Пари с мерзавцем

Глава 4

В воскресенье вечером Алла пригласила меня к себе в гости. Сидеть в общаге скучно, поэтому я без лишних слов согласилась, и уже через полчаса была у нее. Она снимала недалеко от универа уютную студию с огромными окнами и потрясающим видом на город и ласково называла ее своим «любовным гнездышком». У меня было такое чувство, будто я попала в будуар закостенелой нимфоманки. Розовые шторы, розовые подушечки на сером диване, розовые салфетки. Все такое нежное и воздушное, что страшно прикасаться. Кстати, тапочки мне тоже достались розовые.

К моему приходу тетушка заказала роллы, а я принесла бутылку вина. Вечер обещал быть приятным. Мы устроились на большом мягком ковре перед телевизором и приступили к трапезе.

– Ну что, дорогая моя племянница, – промурлыкала Аллочка, поднимая бокал, – поздравляю тебя с первым днем весны и заодно с самым безумным решением в твоей жизни. Променять столицу на Зажопинск за несколько месяцев до диплома – не каждый сможет.

– Я крутая! – хмыкнула, отсалютовала ей бокалом и сделала небольшой глоточек. Терпкий напиток приятно обволакивал нёбо. Почему-то сразу захотелось лета, солнца и запаха моря.

– Ты дурная, – припечатала родственница, – мне просто жуть как интересно, что же такого у тебя произошло, раз ты все бросила и сорвалась с насиженного места?

– Ничего не произошло, – я беспечно пожала плечами, – просто в один прекрасный момент поняла, что нахожусь не там, где надо, и занимаюсь не тем, чем хочу.

– И, конечно же, тебя потянула сюда. К нам. В эту дыру.

– Нет. Меня никуда не потянуло. Просто мне было все равно куда переходить, а здесь и от дома не так далеко, да и ты под боком.

– Еще скажи, что по мне соскучилась.

– Конечно, соскучилась.

Алла недовольно покачала головой:

– Не верю.

– Ну и зря, – я насмешливо посмотрела на нее поверх бокала и сделала еще глоток. Вкусно.

– Как у тебя вообще дела? – спросила она спустя пять минут после того, как сжевала несколько сочных роллов.

– Хм. Дай подумать… – я подняла глаза к потолку и сделала вид, будто крепко задумалась. – За эту неделю я успела стать объектом дурацкого спора. Переспала с неподходящим парнем. Поругалась с неподходящим парнем. Нажила себе целую толпу неприятелей, каждый из которых теперь считает своим долгом напакостить мне. Приятель неподходящего парня внаглую побивает ко мне клинья, считая, что раз я так легко переспала с Мерановым, то барышня легкодоступная и запросто раздвину ноги еще перед одним нахалом. На носу госэкзамены и диплом. Я ни хрена не понимаю, что вокруг творится. А так все здорово, – ослепительно улыбнулась, а потом залпом осушила бокал до дна и тут же наполнила его заново, заодно плеснув и в Алкин стакан.

– Жалеешь, что переехала? – напряженно поинтересовалась она.

– Ни капли. Здесь весело. Что ни день, то праздник и приключение. Это так бодрит, – выдала ровным голосом, хотя внутри неприятно дрогнуло. Особенно, когда про Мерза вспомнила.

– Чудная ты, Анька, – она неодобрительно покачала головой.

– Ну раз так, то давай выпьем за чудеса, – я подставила бокал, и она, недовольно пождав губы, тихонько звякнула по нему своим.

По-моему, у меня настроение напиться и забыться.

– Ты не против, если я у тебя останусь до утра? У нас в общаге сегодня Анфиса дежурит. Мы с ней характерами не сошлись. Если увидит меня в таком состоянии – точно прицепится.

– Без проблем. Оставайся. Диван большой.

– Спасибо. Ты настоящий друг.

– Ань, с тобой точно все в порядке?

– Да. Устала немного, но ничего страшного.

– Справишься? – продолжала докапываться Алла.

– Конечно. Я всегда со всем справляюсь, – улыбнулась отстраненно, чувствуя, как внутри неприятно ворочается раздражение. Справиться-то справлюсь, но вот с мечтами о спокойной жизни точно придется распрощаться, а виной всему – нахал с холодными глазами. – Ты знаешь что-нибудь про Меранова? – все-таки не удержалась, хотя до этого давала себе обещание не заводить разговор о гадком одногруппнике.

Алла повела плечами.

– Что ты хочешь про него знать?

– Что угодно. Он мне интересен.

– Почему? – тут же нахмурилась она.

– Я его не понимаю, и меня это напрягает.

– А что тут, собственно говоря, непонятного? Он мерзавец.

– Это-то как раз ясно. Хотелось бы понять – это у него врожденное или временное состояние души.

– Ладно, слушай, – Алла уселась поудобнее и с заговорщицким видом начала рассказывать, – есть у меня приятельница. Ленка. Мы с ней вместе учились. Так вот, город у нас небольшой, и внезапно выяснилось, что она давно дружит с матерью Захара. Вот она мне кое-чего рассказывала про него.

– Давай уже! Не тяни, – мне было жуть как интересно.

– В общем, будучи подростком, жил он с матерью. Когда парень пошел в среднюю школу, отец их бросил и укатил в Питер. Там поднялся неслабо, денег заработал целую прорву. У него своя большая фирма. То ли стройкой занимается, то ли ремонтом – не знаю точно. Женой новой обзавелся. Вот только с детьми у них не получилось. И вот спустя пять лет он снова объявился в нашем городе и изъявил желание общаться с единственным сыном. Захар тогда в десятом классе был. Трудный подросток. Сплошные неприятности. Мать не знала, что с ним делать. Из сил выбивалась, пытаясь свести концы с концами, а еще и он нервы мотал…

Не уверена, что она и сейчас представляла, что с великовозрастным негодяем делать.

– …В общем, папаша вмешался. И очень кстати. Сказал, что если Захар возьмется за ум, закончит школу, сам поступит в универ и отучится, то он заберет его в Питер. Даст работу, возможности, жизнь, о которой можно только мечтать. Но для этого сыну придется постараться и доказать, что он не тупоголовый баран. Меранов за эту мысль ухватился. Они с матерью бедно жили, без изысков, и ему очень хотелось вырваться из этого порочного круга. На самом деле парень он башковитый, изворотливый. Поставил себе цель и теперь идет к ней напрямую. Не скажу, что учится, как проклятый, но и не прогуливает почем зря. Где-то сам проблемы решает, где-то обходные пути ищет, других запросто использует. Ему нужен диплом – это его пропуск в новую жизнь, и ради этого он готов на все.

– То есть из трудного подростка он превратился в приличного парня.

– Сама-то в это веришь? – захохотала Алла. – Где Меранов и где приличия?

– Тоже верно.

– Отец ему квартиру здесь купил, но денег не дает. Проверяет, способен ли сын сам карабкаться, или так и будет всю жизнь на чужой шее сидеть.

– Способен, – убежденно ответила я.

– Ты-то откуда знаешь? Вы знакомы неделю.

– Такие всегда пробиваются. У них это в крови.

– Может быть, – Алла не стала спорить, – Ленка рассказывала, что помимо универа, он занимается чем-то, связанным с компьютерами. То ли программированием, то ли рекламой. Не знаю, особо не вникала. Вот, в общем-то, и все. То, что он сволочь, ты уже и сама прекрасно знаешь, а больше мне нечего про него рассказать.

– Больше и не надо.

По крайней мере теперь я понимала, почему он такой закрытый, циничный, жестокий. Но вот что с этим делать – понятия не имела. Была уверена только в одном – дурной характер Мерза еще не раз мне аукнется.

***

Следующая неделя пролетела незаметно. Я разрывалась между учебой и попытками хоть как-то обустроить свою жизнь. Однако жизнь обустраиваться категорически не хотела, да и с учебой были одни проблемы.

Во-первых, мне доставалось от Анфисы. Не знаю почему, но комендантша меня невзлюбила и разве что ядом не брызгала при моем появлении. Наверное, не стоило прилюдно намекать ей, чтобы она своими обязанностями занималась, а не перед телевизором семечки щелкала. Иногда язык – враг мой. В этом случае так точно.

Во-вторых, мне приходилось бегать с кафедры на кафедру в поисках руководителя для дипломной работы. Не каждый готов взять под свое крыло студентку, вынырнувшую неизвестно откуда за три месяца до защиты. Темных лошадок никто не любит. Вдруг я тупая? Или ленивая? Или хитрожопая? Или наглая? Не без этого, конечно…

В-третьих, любимая группа давала жару. До этого мне никогда в жизни не приходилось быть жертвой буллинга. Могу сказать одно – это чертовски неприятно, выбывает почву из-под ног. Утешала только мысль о том, что скоро это закончится. Три месяца – и все, больше никогда не увижу этих людей. Продержусь. Я сильная. Если честно, то их нападки меня не особо-то и задевали. Просто раздражали, бесили до зубовного скрежета. Будто назойливые комары, которые мешают нормально спать. По одному шакалята боялись подходить, но, сбиваясь кучками, становились смелыми и языкастыми. Цеплялись, пытались издеваться. Были и те, кто просто молчал, наблюдая травлю. Был Марк с его агрессивными подкатами.

И был Мерз. Мочаливый. Холодный. Но от одного его взгляда волосы на загривке дыбом вставали. Он не трогал меня всю эту неделю, даже не разговаривал, просто наблюдал, но я с содроганием сердца думала о том, что он мне готовит. Пожалуй, он единственный из всех, кого я опасалась всерьез . И как меня угораздило переспать именно с ним? Почему не Марк? Не какой-то другой придурок? Почему именно Мерз?

Хотя чего удивляться? Я всегда умела вытащить выигрышный билет и найти бриллиант среди навоза.

В субботу вечером в общаге было тихо. Большинство студентов на выходные укатили домой, и мне выпал шанс насладиться тишиной. Никто не шарахался по коридорам, не вопил, не слушал громкую музыку. Красота! Можно почитать, спокойно сходить в душ, отдохнуть. Съесть чего-нибудь вкусного.

Последняя идея мне понравилась больше всего. Я сходила на кухню, убедилась, что там никого нет, и решила порадовать себя тушеной картошкой.

Из радио доносились звуки веселой песни, а я, немного подпевая и пританцовывая, колдовала над кастрюлькой. Помыла овощи, почистила, порезала. Плюхнула туда целую банку тушенки и поставила на огонь, а сама тем временем уткнулась в переписку с Ермолаевой. Она единственная, с кем у меня установились дружеские отношения, и единственная, кому, несмотря на врожденную скромность и робость, хватило пороху в открытую меня поддержать. Конечно, группа поддержки так себе, но все равно приятно.

Где-то в коридоре что-то громко треснуло. Я оторвалась от телефона, замерла, прислушалась, пытаясь понять, откуда доносится и что это такое. Почему-то показалось, что звук идет из того конца, где располагалась моя комната. Не к добру. Общение с новой группой научило меня всегда быть настороже. Мало ли чего от них можно ждать? Дерьмо под дверью я уже находила.

Я прикрыла кастрюльку крышкой, уменьшила огонь и пошла проверять что к чему.

В коридоре было пусто. Возле моей двери тоже никого не оказалось. Я придирчиво осмотрела ковер в поисках очередной подставы. На нем и под ним – пусто. Проверила замочную скважину на предмет жвачек, клея и бумаги. Все в порядке.

На всякий случай осторожно приоткрыла дверь и, убедившись, что ничего мне на голову не упадет, зашла в комнату. Осмотрелась. Заглянула в шкаф, под кровать, за штору. Тоже ничего. Может, зря всполошилась? Просто у кого-то в комнате что-то упало, и ко мне это не имеет ровным счетом никакого отношения? Похоже на то.

Я облегченно выдохнула и вернулась на кухню. Здесь по-прежнему было тихо, спокойно и безлюдно. Свернув полотенце, чтобы не жгло руки, я взяла с плиты кастрюльку и пошла к себе в надежде провести приятный и вкусный вечер. Однако на середине дороги пришлось бежать – пальцы нещадно жгло даже через полотенце. Ворвавшись в комнату, плюхнула кастрюлю на стол и стала дуть на руки, пытаясь охладить кожу.

– Ладно, горячо сыро не бывает, – изрекла глубокомысленно и потянулась за тарелкой.

Взяла половник, подняла крышку и, прикрыв глаза, втянула аппетитный аромат.

Хотя не очень-то и аппетитный. И это странно. Картошечка, приготовленная по любимому маминому рецепту, должна пахнуть не так. Приоткрыв один глаз, я с недоумением заглянула в кастрюлю и увидела там что-то большое и черное.

Что за херня? Вилкой подцепила это что-то и вынула на свет божий… носок. Явно мужской, ношеный, с махровой дыркой на пятке.

– ***! – выругалась громко, раскатисто, от души.

В тот же момент под дверь с тихим шорохом просунули записку, а потом раздался дикий смех и топот убегающих ног. Все себя от гнева я подскочила к двери и распахнула ее. В коридоре, естественно, уже никого не было. Вредителей и след простыл. Записка, которую мне оставили, была написана красивым ровным почерком и содержала в себе лишь одну фразу: «Приятного аппетита, сучка!»

Зашибись. Вот и поужинала.

***

В аудиторию я пришла за пять минут до начала пары. Преподаватель еще не появился, зато вся группа была в сборе. Сегодня у нас должен был состояться коллоквиум, и все готовились, как могли. Кто-то фотографировал на телефон страницы из учебника в надежде, что представится шанс незаметно списать, кто-то рассовывал шпоры по карманам, а кто-то просто обреченно листал лекции, пытаясь запомнить хоть что-то.

Коллоквиум меня волновал мало. Мазнув взглядом по всем собравшимся, направилась туда, где сидела Ассенизаторша с подругами. Все они жили в общаге, а это означало, что мой испорченный ужин – их рук дело. Я не бедствовала, не голодала, но жалко и было продукты, и свои труды. И вообще, портить в общаге еду – это последнее дело. Молча проглатывать такое я не собиралась.

Подойдя к одной из них, бесцеремонно вырвала у нее из-под носа тетрадь.

– Эй! Ты чего?! – завопила она, вскакивая на ноги.

– Уймись, – цыкнула на нее так, что та присела. Открыла первую попавшуюся страницу и недовольно фыркнула, – не то.

Швырнула тетрадь обратно на стол, повернулась к следующей. Остальные за мной наблюдали, изумленно переглядываясь. Но мне было плевать на их взгляды, на их изумление, да и вообще на всех них вместе взятых. Я была очень зла.

Еще одна тетрадь и снова безобразные каракули.

– Что ты себе позволяешь? – начала было Ассенизаторша, но заткнулась, когда я рывком раскрыла ее тетрадь, так что чуть листы в стороны не полетели.

Снова не то. А вот в следующей тетради меня ждала удача. Сердечки на полях, заголовки, подчёркнутые разноцветными ручками. Но самое главное – почерк. Ровный, аккуратный. Точно такой же, каким была написана вчерашняя записка.

– О, так вот кто у нас такой креативный, – хмыкнула, не сводя глаз с худосочной брюнетки. Она была почти красива, если не считать больших, как у лошади, зубов.

– Чего ты пристала? – она высокомерно вскинула брови, но было видно, что ей не по себе. Вот так, глаза в глаза, смелости не хватало. Это тебе не втихаря на кухне гадить.

– Да вот, решила, что надо бы добро вернуть, – залезла в карман и вытащила оттуда пакет, в котором лежал носок с остатками картошки. Узел развязала и все содержимое вывалила ей прямо на тетрадь. – Твое?

Она завизжала и вскочила на ноги, отряхивая джинсы, на которые попало несколько капель. В аудитории запахло едой.

– Ты ненормальная!

– Ты даже не догадываешься насколько, – огрызнулась я и развернулась лицом к группе: – Значит так. Я вчера осталась без ужина, поэтому злая и нервная. Не буду ходить вокруг да около, скажу сразу. Всем. Если еще раз кто-нибудь что-нибудь мне подкинет, неважно что – собачье дерьмо, вонючие носки или еще что-то в этом роде – все это добро окажется у него на голове. Обещаю.

Да! Меня бомбануло! А что делать? С ними, чувствую, иначе нельзя, не доходит по-хорошему. Надо вот так – наглядно и со спецэффектами.

Все молчали, изумленно таращась на меня. Но стоило мне посмотреть прямо, как отводили взгляды. Правильно. Когда я злая, со мной лучше не связываться.

И тут в полнейшей тишине кто-то лениво хмыкнул.

Мерз!

Вот уж кто смотрел и взгляд не отводил. От его насмешки – холодной, циничной, полной пренебрежения – у меня в груди что-то заскрипело, заухало, покрываясь коркой льда.

Знаю, что сейчас он не причем, что не стал бы Захар носки в кастрюлю запихивать, но все это из-за него! Из-за того, что дуры эти перед ним красовались, пытались угодить. Да все в этой группе пытались ему угодить! Царевич, хренов!

Прежде чем поняла, что делаю, подошла к столу, за которым сидел парень, и склонилась, опираясь на столешницу.

Мерз смотрел на меня с легкой полуулыбкой-полуухмылкой, а в глубине серых глаз клубился холод. Сука! Красивые глаза. Стоит только увидеть – и сердце замирает, а по венам горячая кислота бежит. В груди защемило так, что еле получалось сделать вдох. Черт, похоже, я его ненавижу.

– Отзови своих чокнутых фанаток, Меранов, – процедила сквозь зубы, – а то я подумаю, что ты неровно ко мне дышишь и не можешь смириться с тем, что нам не по пути.

Серые глаза хищно прищурились.

– У кого-то ПМС? – заржал Марк, сидевший на соседнем ряду.

Смех вышел натянутым.

– Хочешь обсудить мои критические дни? – перекинулась на него. – Запросто!

– Эй, Оса, – он примирительно поднял руки, – ты чего разошлась?

Сказала бы я чего, да не успела – преподаватель в аудиторию зашел. Группа тут же притихла, а я села на первое попавшееся свободное место.

– Итак, сегодня у нас проверочная работа. Достаньте листы, подпишите их в верхнем правом углу. Фамилию, имя и номер группы, – он начал монотонно раздавать указания, доставая из кожаного портфеля стопку билетов.

Я выполняла эти действия на автомате, втайне радуясь тому, что занятие началось, избавив меня от необходимости продолжать разговор. Серые глаза так и стояли перед мысленным взором, заставляя нервничать и дышать быстрее. Снова захотелось на Мерза посмотреть, да так сильно, что не удержалась. Обернулась. И тут же замерла, словно камнями придавило.

Мерз смотрел на меня. Без улыбок. Усмешек. Исподлобья. Мрачно. И мне показалось, что я слышу его голос в своей голове.

«Тебе конец, Оса. Конец».

Глава 5

Мерз, скотина. Он так прочно поселился в моих мыслях, что покоя не было даже ночью. Он мне снился. В тягучем тревожном сне, наполненном смутными образами и нелепыми действиями. Я бежала от него и в то же время к нему. Я хотела его ударить, сделать больно, но губы сами искали поцелуев. Во сне мы снова были вместе, в том самом кабинете. Я чувствовала его руки на своем теле. Его запах, который хотелось вдыхать, и при этом рычать и кусаться. Сладкое безумие, ломота во всем теле, обжигающее чувство близости… Я была готова ради него на все. Лишь бы не отпускал. Лишь бы был рядом.

И вдруг в кабинете загорается свет, и я вижу, что, кроме нас с Мерзом, в помещении почти вся группа. Ассенизаторша с пакетом навоза; любительница носков со связкой чулочных изделий на шее; Марк, громогласно заявляющий, что он следующий. Теперь мне хочется вырваться, сбежать, но Захар не отпускает. Держит. Смотрит в глаза, хищно улыбаясь. И продолжает двигаться, каждым толчком сталкивая в пропасть.

– Пусти меня, – пытаюсь вырвать, но парень настолько сильный, что у меня не получается даже приостановить его. Крепкие пальцы впиваются в бедра. Наши тела соприкасаются.

– Что не так, Оса? – спрашивает он. – Тебе же нравится. Ты же любишь, когда тебя вот так…

Я хочу остановиться, скрыться от любопытных глаз, но Меранову плевать.

Толчок. Еще толчок. Еще. Внизу живота тяжелеет, сводит сладкой судорогой. Хватаю воздух ртом, цепляясь за широкие плечи, выгибаюсь навстречу. От оргазма искры перед глазами, в груди ураган. Следом накатывает еще один. Слабее, но такой долгий, что внутренности скручивает узлом.

Группа за моей спиной дружно аплодирует…

В этот момент я проснулась.

Подскочила на кровати с тихим вскриком. Шальная, едва способная дышать, мокрая как мышь. Меня била крупная дрожь, а между ног было так сыро и горячо, что даже мне, далеко не скромной девственнице, стало стыдно. Это полный абзац. Кончить во сне. Дважды. Потому что приснился Мерз и то, как мы с ним трахались.

Я думала, это в прошлом. Получила разрядку и забыла. Все, никаких проблем. А этот сон все с ног на голову перевернул, будто сдергивая тёмное одеяло, под которым я пряталась от действительности.

Мерзавец был во мне. В моей голове, в моих мыслях. Так остро, яростно, что внутри все закипало. Я помнила каждое прикосновение, каждый взгляд. Не хотела помнить, но помнила. Переживала снова, чувствуя звериный восторг и азарт.

Я больная.

– Пошел ты к черту, – произнесла громко, обращаясь к темноте, – не смей мне больше сниться!

Сердито взбила подушку, повернулась на другой бок и прикрыла глаза, с твердым намерением снова заснуть. И без всяких там Мерзов!

То ли мой мысленный посыл достиг цели, то мои собственные мозги решили, что на сегодня с меня достаточно, но снов больше не было. Ни эротических, ни каких-то других. Серая пелена и тревожная дрема до самого будильника.

Встала я разбитая, всклокоченная, раздраженная, и сон этот поганый, будь он неладен, никак не шел из головы.

Это что получается, я в тайне по нему сохну? По Меранову? По этому придурку, поспорившему на меня в первый же день? Или это и есть та самая фигня с предающим телом, о которой я читала в книгах?

Да быть того не может! Глупости. Просто сон. Вот сейчас на занятия приду, посмотрю на эту наглую морду, и сама над собой посмеюсь и над своей глупостью.

Быстро собравшись, наспех позавтракала и поползла в универ с твердым намерением во всем разобраться. Ну не может у меня быть на него такая реакция, просто не может!

***

Мерз разговаривал с Волшиным и Медведевым. Они ржали над какими-то идиотскими шутками, а я, притаившись в углу на самой дальней парте, наблюдала за ними. Вернее, за ним. До остальных мне дела не было.

Меня интересовал только Захар.

Красивый парень – этого не отнять. Немного смуглый, с темными непослушными волосами и глазами цвета стальных туч. В каждом движении – уверенность: в повороте головы, в улыбке, в том, как поводил широкими плечами. Руки у него красивые, сильные, с широкими запястьями. На одном из них черный кожаный браслет. Пальцы тоже красивые. Крепкие. Я помню, как он ими прикасался. И губы его помню. На своих.

Ооо, черт!

Еще немного – и стул подо мной начнет дымиться! Эти игры в гляделки, попытки убедить себя в обратном – все пустое. Да, я завелась просто от того, что смотрела на него. От того, что это Мерз!

Приехали.

В голову нахально лезли мысли о том, а что если… Это бесило, это раздражало, и я не могла с этим справиться.

Проклятые сны. Все из-за них!

Спустя три минуты после начала пары дверь распахнулась, и на пороге появился новый персонаж. Блондинка с короткими, до плеч, волосами, затянутая в кожаные брючки и в короткой дубленке. Как только задницу не отморозила!

– Простите, я опоздала, – новая девица зашла уверенной походкой, быстро осмотрелась и, проигнорировав всех остальных, направилась прямиком к Меранову.

– Привет, Захар… – с томной улыбкой, по-кошачьи грациозно склонилась к нему и при всех поцеловала в губы.

Меранов ответил.

А меня прострелило аж до самых пяток. Поспешно отвернувшись, уткнулась в тетрадь, как пришибленная, не дыша, боясь пошевелиться.

– Я соскучилась, – мурлыкала белобрысая зараза, а у меня было такое ощущение, будто в груди огненный шторм лютует.

Почему-то я и мысли не допускала, что у него может быть девушка. Думала, что он со всеми такая скотина, всех использует. А оказалось, только меня.

Чертов Мерз! Ненавижу!

***

Итак, у Захара действительно есть постоянная пассия. Причем появилась она явно не сегодня и не неделю назад, потому что никто в группе, кроме меня, не удивился ни ее появлению, ни тому, что она села с ним рядом.

Вот это поворот.

У меня просто в голове не укладывалось. То есть он поспорил на меня, будучи несвободным? Вот мерзавец! И его придурки-друзья об этом знали?! И остальные тоже! А значит, и эта блондинка в курсе того, что произошло.

Вот только разборок с обиженной зазнобой Мерза мне не хватало.

Хотелось стонать и биться головой о парту. Какая же я дура! Как же меня угораздило так вляпаться? Это похлеще, чем наступить в дерьмо, бережно выложенное одногруппницей на коврике перед дверью.