– Покажи мне ее фотографию, Агата, – умоляет он.
Между нами почти не остается расстояния. Оно истончается, истлевает, как прах… Я чувствую тепло его тела, запах туалетной воды и лекарств, дыхание, касающееся виска. Дамир склоняется, чтобы посмотреть на фотографию Женечки. Я запечатлела ее сидящей на коврике в окружении игрушек.
– Женя, – произносит он ласково. Смакует имя, как сочную ягоду. – Доченька… Спасибо тебе, Агата. Спасибо, что оставила ее… Я думал, что ребенок тебе будет не нужен.
– Я не могла похерить шанс стать матерью. Дело вообще не в тебе… Я оставила бы беременность от любого, даже от…
– Не ври себе, Агата.
– А ты себе. Ты слишком много о себе думаешь, Корсаков-Хасанов. С этого дня мы – коллеги. Не смей заявляться в мой дом, когда вздумается, как это было раньше.
– Раньше тебе это нравилось, – хрипловато замечает он.
Воздух между нами сгущается. Чувствую, как пылают щеки. Ноздри Дамира напрягаются, грудная клетка тяжело вздымается. Он хочет… Безусловно, его тело оживает, желания возвращаются… Интересно, он уже попытался реализовать их? Зажал симпатичную медсестричку Настю в каком-нибудь темном углу?
– Это было раньше… Теперь все в прошлом. У тебя своя жизнь.
– Тогда ты не будешь против если я тоже женюсь?
– Не буду.
Разворачиваюсь и ухожу вглубь сквера, к темнеющей среди деревьев беседке… Вот так, Агата…
Глава 6.
Агата.
Провожаю тоскливым взглядом удаляющуюся фигуру Корсакова, чувствуя, как внутри меня словно сгорает воздух. И я сгораю вместе с ним… Превращаюсь в жалкую горстку пепла. Дамир немного хромает. Одежда не скрывает худобы, но он все равно притягивает чужие взгляды. Скоро в нем проснется желание, и он заимеет женщину… Будет целовать ее, ласкать и присваивать, как когда-то меня… Невыносимо больно… Но я выстою, как и всегда.
Ради себя и Женечки отрежу эту привязанность и стану свободной. Или дам своему мужу шанс.
Змиенко возвращается. Ничего не спрашивает, вздыхает, смотря на мою кислую физиономию. Все понимает без слов, но не лезет с советами.
– Едем домой, Римская. В отделе «Д» много дел. Гречка принес еще две папки со старыми висяками, предлагаю тебе заняться расследованием. У вас это хорошо получается.
– Что там? – произношу равнодушно, садясь на заднее сиденье служебного УАЗика. Ехать нам долго… Зачем только приезжали? И зачем я, бросив все, согласилась его проведать? Услышать, что он, по-прежнему, на коне? При деньгах и должности в отделе «Д». Уверена, по приезду Дамир купит себе квартиру в элитном жилом комплексе, приведет в нее женщину и…
– Римская, у тебя кто-то умер? – не выдерживает Змей. – Прекрати мне это все… Ты замуж вышла. Виталий достойный человек, а Корсаков… Перекати поле, блин… Он ненадежный, опасный. Умный, изворотливый. Бессмертный. Я его боюсь. Вот честное слово… Другой бы сломался, опустил руки. Он живучий, как таракан.
– Хватит уже, пожалуйста. Со мной все нормально. И я не настолько глупа, чтобы вестись на Корсакова.
– Видный мужик он все равно, – не унимается Змей. – Я видел, как бабы на него смотрят. Даже такого.
Приезжаю домой поздно. Вхожу тихонько в квартиру, слыша, как маленькие ножки бегут навстречу.
– Доченька моя! Кто это у нас не спит? Мамин пухлик?
Подхватываю Женю на руки и даю волю слезам. Он никуда не уйдет… Будет мучить меня своими визитами. Господи, зачем я только вышла замуж? Я ведь ни минуты не любила Виталия? Мне было все равно… Что есть, где жить и с кем.
– Агата, ты чего? – спрашивает он, выйдя из комнаты.
– Я… не знаю.
Реву, прижимаясь к его груди. Чужой человек… Удобный, понимающий, правильный, надежный. Он никогда не исчезнет и не предаст. Будет терпеть мои закидоны и дурацкую, совсем не женскую работу. Терпеть мою нелюбовь… Как же заставить свою дурацкую голову понять это?
– Виталик, давай разведемся? – шепчу, сглатывая слезы. – Ты такой хороший, что я не могу… Я права не имею, я…
– Прекрати немедленно, Агата. Все из-за него, да? Что он тебе предложил?
– Ничего. Не из-за него. Я просто не хочу тебя обманывать.
– Агата, я же знал, на что шел, когда предложил тебе свое плечо? Я взрослый мужик, а не маленький мальчик. Мне давно не нужна вся эта хрень. Достаточно того, что я люблю тебя. Агата, я сделаю все, чтобы заставить тебя привыкнуть ко мне.
И он старался, да… И в постели выкладывался по полной. И я старалась и делала вид, что мне все нравится. Даже кончала иногда, вспоминая другого мужчину… Как же я устала от всего… Вот нахрена было его искать?
– Давай вернемся к этому разговору позже.
– Я спать, Виталь. Прости… И…
– Все равно я не отпущу тебя, Римская. И не мечтай.
– Если я решу быть одной, я не буду тебя спрашивать. Не думай, что сможешь меня принудить, Вершинин.
Муж сжимает челюсти так сильно, что проступают желваки. Кивает, сглатывая слова… Все оставляет при себе – ярость, эмоции, недовольство… Позволяет всему этому болоту булькать в груди, отравляя душу…
Корсаков приезжает в город через две недели. Об этом я узнаю от коллег. Меня он не спешит уведомить. Я киваю, когда Гречка возбужденно рассказывает, какой Корсаков «деловой и представительный», и нервно постукиваю по столешнице пальцами, когда речь заходит о некоем изменении в его образе жизни. Что такого могло с ним произойти? Начал курить или…
– Добрый день, коллеги. А вот и я, – входит он в этот момент.
В нашем офисе мало что изменилось – те же столы, каталожные шкафы вдоль стены, пыльные окна, жалюзи и белый электрический чайник на столике.
Разве что сейчас в нем становится меньше воздуха… Я судорожно хватаю его ртом, когда из-за плеча Дамира выглядывает женская голова. Та самая Настя из больницы… Интересно, она по делу? Дать показания конторским или…
– С возвращением, брат, – жмет ему руку Костик.
– Добро пожаловать домой, Сергей, – вторит ему Пирогов.
У Пышкина выходной, поэтому больше пожать руку Корсакову некому… Я не собираюсь этого делать. Коротко здороваюсь и возвращаюсь к «работе» – пялюсь в экран ноутбука, пытаясь унять бешеное сердцебиение.
– Знакомьтесь, коллеги. Это Настя, моя невеста. Бросила все и приехала сюда.
– Может, тогда напьемся вечером по поводу твоего возвращения? – спрашивает Гречка.
– Я не против, – гремит бас Пирогова. – Агата Васильевна, вы как? Можем в «Ржавом гвозде» посидеть. Зовите полковника Вершинина, он…
– Да, Агата Васильевна, зовите мужа, – хмыкает Корсаков, испепеляя меня взглядом. – Все-таки все мы одна семья.
Я хмуро киваю, переключая взгляд на молоденькую влюбленную дурочку – она смотрит на него, как на бога…
