Олег повернулся и пошёл от меня, достал телефон и стал опять кому-то названивать.
Глава 3
Июль в этом году на удивление жаркий, и если на берегу ветерок с реки спасал от зноя, то прогулка до дома Серафима, по центральной улице городка, где тротуар, с обеих сторон, прикрывали, лёгкой тенью, лишь деревца акаций, выжала из меня девять потов. Хотя, виной мог быть и плотный обед. Ещё и пить очень захотелось, вероятно, солянка давала о себе знать.
Свернул, наконец, в долгожданный проулок и отсчитал третий дом справа. В глаза бросились чёрные металлические ворота, явно очень старинные, а кованые, не кованные, я в этом неспециалист. Калитка была открыта, поэтому, на правах знакомого, спокойно вошёл, даже не постучав.
На крыльце грелся рыжий котейка, который, подняв голову, посмотрел на меня зелёными глазами, лениво встал, потянулся и направился в дом. Я пошёл следом, благо дверь была открыта. Уже, занеся ногу за порог, услышал знакомый скриповатый голос Серафима.
– Илюха, ты куды направился? Я здесь.
Дверь небольшой сарайки, которую я и не приметил, открылась и вышел Серафим с курицей в руках.
Почувствовав себя неловко, немного замялся, не зная, что сказать.
Серафим подошёл, отдал мне курицу, а сам, вертя на свет два яйца, спросил:
– Ты пошто пришёл? Дело какое али так, в гости?
Опустив, осторожно, курицу на землю, которая тут же стремглав побежала в сарай, сказал:
– Сима просила передать, что тебя везде ищет.
– Дак, чего меня искать, я за знамо здесь.
Набравшись духу, спросил:
– Серафим, а что на берегу было?
Он посмотрел на меня выгоревшими от солнца, когда-то голубыми глазами, и усмехнувшись ответил.
– Светопредставление.
Переспросил.
– Что, за светопредставление?
Не отрываясь от меня прищуренным взглядом, тихо ответил.
– Светопредставление и есть. Свет он не только тута – наверху, но и тама, – указав пальцем себе под ноги.
Ничего не поняв, из его двусмыслицы, спросил:
– Но ведь сейчас он опять целый?
Посмотрев под ноги, он промолвил.
– Так-то оно так. Айда в дом, там поговорим, – и направился к крыльцу.
Я – следом.
Войдя и окинув взглядом хоромы Серафима, удивился чистоте и минимализму. Старинный резной стол из массива дерева, с двумя широкими лавками с двух сторон, такой же резной буфет у стены, комод, льняные занавески на окнах, вот и всё убранство большой комнаты. Из неё было два выхода: один с узкими деревянными створками, похоже в спальню, другой, занавешенный полотняной шторой, в кухню, куда и ушёл хозяин.
– Илья, ты тама располагайся! Сейчас чайку попьём, только я себе яишенку сварганю. Страсть, как с утра проголодался.
Усевшись на скамью, удивился, как тут прохладно, словно и нет за окном знойного лета.
На кухне зашкворчали на сковороде яйца. Серафим вынес эмалированный чайник и пару гранёных стаканов в старинных подстаканниках, затем принёс банку варенья и тарелку с хлебом, потом – сковороду с зажаренными яйцами.
– Чё сидишь, как не родной? Намазывай хлеб, чай пить будем, – скомандовал он и уселся за стол, напротив.
– Да, я только что пообедал в столовой, – попытался отнекаться я.
– Так я тебя не обедом собираюсь потчевать, а только чаем напоить. А какой чай без варенья? – буркнул он, нарезая вилкой, на сектора, яишницу на сковороде. – Разговор-то долгий будет.
Возражать не было смысла. Налил в стакан чай, взял кусок хлеба и намазал вареньем. Варенье оказалось очень вкусное, из крыжовника, а чай ароматный, на каких-то травах. Серафим быстрёхонько зачистил сковородку и тоже налил себе чая.
– Ну, вот теперь другой коленкор! – пристукнул он ладонью по столу. – Можно и к делу теперяча.
– К какому? – не удержался я.
– Да к тому, что тебя ко мне привело. Ты ж правду хочешь знать? – испытующе посмотрел он на меня.
– Хочу, – растерянно промямлил, на самом деле не зная, что я вообще хочу.
Серафим обхватив левой рукой подбородок, погладил его, словно там была невидимая борода, и тихо сказал:
– Паря, дело такое. Земля, под нами, то расширяется, то сужается. Я это заприметил на полях, когда агрономом робил. Решил – эрозия почвы, пока не узрел, как берег раскололся. Испужался тогда жуть, думал помираю. В книгах стал искать, людей обспрашать: не видал ли кто такое чудо.
– Ну и? – не удержался я.
– Ничего! А славу умалишённого схлопотал! Только я не таков, чтоб всё бросить и сдаться. Стал учёным археологам писать. Аж, в столицу. Один даже приезжал… лет десять назад. Водил его на берег. Он там что-то копал. Уехал не попрощавшись. Видать, нашенские, ему про меня всякую чушь наболтали.
Серафим стукнул сухоньким кулаком по столу.
– Не сдался я! Нашёл пять мест в округе, где земля такие шутки выделывает. И везде чёрный угол, в трещине, торчит.
Я аж затаил дыхание.
– Думаешь, зря я за него лапался? Нет! Чуть заденешь его рукой и уже, в другом месте, где такая же хреновина. Всё надеялся, что внутрь попаду. Ан, нет! Эта зараза внутрь не пускает!
Не вытерпел:
– Откуда они? Кто их сделал?
Серафим оживился, заулыбавшись.
– Помнишь, сказку про три царства: медное, серебряное и золотое?
