Я тебя ждал

– Я тебя люблю.

Они что-то говорят, рассказывают мне, но я не могу различить отдельных слов. Гул, словно меня окружил рой разъяренных ос. Задыхаюсь.

Урод! Заливает ей о вечной любви, прямо в моем присутствии!

В присутствии той, которую вчера натягивал по полной на свой член. Да что же за скотина такая?

Я на осколки рассыпаюсь, а он даже бровью не повел.

Скольких еще он вот так "массирует" кроме меня, при этом признаваясь в любви Арине? Одну? Двоих? Или может постоянно новые клиентки?

Давлюсь от отвращения, негодования.

Я не могу допустить, что бы он остался с моей сестрой. Чтобы женился на ней. Никогда! Пусть она меня возненавидит, за то, что сделала вчера, но по-другому поступить не могу! Я скажу ей все. Прямо сейчас.

О, Боже, дай мне силы!

***

Рассматриваю этого здоровенного сукиного сына. Просто бугай, помешанный на тренажерном зале. Огромные бицепсы бугрятся при каждом движении. Мутит от воспоминаний о том, как он вчера этими ручищами сжимал мое тело.

Прости Арина.

Я сейчас разобью твое сердце. Сломаю твой хрупкий иллюзорный мир. Иначе нельзя. Ты достойна лучшего парня, чем он. Честного, верного, преданного. Гони этого Андрея взашей! И меня вместе с ним! Такая поганая сестра тебе тоже не нужна. Другую ты, конечно, не найдешь, но лучше уж быть одной, чем с такой, способной на предательство дрянью, как я.

Все решив для себя, успокаиваюсь. Меня охватывает ледяное спокойствие, уверенность в том, что должна делать. Другого пути нет.

Встречаюсь с ним взглядом. Смотрю мрачно, в упор, показывая, что его песенка спета. Я не смолчу.

Андрей удивленно смотрит в ответ:

– Диана, у нас сегодня не в духе? – спрашивает с легкой усмешкой.

От злости скриплю зубами. Козел! Какой же он козел! Он не боится, вообще. Уверен в том, что смолчу, что не посмею сказать правду Арине. Уверен в своей безнаказанности.

Смотрю в сволочные карие глаза, набирая полную грудь воздуха и призывая на помощь всю свою смелость.

– Я… – слова замирают в горле.

Карие??? Почему они карие???

Я точно помню вчера холодный блеск стальных глаз. Серых, будто дымчатых. Я помню! Меня этот взгляд полночи во сне преследовал.

Давлюсь своей разоблачительной речью и вместо этого хрипло спрашиваю:

– Андрей, ты носишь линзы?

– Линзы? – парень изумленно поднимает брови и переглядывается с моей сестрой.

– Да, линзы, – повторяю резко, раздраженно, не думая о том, как это выглядит со стороны, – у тебя вчера глаза серые были.

– У-у-у-у-у, Матушка, – тянет Арина, – совсем плоха стала.

– Нет, Диан, я не ношу линзы, у меня нет очков, – хмыкает он, – слава Богу, со зрением все в порядке.

Я в замешательстве:

– Ну, как же! Я точно помню! Серые! Я же сама видела! – настаиваю, чувствуя, как в голос просачиваются истеричные ноты.

 Что я привязалась к этим глазам??? Надо рассказать о том, что вчера случилось, а я вместо этого прицепилась к цвету. Какая разница? Может, перепутала, показалось.

– Слушай, Ди, – улыбается сестра, – если не секрет, ты это когда увидела? Когда захрапела на кушетке во время массажа? Или пока мы тебя несли в твою комнату.

– Что? – растерянно смотрю, то на одну, то на другого, – в смысле захрапела?

Они дружно смеются.

– Как все запущенно! Андрей начал делать тебе массаж, и ты буквально через две минуты блаженно хрюкнула и отрубилась. Да, так крепко, что не добудиться. В результате отнесли тебя наверх, – весело поясняет Аринка, задорно покачивая ногой.

У меня внутри все обрывается, покрывается ледяной коркой и рассыпается на миллион осколков.

Сон? Все это сон? Но…как же… Я же утром чувствовала все последствия бурной ночи…Вроде бы…

Не может быть…

Заливаюсь румянцем, чувствуя себя при этом полной идиоткой, а потом накрывает цунами понимания.

Это всего лишь сон!

Я не спала с парнем сестры! Господи, счастье-то какое! Словно цепи с души упали. Невообразимо!

Вскакиваю на ноги, бросаюсь к сестре на шею. Потом на эмоциях обнимаю Андрея, уже забыв, что минуту назад меня от него тошнило. Они оба с удивлением смотрят на меня, пытаясь понять, что за муха меня укусила.

Это сон! Готова кричать, бегать по дому, как безумный папуас. Меня просто распирает от невыносимого чувства облегчения.

– Может тебе кофейку выпить? – предлагает Арина, подозрительно косясь в мою сторону, –  что-то у тебя глаза больно нездорово поблескивают.

– С удовольствием, – плюхаюсь обратно в кресло и, блаженно прикрыв глаза, откидываюсь на спинку. Ощущение, будто заново родилась!

– Сиди, сейчас сварю, по своему фирменному рецепту. Мигом взбодришься, – она вскакивает на ноги и синичкой упархивает на кухню.

***

У меня внутри бушует блаженная эйфория, непередаваемое ощущение, почти безумное. Пять минут назад была готова повесится на первом же дверном косяке, а сейчас хочу смеяться.

– Как спина? – участливо спрашивает Андрей.

– Отлично, – заверяю его с самой искренней улыбкой, – твой массаж творит чудеса…

– Хм, ты о тех двух минутах, что я тебя мял? Даже мышцы не успел разогреть, – отмахивается он, – так что моей заслуги тут нет. Но если хочешь, можем сегодня еще раз попробовать.

– Не-не, спасибо, – торопливо отказываюсь от "заманчивого" предложения, – я уж как-нибудь сама, своими силами обойдусь. Тем более уже почти все прошло.

Нет уж на фиг, а то вдруг опять приснится, не пойми что! Еще одной такой нервной встряски точно не выдержу.

Вот хороша бы я была, если бы сейчас заявила Аринке, что мы с Андреем вчера переспали! Меня даже замутило, от картинки сложившейся в воображении.

Краснею. В этот раз от мысли о том, как бы опозорилась, если бы все-таки начала рассказывать "правду". Просто несказанно повезло, что успела вовремя остановиться, просто счастливый случай, провидение. Они бы в меня в дурдом сдали, и дело с концом.

Фу-х, приснится же такое!

Разговаривая с Андреем о том, о сем, изо всех сил пытаюсь не краснеть еще сильнее, с трудом избавляясь от "воспоминаний". Это сон, всего лишь глупый сон. Я просто перегрелась в бане, вот мозг и выдал, не пойми что!

Внезапно понимаю, что сестры что-то слишком долго нет. Уже минут пятнадцать прошло, а с кухни даже аромата кофе не доносится, полнейшая тишина.

Заснула что ли по дороге? Или в телефоне как всегда зависла, решив проверить свои страницы в социальных сетях.

– Так, пойду-ка посмотрю, что она там делает, – поднимаюсь с кресла и направляюсь в сторону кухни

– Ди, скажи, чтоб она и мне кофе сварила, – просит Андрей, – голова что-то мутная после вчерашнего.

– Хорошо, – отвечаю ему, не оборачиваясь, и выхожу из комнаты.

Мурлыкая под нос веселую песенку, вприпрыжку иду на кухню.

Как же все-таки хорошо! Просто невероятно! Даже воздух кажется сладким. Чувствую, сегодня непременно будет замечательный день!

Сестра стоит рядом с плитой, спиной ко мне.

– Ариш, ты уснула что ли? Мы тебя заждались. Андрей, кстати, тоже просит кофе.

Она не оборачивается, методично что-то перемешивая.

Или нет?

До слуха доносится звук сыплющейся крупы, песка или чего-то подобного.

– Арин?

Ее движения какие-то скованные, нервные, дерганные. Спина напряжена, мелко подрагивает. Она плачет? Сердце падает куда-то виз, до самых пяток. Мне почему-то кажется, что я виновата, что из-за моего сна она расстроилась, хоть я о нем и не говорила.

В этот момент Арина сильно вздрагивает, и делает круговой движение, словно разминая шею. Медленно, некрасиво, по-птичьи.

Внутри холодеет, неприятно сжимается, скручивается в тревожную спираль.

Чувствую, с ней творится что-то плохое.

– Ариш, что случилось? – подхожу ближе, заглядываю ей через плечо, на плиту, пытаясь понять, что она делает, – Арина…

Рваными, ломаными движениями она черпает ложку песка из банки и сыпет ее в уже до краев полную турку. Снова черпает и сыпет. Снова. И снова. И снова.

На плите уже гора песка. Белые крупинки, словно в замедленной съемке, скатываются по пологому склону. Отвратительно медленно, необратимо.

– Арина, ты чего?

Она не реагирует на меня. Бездумно продолжает то, что делала.

Почерпнула, высыпала…

Словно зациклена программа. Безжизненный робот.

– Арина, хватит! Прекрати! – становится страшно.

Ноль реакции.

Хватаю ее за руку, пытаясь остановить. У нее все мышцы как каменные, будто сведены, чувствую, как гудят, судорожно сокращаются, дрожат.

– Арина! – пытаюсь развернуть к себе лицом. Она деревянная, неподатливая.

Сестра на миг замирает, а потом медленно, рывками, будто внутри нее заедают ржавые шестеренки, сама разворачивается ко мне.

Не могу сдержать крик. Зажав рот одной рукой, отшатываюсь назад, налетаю на стул и чуть не падаю на пол, в последний момент удержавшись на ногах.

Ее лицо – изнеможённая бледная маска.

Правая половина лица съехала вниз, как во время инсульта. Из перекошенного рта медленно течет прозрачная струйка слюны.

Голова дергается, наклоняясь в одну сторону почти до плеча, и вставая на место. Постоянно, не останавливаясь.

Но самое жуткое – это глаза. Ее прекрасные нежные васильковые глаза.

Правый закатился наверх, так что еле видно радужку, а левый метался из стороны в сторону, не останавливаясь ни на секунду, вращался, дрожал.

– Арина! Ариночка, что с тобой? – шепчу, чувствуя, как у самой внутри все ходуном ходит, пульсирует от накатывающего ужаса, – Пожалуйста, остановись.

Она опять разворачивается к плите, возвращаясь к насыпанию сахара.

Почерпнула, высыпала…

Механическая кукла. Безвольная марионетка.

– Риш! –  подхватываю полупустую банку с сахаром, и отставляю ее в сторону, –  Хватит, пожалуйста!

Вскрикиваю, когда резко, как дикий хищник, разворачивается в мою сторону. Рукой конвульсивно продолжает делать черпающие движения. Голова дергается все сильнее, быстрее, при этом из горла вырываются мерзкое хлюпанье.

Боже мой! Что это? Что происходит???

– Андрей! – зову, не в силах заставить себя подойти к сестре. Я боюсь. Мне страшно до жути. Холодные когти сковывают сердце, – Андрей! Иди сюда, скорее!

Кричу, как ненормальная, чувствуя, как по щекам градом бегут неудержимые слезы.

У Арины вываливается изо рта темно бардовый распухший язык, она шевелит им из стороны в сторону, издавая неприятные чавкающие звуки.

– Андрей! – уже просто визжу.

Она, пошатываясь, отгибаясь назад под невероятным углом, делает шаг в мою сторону. Руки, со сведенными пальцами, крючковатыми, словно когти хищной птицы хаотично мечутся, пытаясь ухватиться за воздух.

– Андрей! – просто ору, во весь голос, пятясь от Арины, безумно раскачивающей головой из стороны в сторону.

Что происходит с моей сестрой? Что???

Из груди рвутся рыдания. Я не знаю, как ей помочь! Не знаю! Мне страшно.

Слышу приближающиеся неспешные шаги.

Наконец, он идет! Мне кажется, все происходит слишком медленно, растянуто, словно утопает в густом сиропе. Словно я сама тону, погружаюсь в липкую вату.

Изо всех сил щиплю себя за руку, чтобы хоть немного придти в себя, очнуться. Боль отрезвляет. Судорожно вдыхаю, прижимая руку к груди.

Что я стою? Мне может кто-нибудь объяснить? Скорую надо вызывать! У нее же приступ, самый натуральный. Эпилепсия, или фиг знает что! Где мой мобильник? Хлопаю ладонью по карману – пусто.

Черт, наверху! В комнате! Заряжается.

Где ее телефон? Быстрым взглядом скольжу по кухне. Нигде нет. Пусто.

У меня самой сейчас будет приступ, сердце бьется так, что больно в груди, в каждой клеточке.

Андрей появляется в дверях кухни. Замирает, глядя на нас. На сестру, словно на шарнирах, беспорядочно двигающую руками, головой, телом, на ревущую меня:

– Да, не стой ты как истукан! – кричу ему, – звони медикам! Держи ее, пока не поранилась!

В ответ тишина.

Сердито разворачиваюсь к нему, пытаясь понять, чего тормозит. Хотя такое зрелище даже мужика деморализует.

– Андрей! – снова кричу, сквозь рыдания.

– Так, звонить или держать? – невозмутимо переспрашивает, спокойно рассматривая сестру.

– Да, что хочешь! Сделай хоть что-нибудь!

Арина тем временем начинает рывками совать ложку в рот, давиться, вторая рука судорожно сжимает ручку на плите.

Включает газ. Отключает. Снова включает.

А-а-а-а-а-а! Бросаюсь к вентилю и перекрываю газ. Потом, переборов жуткий страх, хватаю ее за руку, пытаюсь вытащить ложку изо рта, успевая в последний момент ухватить за кончик.

Зарывается рукой в свои волосы и начинает дергать, так что каждый раз в руках остается клок.

Хрипит. По бледным щекам ручьем бегут слезы.

Отступаю, чуть жива, задыхаясь от ужаса.

– Андрей! – стону, без сил, задыхаясь, захлебываясь слезами, – ну помоги же, сукин ты сын!

В гневе, вся трясясь, разворачиваюсь к нему.

Стоит, привалившись боком к холодильнику, исподлобья наблюдает за нами, даже не делая попыток вмешаться.

– Андрей! – как безмозглый попугай, в сотый раз повторяю его имя.

Переводит взгляд на меня. В упор. Глаза в глаза.

…Они все-таки серые…

***

Замираю, не понимая, что происходит.

Смотрю на него, получая прямой волчий взгляд в ответ. И нет сил даже вздохнуть. Тело свело, парализовало, только сердце безумно мечется в груди.

Арина начинает возить руками по керамической поверхности плиты, расшвыривая в стороны сахар, откидываю турку, потом снова оборачивается ко мне. В кулаке у нее по-прежнему зажат клок длинных волос. Вытянутое лицо искажает оскал-улыбка. Глазницы превратились в белые пятна. Зрачков уже не видно, оба закатились назад.

Пячусь от нее, не в силах совладать с собой, своими страхами.

Да, что с ними обоими не так?! Что вообще происходит???

Отчаянный взгляд в сторону Чернова.

Все так же стоит, не шелохнувшись, лишь взглядом ловит каждый мой жест, сканирует, пробираясь под кожу.

Снова замираю, впервые заметив на его руке замысловатую татуировку.

Ее же не было там раньше! Не было! Я точно знаю!

Делает шаг ко мне и внутри все обрывается. От страха. Дикого животного страха.

Пячусь, отступаю, пока не натыкаюсь задом на стол.

– Не подходи ко мне! – в дрожащем, срывающемся голосе плещется истерика.

Ему плевать на мои вопли, приближается, не отрывая задумчивого взгляда от моего зареванного лица.