Не подарочки для полковника. Воронцовы

Глава 1

Михаил

Телефонная трель не прекращается.

– Вашу Машу! – рычу, с трудом открывая глаза. Беру с тумбы мобильный, из щелочек отекших глаз гляжу на экран.

Угадал – сестра Маша. Чтоб ее!

– Да, – стараюсь быть доброжелательным.

– Миша, совсем офонарел! Всей семьей ждем тебя у родителей, чтобы обмыть «звезды». Где ты?

– Как думаешь? – задаю риторический вопрос. Голова раскалывается.

– В постели? Не один? Кто она? Привези ее с собой.

– Ма-ша! – издаю одичалый вопль в трубку. – Отстань от меня и моей личной жизни. Если я один, значит, так должно быть! Когда это поймешь?

– Никогда! – честно признается сестра.

Безумно хочется сказать любимой Кровопийце, чтобы отстала, занялась своей непростой, запутанной жизнью, но терплю. Не хочу выслушивать от нее до конца жизни, какой я плохой, нечуткий, одним словом, неотесанный мужлан, непонимающий тонкую организацию женской души.

– Машунь, скажи «нашим», приеду к вечеру. Честное слово. – Издаю губами звук, похожий на чмоканье и отключаюсь.

Продолжаю лежать, глядя в натянутый белоснежный потолок. Рукой ощупываю пустое место на кровати рядом с собой. Многое бы отдал, чтобы в постели оказалась женщина, которую когда-то любил. Но не сложилось, не срослось.

Жаль!

Умом понимаю, что выбрал женщину не того полета. Надо было выбирать попроще, чтобы смогла выдержать тяжелые будни рядом с человеком, посвятившим свою жизнь спасению чужих людей.

Моя нимфа не смогла, поэтому я женился на другой! На МЧС. Буду верен ей пока не встречу кого-то или не состарюсь.

Меня устраивает мой выбор, моя жизнь. Но моих многочисленных родственников – нет. Попутного ветра им! Если мужская половина семьи молчит, сцепляя челюсти, скрипя зубами, то женская вечно точит мою нервную систему как вода камень.

Чувство легкости бытия уходит в тот же момент, как вспоминаю о том, что сегодня придется навестить монстрячую семейку Воронцовых. Поглядеть в медовые глаза мамы и сестер-близняшек, в зеленые глаза бабушки Яси.

– Выходной! – рычу на всю квартиру, повышая себе настроение. Как умею, так и радуюсь.

На мой одичалый возглас никто не отвечает. Удручает, немного.

– Заведу кошака? Или кошку? – чешу лоб. – Может, ну его, сразу двоих? Втроем веселее. Полковник из дома, кошки в пляс.

В дверь комнаты стучат. Натягиваю одеяло до самого подбородка. Не пристало пятидесятилетней соседке, помогающей мне по хозяйству, глазеть на тридцатидвухлетнего голого мужика, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Анна Ильинична, заходите! – приказываю громко.

– Полковник! – белокурая улыбающаяся женщина, заглядывает в спальню. – Завтрак на столе, китель почистила. Сейчас схожу в магазин за продуктами, может, чего особенного купить? Всё-таки такой праздник раз в жизни!

Гляжу на женщину, радуюсь, что в новом доме, куда я переехал неделю назад, нашлась доброжелательная соседка.

– Минералки, и неприлично много, – жалобно прошу у сердобольной женщины, – всё «остальное» я вчера купил и употребил. Сегодня расплачиваюсь.

Ухмыляется, понимает, что после вчерашней вечеринки в Управлении, в честь назначения меня полковником, мне настолько плохо, что спасет лишь ледяной душ, рассол и алкозельцер.

Домработница уходит, а я топаю на балкон. Срочно нужен свежий весенний воздух. Запах в комнате равен эквиваленту угарного газа после пожара первой категории.

Выхожу на балкон и вхожу в ступор…

Между моим балконом и соседским нет перегородки, поэтому вижу, что там творится – женщина с обалденной фигурой в тонком алом платье прыгает босиком на балконе.

Мило пищит:

– Помогите!

Тонкая женская фигура так и норовит привлечь внимание, но никто ее не слышит.

– Что случилось?

– Дверь балконная захлопнулась!

Столбенею, замираю. Стою ни живой, ни мертвый, обдумывая ситуацию. Как назло голова гудит как трансформатор, внутренний шум не дает сосредоточиться.

Невольно разглядываю тонкие щиколотки красавицы.

Можно, конечно, вызвать МЧС, но лучше самому стать героем, спасти девушку, застрявшую на балконе.

В чем есть – в одних боксерах бегу из квартиры.

– Не может быть! – ору как оглашенный, заметив открытую дверь в квартиру соседки…

Вваливаюсь в чужое жилье, нерешительно замираю у входа. Квартира встречает белизной стен и запахом ликера…

По телу волнами пульсирует страх за чужого человека. Так бывает всегда во время спасательной операции.

В первые секунды – включается страх за чужую жизнь, которую можно спасти. Потом мозг обдумывает ситуацию, идет принятие решение. После – мобилизация всех сил организма.

С этой стадией у меня сегодня явно нелады. Но желание спасти человека – сильнее тела. Оно придает энергии, подзаряжает для подвига, на который тело и мозг сейчас не способны.

Широкими шагами преодолеваю зал, открываю дверь, вылетаю на балкон.

Вот дуреха! Почему без обуви весной вышла на балкон!

Хватаю девчонку за аппетитные бедра, со всей силы дергаю на себя.

Падает на меня как мешок…

Тяжелая, блин!

Скулю, потому что не уверен, что у меня когда-нибудь будут дети.

Ну, очень красивый «мешок» лежит на мне, вызывая шквал непрошенных эмоций, исходящих не от мозга, а от тела.

– Спятила? – задаю девушке риторический вопрос.

Огромные серые глаза Дементора изучают мое лицо, кружат по нему коршуном. Ощущаю в груди адское жжение, мечтаю о том, чтобы она прекратил обследование моей персоны.

– Вам бы побриться и принять душ. А еще зубы почистить! – дает мне указания.

Мысли шевелятся, руки подрагивают, но по-прежнему держат аппетитные бедра. Женщина продолжает лежать на мне. Будто так и задумывалось.

Окунаю незнакомку суровым взглядом.

– Как зовут?

– Полина Андреева, – мяучит едва слышно красивыми губами.

– Полина, встань с меня!

Неохотно поднимается, пошатываясь, идет босыми ногами к зеленому дивану, падает на него безвольной куклой.

В моем теле дикая тяжесть, по телу волнами пульсирует боль, разливается из одной точки в другую. Кажется, я отбил себе все, что мог при падении.

Но понимаю, что надо жить дальше! Значит, придется встать. А то некрасивая получается картина – взрослый мужчина лежит в одних боксерах в квартире малознакомой соседки.

С ужасом осознаю, что в квартире есть кто-то ещё.

Легкие неуверенные шаги приближаются к нам от двери…

Девушка бросает на меня испуганный взгляд.

Ошарашенно глядим во все глаза на вошедшего…

Это ещё кто?

***

Глава 2

Михаил

Перед нами материализуется худенькая фигурка белобрысого пацана в джинсах и джинсовой курточке. На вид мальцу лет десять.

– Извините, – звонкий голос пацана врезается в мой мозг, – я ищу папу!

– Ищи! – рычу я, делая очередную попытку встать. Нога болит жутко, похоже, девчонка лишила меня не только возможности иметь детей, но и ходить.

– Он живет в соседней квартире. Там дверь открыта. Я подумал, может он сюда зашел. Михаил Воронцов!

– Твою ж мать! – бурчу, с трудом поднимаюсь с пола. – Да что за день такой! Всегда так, когда Маша звонит с утречка, день катится в Преисподнюю.

– Сынок, ты чего-то перепутал, – констатирую ошибку ребенка, скольжу по нему безразличным взглядом.

– Сам разберусь! – ругается малец, бросая на меня грозный взгляд. – Вы видели моего папу – Михаила Васильевича Воронцова?

– Вашу Машу! – ругаюсь вслух, про себя произношу более крепкие словечки.

Красотка с пепельными волосами и серыми глазищами подает голос, хотя ее никто не спрашивал.

– Мужчина, разве не вы полковник МЧС Воронцов Михаил Васильевич?

– Так-то да, но я здесь точно ни при чём! Речь явно о моем тёзке. Подтверди мальчик! – требую с бесхозного ребенка.

Он бросает на меня синий пренебрежительный взгляд.

– Так и думал, что наш отец пьющий, поэтому бросил нас!

– Твою дивизию! Ты с кем разговариваешь в таком тоне? – рычу я, пугая незнакомца. Малец отступает на шаг назад. – Нет уж, постой, – делаю два шага вперед, хватаю незваного гостя за плечо. – Хоть я не твой отец, но должен довести до твоего сведения, что непьющий. Вчера был праздник. Отмечали мое повышение. В такой день нельзя отказываться. Понимаешь? Коллеги не простят.

– С трудом! – цедит нагло, почти издевательски.

– Где твоя мама? – интересуется Полина, помогая мне справиться с диалогом. Видимо, считает, что полковник в труселях не сумеет поговорить с пацаненком.

Удивленно разглядываю свои боксеры, соображаю, не взбрыкнет ли Малышка, если я плюхнусь рядом с ней на диван. Решаю, что всё в норме. Падаю. Диван мягкий, уютный и отбитая пятая точка не болит.

Однако, приятно.

Девушка нервно вздрагивает, пытается отодвинуться. Наши бедра непозволительно близко. От женского бедра исходит тепло, начинаю перегреваться.

– Так где мама? – повторяем вопрос.

– Нет мамы! – цедит пацан сквозь зубы.

– Как так-то? У всех есть мамы. У меня есть доченька, у нее – я, – мягко подмечает девушка, ерзая на мягкой подушке дивана.

– Я сбежал из детского дома! – выдает ребенок и женщина тут же замолкает.

– Ты же знаешь свою маму? – допытывается Полина.

– Нет! Мы тогда были маленькие. Она принесла нас и оставила вместе с запиской. В записке было написано «Когда станет плохо, найди папу! Воронцов Михаил Васильевич, сын АйТи магната Василия Егоровича Воронцова (живет на Рублевке)». Своё имя мама в записке не указала. Почему бросила, не написала, – пацан выуживает из кармана джинсовой курточки клочок измятой бумаги. – Вот та записка, но чернила уже стерлись, ничего не видать.

Беру в руки клочок, разглядываю. На записке от времени стерлись почти все буквы.

Пытаюсь включить чуйку и понять, врет ли пришелец. Вглядываюсь в его детское лицо с недетским взглядом. Что-то в нем есть такое, отчего хочется верить в его неправдоподобные слова.

На этом моменте моё сердце обрывается. Что если он говорит правду? Хмурюсь.

– Ты чего-то там говорил про «нашего папу», «мы тогда были маленькие», «когда станет плохо»? – неожиданно интересуюсь у него. Во мне включается сотрудник МЧС, который обязательно должен помочь каждому просящему, даже когда самому абсолютно плохо.

Мальчик делает несколько осторожных шагов к дивану, встает рядом с нами.

– Понимаете, я должен найти брата! Обязан! Я уверен, что ему сейчас очень плохо.

– Брата? – округляю глаза.

– Антона – моего близнеца!

– Вашу дивизию! Так вас еще двое?

– Да…

– Как тебя зовут? – Полина протягивает мальчику хрупкую руку. Он отвечает ей взаимностью, жмет ее руку.

– Я Лёша. Алексей Иванович Лебедев.

– Значит, Иванович? – цепляюсь за слова.

– В детском доме дали имя. Сам не выбирал, – мальчишка глядит на меня исподлобья.

– Я должен помочь тебе найти Антона?

– Угу, – качает русой головой.

– Какой-то развод, не находишь? – обращаюсь к Полине. Затем бросаю решительный взгляд на ребенка. – Знаешь мальчик, шел бы ты домой. Не знаю, кто тебя подослал ко мне, но попытка одурачить выглядит жалко.

Девушка бросает на меня осуждающий взгляд.

– Это же ребенок! Как вы можете прогонять его?

Развожу руки в стороны.

– А что с ним делать? У него наверняка есть родители! Меня же потом обвинят черти в чем, если я его оставлю у себя хоть на день!

– Что такого? – недоумевает соседка, бросая на меня дерзкий взгляд

–Думаешь, у меня мало недругов, желающих, чтобы я рухнул в бездну? Приведу в дом десятилетнего мальчика, а наутро меня закроют! Еще в краже обвинят.

– Простите, я не подумала, чем выше должность, тем тяжелее жить! – издевательским тоном лопочет сероглазая чокнутая Малышка.

– Пусть он останется у тебя, пока я не выясню, кто его подослал!

– Что?! – девушка подскакивает на диване, ее светлые волосы разлетаются во все стороны, как метла у бабы-яги, падают ей на прекрасное личико.

Убираю пряди, будто это входит в мои обязанности, гляжу в удивленные глазищи.

– Наглец! – дает мне оценку.

– Прости, но ты же помнишь, что я тебе жизнь спас? – спрашиваю с издевкой.

– Вы что решили, что я того?.. – алый румянец заливает молочные щеки. – Я просто гуляла, нервы успокаивала! Мне всего тридцать два, дочке десять, зачем мне всё это?

– Чокнутая или лунатик? – спрашиваю на полном серьёзе, делая неутешительные выводы.

– Хам! У меня вчера муж отобрал по разводу дочь!

–Ужас! Вот так взял и отобрал?

– Стефании девять лет. Бывший настроил девочку против меня, поэтому она его выбрала! – в серых призрачных застывают слезы отчаяния.

Тру рукой лицо. У меня свои проблемы с «лишним» мальчишкой, а еще красавица грузит меня. Безуспешно пытаюсь вспомнить, с кем встречался в молодости кроме той самой, которую не могу забыть уже девять лет.

В памяти – черная дыра.

– Сколько тебе лет?

Вздрагивает, отвечает:

– Десять.

Неужели она, та самая? По срокам совпадает.

Тупо взираю то на соседку, то на мальца. Мысли шевелятся, но путаются. Желудок крутит от голода.

– Пока не поем, не начну соображать. – У меня в квартире завтрак, идем ко мне!

С новыми знакомыми топаем ко мне.

– Батюшки! Что стряслось, пока меня не было? – причитает Анна Ильинична, разглядывая меня «красивого».

Ее отрешенный от всего мирского взгляд застывает на моей груди с огромным серебряным крестом. На лице появляется странная блуждающая улыбка.

– Знаете, ребята, я всё же оденусь! – сбегаю от восторженных взглядов к себе в комнату.

Глава 3

Полина

– Стефания, с кем Вы хотите остаться из родителей? – судья задает вопрос в третий раз.

Мы с Петровым глядим на дочь неотрывно, сверлим ее взглядом.

– С папой, – лепечет малышка, вскидывая на меня огромные серые глазищи, с застывшими в них слезами.

Воздуха резко не хватает. Меня качает из стороны в сторону. Наверное, я ослышалась.

Нет! Я не оглохла, я просто нахожусь в аду.

Судья определяет постоянным местожительством для нашей совместной дочери Стефании Петровой дом бывшего мужа Ивана Петрова, купленный на мои же деньги!

После заседания жду бывшего мужа. Петрова Ивана – капитана полиции с десятилетней дочерью на улице.

Вот они выходят, пытаются свернуть в сторону, чтобы избежать столкновения со мной.

Не выходит. В последний момент Стешка дает слабину, меняет маршрут. Идет прямо ко мне в руки.

– Петров, зачем ты так со мной? – цежу сквозь зубы. – Я все эти годы жила ради тебя и дочки. Что я сделала не так? Почему ты… – замолкаю, дочь еще слишком мала, чтобы слышать об изменах. Не надо детям знать, что их горячо любимый папа может любить другую женщину, не маму. Подобная лишняя информация может безвозвратно погубить детскую психику. Я не враг моей малышке, даже сейчас, когда она выбрала не меня. Понимаю, что ее мозг обработал Петров и его мамаша.

– Полина, – жестко и самоуверенно отвечает он, не драматизируй, будешь встречаться с дочерью в воскресенье!

– Серьезно? Думаешь, нам хватит одного дня? – готова наброситься на ненавистного бывшего с кулаками. Но мой адвокат Илья Сабуров всякий случай встает между нами.

– Можем отойти с дочерью в сторонку на секунду? – спрашиваю позволения у бывшего мужа.

– Говори при всех, – цедит он.

Бросаю на дочь молящий взгляд. Протягиваю к ней руки.

Девочка кусает губы, решается, протягивает руку в ответ. Отец бросает на нее строгий взгляд. Стефа прячет руки назад.

Я в шоке, в ауте. Меня сметает гнетущая паника. Как такое возможно, чтобы любимая дочь так поступила со мной? Я ведь была для нее всем, пока отец-мент пропадал целыми днями на работе и, как выяснилось позже, у любовниц.

Мой адвокат Илья не выдерживает напряжения, вмешивается в ситуацию.

– Уверен, девочке не повредит пятиминутное общение с родной мамой! – широкой грудью Сабуров оттесняет Петрова от дочери.

Пользуюсь моментом, снова ловлю Стефанию за руку, отвожу в сторону.

Присаживаюсь перед ней на корточки, беру ее лицо двумя ладонями, нежно заглядываю в огромные серые глаза, наполненные болью и отчаянием.

– Стефа, почему ты выбрала не меня?

– Нарочно!

– Что?! – перед глазами виснет пелена непонимания.

– Ты же меня любишь? – в детских глазах мелькает тень сомнения.

– Милая, я тебя обожаю! Люблю больше жизни, – ласково глажу нежную щеку малышки.

– Значит, не сможешь жить без меня?! Ты так говорила!

– Я не врала. Честное мамино! Не смогу жить без тебя. Ты мой свет и мой кислород.

– Тогда ты придешь жить к папе. Перестанешь ругаться на него, когда он приходит утром и пахнет духами.

Нервно мотаю головой. Закусываю нижнюю губу. Жутко боюсь разреветься перед зданием суда, где полным полно народа и корреспондентов с камерами.

– Детка, я правильно тебя поняла? Ты выбрала папу, потому что считаешь, что я приду жить к тебе и папе?

– Да! – кричит на весь двор дочь. – Тогда ты не бросишь папу! Мы будем жить как раньше.

– Милая, как раньше не получится! – не могу удержать влагу. Слезы бегут нескончаемым потоком по щекам. – Так сложно тебе объяснить, но папа больше не любит меня…

– Не верю! – визжит Стефа и бьет меня кулачком в грудь.

Закатываю глаза к небу, молюсь.

– Небеса, дайте сил промолчать!

Дают, поэтому молчу о вине Ивана, беру всё на себя.

– Хватит! – зло хрипит Ваня, забирая нашу с ним дочь себе.

Они уходят, а я остаюсь одна.

Совсем одна… с Виталиной мы поссорились два года назад… из-за Ивана!

Достаю из сумки мобильный, набираю Виту, слушаю ее красивый поставленный голос.

– Поля, это ты? Не молчи. Скажи хоть что-нибудь? Как ты? Как Стефа?

Услышав имя дочери, впадаю в настоящую панику. Выключаю мобильный. Еду домой.

Как домой? В квартиру, подаренную когда-то моим отцом Стефе на день рождения. Теперь здесь буду жить я. А дочь осталась в доме, который был куплен тоже на деньги моего отца.

Петров не заработал ни копейки! А сейчас хочет присвоить себе всё, что заработал мой отец и подарил нам!

Кажется, он готов мстить мне до последней капли крови… моей.

Приезжаю в новый дом. Оглядываюсь по сторонам – пусто как на Марсе. Проверяю на кухне шкафчики, кроме ликера ничего нет, но и этого достаточно, чтобы утолить печали. Достаю из чемодана алое платье, надеваю на голое тело. Алый – наш любимый цвет! Мы с близняшкой Виталиной его обожаем!

Босиком в тонком алом платье, кружусь по полупустой огромной квартире. Мурлыкаю себе под нос знакомые мотивы.

Не понимаю себя, не осознаю, не знаю, что делать, как жить-то дальше?

Я же, как забеременела, бросила работу детектива, потому что Петров настоял.

– Это опасно для нашего сына.

Ну, хоть здесь я ему отомстила, родила не сына, а дочь. Ухмыляюсь довольно

Денег было мало, один Ваня не обеспечивал даже часть наших расходов на быт. Тогда я пересилила себя и пошла работать под крыло сестры, в отцовский бизнес.

Бизнес выплюнул меня очень быстро. Оказалось, мы с ним несовместимы. В общем, не справилась.

О том, чтобы вернуться на службу в полицию не было и речи, слишком свежи были «раны», нанесенные служебным расследованием о подмене двух близняшек Андреевых. Мой бывший начальник, по совместительству родственник – муж сестры, которого мы с ней тогда очень нехорошо подставили, так и сказал: – Андреева, я приложу все силы к тому, чтобы тебя нигде не взяли ни в один участок.

– Я не Андреева, а Петрова, – ощетинилась в ответ, пытаясь защититься.

– Не суть. Надеюсь, ты меня услышала!

Я его услышал… в результате стала домохозяйкой.

Я – Андреева Полина, подающая огромные надежды сотрудница полиции, неплохой детектив, превратилась в самую обычную домохозяйку!

Купи, приготовь, постирай, поиграй, сбегай-подай, – мой жизненный лозунг, мое разочарование на девять долгих лет.

Моим миром, моей Вселенной, моей отдушиной стала она – доченька. Если бы не она, я бы точно сошла с ума. Что и происходит сейчас…

Мой мир разрушен, разлетелся на осколки.

Не понимая, что делаю, выхожу на балкон, забираюсь на перекладину.

Просто играю, пробую удачу на вкус, и страшно удивляюсь, когда крепкие руки хватают меня за бедра, тащат на себя.

Падаю на спину, в полной уверенности, что удар будет мощным. Но вместо тверди ощущаю под собой живое человеческое тело, судя по некоторым пунктикам – мужское!

Проворно переворачиваюсь на живот, и тут же оказываюсь лицом к лицу с мужчиной.

Симпатичным, надо сказать.

Глава 4

Полина

У нового соседа объявляется и сын. Кажется, полковник не очень рад. Но когда он предлагает поселить у меня найденыша, я прямо прихожу в шок.

– Вот это запредельная наглость!

Ясное дело выгнать ребенка на улицу не решаюсь. Сразу представляю на его месте собственную дочурку.

Мужчина в боксерах взирает то на меня, то на мальца. По синему пристальному взгляду соседа понятно, что он пытается придумать выход из непростой ситуации. Как назло мыслительный процесс заторможен вчерашним праздником.

Мне даже его немного жаль. Большой красивый синеглазый русый взлохмаченный русский медведь сидит в чужой квартире, пытается выпутаться из бытовой ситуации. Такое точно с ним впервые. Ему явно не под силу.

Может, предложить позавтракать? Всё-таки, на сытый желудок мысли крутятся поживее. Глядишь, вспомнит, откуда целых два сына взялись Антошка и Алешка!

– Пока не поем, не начну соображать. У меня в квартире завтрак, идем ко мне! – предлагает полковник, поднимаясь с дивана. Будто подслушал мои мысли, или мы с ним на одной волне. Данный факт удивляет, ведь мы с ним такие разные. Наслышана о соседе и его всесильной семье от соседки.

Втроем топаем к Михаилу.

Я как была в полупрозрачном алом платье, так и пошла, только ноги обула в бордовые тапочки с меховыми помпонами. Так теплее и уютнее.

Входим в квартиру. Она огромная, полупустая, как и моя. То ли мужчина недавно переехал, то ли ему безразлично в какой берлоге жить, то ли просто нет женщины…

– Батюшки! Что стряслось, пока меня не было? – причитает Анна Ильинична, – соседка, ревностно разглядывая мой неуместный наряд.

Ее завороженный взгляд застывает на голой груди Миши с огромным серебряным крестом. На лице женщины появляется недвусмысленная улыбка.

– Знаете, ребята, я всё же оденусь! – сосед сбегает от двух пар восторженных взглядов. Под бурные виртуальные аплодисменты.

– Возьми, – женщина уходит в холл, возвращается через минуту с темной вязаной кофтой в руках.

Удивленно взглянув на новую деталь гардероба, нахмурилась, сообразив, что полупрозрачное платье явно не подходит для обеда. Натягивая на себя чужую кофту, случайно задеваю рукой мальца.

– Извини!

Анна Ильинична с удивлением разглядывает ребенка.

– А это кто у нас? Твой племянник?

Ее слова резанули острой бритвой по сердцу. Детей Виталины я не видела ровно два года.

– Нет, – бубню я. – Сын нашего полковника.

Женщина громко смеется.

– Зря! – малец нахохлился, – я – сын Воронцова Михаила! А еще я не один, нас двое!

– Вот, так всегда, – запричитала белокурая соседка, – только найдешь достойного зятя, а у него скелеты из шкафа вываливаются.

– Я не скелет, – бурчит Лешка, принюхиваясь к ароматному запаху, исходящему от духовки.

Опаньки! Значит, Аннушка наша присмотрела Мишаню для своей дочки – разведенки?

На кухне появляется высокая широкоплечая фигура Михаила. Заходит, нерешительно замирает у входа. Видно, что нервничает, похоже, не привык к посторонним гостям.

Грозный русский медведь! Одержимый своей работой и спасением чужих жизней! Абсолютно не думающий о собственной!

Опускаю глаза, нервничаю под его пристальным взглядом «повелителя». Мужчина продолжает смотреть, не обращая внимания, что мне явно не нравится такой поворот событий. Время тянется непозволительно долго. Решаюсь, поднимаю глаза. Пусть знает, что я могу ответить, постоять за себя. В упор разглядываю наглеца.

Широкоплечий.

Самоуверенный.

Дерзкий.

Красивый русский мужик.

Ноги широко расставлены, руки в карманах. Метр девяносто накаченного тестостерона, одетого в тёмно-синие джинсы, белую футболку.

Скольжу взглядом выше.

Крутая шея, на ней замысловатая татуировка, и серебряная цепочка, все это хозяйство дружно ускользает под ворот футболки.

Гляжу на Михаила, и тревога за собственное будущее возвращается, бьет в грудь, застилает взгляд.

Мужчина рассматривает меня потемневшим взглядом. Глядит не как на соседку, а как на женщину. Я в шоке. Что за дела? Вроде повода не давала усомниться в своей порядочности.