– Что-то унюхала? – спрашивает Сергей, касаясь моего плеча.
– Нет. Нас пустят? Там охраны, как в Кремле.
– Идем, – решительно произносит он, сжимая мою прохладную ладошку. – Майор Корсаков, капитан Римская. Мы из отдела «Д» – подразделения по расследованию нераскрытых преступлений. Павел Эдуардович приказал явиться на место и помочь с осмотром.
Мужчина в гражданском с немытыми волосами и уставшим взглядом равнодушно кивает, приказывая снять ограждение.
Возле торца ресторана стоят полицейские машины, служебный транспорт судебно-медицинской экспертизы, дорогие автомобили гостей. Возле входа – кареты скорых. Посторонних – ни души… Замечаю зевак на противоположной стороне улицы. Кто-то снимает происходящее на видео, другие – просто наблюдают.
– Может, подойдем к ним? Напротив жилой дом и аптека. Там тоже могут быть свидетели, – предлагает Корсаков, задерживая меня возле входа.
– Давай пока поработаем внутри. Насколько это возможно, учитывая горячую любовь следкома к отделу «Д».
– Кстати, всегда хотел спросить, почему именно так нас назвали? Неужели, правда… дебилы? Погоди, Римская, не торопись попасть внутрь, – добавляет он хрипловатым шепотом, от которого у меня все внутри вибрирует. – Осмотрись. Просто попробуй запечатлеть картинку в памяти – людей, дома, камеры. Машины. Все, что кажется тебе подозрительным.
– Рассказывай про отдел «Д» и говори, что видишь. Если у преступника есть подельники, их машины стоят где-то поблизости. Как ни в чем не бывало…
– Не думаю, что ты прав. Они давно свалили. Отдел «Д» был создан в сорок шестом году на базе министерства госбезопасности. Сотрудники занимались изготовлением средств тайнописи, документов для оперативных целей, экспертизой документов и почерков. Отдел был всегда под контролем внешней разведки и КГБ. Корсаков, запоминай, что я говорю – на противоположной стороне старая машина красного цвета, похожая на «копейку». Неподалеку мужик. Снимает на камеру смартфона. Он седой, толстый, в очках. Мамаша с мальчиком лет пяти просто стоит и наблюдает. Женщина с таксой идет мимо. Задерживается возле аптеки. Все, проходит дальше по своим делам. Мотоцикл на другой стороне. «Газель» с неразличимым логотипом… Грузоперевозки или…
– Внимательно посмотри, – шепчет он, склоняясь к моему уху.
– Не вижу. Не хочу привлекать внимание. На нас все пялятся и гадают, почему мы не входим.
– Латинские S и L на торце. Не могу различить из-за ветвей кустарника.
– Ладно, проверим. Все?
– Да. Мужик ушел, мамаша тоже.
– Теперь можно идти. Кстати, очень символично, не находишь? Старинный отдел «Д» занимался расшифровкой, и мы тоже не отстаем. Неужели, ни один шифровальщик не разгадал, что там написано?
– Нет. Настоящий шифр Бейла ведь тоже не разгадан.
Входим в здание, замечая сотрудников следкома, экспертов и судебных медиков в большом зале. Больше там ни души. Трупы находятся в той позе, в какой их нашли. Анна Верховцева – судя по возрасту, это она – лежит грудью на праздничном столе. На ее посеревших губах темнеет кровь и белесая пена.
Надеваем бахилы и специальные комбинезоны. Их нам дает один из экспертов – мы работали вместе.
– Римская, привет, давно тебя не видел. Как ты? Как ваш знаменитый отдел? – шепчет Иваныч.
– Отлично. И я рада тебя видеть, Иваныч. Что тут?
– Подозрение на цианид. Похоже, преступник не пытался скрыть способ убийства. Трое умерли сразу, один в больнице. Уже отзвонились – не смогли его спасти…
– Личности установлены?
– Все из наших. Верховцева Анна – следователь из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, Мищенко Ирина – следователь прокуратуры, Степанищев Игорь – судебный эксперт из Старо-Карасунского отделения, Васильев Егор – сотрудник ППС.
– И ППС здесь? Как он оказался среди таких уважаемых гостей? – недоумевает Корсаков.
– А вот так…
Глава 10.
Агата.
– Какие мысли, Римская?
Корсаков склоняется ко мне, обдавая щеку горячим дыханием. У меня раздуваются ноздри, так я жадно им дышу… Его запахом со смесью туалетной воды, сигарет и горького кофе. Безумие какое-то… Моя больная им одержимость, его нарочитая сосредоточенность на деле…
Однако, я совсем не ощущаю себя рассеянной и вялой – мысли кружатся в голове, как беспокойная стайка мальков, выстраиваясь во вполне логичную цепочку.
– Все эти люди несправедливо поступили с кем-то, – отвечаю уверенно.
– И что? Агата, прости, но каждого второго сотрудника ППС теперь можно убивать? Они же все, они…
– Одно дело – дача взятки за превышение скорости, Сергей. Здесь что-то другое. Кто берет дело? – поднимаюсь с корточек, отнимая взгляд от мертвого тела Егора Васильева.
Эксперт сосредоточенно снимает отпечатки пальцев с поверхностей столов, за которыми сидели убитые, Иваныч осматривает тело Верховцевой.
– Он умудрился подложить яд именно в тарелку или чашку жертвы. На столах стояли салатницы, подавали горячее, которое ели все, но он…
– Он находился в зале, так? – уточняю, так и не дождавшись ответа. В зале слишком много народу, да и следком не сразу решает, кому заниматься делом.
Одно неясно – что делать нам? И мне… Той, кто пообещала мужу подать в отставку и укатить в Сочи.
– Именно так. Возможно, Анна Верховцева попросила чашку кофе, а Егор Васильев – рюмку коньяка. На столе были только бутылки с вином, но все гости его пили. Мы уточнили – было много индивидуальных заказов. Спиртного, горячих безалкогольных напитков, десертов.
– Сомневаюсь, что он отважился выйти в зал, – оживляется Корсаков. – Слишком много камер.
– И что? Кто-нибудь мне ответит? – повторяю раздраженно.
– Римская, не ори, мы работаем.
Из подсобки выходит старлей Трегубов, мы пересекались однажды.
– Прости, забыла, как тебя…
– Ваня я. А я вот тебя помню, Агата. Дежурный я, но официально дело пока никому не поручили. Вы тут какими судьбами, отдел «Д»?
– Змей приказал помочь.
– В его полномочиях разрешить вам забрать дело себе. Ты как, возьмешься? Слышал, вы круто раскрываете висяки, – почесывая белобрысый затылок, произносит Трегубов.
Он необычайно высокий, тощий и сутулый. На его круглом лице темнеют крупные веснушки.
– Боюсь, нет.
Корсаков, не обращающий на нас никакого внимания, оживляется. Молчит, но подходит ближе. Застывает за спиной Иваныча, делая вид, что контролирует его работу. Ну и… Пусть первым услышит.
