Мутная вода
Здесь нет постоянного ощущения опасности и смерти, нет бандюков, кровососов, снорков, наёмников и прочих тварей, которые с нетерпением жаждут случая тебя прикончить.
Из всех представителей вселенского зла тут водится только жлоб Сидорович, который за сраную «Медузу» удавится, но ни рублём больше не даст. Хотя и он в душе хороший и знающий мужик, просто Зона выпотрошила его и выплюнула, без права на реабилитацию. Так что теперь он прожжённый торгаш, но дело своё знает: никогда и никому не продаст он не исправного ствола или штопанного комбинезона. И говорит всегда правду, хоть и выглядит это порой, как бессердечие. Уж коли отправляет человека на смерть, то так и скажет. И у каждого есть право отказаться – отношение его к людям от этого не изменится.
А вот друг его, Бармен, – субъект злопамятный. Поэтому на рожон с ним не лезь. Хотя, до Бара нужно ещё добраться. Вот познакомишься с ним, сам всё поймёшь…
Мут вздохнул и снова принялся протирать автомат ветошью. А я сидел и раздумывал, как мало, в сущности, я пока ещё знаю о Зоне. Не понятно, кому тут можно доверять, и почему всё так сложно вокруг устроено. Что мы, не люди что ли и не можем цивилизованно договориться? Мысли мои развеял свист чайника над костром – кто-то же догадался привезти сюда эту чудо-штуковину. Какой-то чернявый парень (таджик или узбек) разлил по кружкам ароматный напиток, достал пакет сухарей и высыпал их на газету: мол, «угощайтесь, парни!»… Спустя мгновение, на душе стало теплее. И впервые за день я почувствовал себя в Зоне, почти что как дома.
***
И всё-таки мне колоссально повезло, что буквально сегодня утром я встретил на Кордоне этого странного паренька, Баламута.
Первое моё знакомство с мутантами состоялось уже через несколько метров от Лагеря новичков. Странное существо, больше всего напоминающее мне большую одноглазую котлету на лапах, с истошным воплем выскочило из кустов и понеслось нам на встречу, с определённой целью – сожрать нас.
Причём, желание это было столь очевидным, что мутант нетерпеливо похрюкивал и бормотал себе что-то под нос на непонятном, шлёпающем и вызывающем приступ дурноты, языке.
Мут приказал мне остановиться, но разум мой взбунтовался. Я вытащил пистолет, и хотел уже было выстрелить, однако напарник твёрдо перехватил мою руку и заставил меня опустить оружие.
Не добежав до нас и пяти метров, существо взмыло в воздух, продолжая визжать и похрюкивать, пока неведомая сила не раскрутила его и не разорвала на тысячу мелких кусков. Я тихо выругался.
– "Карусель", – пояснил Мут. – Псевдоплоти не способны различать аномалии. Они слишком пугливы, прожорливы и тупы, чтобы прожить даже среднюю, по меркам Зоны, жизнь. Обычно, они не нападают на здорового человека, но если эта отважилась к нам подбежать, значит, где-то поблизости находятся её сородичи. Так что, держи оружие наготове и почаще оглядывайся.
– А как ты различил эту аномалию? – поинтересовался я.
– Видишь, у земли воздух слегка мерцает мутно-сизым цветом? Трава там слегка примята и листва над пятном кружится строго в определённом направлении, по кругу, как бы образуя воронку?
Я присмотрелся:
– Определённо, всё так и есть.
– Ещё бы. Почитай на досуге про аномалии в своём ПДА: много интересного там найдёшь. В списке «А» находятся аномалии первые по показателям смертности.
В него входят "Карусель" (где тело попавшее в центр аномалии раскручивается с невероятной скоростью, а потом разрывается) и Воронка (втягивающая в себя всё в радиусе метра, а затем сжимающая и спрессовывающая втянутые предметы в артефакт). Выжить в них, даже в самых совершенных костюмах, не возможно.
В список «Б» входят аномалии, в большинстве своём смертельные и весьма опасные, но вполне очевидные и проходимые при наличие хорошего костюма: это "Жарка", "Электра" и "Трамплин".
В список «С» помещены однозначно не смертельные, но весьма не приятные аномалии, такие как "Жгучий пух", "Кисель", "Кислотный Туман" и многие другие. Но не все из вышеперечисленных аномалий проявляют себя типичным образом. Поэтому стоит смотреть в оба, слушать свою интуицию и не лезть в подозрительные места. К тому же, Зона богата на новшества, и её не стабильная, по-сути, природа предполагает постоянное появление новых видов растений, аномалий и мутантов, которых наши несовершенные сканеры когда-нибудь не смогут распознать…
Я внутренне поёжился. Не люблю чувствовать себя заложником ситуации. Я, конечно, не раз ввязывался во всякого рода сомнительные авантюры, но решение отправиться в Зону, если выживу, ещё долго будет держать в их списке неизменную пальму первенства.
***
Не смотря на самые худшие мои опасения, до железнодорожной насыпи мы добрались без приключений. Даже живность местная совсем притихла, что, впрочем, уже не вызывало у меня особого воодушевления.
Мут остановился и вытащил из подсумка болты и детектор. Ещё издалека я услышал лёгкое потрескивание. А теперь и вообще, волосы на моём теле стояли дыбом. Под кирпичным мостком насыпи вовсю трещали и разряжались светло-сиреневые, электрической природы вспышки.
По описаниям Мута, я понял, что это "Электра". Мут отошёл на пару шагов и кинул первый болт. Я насторожился. Сверкнула яркая вспышка и болт упал в середине импровизированного туннеля. Целый ряд щелчков оповестил нас о том, что ещё несколько дальних "Электр" разрядились под тяжестью пролетевшего болта.
– Плохо дело, – поделился своими опасениями Мут. – За время моего отсутствия куча электрики под насыпью образовалась. Придётся бежать, очень шустро, без проволнчек. "Электра" после разрядки бездействует ещё 20 секунд, а потом снова набирает свою силу. Там, вдоль стены идёт старая отопительная труба. На ней – чисто. Сейчас я кидаю болты, ближние аномалии разряжаются. Мы с тобой одновременно бежим в тоннель и забираемся на эту трубу. Дальше действуем по тому же принципу. Всего в проходе нас ждёт четыре аномалии. Не фатально, если будешь следовать моим советам и не запаникуешь.
Я нервно сглотнул и приготовился слушать команды напарника. Тот досчитал до трёх и кинул первый болт – две ближайшие аномалии с треском разрядились. Следом за первым тут же полетел второй – снова треск. Затем Мут нервно выдохнул, и кинул третий болт – ничего не произошло.
– Сейчас я ещё раз закину болты. Два раза аномалия срабатывает – затем разряжается. Подам сигнал, беги, что есть мочи, но лишь до трубы.
Далее все звуки и запахи природы перестали для меня существовать. Где-то под ложечкой мучительно заныло, и всё во мне слилось в нетерпеливое ожидание неизбежного…
Болт, затем разряд с чередой вспышек в глубинах тоннеля. Ещё болт – электромагнитный всплеск и тишина, дающая нам возможность преодолеть намеченный отрезок пространства.
– Давай! – Скомандовал мне напарник и ринулся вперёд, к спасительной трубе.
Я, ни слова не говоря, поспешил вслед за ним. Сердце моё бешено колотилось. В ушах до сих пор стоял треск разрядившихся на моих глазах аномалий. На бегу я невольно съёжился и ждал, что как только ступлю под насыпь, так непременно снова шарахнет, и, чем чёрт не шутит, возьмёт да испепелит самонадеянного меня… И поделом, ибо нечего в Зону соваться. Но, вопреки всем орущим и разрывающим меня инстинктом, за рывком ничего не последовало. Только волосы на теле всё так же стояли дыбом и подушечки пальцев слегка покалывало, видимо от близости множества аномальных очагов.
Мут дал мне отдышаться и осторожно хлопнул меня по руке, как бы обращая тем самым внимание на свои дальнейшие действия. Снова три болта, и Электры на время разряжены. Эти последние пять метров насыпи были для меня самыми длинными пятью метрами в моей жизни.
Как правило, это как раз то расстояние, которое преодолевает обычный человек в своей повседневной жизни от комнаты до туалета… Скажу честно: на этот раз в туалет я сходил гораздо раньше, и понял, что пять метров – для меня это слишком. Поэтому, пробежав их, я просто безвольно осел на корточки и, как идиот, улыбнулся во все свои тридцать два зуба.
– У-у-у-у! Как всё у нас запущено, – улыбнулся Мут. – Ну что? Штаны-то сухие? Смена белья не требуется?
– Не уверен, но было клёво, – рассмеялся я.
– Ну, шутишь, значит всё в норме. Поднимайся и пойдём. Некогда нам рассиживаться.
Глава 4: Чужие тайны
Стоял убийственно жаркий полдень. Солнце пекло так, что я буквально плавился под курткой, но мой напарник строго-настрого запрещал её снимать…
Мы шли по главной дороге, ведущей к лагерю вольных сталкеров на Свалке брошенной техники. Мут сосредоточенно смотрел на детектор, изредка кидая болты, и вносил полученные данные в ПДА.
– Ценная инфа для сталкерской сети, – пояснил мне он. – Правда, актуальна она лишь до ближайшего Выброса. Сталкеры, когда есть время, отмечают координаты сильных аномалий, вектор бандитских передвижений. Любая информация, что может помочь, попадает в единую базу знаний, пополняя "Энциклопедию Зоны" и предостерегая от опасностей беспечных бродяг.
В "Единой Сталкерской Сети" можно найти все. От объявлений о продаже оружия до предложений скоротать вечер за бутылкой чая в чьём-нибудь схроне перед Выбросом. Правда, всё на свой страх и риск. Много среди нас честных ребят, но есть и паршивые овцы – откровенные бандюганы, "эволюционировавшие" от трико до полноценных костюмов с закрытым циклом. Так сразу и не поймёшь, что за крендель перед тобой, пока не "надкусишь".
Тут в людях ошибаться – крайне опасно. Поэтому, после смерти брата я всегда хожу один… И знаешь, не попадалось мне ещё персонажа до тебя, который вызвал бы во мне ощущение спокойствия. Даже не так – полного штиля внутри. Будто на лодке качаешься… А в Зоне ощущения очень важны. Я бы даже сказал, они – основа сталкерского бытия…
На автомате я кивнул. А сам всё думал, с чего бы завести разговор с Мутом о волнующих меня вопросах. Очень хотелось показать товарищу записку, расспросить про Калаша и его друга – Филонова. Возможно, Мутуту знаком сталкер Пуля. Честно говоря, я просто недоумевал, с какого конца подступиться к этой странной истории…
Все наши беседы накануне свелись лишь к очень абстрактному описанию моих приключений, а конкретику я внести побоялся. Мут выглядел надежным парнем, но я осторожничал, опасаясь показаться ему сумасшедшим.
Выждав паузу, начал я, как всегда издалека:
– Мут, я тут за Кордоном беседовал с местным населением, и они мне поведали несколько историй, верить в которые выходит с трудом.
Напарник оживился:
– Дааа, это они любят – прямо хлебом не корми.
Я подумал, и выложил всё, как на духу:
– Говорят, есть тут у Вас такой персонаж – Вечный сталкер, Юра Семецкий.
– Ой, брешут! – отмахнулся Мут. – Обычный сталкерский фольклор. Кто-то для смеха запустил год назад в сеть утку, что гробанулся некий сталкер по фамилии Семецкий, который, безусловно, является реальным персонажем.
Он у нас из научников, вот чем-то бродяге некому и не угодил. За что тот ему решил отомстить жестоко: договорился с местным сисадмином, и тот запустил в сеть сообщение о смерти Семецкого, что, к слову сказать, многие тут восприняли чуть ли не с воодушевлением, ибо гадким он был мужиком.
Всё время мухлевал с хабаром, задерживал выплаты и отправлял на опасные задания вслепую, без особых указаний относительно сложности их выполнения.
Представь теперь, как зашалили его нервишки, когда ему на ПДА пришло сообщение о собственной смерти. Даже головастики в своём «научном подходе» не отрицают эту бешенную, и что удивительно, почти мгновенную материальность мысли в зоне.
К слову, о силе мысли… Нашел я однажды пакет документов на территории завода «Юпитер». В них подробно описывался научных эксперимент с «мыслесферой» планеты, если можно так выразиться.
Не буду пространно вдаваться в подробности – научной терминологией не владею. Но много чернил в них было потрачено на описание процессов декодирования абстрактной мысли в материальные формы. Что-то про электромагнитные поля, закон сохранения энергии, восприимчивость «ноосферы» – а именно тонких планов – к сигналам мозга. Да целый ворох научных обоснований и выводов, запомнить которые я не в силах. Но оторвались ученые в этих экспериментах знатно. Усиливали данный эффект радиацией, травили людей и животных мутагенами. Не удивлюсь, что весь здешний порядок установился в результате закравшейся в расчеты ошибки…
Люди пожелали приблизиться к Творцу, ускорить работу «вселенских» шестерёнок. Но правду говорят народные пословицы: «Не тронь лихо, пока оно тихо».
А что касается Семецкого – он пришел в Зону уже после второго Выброса. Обладал пытливым умом, жаром исследователя. Лично я с ним прообщался не долго и никогда не обольщался на тему нашей искренней дружбы. В отличие от других вольных сталкеров, я изначально понимал, что научные гранты и категории для него гораздо важнее людей. Наверное, это мой крест… или Дар, как знать – видеть человека без прикрас и не впадать в прелесть.
Спустя пару лет, бродяги перестали работать с Семецким. Устроив ему информационную блокаду за смерть Вити Барина. Отправил его Юра в подземелья под «Агропромом», исследовать новый тип аномалий. Пошел парень туда под Выброс. Суть задания заключалась в том, чтобы заснять рождение артефакта в аномалии, а заодно замерить показания приборов.
Семецкий, конечно, догадывался, что под «Агропромом» не все так просто, но помалкивал. Уж слишком много бывалых отказались от задания. И тут подвернулся ему Витя: совсем зеленый, еще и года Зону не топтал.
В общем, оказалось, что все аномалии нужного типа во время Выброса одновременно разряжаются, да так мощно, что все живое в радиусе нескольких метров просто распыляет, будто и не было никогда… А техника, синтетические ткани, металл – все остается в первозданном виде. Приборы свои Семецкий потом забрал, получил грант на исследования. А смерть Барина – вроде как, роковая случайность, сам подписался на опасный рейд.
Мы погоревали по Вите. Но с кем не бывает. Одни чувства – Зона обостряет, другие, вроде сожаления, наоборот – притупляет. А потом, во время научной экспедиции на станцию «Янов», кто-то из научников напился и вывалил информацию сталкерам у костра: мол, природа этих аномалий вполне понятна им – научным умам. Начал сыпать терминами в описании процессов. И мы неожиданно поняли, что Семецкий с самого начала был в курсе. Даже камеру попросил поставить на штатив, чтобы она из Витькиных рук не упала, когда тот исчезнет.
Пришла тогда вся честная компания Юре бить морду. А тот так спокойно, почти бесстрастно нам отвечает:
– Дружище ваш – сам виноват. Я ему говорил – бери костюм с закрытым циклом, из синтетических волокон. А то, что он лицо в процессе не закрыл или еще что – это уже его беда. Никого не слушал, все сам лучше других знал. Такие в Зоне долго не живут.
– А про то, что эта хреновина живую материю на атомы распыляет, рассказал?
– Нет, об этом пришлось умолчать. – Спокойно ответил Семецкий. – Но я снабдил его подробными и точными инструкциями по технике безопасности. Скажи я о том, что есть риск распыления, разве бы он туда отправился?.. Может, у него вообще, дырка в комбинезоне была. Ну что вы ко мне пристали, бродяги? Это ваш личный выбор. Это вы хотите угробить себя, быть героями, жить на адреналине! Сколько вас таких лежит по Зоне!.. Его смерть – это рядовая случайность, ошибка в ходе эксперимента. Оправдываться перед вами я не обязан, потому что ни в чем не виноват…
Больше сталкеры к нему не заходили. Общаться предпочитали с Сахаровым и Кругловым.
А спустя год Семецкий уволился из научной лаборатории, так как исследования его признали опасными и разрешение на них отозвали. Сам пошёл к Монолиту, ибо желающих на то не было, и пропал. Скорее всего, сгинул ещё на подступах к Припяти, потому как мутантов там после Выброса, хоть соли. А вот сообщения из сетки так и не исчезли. Теперь Семецкий «погибает» по десять раз на дню и самыми изощрёнными способами.
И все теперь гадают, какой смертью на самом деле он умер, ведь среди многочисленного спама было и одно настоящее сообщение. В общем, если уж и существуют Легенды Зоны, то это никто иные, как Меченный, Клык, Призрак и Болотный Доктор.
Клык с Призраком давно погибли, Меченный пошёл к Монолиту и пропал, а вот Болотный Доктор до сих пор живёт и здравствует на радость нам, вольным сталкерам. Он около года назад вытащил меня из одной очень скверной истории. Так что, если забредём на Болота, нужно обязательно к нему заглянуть и отблагодарить.
Я утвердительно кивнул и замялся:
– Ты же давно здесь, правда, Мут?
– Два года Зону топчу. Пришёл сюда, когда и восемнадцати не было.
– Значит, ты многих знаешь, – вновь решился заговорить я о главном. – А что тебе известно об Эдике-проводнике и некоем знаменитом в московских кругах бизнесмене Калашникове?
– Эда я знаю хорошо. Толковый проводник. Только давно уже его в Зоне не наблюдал. Видать, сильно сдрейфил он в своей последней вылазке. Вёл он тогда в Припять двух сумасшедших по прозвищу Калаш и Депутат.
Я внутренне напрягся: всё сходится.
– А что, если я тебе скажу, что Калаш – это наш московский криминальный авторитет Калашников. А Депутата – его напарника и друга – уже несколько дней, как нет в живых, – о том, что именно при мне Филонов откинул лыжи, я предусмотрительно умолчал, ибо не знал, можно ли до конца доверять моему напарнику.
Мут пожал плечами.
– Все предсказуемо, донельзя. После стычки с наёмниками на Дикой территории смерть обоих – лишь дело времени. Даже я, порой, хожу и оглядываюсь, так как не шибко уверен, что остался "инкогнито". У наёмников длинные руки и простираются они далеко за пределы Зоны Отчуждения.
И Мут начал рассказ, а я лишь изредка поражался самоубийственной уверенности двух давних друзей. Но, что сделано, то сделано.
***
– История эта давняя. Прошел почти год. Но и сейчас меня пробирают забористые мурашки. Плотоядные такие… – Мут глубоко вдохнул, будто готовясь к прыжку в воду. Но вскоре решение было принято, и он уже уверено продолжил рассказ. – Как подумаю, что наёмники выжидают время, чтобы сцапать всех свидетелей, включая меня. В пору отращивать глаза на заднице. И место для этого весьма подходящее. – Напарник рассмеялся и красноречиво обвёл руками гору радиоактивного хлама у дороги.
Я же затих, выкрутив громкость приборов на минимум, дабы ничто не спугнуло «случайных откровений» моего друга. Носом своим журналистским чую – информация толковая. Аж шерсть на спине дыбом встала – вот-вот пущусь по следу, как ищейка.
А Мут продолжал, нисколько не замечая моего напряжения. Говорил он долго, отстранённо, заново переживая историю:
– Впервые Калаша с Депутатом я увидел на Диких территориях завода "Росток". В составе научной экспедиции прорывались они сквозь блокаду наёмников. Я тогда был заперт блуждающей Каруселью в одном из бараков поблизости. Зверья внутри не наблюдалось, окна были заколочены, поэтому я решил расположиться там на ночлег и подождать, когда Карусель просто-напросто сместится немного в сторону. Не долго думая, развернул спальник, сел на него и уже хотел было приступить к консервам, как вдруг услышал голоса и звуки стрельбы за стеной барака. Так как время близилось к сумеркам, я осторожно припал к прорехе меж досок и увидел твоего Калашникова с LR наперевес, засевшим в столь не подобающей для его положения груде фонящего мусора. На стройке напротив, по моим расчётам как раз должны были расположиться наёмники, мимо которых я хотел проскользнуть окольным путём, лишив себя возможности предстать пред светлые очи их отмороженного главаря. Конечно, одиночек они почти никогда не трогают, но наёмники – опасный народ. Их к тебе отношение напрямую зависит от того, чьи интересы в данный момент они защищают…
Так вот, по рассказам Мута, группа Калаша рассредоточилась по прилежащей к бараку территории, прячась на крышах домов, за дверями ангаров и перевёрнутыми остовами крупногабаритной техники.
Наёмники вели по ним прицельный огонь, и поэтому высовываться сталкерам не было резона. В группе Калаша насчитывалось порядка десяти человек: пять из них – головастики, они, по сути, не в счёт. А оставшиеся пять – Калаш, Депутат, Эд и ещё два не известных Муту "вольных бродяг".
Наёмники медлили, и убивать группу в их планы явно не входило. Стрельба велась исключительно вяло и носила, так сказать, предупредительный характер. Зато Калаш был настроен серьёзно, и нервы наёмников, наконец-то сдали.
– Эй, хлопцы, – завопил в рацию мужик с явным украинским акцентом, – Мут убавил звук прибора до минимума и вставил в ухо блютус-гарнитуру. – Выходите с поднЯтыми лапами! А иначе мы всю территорию прошукаем, а вас уродов найдём. И если сами не отдадите информацию, то мы всё равно у Вас её отымем, только вы этого уже не почувствуете, – мужик заткнулся и громко заржал.
– А хрена тебе жгучего – отымалку им себе натри! – не выдержал Калаш. – Меньше слов, больше дела! На словах мы все герои! А ты мне поступками докажи! Или кишка тонка?!
«Рисковый мужик, – подумал Мут. – С наёмниками шутки плохи. Мало того, что пристрелят, так ещё потом язык к пятой точке пришьют за такие вольности».
Но наёмники в атаку не кинулись. Всё как раз наоборот. Посовещавшись, они снова вышли на связь.
– Калаш, ты вменяемый мужик. Мы не хотим тебя убивать, – прохрипел в рацию лидер наёмников, – ты сам это отлично знаешь, и отсюда все твои чудеса смелости.
«Хм, ситуация почти что беспрецедентная, – рассудил Мут. – Мало того, что наёмники вступают в диалог вместо того, чтобы просто расправиться с ними, так ещё их лидер проявляет чуть ли не личную симпатию к своей потенциальной жертве».
Эфир снова зашумел, на этот раз заговорил Калашников:
– Мне нечем тебя порадовать, Камрад. Всё, что я могу тебе предложить, так это хорошего пинка под твою продажную задницу.
– Эй, а у нас РПГ наготове! А ви шо, таки не знали? – Послышался тот же весёлый голос с одесским говорком. – Тогда Вам же хуже!
– Какой в задницу РПГ? – гневно пролаял Камрад. – У них носители с информацией, которые мы потом не отыщем в кровавой куче, если они, конечно же, уцелеют! Говорили мне, что ты идиот, а я не слушал!..
– Ну, что? Семейная ссора в разгаре? – Усмехнулся в эфир Калаш. – Не хочу прерывать, но, по-моему, у Вас проблемы!
На горизонте показался армейский вертолёт. Кто-то сдавленно выругался и послышался выстрел из РПГ. Заряд просвистел, но в цель так и не попал, потому как следом прозвучали очереди из крупнокалиберных пулемётов. Наёмники снялись с огневых точек и нырнули под бетонные блоки советского недостроя.
Далее всё внимание Мута было приковано исключительно к действием Калаша. Он на пол торса высунулся из укрытия и попытался снять лидера группы наёмников из LR , но промахнулся. В ответ послышалась короткая очередь, нервный вскрик, и Калаш осел в укрытие, держась за плечо. Эд подвинулся к нему ближе и предложил наложить жгут.
– Фигня, – отодвинул его руку Калашников. По касательной зацепило. – По всему было видно, что для него эти ощущения совсем не новы. – Нужно передать Сахарову, что наёмники идут в сторону Янтаря, чтобы, скорее всего, уйти в подземелья.
– Эй, Лёня! Тьфу-ты, Крю-ю-юк! – Эд пытался перекричать гул «вертушки». – Выйди на другую частоту, отсалютуй Круглову, что наёмники скоро объявятся на Янтаре! Нехай вояки там полетают.
– Так, в общем-то и закончилась стычка. – Подытожил свой рассказ Мут. – Депутат тоже участвовал в перестрелке, и даже не раз попался на глаза камрадовой группе. Так как руки у наёмников очень длинные, не удивлюсь, если они начали по одному убирать участников той истории. В то время как их полевой командир, скорее всего, не раз был наказан «реально большими дядями», на которых в то время работал. То ли информация так и не попала в руки владельцу, то ли участники той злополучной экспедиции узнали слишком многое… А может быть, Камрад просто захотел отомстить своим невольным обидчикам – кто знает. Но Эд куда-то пропал, Депутата убили. Уж боюсь предположить, кто будет следующим в их списке.
– Да уж, – в груди моей неприятно засаднило от неясного предвкушения беды.
– С Калашом и Депутатом мы потом пару раз пересекались. Первый – спустя сутки после стычки, на Янтаре. Они ожесточенно спорили о чём-то с Сахаровым. А я, знаешь ли, не люблю греть уши на чужих приватных беседах… – Сморщился Мут. – Что есть, то есть. В помещение вошел громко, чуть ли не с песней, оповещая присутствующих о своём появлении. Но кое-что я всё же невольно подслушал. Они обсуждали поступок Домры. Калаш говорил, что от перебежчика и крысы нечего ожидать в принципе, а Сахаров горячо опровергал его речи, убеждая друзей в честности намерений «своего племянника». Такие вот дела… А второй раз встретились мы в Баре «100 рентген». И Калаш со мной поздоровался, даже подмигнул. По всему было видно, что настроение у него отличное. Зато Бармен сидел – чернее тучи. И весь вечер буравил тяжелым, задумчивым взором спину Калашникова. Словно в тайне надеялся, что это его убьёт, и некая проблема (а в этом я даже не сомневался) рассосется сама.