– Борисенко? – вздрагивает она и медленно опускает стакан на столик.
– Да.
– Он пропал без вести. К нам приходил следователь, но никто ничего не знает… Думаю, его уже нет в живых.
– Вы понимаете, какая это бомба замедленного действия? Если производители пошли на такие преступления, значит, исследование Павла стоящее.
– И что? Я-то что теперь смогу сделать? – пожимает Софья плечами.
– Продолжить исследования. Вот что. Я могу помочь с финансированием, со своей стороны. Вы можете защитить диссертацию, оформить патент на открытие.
Софья мнется. Понимаю, она обижена на мужа и ничего не хочет слышать о нем… Но есть медицина, наука, правильные вещи, которые нельзя вот так забывать! Люди трудились много лет, чтобы облегчить жизнь больных. И что – все в топку?
– Марк, мой покойный муж был фармакологом, а я травматолог-ортопед. Я не смогу продолжить его дело, потому что ничего в этом не смыслю. Ваш детектив… был в лаборатории Павла? – осторожно спрашивает Софья. – Там, наверное, все уже разобрали?
– У меня есть кое-что для вас. Вынимаю из кармана флешку и протягиваю ей. – Мирон Альбертович нашел это при обыске лаборатории. Она лежала в конверте с надписью: «Для Софьи». Мы не смотрели, поэтому не знаем, что там…
– Спасибо, – она взволнованно прячет вещицу в сумочку. – Посмотрю дома.
Между нами повисает напряженная тишина. Я знаю, о чем думает Софья… Боится, что на флешке переписка с любовницами или другие тайные делишки ее мужа. А тот, кто подписал конверт – не Павел, а злоумышленник или завистник.
– Не думайте о плохом, ладно? – хрипло произношу, борясь с желанием снова ее обнять. Она пожалела меня, когда я рассказал об измене жены. Теперь моя очередь. – Все будет хорошо, верите? – касаюсь ее дрожащего локтя и все-таки притягиваю к груди.
– Барсов, вы сумасшедший, – шепчет Софья. Поднимает на меня взгляд, полный неприкрытой боли. – Наверное, у вас осложнение от наркоза. Вы беспардонный, наглый… хам.
– Наверное, – соглашаюсь я, обжигая ее висок горячим дыханием. Касаюсь кончиком носа ее гладкой нежной щеки, вдыхаю аромат волос и клубничного блеска для губ. Ее плечи дрожат, дыхание учащается. Я… как изголодавшийся пес накрываю ее губы своими и жадно целую. Никогда я не вел себя с женщиной вот так – «беспардонно и нагло», но Софья… Не понимаю, почему так на нее реагирую? Вроде уже не мальчик, обуреваемый страстью. «К тому же женат на молодухе», – всплывает горькая мысль.
Она отвечает мне. Целует в ответ и сразу же отстраняется, испугавшись собственной слабости.
– Что вы… себе позволяете? Я, по-вашему… Я… Хам!
Ее дыхание сбивается, щеки пылают. Софья подхватывает сумочку и убегает прочь. Ее шаги отдаются гулким эхом, а потом и вовсе стихают… Я остаюсь один. Идиот, сам все испортил. Раненый, в повязках, а все туда же… Смешно.
– Дурак ты, Марк. Ведь хотел же по-другому… Черт! – произношу вслух. Пинаю валяющийся под ногами осколок кирпича и опускаюсь на лавку. Надо собрать пирожные и угостить медсестер. А завтра извиниться за свое поведение…
Софья.
– Ну ты даешь, Тарасевич. Такое только с тобой могло случиться! – усмехается Аленка, играя пальчиками. – Четвертый десяток размениваешь, а убегаешь от мужика, как… Как…
– Ну, договаривай, – хмурюсь и кисло посматриваю на свои ногти – под гнетом общественного порицания они лишились красного цвета. – Как дура?
– Да не так чтобы… Просто не понимаю я тебя. Мужик симпатичный? Да! Сам целоваться полез? Тоже да. Везде утвердительный ответ, а нашей Сонечке неймется, – фыркает Алёнка и вытягивает губы трубочкой. Это у нее такой знак протеста.
– Он женат, – шепчу я, стараясь не привлекать внимания. – Ты за кого меня держишь, подруга?
В салоне красоты мгновенно повисает блаженное безмолвие. Дамочки за соседними маникюрными столиками любопытно поглядывают в нашу сторону. Мастера маникюра тоже. Кажется, они даже ногти пилят тише, чтобы расслышать подробности пикантного разговора.
– Ну и что? Он же сам тебе сказал, что разводится? Жена изменила и… – не унимается Алёнка.
– Тише ты, Ален! Давай закончим с маникюром и пойдем в кафе? – предлагаю я, состроив на лице недовольную мину. Не хочу выносить свою личную жизнь на общее обозрение, а уж Барсова…
Алёнка права – такое только со мной могло произойти. Крыша, теплый осенний ветер, ароматы свежих пирожных и его парфюма… И поцелуй. Внезапный, неправильный, порывистый… И такой приятный. Да, я поступила глупо. Убежала, как наивная школьница, у которой украли первый поцелуй. Скажи кому, засмеют… Взрослая женщина, вдова. Я ничего никому не должна и могла бы поддаться чарам Марка, наплевав на его жену и свои принципы. Но я не смогла… И не потому, что не хотела. Очень хотела. И почему на меня Толик так не действует? Недавно мы гуляли по проспекту Мира, ели мороженое, и он случайно (а, может, и нет) коснулся моей руки. Пробежался кончиками пальцем по предплечью и слегка его сжал. Но я ничего… не почувствовала! Вроде бы и противно не было, но… не то.
– Соня, ты закончила? – Алёнка демонстративно трясет ярко-розовыми ногтями.
– Да. Куда пойдем? – вздыхаю, все еще не отпустив мыслей о Барсове.
– В «Версаль» на Анджиевского. Здесь недалеко, – отвечает Алена, набрасывая на плечи кардиган. – Джека будем с собой брать? Уж он-то сможет утолить все печали!
– К-какого Джека? – непонимающе хлопаю глазами.
– Jack Daniel’s, Тарасевич. Виски, способный заглушить любые печали.
– Алён, ты не находишь, что я иду под откос? Сначала безобидные, на первый взгляд, красные ногти, потом – поцелуй с женатиком, а теперь и виски! Что я интересно вытворю, если напьюсь? – чопорно поджимаю губы.
– Мне очень хочется на это посмотреть, Сонь, – расплывается в улыбке Аленка.
– Я пока не готова, – мягко возражаю я. – Предпочитаю меняться внутренне, а не…
– Бла-бла-бла! Скукота!
Субботний вечер веет прохладой. Ветер словно мягкой кистью рисует на разгоряченном лице, играет с локонами, успокаивает бурлящий в сердце страх. Да, я боюсь увидеть Марка в понедельник… Вот такая я трусиха и дура. Мы с Алёнкой садимся на открытой террасе. Любуемся фонтаном, следим за детворой на самокатах и парочками, украдкой обнимающимися, сидя на лавках. Алена заказывает два бокала белого вина. Я неохотно соглашаюсь с ее выбором блюд для ужина – семгой в сливочном соусе и «цезарем» с креветками. Не люблю рыбу, и все тут!
– О чем думаешь, Сонь? – потягивая вино, спрашивает она.
– Я выпишу Барсова в понедельник, – заявляю ультимативно. – Швы у него рассасывающиеся, так что необходимости лежать в больнице нет. Ему нужно время и домашний уют. Вот и все.
– Значит, запала, подруга! – хихикает Аленка. – Ешь давай и не кривись. Рыба полезная. В нашем возрасте организм испытывает недостаток в полиненасыщенных жирных кислотах и… как их там – омега три, омега…
– Подожди, Ален. Папа Паша звонит, – хватаю телефон, с трудом усмиряя растущую внутри тревогу. – Да, Павел Иванович.
– Сонечка, Барсику плохо. По-моему, он… умирает. Пена изо рта, весь дрожит. И Гали, как назло, нет – пошла в сквер позаниматься скандинавской ходьбой.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
