Потерянный берег. Рухнувшие надежды. Архипелаг. Бремя выбора (сборник)

Белобрысый заметно занервничал, оглянулся сначала на рабочих, которые уже вовсе прекратили свои занятия, и все смотрели на нас, потом мельком взглянул на любопытного погранца и ответил:

– Да что ты несешь? Спроси любого, здесь все по своему согласию.

– Так они и не скажут правды, пока знают, что их родные в школе под охраной, – ответил я.

Погранец махнул рукой кому-то, и через минуту около нас стоял старший охраны пристани, который потребовал объяснить, что происходит. Ну Иваныч ему и объяснил… в красках, не забыв продемонстрировать покрывшиеся кровью штаны, после чего белобрысого повели к Аслану, поведать об интересном «бригадном подряде». А мы погрузились на «Мандарин», я сбегал расписался в журнале охраны об убытии, и уже через двадцать минут наш бот покидал акваторию Лесного.

– Да лежи ты смирно, Иваныч!

Бот шел на малой скорости, Иваныч лежал на палубе и матерился, как последний сапожник.

– Дети, закройте уши, – сказал я, выуживая мультитулом следующую дробину.

Очередная матерная тирада заглушила работу движка «Мандарина». Полив обильно задницу Иваныча перекисью, наложил повязку.

– Ну, сидеть долго не сможешь.

– Не смертельно, – ответил Иваныч, закурив лежа на животе, – иди к штурвалу да газу прибавь, дотемна успеть надо.

Выставив рычаг скорости на максимум, я вывел «Мандарин» на уже знакомый мне курс.

Семейство Никитиных молча сидели в кубрике, и только Верочка периодически прибегала постоять со мной в рубке на несколько минут и подержать меня за руку.

До темноты все-таки не успели, пришлось связываться с островом и просить завести станцию и осветить Сахарный.

Швартовались уже в потемках, под тусклое освещение спаренных лампочек и прожектора на «Мандарине». Слава богу, дошли…

После волны. День 88-й

Проснулся засветло и отправился разжигать очаг, переступая через новых поселенцев. Разбудил Иваныча, которого уложили недалеко от мальчишек.

– Заголяйся давай, глянем, что там у тебя.

Иваныч послушно лег на живот.

– Ну что там? – спросил он.

– Что, что… три лишних дырки в заднице… Сейчас пойду в аптечку залезу, будешь пить антибиотики.

– Что, все так хреново?

– А я почем знаю, три дырки, две вроде просто как неглубокие раны, немного покраснение… а одна не нравится мне, кабы не нагноилась.

– Несите вашу аптечку, я осмотрю ранение, – сказала Алена, которая тоже проснулась.

– Да, сейчас, – ответил я, – эм… а вы врач?

– Да. Стоматолог.

Иваныч начал истерически гоготать так, что все проснулись.

– Простите… ааа… не могу… – опять засмеялся он, – все… больше не буду…

– Ты чего, Иваныч? – спросил я его.

– Стоматолог… аааааа… – опять в приступе смеха скорчился Иваныч.

И тут до всех дошло… Стоматолог… Ранение Иваныча в задницу… В общем, когда все просмеялись, я принес пластиковый чемоданчик – аптечку из бота. Алена стала перебирать упаковки и пакетики, читая названия. Достала несколько разных упаковок, одну вскрыла и протерла ватным шариком со спиртом руки.

– Сергей, вы все пули достали?

– Да, слава богу, это не пули были, а дробинки. Да, все. Потом обработал перекисью и перевязал.

Алена молча приступила к обработке раны, после заклеив каждую чем-то вроде пластырей.

– Ну как, доктор, жить-то буду?

– Обработала антисептическим раствором и асептическим пластырем закрыла. Все, ранение несерьезное. Три – четыре дня перевязок и заживет.

– Вот спасибо, значит, кариес мне не грозит?

– В этом месте точно не грозит, – нашлась что ответить Алена, и все снова засмеялись.

За завтраком повторили процедуру знакомства, а то вчера все уже ничего не соображали, устали и сразу завалились спать.

Алена, как уже стало известно, была врачом-стоматологом. Александр до волны был водителем на «скорой». Волна их застала в дороге – возвращались на своей машине из санатория, ехали в Находку. Путь решили сократить и поехали через заповедник. Под волну не попали, были на перевале. Когда все успокоилось, ехали, пока не кончилось горючее, потом шли пешком, ориентируясь по карте… заблудились. Нашли их на второй день, кто-то из местных, и привели в Лесной. Разместились в школе. Сначала вроде все нормально было, несчастье сплотило людей, помогали и поддерживали друг друга… а потом народ начал потихоньку звереть, от неустроенности, от отсутствия нормальной еды и из-за прочих лишений. Организовали что-то вроде общины, и стало еще хуже… Люди «с гнильцой» объединились очень быстро, найдя возможность заставить работать других, а самим пожинать плоды своего руководства, поигрывая в домино. При попытке выяснить отношения Александр остался без поддержки… побили, конечно. Пригрозили проблемами жене и детям, которых поместили в группу таких же заложников. То есть суть такая – одни работают и отдают большую половину заработка «доминошникам», другие как гарант покорности и молчания работников пребывают в заложниках. А объявление Александр написал еще месяц назад, до того как угодил в «крепостные».

Дети – старшая Вера, младшая Ксения, 8 и 5 лет соответственно. Дети, в отличие от взрослых, быстро перезнакомились и уже нашли себе кучу развлечений под ответственным руководством Андрея.

Я вкратце рассказал Алене и Александру историю острова Сахарный и вообще о том, как у нас тут все.

– Да, надо наконец решить, какой у нас тут строй… ну там первобытно-общинный или коммунистический, – хихикнул Иваныч, доставая из кружки ягоды смородины после выпитого чая.

– Да решится как-нибудь само, Иваныч, или ты в генсеки рвешься?

– Какой же из меня генсек, с простреленной-то задницей?

– Вот именно!

– Ладно, смех смехом, а ребятам устраиваться надо, что сами-то думаете? – спросила Светлана переселенцев.

– Ну… надо крышу на головой для начала, что вас-то стеснять, – ответил Александр.

– Крыша над головой это, конечно, хорошо, – вставил Иваныч, – но в силу обстоятельств, я, можно сказать, на больничном, а у нас были некоторые планы с Сергеем. Так что предлагаю – заселяйтесь пока в мои «апартаменты», вон там на сопке, а я на «Мандарине» пока поживу. Потому как надо катамаран доделывать и пирс расширять. Устроит такой вариант?

– Вполне, – кивнул Александр и спросил у жены: – Согласна?

– Всю жизнь мечтала о доме с видом на море, – улыбнулась она.

– Ну вот, временно вопрос жильем и решился, – радостно ответил Иваныч, – берите свои пожитки, и пойдем покажу, что у меня там и где.

Они ушли, а я подошел к Свете и спросил:

– И как тебе переселенцы?

– Люди как люди, Алена запуганная, конечно, какая-то.

– Ну немудрено, досталось им еще и после волны проблем. А дети, смотрю, как ни в чем не бывало, носятся.

– Я слышала от кого-то, что у детей защита какая-то психологическая на подобные вещи есть, и чем младше, тем лучше она работает.

– Наверное, – согласился я.

Алена осталась на развалинах устраиваться, а Иваныч с Александром вернулись, и мы отправились «колдовать» с катамараном. Пропитанные отработкой доски и брус уже просохли, и мы укрепили дополнительно обвязку поплавков, с помощью кусков труб, уголка и других железяк, растянув кабель от электростанции и запитав сварочный аппарат. Пришлось мудрить с буксирным устройством, сварили что-то вроде жесткой сцепки, которую можно было крепить с двух сторон баржи, из-за чего пришлось так же модернизировать и кнехты на «Мандарине». Затем принялись укладывать лаги и прибивать будущую палубу. После обеда работа была продолжена. Поужинали, Алена сделала перевязку Иванычу, и все разошлись спать.

После волны. День 89-й

На следующий день все занялись своими делами – детям до обеда поручили прополку и полив в огороде, Светлана с Аленой занялись ремонтом и пошивом одежды, а мы втроем отправились к пирсу.

К обеду наша постройка уже имела почти законченный вид, оставалось пропустить по периметру толстый канат и закрепить на стойках, которые мы сделали из бруса и установили на расстоянии метр друг от друга, подперев укосинами. Еще предстояло спереди и сзади сделать два откидных трапа, длиной три и шириной два метра – Иваныча идея, теперь катамаран можно было использовать и как плавающий пирс. После обеда потренировались потаскать «Мандарином» новый катамаран, сделали несколько кругов по проливу, причем Иваныч находился на катамаране в это время и, периодически свешиваясь с палубы, заглядывал на поплавки. И там посмотрел, и сям, что-то руками везде пытался дергать и отрывать, затем встал на носу с довольной физиономией и передал по рации, что можно причаливать. Пришвартовавшись, занялись «механизацией», то есть через различные блоки и тали, которых на СРе было достаточно, сделали механизмы поднимания и опускания трапов, также к выведенным выше палубы нескольким самодельным проушинам, приваренным к элементам обвязки, прикрепили различный такелаж и уложили несколько разных линей, тросов и канатов. В принципе, баржа была готова… только возить на ней пока нечего. После ужина Иваныч предложил сходить с баржой к СРу и поснимать там различные негабаритные железяки, а также с помощью бензореза разобрать элементы мачт, трубопроводов и вентиляции. А потом он, просидев с сигаретой и что-то упорно считая в тетрадке, бубня себе под нос, больше часа, положил на стол тетрадный лист с небольшой табличкой.

– Вот! Теоретически шесть с половиной тонн можно нагрузить, но надо проверять. И придумать, что с определением крена при нагрузке. Можно сделать что-то вроде поплавков с отметками по бортам, на носу и корме, то есть какой выше выскочит, туда и крен.

– Шесть с половиной тонн… немало в принципе. Можно все топливо выбрать с СРа и им для начала расторговаться, только вот возить его емкостей нет. У нас все под пробку.

– А там еще много? – поинтересовался Александр.

– Да тонн пятнадцать еще примерно есть. О! Да еще же надо поискать траулер этих… «сынков», – сказал Иваныч.

– Да, они вроде говорили, что топливом приторговывают, – ответил я.

– А сколько сейчас всего у нас на острове запас топлива?

– Сейчас… Серег, а подай наш «гроссбух» из тумбочки, я вроде записывал… Ага, вот есть – 17,5 тонны.

– Хм, – задумался Александр, – что-то количество бочек не соответствует цифре.

– Молодец! – подмигнул Иваныч. – Сразу видно, что шофер профи… Топливо считать умеешь. Есть у нас еще две емкости – ямы в земле, десять тонн там.

– А, теперь понятно. Ну вот, и оставить пока эти десять как «стратегический запас», а бочками и возить, раз нет пока других емкостей.

– Ну да, вариант, – согласился я, – а там, может, и еще бочек где прикупим или емкость какую.

– Ну, значит, план чуть изменим, – сказал Иваныч, – сначала грузимся бочками и идем в Лесной, а потом на СР, сливать топливо и разбирать железяки.

– Справитесь тут сами? – спросил я у Светланы.

– Справимся? – переспросила Света Алену.

– Конечно, – закивала та в ответ, было заметно, что девушки нашли общий язык.

– Ну вот и хорошо, с рассветом и выходим, а я пойду подготовлю бот и спать, – сказал Иваныч.

После волны. День 90-й

Выйти с рассветом не получилось, задержались с погрузкой примерно на три часа, закатили на баржу тридцать бочек и потом «играли в тетрис» в процессе их закрепления и выравнивания крена.

– Ничего, сейчас один раз сделаем и будет понятно, сколько и куда, – важно приговаривал Иваныч, руководя погрузкой… у него же больничный.

Баржа значительно просела, баки-поплавки скрылись под водой на три четверти. Обошли на резиновой лодке вокруг, приглядываясь, не пузырит ли наша герметизация, все было в норме.

Еще раз все перепроверили, крепление груза, инструмент, паек на двое суток, оружие и снаряжение. Иваныч на «Мандарине» аккуратно задним ходом подвел кормовой кнехт под буксирную раму, и мы зацепили баржу. Потом потренировались ее быстро отцеплять, выбив кувалдой «палец» из проушины модернизированного кнехта, а то вдруг баржа утонуть захочет, так вот чтоб нас с собой не утянула. В общем, после всех проверок и подготовок мы наконец отшвартовались. Женщины и дети стояли на берегу и махали нам.

«Мандарину», конечно, было тяжко, очень тяжко. Шли на среднем ходу, и Иваныч постоянно проверял температуру и уровень масла. После установки турбины «Мандарин» вполне уверенно выдавал порядка одиннадцати узлов, но это без нагрузки, сейчас шли на шести-семи узлах, то есть около 10 кмчас.

– Жару в море застанем, – сказал Иваныч, закуривая, и посмотрел на часы.

– Ну, может, успеем не в самое пекло попасть.

– Может, и успеем. Ближе к Лесному проверим, как нагрузку держит, сейчас не будем рисковать.

Как и предполагалось, в Лесном мы швартовались почти в самый разгар обеденной жары. Иваныч развернулся на 180 градусов и аккуратно сдал к свободному месту у пирса. Мы с Александром переместились на баржу, закрепили поданные с пирса (сервис-то теперь какой) швартовые и откинули погрузочный трап. На пристанях сиесты не было. Работа продолжалась и бурлила.

Я окинул взглядом небольшую площадку перед торговыми рядами, которые значительно разрослись… народу прибавилось, и, несмотря на жару, торговая жизнь кипела. Да и у пирсов «флота» прибавилось – несколько небольших плотов, полтора десятка шлюпок, пара аналогов «обшарпанного» и один самый настоящий морской буксир, правда, он держался на воде с очень большим креном на правый борт, и стоял он не у пирса, а был с помощью двух тракторов немного вытащен на отмель. Вокруг него суетились люди на шлюпках и по палубе бегали с инструментом – явно занимались его ремонтом.

Заплатили за охрану и заодно поинтересовались, есть ли на пристанях «торговый представитель» Аслана. На что нам ответили, чтобы обращались в ломбард, мол, это и есть люди Аслана. Ну что ж, направились в ломбард, поздоровались со старым чеченом и его «тенью».

– Солярку привезли, есть спрос?

– Да, брат, на топливо всэгда ест спрос.

– И по какой цене шесть тонн заберешь?

– Сейчас, – старик что-то проговорил Умару на своем, тот ответил, потом по рации еще перекинулся с кем-то парой фраз. Старик, вероятно, услышал, что ответили по рации, и сказал:

– Триста за тона, сейчас бочка приедет.

Мы с Иванычем переглянулись.

– Нэкто здэсь дороже нэ купит, – сказал старик, видя нашу реакцию, – тэм более так много сразу.

– Понятно, а сколько, так сказать, в розницу здесь топливо стоит?

– Разный цена, восемьсот самый дорогой.

– Ну… опт так опт, – согласился я, – вон баржа, к ней пусть бочка подъезжает.

– Зачем подъезжать… шланги тут, помпа, перекачаем.

– Наше присутствие нужно?

– Если вэриш мнэ… не нужна.

– Ну, пока верим, – сказал Иваныч и закурил.

– Вот хорошо тогда, – кивнул чечен и протянул мне половину тетрадного листа и ручку, – на, пиши сколка привез, сколка дэнег палучил… Имя напиши, и откуда.

– Это что?

– Договор… Сумма болшой… панимаеш?

– Ясно.

Чиркнув несколько фраз, мол, привез 6 тонн, деньги в сумме 1800 золотом получил, и, подписавшись «Сергей, о. Сахарный», передал листок старику. Он его прочитал и передал Умару. Умар тоже прочитал, взял ручку и написал пару строк в своей части и вернул старику.

– Читай, став день и подпис.

Я прочитал часть, написанную Умаром, – «принято 6 тонн, выдано 1800 рублей золотом. Семья Чекоевых, Умар, пос. Лесной». Ну вроде все верно, поставил дату «День 90-й после волны» и расписался. После чего старик нагнулся к небольшому железному ящику, погромыхал замком и начал выкладывать на стол увесистые мешочки – 18 штук, по 100 золотых в каждом.

– Пачти шестнадцат килограмм… носить с собой будэш? Остав тут, расписку дам тебе, будешь уходить, забэрешь. За такую торговлю процент за хранение брать нэ буду.

– Договорились, – сказал я, забрал со стола четыре мешочка, а на остальные указал, чтоб убирали.

Взамен получил еще одну расписку, в которой говорилось, что семья Чекоевых приняла на хранение 1400 рублей золотом.

– Да уж… Развернулось тут семейство Аслана, – сказал Иваныч, когда мы вернулись на бот, чтобы собрать вещи и прогуляться, сначала на рынок, потом к Лидии Васильевне.

– Насколько я знаю, они и до волны тут неплохо жили, и уважали их, несмотря на то, что чечены. У Аслана правда братец был младший, вот тот да, «жук» еще тот… рассказывал мне Вася про него, да и встречаться мельком приходилось.

– Понятно. А вообще я думаю, у Лесного неплохая перспектива из таежного поселка превратиться в эдакий купеческий городок-порт.

– Вполне, – согласился я, – народу-то прилично тут прибавилось, даже за последние несколько дней, на пристани вон скоро не приткнуться будет.

– Я заметил. Ну что, готовы? Идем?

– Я тут останусь, можно? – спросил Саша.

– А чего так?

– Не хочется мне встречаться тут с «некоторыми».

– Вот те раз! У нас с Серегой поводов не встречаться с этими «некоторыми» гораздо больше, так что нечего!

– И что, опять в драку лезть, если что?

– Ну уж задницу-то я теперь точно никому под пули не подставлю.

– У меня дети, понимаете?

– Понимаю, – ответил я, – и у нас дети, плюс твои дети и, возможно, еще кто-то. И ты пойми, от подлости никто не застрахован… Мало ли что вообще может случиться с любым из нас, но мы теперь одна семья. Будешь бояться каждого урода, тебя твои же дети уважать и перестанут.

– На, держи, – вручил Иваныч МРку и жменю патронов Александру и подмигнул, – пользоваться умеешь?

– Умею, – вздохнул тот и весьма умело затолкал четыре патрона в трубчатый магазин.

– Ну вот и нечего, – хлопнул его по плечу Иваныч.

Когда мы втроем вышли на площадку складов пристаней, нам навстречу попался Кам АЗ-топливозапращик.

– Ну вот, оперативно, – кивнул в сторону машины Иваныч.

Федора Михайловича на привычном месте не обнаружили.

– Надо бы наведаться, не случилось бы чего.

– Встретим Фиму, его и пошлем разузнать. Кстати, что нам от Фимы на этот раз надо?

– Вопрос по емкостям опять поднять, – ответил я, поправляя кусок белой хб ткани под бейсболкой, расправив ткань по шее и плечам, чтобы не сожгло солнцем, – и вообще у меня на Фиму планы.

– О как, а он про это знает? – усмехнулся Иваныч. – И что за планы?

– Есть мысль его на работу взять и сделать представителем Сахарного. Слыхал? Солярка самая дорогая по восемьсот, мы оптом продали за триста. Дальше рассказывать?

– Хочешь здесь его торговать соляркой посадить?

– А почему нет, ну если он захочет, конечно.

– Этот-то? Захочет! Лучше, чем задницу на велосипеде по кочкам набивать.

– Ну вот, – заметил я, разведя руками.

Мы топали вверх, выбивая пыль из дороги. Навстречу нам и в обратную сторону попадались люди, группы людей, гужевой транспорт и изредка проносились, пыля, грузовики.

– А что, только соляркой? – поинтересовался до этого молчавший Саша.

– Ну почему же, можно взять выше… ну вроде как представительство «общины о. Сахарный».

– Звучит, – сказал Иваныч, сморщившись, – давайте перекурим, мужики, постоим, а то задница отваливается.

– Давай.

Мы отошли в сторону и присели на одно из бревен, которых вдоль недавно расширенной и прорубленной просеки лежало в избытке… Иваныч остался стоять..

– Тю… чего, робятки, запыхалися? Ну сигайте, довезу за спасибо, все равно домой еду. Жарко уже… надоть обождать в тени.

– Федор Михалыч! А мы даже разволновались, когда тебя у пристаней не нашли, думали, не случилось ли чего, – ответил я, обрадовавшись.

– Так чего со мной сделается акромя трипперу, – усмехнулся дед в усы и взглядом указал на телегу.

Мы погрузились, и попросили довезти до рынка.

– Ну как тут, Михалыч, после наших приключений?

– А никак! Тихо, как будто и не произошло ничего. Говорили вродь, что к школе посылали сурьезных ребятишек… ну навродь как поговорить с тамошними, ну чтоб не фулюганили. А как там… что там, бес их знает.

– Ясно, – кивнул Иваныч, – видишь, Санек, нет никому интереса до мутных дел твоих этих… «некоторых»

– Вот это меня и беспокоит, – ответил он.

– Ладно, расслабься, проблемы будем решать по мере их поступления, – ответил Иваныч, разминая очередную сигарету.

Машка фыркнула и телега остановилась.

– Приехали, сынки, слазтя.

– Спасибо, Федор Михалыч.

– Будтя здоровы, сынки, – ответил дед и, хлестнув кобылу поводьями по спине, поехал прочь.

На рынке мы сразу направились к небольшому навесу с вывеской «Квас».

– Кваску нальешь, хозяин? Холодный?

– А тож, зря что ли яму тут копал под погреб, – ответил рыжебородый мужичок.

– Три кружки нам.

– Ну тогда серебром целковый и полушка.

Мы переглянулись….

– Это как? Мне его пилить, что ли?

– А давай два, я тебе перекушу.

Я положил 2 серебряных монеты на аккуратно подогнанные доски столешницы прилавка, и стал наблюдать за действиями продавца. Тот уже привычным жестом «откусил» еще «совковыми» клещами половину монеты и вернул мне.

– Вот так, – сказал Иваныч, – одно радует, что с нас не золотой взяли, а серебро перекусывают, значит, инфляция нам пока не грозит.

– Ага, – согласно кивнул я, – как не приедешь сюда, так какие-нибудь новости.

Фима появился примерно через полчаса, с каким-то парнем. Он ему что-то рассказывал, активно размахивая одной рукой, а второй придерживая велосипед.

– Ефим Маркович! – помахав рукой, крикнул я ему.

На что Фима быстро распрощался с собеседником и, сияя улыбкой в тридцать два зуба, направился к нам.

– Здгавствуйте, – сказал Фима, подойдя к нам и поставив велосипед у прилавка, – чем могу помочь?

– Дело есть к тебе, Фима. Хочу нанять тебя на работу. Пять золотых в месяц плюс процент от выручки. Как тебе?

– Ну… – многозначительно и наигранно задумался Фима.

– Ты это… «не делайте мене мигрени, Фима, и не считайте денег, таки которых у вас еще нет… таки да или нет? Или сбивать вам пердячи кости об ентот тарантас до самых белых тапочек», – с одесским акцентом ответил Иваныч, пнув по колесу велосипеда.

Я чуть квасом не захлебнулся… но не подал вида. Фима «завис» на пару секунд…

– Пгедложение, конечно, заманчивое… а что мне надо делать?

– Торговать. Торговать тем, что мы будем привозить, по ценам, которые мы тебе назовем. И быть представителем наших интересов в Лесном. И сразу условие – наеб… кхм… будешь хитрить, оторву голову. Решай… пока мы квас допиваем, – сделал внушение Иваныч.

– Я согласен! – молниеносно среагировал Фима.

– Серег, дай тридцать золотых… Вот, держи… Здесь тебе пять авансом, на месяц… и на, так сказать, хознужды. На пристанях построишь лавку в торговых рядах, в проходном месте, договаривайся с кем хочешь и как хочешь, у тебя получится… я уверен. Пока торговать будешь топливом, соляркой. Кстати…

Фима открыл блокнот, внимательно слушал и писал.

– Кстати, ищи еще бочки и емкости, нам очень надо.

– Фима, а кто здесь вообще землей распоряжается, с кем договориться на постройку пирса и площадки под склад? – перебил разговор я.

– Ну фогмально гешается все на сходе, газ в десять дней, а вообще лучше пгямо к Аслану идти.

– Понятно, к Аслану сами сходим. И еще, если узнаешь, что кто-то ищет место, где жить, запиши, как найти потом скажешь нам. Только смотри, чтобы не раздолбай какой-нибудь.

– Ясно, – кивнул Фима, записывая.

– Задачу понял? – спросил Иваныч.

– Все пгедельльно ясно.

– Ну и отлично, завтра на рассвете ждем тебя у «Мандарина».

– Где? Пгостите…

– У корабля нашего, – пояснил Иваныч.

– А, конечно… понятно.

– Где тебя вообще искать? Если что.

– Так у тети Фаины я живу… гядом с клубом дом из кгасного кигпича.

– Хорошо, задачу уяснил? – еще раз спросил Иваныч.

– Уяснил.

– Выполнять, – по-военному приказал Иваныч.

Фима, оседлав велосипед, умчался куда-то в сторону пристаней.

– Иваныч, ты хоть предупреждай, я чуть не захлебнулся.

– Да ладно, у нас полстраны так умеет разговаривать… исторически сложившиеся обстоятельства, так сказать, – улыбнулся Иваныч. – Ну что, к Лидии Васильевне? Там и Виктора сможем увидеть, надо к Аслану подходы искать.

– Давай зайдем сначала в этот дом «офицерский» и выкупим оба ПМа?

– Давай, – согласно кивнул Иваныч, – может, там и что интереснее уже есть.

Пенсионера дома не застали. К нам как и в прошлый раз вышел, как потом выяснилось, его сын.

– Добрый день… Алексей. Правильно?

– Да… Здравствуйте.

– Ваш отец нам в прошлый раз два ПМа предлагал, готовы их приобрести.

– Идемте, – вздохнув, ответил десантник.

– А где отец ваш?

– Нет больше отца… похоронили вчера.

– Простите… так мы не вовремя? – остановился я.

– Заходите, чего уж, – ответил Алексей, открывая сарай.

Он долго лазил по ящикам и затем извлек сверток, в котором было две кобуры коричневой кожи, с полным содержимым.