Потерянный берег. Рухнувшие надежды. Архипелаг. Бремя выбора (сборник)

Погреб был большой, два метра в высоту, примерно четыре в ширину и в длину по всей стене, то есть около шести метров. Вдоль одной стены были короба для картошки, стена напротив была одним большим стеллажом, на котором было много пустых стеклянных банок, какие-то коробочки и ящички, также было около двух десятков банок с давнишними соленьями. Три деревянных бочки, литров на сто – пустые, вероятно, тоже для засолки. У дальней от люка стены стояли пара военных прикроватных тумбочек, на которых тоже лежало какое-то барахло, в углу несколько старых бамбуковых удочек и какие-то мотки брезента. Также почти у пола обнаружилась небольшая ниша, выбранная в земле стены примерно на 0,5 куба с двумя полочками и закрытая крышкой, выполненной их досок и ватного матраса – а вот и холодильник. В общем, погреб как погреб, только складировать тут пока нечего, только… Я вылез, достал из сундука полиэтиленовый пакет с деньгами, взял оттуда пару пачек, которые оставил в сундуке, и с пакетом спустился обратно в подвал. Взял один из пыльных деревянных ящиков с какими-то старыми газетами внутри и, спрятав там деньги, поставил ящик обратно на полку. Еще раз все оглядел и полез наверх, потом тут буду разбираться. Вылез и закрыл крышку, которая села плотно, но без усилий.

Решил завтра с утра съездить в район, накупить еще провианта, круп, кормов для птицы да и еще много чего для мелочи, а то, как выяснилось, нормального веника нет. Налил еще полстакана вина, посидел и подумал, что еще надо, и лег пораньше спать.

1 октября, д. Сахарная

Опять проснулся с первыми криками петухов, выпустил собаку на улицу и сам пошел «до ветру». По дороге обратно посмотрел на колонку, вспомнил про плетеную корзину, в которой был гостинец от соседей. Надо бы вернуть корзину, но не пустую, пустую нельзя возвращать – неправильно как-то. Ну вот в район съезжу, прикуплю там каких-нибудь «вкусностей цивилизации», хотя… а вдруг дались соседям эти вкусности. Ладно, перед выездом зайду и скажу, что в район еду, может, им надо чего. Позавтракав и собравшись, вышел во двор и завел «тирку» – пусть греется, а сам пока к соседям зайду и познакомлюсь заодно. Вышел на улицу и направился к соседской калитке, где меня сразу встретил «звонок» – за забором начал неистово лаять здоровенный лохматый кобель.

– Бабай, на место! – скомандовал женский голос, и собака, еще пару раз огрызнувшись на калитку, виляя хвостом, ушла в будку, там покрутилась и, высунув морду на улицу, улеглась.

– Доброе утро, – обратился я к хозяйке, выглядывая поверх забора.

Женщина в спортивном костюме и в военной кепке подошла к калитке и вышла на улицу.

– Доброе, – ответила соседка приятным голосом и вопросительно посмотрела на меня.

– Я в район хочу съездить, по хозяйству много чего не хватает, вот подумал, может, вам что-то надо? Могу привезти, мне нетрудно.

– Подождите, я сейчас, – ответила она и быстрым шагом ушла в дом.

«Хорошенькая», – проскочило в голове. Да, очень даже хорошенькая, выразительные черты лица, особенно глаза, при условии, что ни грамма косметики, спортивная подтянутая фигура. «Так, нечего тут», – погнал я от себя эти мысли, мало ли, женщина-то, может, и не свободна, а я тут уже разглядываю ее оценивающе, народ тут простой и суровый, так можно и получить вечерком по дороге «до ветру» коромыслом по затылку.

Через пару минут она также быстрым шагом вышла ко мне, прихватив алюминиевую канистру.

– Вот, я тут чиркнула список, – сказала она, протягивая мне сложенный пополам тетрадный листок.

Я развернул и прочитал написанное аккуратным почерком:

«Соль – пять кило, спички – десяток упаковок, керосин – 20 литров, сода – пять пачек, патроны, картечь 5,5, 12 на 70 – сотня».

– Все? – спросил я.

– Да, остальное есть вроде, – улыбнувшись, ответила она и протянула мне канистру и затем сверток плотно сложенных в несколько раз купюр. – Вот, должно хватить.

– Ну, не хватит, добавлю.

– Ни в коем случае! Нехорошо это, сначала у котельной на заправке керосин купите, затем все остальное, патроны в последнюю очередь на все, что осталось.

– Ну, вам виднее, – согласился я и продолжил: – Меня Сергей зовут.

– Я уже знаю, – улыбнулась она и тоже представилась: – А меня Светлана.

– Может, что забыли написать?

Светлана задумалась на секунду, симпатично изогнув бровь «домиком», поправила рыжий локон волос и ответила:

– Нет, все, пожалуй.

– Ну я пойду, до вечера.

– До вечера, – ответила она.

Я развернулся, пошагал к себе и краем глаза заметил, что она, перед тем как пройти во двор, тоже как-то оценивающе посмотрела мне вослед.

Вернулся в дом и накормил Бима. Взял деньги и документы.

– Бим, остаешься за хозяина, никого не пускать!

Пес продолжал увлеченно громыхать миской, виляя хвостом, вроде как «да понял, я понял, иди уже». Я вышел и закрыл дверь на «замок для честных людей», достал из отцепленного прицепа сложенный китайский тент и забросил в машину, мало ли, вон тучки на небе, закидаю груз на багажник и тентом накрою, если что. Потом в сарае слил несколько канистр в стоявшую в углу железную бочку, докуплю еще солярки, да и керосин надо для ламп. «Ну, вроде все, можно ехать», – подумал я, постоял еще минуту у машины и пошел открывать ворота.

До районного центра я ехал не торопясь, стараясь по дороге побольше разглядеть местных достопримечательностей. Проехал поселок Лесной, в котором в прошлый раз интересовался дорогой у двух стариков у магазина. Примерно через два часа пути выехал на трассу и придавил педаль. В райцентре все оказалось почти рядом, с одной стороны дороги базар и автовокзал, с другой – недавно отстроенный супермаркет одной местной (Приморской) сети магазинов, чуть дальше АЗС. Только в магазин «Охота и рыбалка» пришлось ехать на другой конец города, где накупил патронов и еще всяких «причиндалов» по мелочи. На рынке мешками взял рис, сахар, соль, макароны, а также по мешку отрубей, дробленой кукурузы, ячменя и комбикорма – такое «меню» мне продавец на рынке посоветовал, когда я сказал, что хочу завести кур и не знаю толком, чем кормить. В общем, нагрузил «тирку» всем, чем планировал, и перед тем как заехать на АЗС за соляркой и керосином, заскочил в супермаркет, потешить все-таки себя некоторыми «продуктами цивилизации». Набрал кофе, черного шоколада, сгущенки и прочего, кое-что ящиками. На кассе почему-то отказались принимать к расчету карточку, мол, распоряжение администрации, «банковские карты временно к расчету не принимаем», ну рассчитался наличкой. У входа в супермаркет стояли несколько банкоматов, и я решил подойти и проверить баланс своих карт. «Извините, в банкомате закончились наличные», «Нет связи с банком» – извещали меня надписи на мониторах. «Ну и хрен с вами», – подумал я и покатил тележку к машине. Багажник был уже полон, накрыт тентом и увязан стропой, я немного «поиграл в тетрис», укладывая пакеты и коробки в салон, в котором уже стояли клетки с курами – несколько молодых несушек и один не менее молодой и пестрый петух. Также заскочил в отдельно стоящее одноэтажное здание хозмага около рынка и понабрал там всякого, тот же веник, стиральный порошок, мыло, нитки-иголки и скупил практически весь запас свечей, не знаю зачем, может, чтобы не кататься в район часто, а может, во мне просыпается «кулацкая сущность», опять же обменный фонд с односельчанами.

На АЗС толстая тетка-заправщица мне сообщила, что заправлять всю мою тару не будет, распоряжение начальства – 20 литров в «одни руки».

– Вот те раз, это с какого такого перепуга? – спросил я, склонившись к окошку кассы.

– Так с пятницы проблемы с бензином по краю уже.

– А дизтопливо и керосин?

– Это налью, а бензин нет, и не уговаривай.

– Ясно, ну тогда так…

В общем, налил я канистру бензина, канистру солярки, три керосина и залил бак соляркой «под пробку». В ларьке фастфуда у заправки купил пару пянсе (паровой пирожок с капустно-мясной начинкой) и коробку сока, перекусил и двинул домой, в свою таежную глушь.

Не насилуя машину на перевалах, потихоньку добрался до поселка Лесной, на повороте у лесопилки остановился, увидев за забором большую кучу горбыля, сдал назад и вышел. Прошел на территорию, в двух щитовых строениях работали станки и пахло обработанной древесиной. Два парня таскали из цеха свежеструганые длинные дюймовые доски, и я подошел к ним.

– Бог в помощь.

– Ага, поможет он, как же… Чего хотел? – ответил мне лысый крепыш в тельняшке с татуировкой на плече в виде Андреевского флага и надписью «Где мы, там победа».

– Да хотел спросить, горбыль продадите на дрова?

– А-а-а, ну это к Аслану, он в цеху, в ворота прям проходи, он там со станком занимается, – ответил крепыш и кивнул в сторону одного из цехов.

– Спасибо, – ответил я и направился к цеху.

Внутри было шумно, а у стены, присев на инструментальный ящик, менял ремни на станке седой мужчина лет пятидесяти, может старше, с кавказской внешностью. Я подошел к нему и поздоровался.

– Здравствуйте, вы Аслан?

– Да, здравствуйте, – ответил он мне практически без акцента и, обтерев руки ветошью, протянул мне руку.

– Я Сергей, хочу горбыль купить, вы хозяин?

– Да я, пойдем на улицу, тут шумно.

Мы вышли, Аслан достал из кармана сигареты, подкурил и спросил:

– Много надо?

– А вот на этот прицеп сколько поместится? – указал я на стоящий у забора трактор «беларуську» с прицепом.

– Ну если плотно уложить, то кубов шесть.

– Хорошо, а в Сахарную привезти?

– Не, на этом не получится, там спуск крутой к броду, прицеп может перевернуться. У меня Кам АЗ есть бортовой, но он сейчас в рейсе, послезавтра только будет, он проедет, да и поместится в него больше. Но за доставку еще добавишь тогда.

– Хорошо, договорились.

– Слушай, я в Сахарном вроде всех знаю, а тебя в первый раз вижу, родственник, что ли, чей?

– Нет, я недавно переехал туда.

– А где живешь там?

– У Петра Ивановича я дом купил.

– А, знаю тот дом… хорошо, оставляй предоплату, послезавтра машина освободится и привезем тебе горбыль. Только не пойму, почему ты углем топить не хочешь?

– Так а где его здесь купить-то?

Аслан потянул меня тихонько за рукав в сторону ворот забора, и когда мы вышли к воротам, он кивнул в сторону старого кирпичного строения с высокой железной трубой в полукилометре от нас.

– Котельная, видишь? Вот туда едешь и договариваешься, они всем тут в округе привозят под заказ.

– Замечательно, – обрадовался я, – сейчас туда заеду.

– Поторопись, а то начальник уйдет, время-то рабочее кончилось почти.

Я оставил предоплату Аслану за горбыль, поблагодарил его за наводку на уголь, сел в машину и попылил к котельной.

На котельной договорился на самосвал угля, тоже с доставкой и предоплатой. Там всем заправлял низкорослый мужичок-пенсионер, который, как выяснилось, дружил с Петром Ивановичем и очень обрадовался, что у дома теперь новый хозяин.

– А то ведь знаете, Сергей, как бывает, постоит дом без хозяина пару-тройку лет, и вроде крепкий а все одно начнет разваливаться, жалко. Петруха его с душой строил, кедрач сам валил, сам сушил, все бревнышко к бревнышку.

– Я заметил.

– Ага, ну и хорошо. Ну с утра завтра самосвал будет часам к десяти, ты только забор заранее разгороди там у туалета, видел, где?

– Эм… не обратил внимания.

– Ну вот обрати, там еще щиты такие должны были быть сложены под угольный короб.

– Хорошо, посмотрю.

– Ага, ну бывай, только это… Мишке – ну водиле-то, денег не давать, ага, будет просить на бутылку.

– Да не жалко на бутылку-то.

– Не жалко ему, а работать потом за него ты будешь? Напьется же сразу и все – день насмарку.

– Понятно, не дам.

– Вот и не давай, все, ехай, мне еще тут работать надо.

Проезжая опять поворот у лесопилки, я помахал стоящему у ворот Аслану с парнями.

– Спасибо, Аслан, договорился я насчет угля.

– Не за что, – ответил мне Аслан и тоже помахал.

Шурша грязевой резиной по лесной дороге, я ехал и думал о том, что сегодня очень плодотворно провел время. И закупился по хозяйству, и дрова, и уголь… в целом все с пользой. Аккуратно преодолел спуск к броду, а затем сам брод. Недалеко от моста сидели два подростка и ловили в запруде гольяна. В сопку, к дому, пришлось забираться «внатяг» на второй передаче, ибо лезущая под колеса домашняя живность односельчан не давала разогнаться. Сразу у ворот вывернул влево и остановился, открыл ворота и сдал задним ходом во двор. Выходя из машины, услышал, как Бимка в доме лает и скулит, открыл дом, и собака, визжа от радости, начала пытаться запрыгнуть мне чуть ли не на руки, я присел и погладил его. Бим, лизнув меня, упылил в сторону огорода. Пройдя в дом, обнаружил «гнездо» из одеял на кровати и погрызенный ботинок. Понятно, собака скучала и развлекала сама себя, но за ботинок надо наказать, не дело это. Вышел обратно во двор и позвал Бима, тот, сделав свои собачьи дела, несся ко мне, радостный такой. Залетев пулей в дом, щенок сообразил или почувствовал «что-то не то» и сразу попытался выскочить обратно на улицу, но я закрыл дверь. Разувшись, подошел к кровати и заговорил как можно строже, пытаясь не засмеяться, потому как Бим просек ситуацию, «что попал», и изобразил мордой и ушами такое, что удержаться от смеха было сложно.

– Бим! Это что такое? Засранец! – спросил я, поднимая с кровати погрызенный ботинок. – Тебе что, грызть больше нечего?

Бим практически по-пластунски заполз под лавку, делая при этом попытки повилять хвостом на каждую мою фразу.

– Вон у печи поленья, грызи сколько хочешь! А добро портить нельзя! А ну иди ко мне!

Бим все так же лежал под лавкой, не шевелясь.

– Я кому сказал?!

Он начал медленно выползать и «на полусогнутых» подошел ко мне. Я ткнул ему порванным ботинком под нос и сказал: «Нельзя!», потом, волоча его за шкирку, подошел к кровати и, указав рукой на постель: «Нельзя!» Потом я его отпустил, и он все так же со сложенными ушами, и втянув голову, смотрел на меня, я подошел к его коврику на кухне, сел на пол рядом и уже спокойным голосом сказал:

– Ну все, экзекуция закончена, иди ко мне, вот тут лежать можно, если тебе холодно, в погребе есть матрас, я его тебе сюда положу.

Бим уловил изменения в интонациях, сразу же подбежал ко мне, неистово виляя хвостом и поскуливая, пытался меня лизнуть, мол, «прости, хозяин, больше не буду».

– Ага, – сказал я, теребя его за холку и вспомнив одного персонажа: – «Понять и простить».

На улице машина заглохла, и я, обувая калоши, сказал:

– Идем, вредитель, машину разгружать.

Мешки с «птичьей едой» перетаскал в сарай, где раньше держали корову, пристроив их на наспех сколоченный поддон, чтобы на земле не лежали, потом выпустил кур в курятник и рассыпал им в лотки корма. Бим сразу заинтересовался «новыми жильцами» и с любопытством заглядывал сквозь сетку, со стороны огорода встав на задние лапы, а передними опираясь на сетку. Мешки со своей едой и коробки я перенес в подвал, он сухой и проблем с хранением быть не должно. Хозяйственное барахло и топливо разместил в сарае-мастерской, сразу слив солярку в бочку, чтобы освободить канистру, – в следующую поездку еще наберу. Уложив в деревянную тачку все по соседскому списку, выкатил ее к воротам. Сходил в дом и, сложив в плетеную корзину пачку кофе, несколько шоколадных плиток и упаковку конфет, пристроил корзинку на тачке и покатил к Светлане. По улице медленно поднимались с выпаса коровы и «расходились по домам», некоторые, остановившись у калитки, мычали и звали хозяев, запускайте, мол, скорей и доите, а то вымя отваливается. У ворот Светланы также стояла корова и томно смотрела куда-то во двор в ожидании. Светлана вышла во двор со стороны огорода и открыла ворота, корова деловито прошла во двор и направилась за дом, а Светлана вышла ко мне.

– Добрый вечер, Сергей.

– Добрый, я тут вот… привез все, что просили.

– А, ну подкатывайте к крыльцу и выставляйте, я там разберусь уже.

Я посмотрел на собачью будку, в которой, не сводя с меня глаз, лежал Бабай, вот уж точно бабай – лохматый, беспородный, но не маленького размера пес.

– А вы по дорожке идите, у него цепь не дотянется, – сказала Светлана, поняв мои опасения.

Подкатив тачку к крыльцу, я передал корзину хозяйке и начал выставлять ее «заказ» на крыльцо. Закончив, я повернулся к ней.

– Все по списку.

– Вы все-таки добавили денег из своих, – сказала она насупившись, разбирая пакет с упаковками патронов.

– Да совсем чуть-чуть, мне не внапряг.

– Зато мне неловко, и что это? – она протянула мне корзину.

– Света, да что вы в самом деле! Считайте это благодарностью за молоко, сметану и пирожки.

– Ну спасибо… вообще-то молоко и пирожки это моя благодарность и извинение за то, что в отсутствие хозяев пользовались скважиной и баней.

– Хозяевам не жалко, – ответил я и покатил тачку к выходу, ибо меня уже начали утомлять эти бабские пререкания.

– Сергей! – окрикнула она меня, когда я уже был на дороге. – И все же, сколько денег вы добавили? Я сейчас отдам.

– Молоком отдадите, – хмуро ответил я, кивнул в сторону, куда прошла ее буренка, и покатил тачку к себе во двор.

Странная она какая-то, подумал я, продолжая распихивать в мастерской коробки с привезенной хозяйственной мелочевкой, непонятно… но по-моему, без мужика она живет, ага, от этого и проблемы у бабы, наверное, с головой. Ладно, пойду супецкого сварю, баранину на рынке же купил.

Прошел в дом и начал готовить ужин. Биму насыпал сухого корма, также приобретенного в райцентре, все-таки в нем и витамины и добавки всякие полезные.

– Ешь, собакин, но не привыкай сильно, этот корм только на ужин давать буду.

Когда баранина прокипела, снял пенку и засыпал в кастрюлю зажарку и картошку, пусть варится, и пошел к туалету, где должен завтра разгородить забор и подготовить короб под уголь, стемнеет уже скоро. Действительно, за туалетом находилась заросшая травой конструкция – сваренный из уголка два на два метра каркас, возвышающийся над землей сантиметров на двадцать, в углах хитроумные зажимы, щиты, сколоченные из досок, лежали тут же. Разобрался, как это все собирается, я быстро, это было не сложно, по каждой стороне каркаса в специальный паз вставлялся щит и фиксировался зажимом, а сверху можно было поставить еще щит и также зафиксировать. Прикинул, что полностью собранная конструкция была бы высотой метра полтора, нормально – самосвал угля поместится. Ту сторону короба, что к забору, собирать не стал, оттуда завтра угля навалят. Подойдя к забору, обнаружил, что одна секция напротив короба длиннее остальных и может открываться. С одной стороны петли, приваренные к столбу, с другой две пары проушин для замков, вверху и внизу, вместо замков проушины просто толстой проволокой замотаны. По дороге в дом проведал живность – осваивается курятина, нагадили вон уже сколько.

На кухне стоял аромат баранины, булькала на печи кастрюля, Бимка в углу наяривал мосол, который я ему выделил в процессе приготовления супа. Что ж… можно готовиться ужинать. Долил воды в умывальник, помыл руки и стал накрывать себе на стол. Только уселся, порезав хлеб и налив себе четверть стакана принесенного Василием самогона, как Бим перестал грызть кость, насторожился, заскочил на лавку у окна и начал лаять, пытаясь заглянуть через окно во двор. Я подошел к окну и увидел, как Вася, легок на помине, проходит в калитку с трехлитровой банкой молока в руках.

– Ты на запах, что ли? – спросил я его, открыв дверь.

– А то! Да я так, проведать зашел, ну и разговор к тебе есть.

– Заходи, поужинаешь?

– Ммм, пахнет-то как, конечно!

Пока я наливал тарелку Василию, он поставил банку молока на тумбочку и помыл руки.

– Молоко вон тебе соседка передала, – сказал он, вытирая руки, – главное, входит из калитки с банкой, меня увидела, покраснела лицом и, узнав, что я к тебе иду, сунула мне банку, передашь, мол.

– Яркая женщина, только мне показалось, странная она какая-то.

– Ага, есть немного, – согласился Вася, усаживаясь на лавку, и продолжил: – Лет десять тут живет, особо ни с кем не общается, так есть у нее пара подружек-балаболок. Вроде как она в Находке жила, была замужем за военным, а лет десять назад раз и приехала к родителям с одним чемоданом и двумя детьми сопливыми на руках, ага, и с фингалом под глазом. Не знаю, что там у нее за история, но с тех пор так и живет тут. Пять лет назад ее отец в тайге сгинул, долго искали, всей деревней – не нашли. Ружье его нашли, а самого и след простыл, а потом через пару месяцев и старуха его – Марь Андревна, видать, с горя преставилась. Такие дела, ага.

– Ясно, – кивнул я, наливая Васе стакан.

– Так-то баба вроде хорошая, но настырная жуть, все сама, сама. Она и через забор-то к тебе к скважине ходила не от лени, чтоб до низа дороги к колодцу не ходить, а чтоб с мужиками лишний раз не сталкиваться. Видал, может, тут Ганс гоняет на мотоцикле с гробиком вместо коляски? Этот к ней пару лет назад вроде как в женихи набивался, ну и дал волю рукам, похватал там, где помягче, так она на него собаку спустила и чуть не пристрелила, Бабай его аж до речки гнал, чуть не порвал.

– Хренасе, – прокомментировал я и поднял стакан. – Ну, за Бабая!

Мы выпили, и Василий продолжил:

– А так нормальная она, просто, видать, в себе все больше.

– Понятно.

– Я чего пришел-то, видел, у реки люди картоху копают?

– Видел.

– Так вот, там почти у всех по несколько рядков, по весне всей деревней сажаем, рядом с моими рядками два рядка Николаевны, а она по лету померла. Ну мы посовещались там… в общем, берешься копать – копай. Нет – так мы разделим и сами выкопаем.

– Так чего не взяться, я согласен.

– О, это дело, наливай! Я в субботу собрался в верховья на форель, поедешь со мной?

– Конечно, сто лет на рыбалке не был, а на чем ехать?

– Ну, ты с лошадьми как?

– Вообще никак.

– М-да… ну можно тогда на твоей машине, я знаю одну дорогу, потом все равно через бурелом пешком, а там и через пару километров перекаты.

– Ну давай так, а что с собой брать?

– Снасти, ружье и чего теплого одеть и на чем поспать, остальное там у меня есть. Вот еще что, ты дрова на зиму запасать собираешься? А то у нас есть деляна в распадке, ну или угля, можем съездить в Лесной, я покажу, с кем за уголь договориться.

– Да договорился уже, – улыбнулся я и разлил еще четверть, – может, добавки?

– Супа-то? Давай, очень даже, я тебе скажу. Где научился-то?

– Да я же холостяк, сам себя все время кормил, вот и научился.

– Понятно.

Мы еще немного поболтали, и Василий, взглянув на часы, засобирался.

– Ладно, Серега, пойду потихоньку, – сказал он, напяливая на голову налобный фонарь, – короче, я завтра к полудню пойду картоху копать, ну и ты давай, прицеп вон свой прицепляй и подъезжай.

– Договорились.

– Ну бывай, пойду я, – хлопнув меня по плечу, сказал Василий и, дойдя до калитки, обернувшись, добавил, кивая в сторону соседнего дома: – И это, Светку нашу не обижай.

– Не буду.

– Во-о-от, – он согласно кивнул и, пошатываясь, побрел вниз по дороге.

Закрыв за ним калитку, я подождал, пока Бимка «вернется из туалета», и мы прошли в дом. Подкинув поленьев в печь, убрав со стола, помыв посуду и задув керосинки, я лег спать. Вот такая она жизнь здесь, встало солнышко – деревня проснулась с петухами и за работу, село солнышко – поужинали и спать… Благодать.

2 октября, д. Сахарная

Ночью начался дождь, хороший такой, плотный, с громом и молниями. Вчера весь день тучки бегали по небу, а ночью вот разродились. Открыл глаза – темно. Протянул руку к тумбочке и включил светодиодный светильник. На часах 3:00, Бим поднял голову, посмотрел на меня, потом свернулся калачом и опять удрыхался. Сон прошел, и я решил попить чаю, расшевелил угли в печи, подбросил дров и поставил чайник на плиту. М-да, как-то не экономично получается, согреть стакан чая и столько дров палить. В мастерской, конечно, лежит портативная походная китайская газовая горелка и пара упаковок баллончиков, но как-то несерьезно это. В район надо бы наведаться все равно, там в хозмаге продавались вроде и печки, и редуктора к ним, и баллоны большие на 50 литров – вот это самый вариант. В чайнике вода была уже кипяченая, и поэтому я не стал дожидаться, когда закипит опять, а снял чайник в состоянии «горячий», кинул в кружку пакетик и залил водой. Сел у окна с кружкой и жменькой карамелек, пытаясь рассмотреть, что там снаружи, не видать ничего, только вспышки уходящей грозы иногда освещают склоны сопок. И надо что-то думать с освещением, а то ночью приспичит «по большому» и беги по темноте в дальний угол огорода. Я поставил «галочку» себе насчет газовой плиты и освещения. Завтра же, то есть уже сегодня, картошку копать, а мешки? Вроде в погребе у тумбочек какие-то мешки были и мотки брезента. Допил чай, зажег керосинку и полез в погреб. Нашел несколько плотно увязанных свертков с мешками, у некоторых были подопревшие края, решил развернуть все свертки и выбрать целые мешки. Более-менее целые на вид я откладывал в сторону. Разворачивая очередную вязанку мешков, что-то плюхнулось на пол, я присел и поднял небольшой, но тяжелый сверток в промасленной бумаге. Развернул… как интересно, внутри были пять таких «мини-бандеролек» – упаковки винтовочных патронов 7,6254, по десять патронов в каждой бумажной бандерольке, перевязанной на посылочный манер толстой грубой ниткой. Интересная упаковка, наверное, что-то из старых запасов, и из чего, интересно, этим стреляли, неужели из «мосинки»? Так, поищем. Я сбегал наверх за мощным диодным фонарем и принялся двигать тумбочки, отодвигать деревяшки и всякое старое барахло, в поисках возможного тайника, но безуспешно. А может, и нет ствола, уехал он вместе с Петром Иванычем в город Владивосток. Ну и ладно, а то раскатал губу на нелегальный ствол. Завернул обратно все патроны в бумагу и бросил в коробку с несколькими кусками старого хозяйственного мыла. Но мысль о возможном наличии в доме хорошего нарезного ствола удобно расположилась в закоулках мозга, надо будет у Василия спросить, охотился ли Иваныч и с каким ружьем.