Сердце алхимика

Она вышла из бальной залы, стараясь не побежать, восторженно размахивая запиской. Необходимо ровно держать спинку, улыбаться легко и загадочно, словно думает она о чём-то далёком и возвышенном. Например, о золотистых облаках над Москвой-рекой ранним весенним утром. Ну, или о чём там полагается думать невинным барышням?

Об облаках София не думала. Спускаясь по ступенькам, она представляла свой первый поцелуй. Его губы сначала робко прикоснутся к её губам, а потом страсть лишит их разума. Софи слабо представляла, что значит «страсть лишит их разума», но так было написано в романе, и очень хотелось испытать на себе эту самую страсть. Ах да! Необходимо было перед потерей разума немного посопротивляться напору кавалера, чтобы у него не сложилось мнение, что победа досталась слишком легко. Впрочем, при этом не следовало увлекаться, а то как бы он не решил, что дама отказывает ему. И Софи снова с досадой подумала о том, что маменька могла бы и поговорить со взрослой дочерью о тонкостях отношений с мужчинами.

София легко касалась перил, украшенных позолотой и живыми цветами. Её туфельки мягко ступали по ковровой дорожке. В зале зазвучала мазурка. Маменька, наверное, уже заметила отсутствие дочери. Скоро она пошлёт на поиски брата. Надо торопиться.

Навстречу Софи поднимался мужчина в чёрном фраке. Немолодой, с седыми волосами и представительной фигурой. София улыбнулась ему той самой мечтательной, скромной улыбкой, которая требовалась от воспитанной девицы. Он поклонился и улыбнулся в ответ.

И тут София наступила на подол платья. Не удержавшись за перила, она стала падать. С ужасающей скоростью понеслись ей навстречу ступеньки. София вскрикнула и зажмурилась, выставив перед собой руки. Немолодой господин успел подхватить девушку, удержав её от неминуемого падения. Софи вцепилась в рукав его фрака и открыла глаза, всё ещё не веря в своё спасение.

– Настя… – прошептал он. В его взгляде мелькнула растерянность, но тут же пропала.

Мужчина держал её за талию и смотрел в глаза. Смотрел дерзко. Его лицо было так близко, что София чувствовала его дыхание. Надо было отстраниться и поблагодарить. Она не могла оторваться от его глаз. Большие и тёмные, они напоминали спелые вишни. Они были словно омуты, пугающие и манящие. В них можно было смотреть целую вечность. В них можно было раствориться. Погибнуть. Ну и пусть… Пусть…

– Благодарю вас, – наконец сказала София, стряхивая морок и аккуратно освобождаясь от его руки, слишком долго задержавшейся на её талии. – Благодарю вас.

– Разве такая милая барышня ограничится простой благодарностью? – улыбаясь, спросил он. Голос – бархатный, молодой, глубокий, такой волнующий, никак не подходил его внешности. Как будто его наружность принадлежала другому человеку.

– Что же вы хотите? – растерялась София.

– Подарок. Подарите мне что-нибудь. Чтобы я мог вспоминать ваши чудесные глаза. Вы же не откажете старику в такой малости? Подарите мне цветок из вашей причёски, – попросил он.

София вытащила из причёски шпильку с атласной белой розой, протянула своему спасителю.

– Она великолепна! И вы отдаете мне её со всею своей благодарностью? – восторженно спросил он.

Его седые брови вопросительно приподнялись, на лице появилось забавное выражение, как у ребёнка, получившего подарок и страшащегося, что его отнимут.

– Да, – София улыбнулась.

Наверное, нет ничего плохого в том, что она отблагодарила господина цветком. В конце концов, если бы не он, то лежала бы Софи сейчас в самом низу лестницы со сломанной шеей. Маменька всё равно не видит. Дома Софи скажет, что цветок выпал из причёски, а она не заметила.

– И со всею своею душою? – словно не веря своему счастью, спросил господин.

– Ну конечно, – засмеялась она. Он был забавным. – Со всею душою!

– Добровольно и навсегда?

Мужчина больше не улыбался. Голос его стал тихим и жёстким. Глаза-вишни смотрели, не моргая, и Софии стало неловко. Хотелось уйти.

Смеяться расхотелось. Откуда-то потянуло холодом. Забилось сердце, как от быстрого бега. И музыка звучала словно издалека, премерзко растягиваясь и завывая, как ветер в печной трубе: «Ааауу… Виауу…»

– Да, навсегда, – неуверенно ответила она.

И испугалась. Ей показалось, что она лишилась чего-то важного. Но что может быть важного в атласной розе? Забрать цветок обратно? Может быть, позвать на помощь? София растерянно огляделась.

– Однажды я позову тебя, и ты пойдёшь со мной, – тихо сказал он и спрятал цветок в карман.

– На край света, – также тихо согласилась она. И услышала свой голос со стороны. Он был испуганным и покорным. Совсем чужим.

– Благодарю за щедрый подарок, – улыбаясь, громко сказал он, галантно поклонился и пошёл вверх по лестнице.

Музыка снова наполнилась ритмом, послышался чей-то смех. Удушающим ароматом заявили о себе лилии в гирлянде на перилах лестницы. Минуты страха, только что пережитые Софией, стёрлись из памяти, словно их и не было. Ей вдруг показалось, что она сейчас наступит на подол платья. Перед глазами пронеслись картинки падения, сердце ухнуло и провалилось. Но в последний момент Софи крепко схватилась за перила и удержалась. Она с облегчением вздохнула и побежала вниз. В зимнем саду её ждала судьба, и нельзя было опаздывать. Странный господин не занимал её мыслей, она забыла о нём, как только он ушёл. Успокоилось сердце. Мысли закружились вокруг счастливого будущего, которое видела София только с Владимиром.

Зимний сад был устроен на первом этаже огромного особняка. Затейник-князь выписал из разных стран растения, которые не могли расти в суровом московском климате. В больших кадках наливались спелостью маленькие жёлтые лимоны. Цвели лилии, наполняя пространство душным сладким запахом. Мелкие розы покрывали невысокие кустики разноцветными бутонами. Здесь царило вечное лето и не было сейчас в заснеженной Москве места более романтичного и подходящего для предложения руки и сердца, чем этот зелёный оазис.

София распахнула двери и вошла, оглядывая помещение в поисках Владимира. Он увидел её и пошёл навстречу. Он был взволнован. София решила, что это хорошо. Он был так красив, что перехватывало дыхание. Софи шла между кадками с лилиями медленно, сохраняя достоинство. Это правила игры, и их надо соблюдать. Суета ей не по статусу. Владимир учтиво поклонился. А хотелось, чтобы он сразу упал на колени и стал жарко целовать её руки.

– Софи, вы прекрасны, как роза, – начал Владимир с досадной банальности.

– Прошу вас, говорите скорее, о чём вы хотели со мной поговорить. Маменька, как только обнаружит, что меня нет, сразу пошлёт брата на поиски. Она очень строга, – поторопила его София. На самом деле ей не терпелось перейти к признаниям и восхищению в свой адрес.

– Я не знаю, как начать. Я должен сказать вам нечто очень важное. Но боюсь… – снова не о том заговорил будущий жених.

– Вам нечего бояться, я уже знаю, что вы хотите мне сказать, – прошептала София. Она стояла очень близко, нарушая все мыслимые приличия. Она приподняла голову. Она опустила ресницы. Её щёки заливал нежный румянец, а сердце билось как испуганная птичка.

В романе, героиней которого София себя сейчас воображала, следующим шагом кавалера был поцелуй. Вот сейчас он приподнимет её подбородок, склонится, чтобы прикоснуться к её губам. А она отпрянет, чтобы дать ему возможность сломить её девичью нерешительность.

– Откуда вы знаете, о чём я хотел говорить? – не в лад спросил Владимир.

– Это же очевидно, – прошептала София, удивляясь вопросу. Её идеал не мог проявлять глупость или непонятливость. Долго она ещё будет стоять с запрокинутой головой?

– Значит, это не разобьёт вам сердце. Я очень рад этому. Я боялся вам сказать, мне казалось, что вы испытываете ко мне нежные чувства. Но если вы все знаете и это вас не ранит, я рад всей душой! – быстро заговорил Владимир. В голосе его было облегчение.

– Я не понимаю вас, – сказала София и открыла глаза.

– Я говорю о помолвке. Я просил руки Дашеньки Волошиной, и её отец дал своё согласие. Скоро будет объявлено о помолвке. Мне казалось, что я должен сказать вам об этом лично, – объяснил Владимир. София непонимающе смотрела на него. Он выглядел таким счастливым, что стало больно. – Простите, я неверно истолковал вашу дружбу ко мне. Я подумал, что вы испытываете ко мне другие чувства. Это так самонадеянно с моей стороны…

– Вы просили руки Дашеньки? А как же мы? Разве вы не оказывали мне знаки внимания? Разве вы не любите меня? – растерянно спрашивала София.

Этого не может быть! Он не мог предпочесть ей эту бледную моль Дашеньку. София – жар-птица. Разве он этого не видит? Мир вокруг рушился, как карточный домик, грозя раздавить Софию тяжестью реальности.

– О, Софи, простите, если я дал вам повод думать, что между нами … – смущённо заговорил Владимир.

София не дала ему договорить. Она обхватила его руками за шею и неловко поцеловала. Его тонкие жёсткие усики щекотали её верхнюю губу. От него пахло папиросами и модным одеколоном. Владимир положил ей руки на талию, но не для того, чтобы обнять, а, скорее, чтобы отгородиться, и замер на мгновение в замешательстве. И этого мгновения хватило, чтобы изменить его жизнь навсегда. Так, по крайней мере, думала в ту секунду София.

– Софи, – раздался позади мужской голос.

София ещё крепче прижалась к Владимиру, пряча улыбку у него на груди. Брат пришёл вовремя. Сейчас он увидит их объятия, и Владимир, как честный человек, должен будет на ней жениться. Никто не позволит ему скомпрометировать Софию и не ответить за это.

– Что здесь происходит? – спросил Андрей. Брат был на два года старше Софии. Он был задирой с самого детства и уж точно не упустит такой повод для дуэли. Как удачно всё складывалось!

– Ах, – воскликнула София, демонстрируя смущение.

Она подумала, не упасть ли ей в обморок, но передумала. В обмороке неудобно было бы контролировать, как творится её судьба.

Она не боялась последствий. Всё шло так, как и должно было. Дашеньке серой мышке придётся искать себе другого жениха. Да сыщется ли такой, кто захочет взять её после скандала с отменённой помолвкой? Софии не было её жаль. За своё счастье надо бороться. София боролась.

– Сударь, вам придётся объясниться, – угрожающе наступал Андрей. – Софи, иди сюда.

София разжала объятия и отошла к брату. Андрей и Владимир дружили с детства. Вместе придумывали проказы и стояли друг за друга горой. Но что такое мужская дружба рядом с женской страстью? Софии казалось, что она уже слышит хрустальный звон, с которым разбилась эта самая дружба, уступая место враждебности. Хватило всего одной минуты, одного взгляда, чтобы осколки рассыпались у маленьких ножек Софи.

– Мы давно любим друг друга, – сказала она брату, подливая масла в огонь. – Ради бога, не говори маменьке! Если она узнает, что мы тайно встречаемся, это разобьёт ей сердце!