Я хочу твоего мужа
И на этом фоне, особенно жалко стало, что с беременностью не срослось. Врач меня осмотрела, заставила сдать анализы, отправила на УЗИ, и везде результат один – беременности нет. Она поставила мне диагноз гормональный сбой, прописала какие-то таблетки и отпустила.
Если честно, я очень расстроилась. Вроде только начала настраиваться на мысль, что у нас будет малыш и на тебе, иллюзии в дребезги. Хорошо, что мужу ничего заранее не рассказала. Он бы тоже расстроился.
Зато в кафе все шло отлично. Мой маленький, но такой любимый бизнес процветал и приносил мне не только доход, но и ни с чем не сравнимое удовольствие.
В общем, жизнь была прекрасна. А те редкие тучи, которые заходили на наш небосклон – не повод для расстройства.
Тем более, на носу была очень важная для нас дата. Пять лет брака. Пять хороших, насыщенных лет, которые мы прожили душа в душу.
Прекрасно зная, что он снова забегается на своей работе и обо всем забудет, я заранее заказала столик в нашем любимом ресторане. Втихаря купила красивое темно-синее платье и записалась в салон. В этот раз мне особенно сильно хотелось поразить его. Произвести такое сногсшибательное впечатление, чтобы он больше никогда в сторону всяких Марин даже не смотрел.
К трем уже была готова. Красивая как принцесса, стильная, легкая.
Еще раз осмотрев себя в зеркале, удовлетворенно кивнула, и по традиции отправилась к нему на работу. Так сложилось, что из года в год я сама приезжала в офис, входила в кабинет вся такая роскошная и сексуальная, и Березин как влюбленный мальчишка пучил на меня глаза, жадно дергая кадыком.
Я млела в этот момент и была готова простить излишнюю забывчивость.
А дальше прекрасный вечер. Только мы вдвоем, а весь мир где-то там за стеклянным куполом. И никто нам больше не нужен…
– Здравствуйте, Кира Андреевна, – его секретарша встречает меня приветливой улыбкой, – вы к Алексею Николаевичу?
– А к кому же еще? – усмехаюсь я и шагаю к его кабинету, – у себя?
– Нет его.
– Как нет? – чуть не спотыкаюсь на ровном месте.
– Они в конференц-зале, – тут же поясняет она, – внеплановое совещание.
– Почему вы не там?
Насколько я помню, эта дородная строгая женщина неизменно была на такого рода мероприятиях, потому что умела все организовать самым достойным образом.
– Колено сегодня болит, – уныло пожаловалась она, потирая под столом ногу, – стоять совсем не могу, и хожу вперевалку, как старая ключница. Толку от меня никакого.
– Поправляйтесь, – искренне сочувствую ей, – в больничку сходите.
– Так вот отпуск будет и схожу, – грустно вздыхает, но тут же берет себя в руки, – Вы тут ждать будете? Они должны вот-вот закончить.
– Пойду к залу.
Расположившись в холле на мягком кожаном диване, жду, когда закончится совещание. Лениво рассматриваю обстановку, ноготками постукиваю по подлокотнику, и постоянно перевожу взгляд на большие настенные часы. Ну долго еще?
Наконец, двери конференц-зала распахиваются, и оттуда выходит народ. Слишком много людей! Я запоздало понимаю, что в такой толкучке сразить мужа своим внешним видом не удастся. С досадой морщусь, ругая себя последними словами. Надо было оставаться в кабинете. Он бы вошел, а я бы медленно повернулась в его кресле, и как в одном фильме эффектно переложила ногу на ногу.
Уходить поздно. Поэтому киваю с приветливой улыбкой знакомым – а их тут достаточно, потом замечаю мужа. Он притормаживает на миг, растерянно уставившись на меня, потом сигналит, мол погоди минутку и задерживается рядом с одним из топ-менеджеров.
Ну вот! Такая встреча смазалась!
Впервые за все годы мне не удается реализовать сюрприз. Сержусь на свою недальновидность, но продолжаю улыбаться. А что еще делать-то?
И в этот момент меня будто чьей-то невидимой рукой снова разворачивает в сторону дверей. Словно в замедленной съемке я вижу, как последней из зала выходит ОНА! Неспешно, уверенно, отбивая четкий ритм каблуками.
На ней черная юбка-карандаш, обтягивающая идеальные бедра, шикарные шпильки. Волосы собраны в высокую прическу. Дорогой макияж. Пантера.
Она тоже меня замечает, проводит кончиком языка по ярко-накрашенным губам и стервозно подмигивает. А после идет к моему мужу…
– Алексей Николаевич, вам документы к какому числу готовить?
Под ногтями трещит обивка дивана – я ее порвала. В груди тоже что-то рвется, затапливая ядовитым кипятком.
Почему он не сказал мне, что она работает здесь, с ним? Почему соврал?!
Меня буквально выворачивает наизнанку. Сердце, легкие, желудок – все перемешивается в дрожащий фарш. Заставляю себя дышать. Кое-как расслабляю скрюченные пальцы и отлепляюсь от подлокотников.
Я не понимаю, не могу принять, не могу осознать. Хочется вскочить на ноги и убежать, но одергиваю себя. Мы не в детском саду, когда из-за конфетки можно было дуться весь день, а все вокруг ходили и утешали бедную Кирочку.
Не уйду. Хрен ей!
Встаю, поправляю чуть смятый подол и неспешно направляюсь к ним. Внутри ураган – снаружи спокойная, уверенная в себе Кира.
– Андрей Михайлович, здравствуйте, – мурлыкаю с улыбкой.
Седовласый подтянутый мужчина, с которым разговаривает Березин, давний знакомый. И у нас с ним теплые дружеские отношения.
– Кирюша! – скользит по мне восхищенным взглядом и хватается за сердце, – Нельзя же быть такой прекрасной! У меня сейчас инфаркт схватит! Как всегда бесподобна! Королева!
Я радуюсь тому, что провела это утро в салоне красоты, что на мне красивое платье и нежная прическа. Сейчас красота работает не только как оружие, но и как щит, за которым я прячу свое состояние.
Леша улыбается, но улыбка у него напряженная. Он весь натянут словно струна. Я пока не хочу вдаваться в подробности. Не здесь.
Замечаю, как стерва на миг морщит свой аккуратный нос. Ее коробит от искреннего восхищения Андрея Михайловича в мою сторону, но она берет себя в руки, улыбается, и как бы невзначай переступая с ноги на ногу, сдвигается к моему мужу. Явно провоцирует. Дрянь.
Если думает, что я сейчас устрою публичные разборки – то ошибается. Такого удовольствия я не доставлю. Мазнув по ней взглядом, будто она пустое место, беру Лешу под руку. Он натянут как струна.
– Как у вас дела? – спрашиваю у Андрея Михайловича, – как жена? Сын?
– Маруся вся в благотворительности, организует какие-то встречи, помогает приютам. А Егор в этом году поступил, как и хотел на Ай Ти.
– Он у вас молодец.
– Да ну, тот еще оболтус, – ворчит, а у самого грудь от гордости надувается, – У Маруси, кстати, скоро день рождения. Приглашаю.
– Мы придем. Да, дорогой? – заставляю себя взглянуть на мужа. Улыбаюсь. Эмоции на замке.
– Конечно, – он соглашается, но я слышу в его голосе тревожные ноты. Это царапает. Ему так явно не по себе, что у меня кишки снова сжимаются в ледяной комок.
Тем временем Андрей Михайлович обращается к стерве:
– Мариночка, на сегодня можете быть свободны.
– Но я еще…
– Идите, – произносит с улыбкой, – и запомните. Если ваш непосредственный начальник вас отпускает, надо этим пользоваться. Вы сегодня молодец, все прекрасно организовали. Достойная смена Березинской Зинаиде.
Стерва не находит что возразить, и в результате вынуждена уйти. А мне стоит огромного труда сдержаться и не провожать ее взглядом.
– Я тоже пойду, – Андрей Михайлович вытирает лоб платком, – давление что-то сегодня шалит.
Он уходит. Мы с Березиным остаемся наедине.
Глава 3
Я иду впереди, муж за мной. Не вижу Лешиного лица, но кожей ощущаю тяжелый взгляд. От волнения аж мутит. Вообще не понимаю, как мне хватает сил переставлять ноги и не спотыкаться через каждые два шага, потому что по ощущениям – в организме не осталось ни одного целого сустава, сплошное желе.
Мы молчим всю дорогу до его кабинета, и лишь когда дверь за нами закрывается, оборачиваюсь к нему:
– Это что сейчас было?
– А что сейчас было? – проходит мимо меня и тяжело плюхается на свое кожаное кресло. Откинувшись на спинку, обеими руками устало трет лицо.
– Леш, не надо, – предостерегающе поднимаю ладонь, – не отвечай вопросом на вопрос и не пытайся включить дурака. Я не настроена идти на мировую.
Он угрюмо, исподлобья смотрит на меня, при этом во взгляде такая неприкрытая досада пляшет, что хочется подойти и треснуть ему по голове.
– Что эта стерва здесь делает?
– Работает, Оль, представляешь? – разводит руками, – она – личная помощница Михалыча.
– Давно?
– Да уж месяца три.
У меня будто нож под ребрами проворачивается. Три месяца эта дрянь крутится рядом с моим мужем, присматривается, принюхивается, строит коварные планы, а я ни слухом, ни духом.
– Отлично, – складываю руки на груди, чтобы Леша не заметил, как они дрожат, – просто великолепно.
– Что не так?
– Ты сейчас издеваешься? Или все еще надеешься, что я успокоюсь, махну рукой и спущу все это на тормозах?
– Нечего спускать, потому что ничего не произошло.
– Серьё-ё-ёзно? – поднимаю брови.
– Серьезнее не бывает.
– Мой муж переквалифицировался из честного человека, в беспардонного лжеца, и при этом считает, что ничего не произошло. Ну что я могу сказать…Блеск! Просто блеск.
Он хватает карандаш и начинает нервно крутить его в руке, раздраженно отбивая кончиком по столу.
– Почему ты мне ничего не сказал?
– Что я должен был сказать?
– Хватит! – рявкаю, – еще раз задашь встречный вопрос, и я перестану с тобой разговаривать! Когда я впервые узнала про Марину и спросила у тебя про нее, ты сказал, что вы просто изредка пересекаетесь в зале. И все! Почему ты соврал, и не сказал, что вы работаете вместе?!
– Да вот поэтому! – он раздраженно отбрасывает карандаш, вскакивает на ноги и отходит к высокому панорамному окну.
– Поясни, – требую ледяным тоном.
– Знал, что ты начнешь херню выдумывать и мозги на пустом месте мне выносить. Вот и не сказал!
– На пустом месте? – моему возмущению нет предела, – эта сучка мне в открытую сказала, что у нее на тебя планы, а ты говоришь, что на пустом месте?!
– Да, Кир. На. Пустом. Месте, – цедит по словам, – потому что ее бред – это ее проблемы. Мне до него нет дела! Но ты ведь услышала только то, что хотела, накрутила себя и теперь мотаешь мне нервы!
С того момента, как мне стало известно про Марину, я только один раз завела о ней разговор, и это называется «мотаю нервы»?
– Березин, ты охренел? – спрашиваю ошалело, – Ты, мать твою, охренел!
– Кир, прекрати.
– Прекратить? Вокруг тебя вьется какая-то п.. звезда, ты мне врешь о том, что больше с ней не видишься, а спустя две недели выясняется, что она работает у тебя под боком! И при этом ты еще смеешь делать недовольное лицо и обвинять меня в том, что я тебе мотаю нервы?
У меня просто слов нет.
Леша тоже заводится:
– Во-первых, она не работает у меня под боком. Она – помощница Михалыча, и он только сегодня ее пораньше отпустил, а так – гоняет и в хвост и в гриву. Его кабинет на три этажа ниже, в другом крыле здания. Так что на работе мы с ней практически не видимся! А если и пересекаемся, то исключительно на общих собраниях или если она приходит по спецпоручению Андрея…
– Обалдеть. То есть она к тебе еще и по спецпоручениям наведывается, – фантазия рисует такие поручения, что у меня искры из глаз летят, – и как? Прорабатываете? Справляетесь?
– Прекрати, – угрожающе качает головой, – иначе поругаемся.
– Мы уже ругаемся, если ты не заметил. Ладно, – отмахиваюсь, – это было, во-первых. Что во-вторых?
– Я сдержал свое слово, перенес тренировки, так что за пределами работы мы больше не пересекаемся.
– Как своевременно, – киваю, поджав губы, – после трех-то месяцев. Или сколько она там вокруг тебя крутится.
– Пфф, – зарывается ладонью в волосы, тяжко выдыхает, поднимая взгляд к потолку, и качает головой, – ты меня не слышишь.
– Слышу, Леш. Еще как слышу. Только не могу взять в толк, с чего ты записал меня в наивные дуры, которым можно лапшу на уши вешать.
– Я не вешал!
– Ты! Мне! Соврал! – я киплю, – вместо того, чтобы сразу раскрыть все карты, ты, глядя мне в глаза, врал о том, что вы просто иногда пересекаетесь в зале! И при этом еще что-то смел говорить о том, что между нами не должно быть недомолвок!
Он краснеет. Понимает, что налажал по полной и заливается пятнистым румянцем.
– Все, Кир. Закрываем этот бессмысленный разговор…
– Непременно, – киваю, – Ты мне только скажи, если бы я сейчас не пришла, то так бы и не узнала про то, что Марина рядом. Так ведь?
Он с досадой морщится.
– Так? – рявкаю.
– Да. Я не сбирался тебе об этом говорить. Не хотел тебя расстраивать, – он примирительно разводит руками.
– Отлично. Просто, мать твою, распрекрасно.
– Кир, ну что ты от меня хочешь? Чтобы я уволил ее?
– Да! Именно этого я и хочу. Чтобы Маришка твоя вылетела отсюда, как пробка из бутылки и больше не отсвечивала.
– Не моя…
Сердито отмахиваюсь. Внутри – выжженная пустыня. Каждый вдох причиняет дикое мучение. Я не могу поверить, в то, что была такой наивной дурой, и в то, что человек, которому я безгранично доверяла, мне соврал.
– Кир, да пойми ты, все что зависело от меня – я сделал. Убрал общение в зале. Нет его больше. Все! Нет! Здесь же от меня не зависит ни-че-го! Она не моя сотрудница. Мне не подчиняется. Я не могу ее выгнать, не могу ей приказать уволиться.
– Так попроси Михалыча. Он не откажет.
– У него нет помощницы. Он долго искал на это место подходящего сотрудника, и Марина его устраивает. Он не станет увольнять человека только потому, что ты словила приступ ревность.
– Значит, это так теперь называется, – горько хмыкаю, – словить приступ ревности…Ладно, пусть будет приступ.
С этими словами я разворачиваюсь и иду к выходу.
Все с меня хватит. Если я сейчас не уберусь, то у меня напрочь сорвет крышу. И вместо приступа ревности Березин получит приступ дикой ярости, с раскидыванием бумаг, выкидыванием стульев в окно и поджогом кабинета.
– Кира!
Я даже не думаю оборачиваться. Смотреть на него не могу. Лжец! Брехун! Пустомеля! Ни на секунду не верю в то, что не хотел меня расстраивать. Скорее, боялся, что я ему потом мозг вычерпаю маленькой ложкой, берег свой собственный покой.
– Да стой же ты!
Возле двери он оказывается одновременно со мной и упирается в нее ладонью, не позволяя открыть.
– Леш, убери руку, – выдавливаю сквозь зубы.
– Кира, прекрати, – берет меня за плечи и разворачивает к себе лицом. И напоровшись на мой взгляд, досадливо морщится, – прости меня.
Прощать – это то, на что я сейчас категорически не способна. У меня так гремит кровь в висках, что я еле слышу слова мужа.
– Все, Леш. Разговор закрываем, как ты и хотел. Я тебя услышала, принять твою позицию не могу. И не хочу.
– Кир, – со стоном упирается своим лбом в мой, – я правда хотел как лучше. Думал, ничего страшного не будет, если я про эту девку тебе не скажу. Я же видел, как ты переживала после зала.
– Спасибо за заботу, Леш. А теперь, убери пожалуйста руки и не задерживай меня. После новости о том, что любимый муж положил большой болт на наши клятвы не врать друг другу, мне нужно подышать свежим воздухом.
Мне реально нужно на улицу, потому что еще немного и я просто стеку по стеночке на пол. Кажется, меня насухо выжали, лишив жизненных сил. Перед глазами все еще стоит ухмылка этой дряни, когда она выходила после совещания. В ней было столько самодовольства, столько уверенности…
– Прости. – снова повторяет он, – я повел себя как дурак. Не подумал, что это может вот так обернуться.
– Жаль, что не подумал, – это все, что я могу сказать, – отпусти. Мне надо идти.
– Куда? У нас юбилей.
Надо же, вспомнил…
– Я в курсе.
– Я сейчас Зинаиде скажу, что меня сегодня больше не будет и пойдем…
– Прости. В другой раз, – жестко отталкиваю его с дороги, – сегодня нет настроения.
– Кир, да стой же ты…
– Все, Леш. Пока. До вечера.
Я открываю дверь прежде, чем он успевает среагировать, и выхожу в приемную. Его секретарша сидит за компьютером и что-то сосредоточенно набирает. Я так взвинчена, что мне даже плевать, слышала ли она что-то из нашего разговора или нет. Березин пусть парится. Он сам эту кашу заварил, теперь пусть сам и расхлебывает.
– До свидания, Зинаида Степановна, – прохожу мимо нее с уверенной улыбкой, – не забудьте заняться коленом.
– Спасибо, Кира Андреевна.
Выскакиваю в коридор и торопливо иду к лифтам. Мне нестерпимо хочет убраться подальше отсюда.
– Кира! – муж снова меня догоняет и хватает за руку, пытаясь остановить, – остановись.
– Я не хочу останавливаться.
– Сегодня наш день, не порть его.
Значит я все порчу. Мужик тут старается, крутится, как уж на сковородке, а я, зараза бесчувственная, не хочу его понять, принять и поощрить.
Интересно, какого итога он ждал? Что я махну рукой, скажу «проехали» и дальше буду доброй женой? Так что ли? Ну так я недобрая! И терпеть не могу, когда мне лапшу на уши вешают.
– Поехали, – он тянет меня за собой, – посидим, пообщаемся. Разберемся с нашими проблемами.
В этот момент нам на встречу выходит один из совета директоров. Мужчина лет шестидесяти с необъемным животом и красной, предынфарктной физиономией.
– О, Алексей, задержись-ка. У меня есть пара идей, относительно нового проекта.
Березин с досадой шипит сквозь зубы. А я, прохладно улыбаясь, киваю на мужчину:
– Иди! Не заставляй людей ждать.
– Не убегай, пожалуйста, – просит он, – Дай мне минутку…
– Да-да, конечно, – киваю, но как только Березин отворачивается к новому собеседнику, иду дальше.
Впервые с нашего знакомства, я чувствую себя одинокой и глубоко несчастной. Хороший подарочек сделал муж на юбилей. Ничего не скажешь. Спасибо!
Может быть это по-детски, но я не хочу с ним разговаривать. И зная, что он непременно начнет названивать, отключаю телефон. Выхожу на улицу и вместо того, чтобы отправляться домой или в кафе, я бреду в ближайший парк, покупаю рожок со сливочным мороженым и сижу на лавке, уныло наблюдая за толстыми утками.
Прекрасный день, мать вашу. Просто замечательный. Только платье зря покупала…
Глава 4
– Значит, Леха твой врать начал… – задумчиво произнесла Алиса, рисуя палочкой на воздушной шапке капучино.
– Увы.
Спустя несколько дней, после самого провального «праздника» в моей жизни, подруга наведалась ко мне в кафе. Переложив все текущее дела на неугомонную Леночку, я утащила Алису к любимому столику и вывалила ей все, что накопилось внутри. Пока говорила, все ждала, что полегчает, но, к сожалению, вожделенного катарсиса не случилось. Мне было все так же тошно, и обида на мужа никуда не делась.
– Плохо.
– Сказал, что хотел сохранить мое душевное спокойствие.
– Понимаешь, вот такое вранье по мелочам – это тревожный сигнал. Ему кажется, что ничего страшного, подумаешь не сказал…А на самом деле это маленьких шажок к хаосу. Соврал в одной мелочи, потом в другой, в третьей. И каждый раз думается, что все в порядке, что это просто ерунда, недостойная внимания. Но постепенно под эту категорию ерунды могут попадать все более серьезные вещи. Одна ложь всегда тянет за собой другую.
– Спасибо, Алис, поддержала, – криво усмехаюсь я.
– Как вы общаетесь?
– Через губу. Я еще не отошла, после эффектного появления Марины, а он на меня дуется из-за того, что ушла, отключила телефон и домой вернулась только в десять вечера.
Неприятно все это. Муторно. Дрянь эта из памяти не уходит. Губы ее яркие и как она по ним ведет языком. Каждый раз как вспоминаю, так все внутри сжимается и дыхание перехватывает.
– Сама что думаешь по этому поводу? – спрашивает Алиса, – заинтересован он в этой Марине?
– Я своими глазами видела флирт в тренажерке, и то, как улыбался. Рада бы сказать, что интереса с его стороны нет совсем, но язык не поворачивается.
– Мужчинам льстит внимание. Они сразу раздувают грудь, распушают хвосты и вышагивают как павлины. Инстинкт. Никуда от него не денешься.
– Бесит.
– Ты не пенься, Кир. Не накручивай. Поговори с ним еще раз. Без эмоций, простыми словами донеси, что тебе было неприятно, что ты очень его любишь и ценишь, но терпеть вранье и пренебрежение не станешь. Ты не девочка, которой можно лапшу на уши вешать.
– Я знаю.
– Само собой, ты знаешь, – усмехается она, – но надо, чтобы это в полной мере осознал Леша. Это первый ваш конфликт такого рода, и от того, как вы его разрулите – будет зависеть очень многое. У вас все любовь-морковь была и розовые феи с сахарной пыльцой, а вот теперь самое сложное начинается. И чтобы потом локти не кусать, обозначай свои границы.
– Умная ты все-таки, Алиска, – показываю ей большой палец, – мне бы хоть каплю твоего ума, глядишь бы и не повелась на сказочку о том, что они больше не видятся.
Подруга ободряюще улыбается:
– Он не изменяет. Это главное. Я понимаю, что тебе сложно, что тебя сейчас кроет по страшному, но не раздувай конфликт там, где можно мягко погасить. Поговори с ним. Без скандалов и обвинений. Уверена, вы друг друга поймете. Тебе надо отвлечь его, переключить на себя, а не распалять внимание к этой особе.
– Нейтрализовать бы ее как-нибудь, – мечтательно произношу я, – сослать на Марс, или в другую страну, ну или хотя бы на Колыму.
– Прости, Котик, но в жизни не всегда получается убрать травмирующие факторы. Приходится как-то их обходить и адаптироваться.
– Да понятно это, – сокрушенно машу рукой, – адаптируюсь, куда деваться? Он мужчина видный, всегда привлекал женщин. Но…хрен я его кому отдам.
– Во-о-от, – тянет с улыбкой подруга, – такой настрой мне нравится. Ты у меня красотка, всех построишь.
– Не сомневайся. Построю.
И, пожалуй, начну прямо сегодня. С похода за красивым бельем, чтобы красиво мириться с мужем.
Телефон пиликает.
– О! Жанка пишет, – усмехаюсь, открыв мессенджер, – стабильно отчитывается о передвижениях врага.
– Я же говорила. Она – молодец.
Я открываю сообщение и сначала не могу понять, что к чему.
Какая-то фотка в раздевалке. На лавке сидит Марина, лица не видно, но знаю, что это она. Одна нога у нее перемотана эластичным бинтом. И подпись Жанны: «Звезда довыпендривалась на эллипсоиде и вывихнула щиколотку».
– Есть все-таки справедливость в этой вселенной, – показываю Алисе сообщение, – зацени. Так ей и надо!
С мстительным удовлетворением рассматриваю фотографию «соперницы» и улыбаюсь. Будет знать, как к чужим мужьям клинья подбивать. Ничего, пару недель похромает, лоск свой растеряет…
– Зай, я бы на твоем месте не радовалась, – Алиса, наоборот, хмурится.
– Да, я знаю, что нельзя желать зла другим. Карма и все такое…
– Кира, кармы-чакры и прочие высшие материи – это прекрасно. Но речь совсем не о том.
– О чем же?
– О том, что сейчас она «инвалид – ножка болит». Маленькая хрупкая девочка с большими грустными глазами, которая мучается от боли. Такая жалкая, беспомощная, беззащитная. И так хочется ей помочь, облегчить страдания.
– Мне не хочется.
– Тьфу, ты! Кир! Да не о тебе сейчас речь! А о муже твоем ненаглядном.
Наконец, до меня доходит, что она имеет в виду:
– Думаешь, он бросится ей помогать? – от одной этой мысли у меня стынут внутренности.
– А вот это, дорогая моя, уже зависит от тебя.
Снова в животе шевелятся черные змеи. И если еще минуту назад я испытывала кровожадное удовлетворение, то сейчас, почему-то становится страшно.
***
Разговор с Алисой поселил у меня в душе стойкое ощущение тревоги. Я чувствовала себя моряком на старом судне посреди зловеще притихшего океана. Кажется, еще немного и начнется шторм, который снесет все на своем пути.
И как бы я ни пыталась успокоиться, как бы ни настраивала себя на мирный лад, ни черта не выходило. Я думала об этом постоянно, каждую секунду. Вдобавок паранойя включилась на полную мощность. Придя домой первая, я с маниакальным рвением следила за стрелкой часов и молилась, чтобы Леша вернулся вовремя.
И он сделал это. Разве что минут на десять задержавшись, потому что ему приспичило протереть фары у машины и коврики вытряхнуть. Я этот момент смотрела на него из окна, притаившись за шторами. Пожирала взглядом широкоплечую фигуру и как заведенная повторяла:
– Только не подведи… Только не подведи.
Я не знаю, как мне удалось столько лет прожить с ним и ни разу не нырнуть в омут ревности, но сейчас пришла расплата. Потому что от этой самой ревности меня выворачивало наизнанку, выкручивало жилы, дробило кости. Я сдохну, если он меня предаст. Просто сдохну и все.
Я хочу твоего мужа…