– Э-э… – слышу за спиной голос Нины Федоровны. – Данил, вы же завтра тоже придете?
– Конечно, – поднимаюсь с постели сына, чувствуя себя провинившимся мальчишкой.
– Вы не торопитесь, ладно? Дайте Ярику время немного к вам привыкнуть.
– Хорошо, – охотно соглашаюсь. – Спасибо вам.
Она ничего не спрашивает. Не лезет в душу, не осуждает… Прекрасно знает о прошлом Кати. И наверняка научена теми, кто вербовал ее дочь, не задавать лишних вопросов. Мы тепло прощаемся. Нина Фёдоровна, конечно, предлагает остаться на чаепитие, но я отказываюсь, придумав в качестве причины срочный вызов на работу.
Оставляю специалиста, сделавшего необходимый замер помещения, в офисе и тотчас звоню Яну.
– Ян, все готово. Завтра квартира Кати будет оснащена камерами и тревожной кнопкой.
– Все понял. Деньги переведешь на paypal. Сумму написал. Надеюсь, ты успел увидеть сообщение до того, как я его стер?
– Увидел. Подозреваю, что ты живешь на берегу океана, любуясь пальмами и слушая тихий всплеск волн. С такими-то гонорарами…
– Кто на что учился, Абу-Таир.
– Знаешь, что я сейчас вспомнил, Ян? Когда увидел своего сына? Мама всегда на мой вопрос об отце отвечала, что он разведчик. Что-то в этом есть, как думаешь?
– Согласен. Тебе надо навестить родной город. Я скажу, когда лучше поехать и к кому. Пока… В общем, пока я перебираю базу.
– Жду. Спасибо, Ян.
Услуга «серого кардинала» встает мне в кругленькую сумму. Но она того стоит, поэтому я без сомнений совершаю перевод.
Бросаю взгляд на часы и разворачиваюсь по направлению к дому. За окном темнеет, ветреный ноябрьский вечер опускается на город подобно теплому савану, в небе вспыхивают редкие звезды и уличные светильники. Сегодня поистине безумный, суетливый день… Сейчас я войду в уютный дом, возьму дочку на руки и протяну ноги перед камином. И еще закажу какой-нибудь еды… Только сейчас, когда в животе предательски урчит, вспоминаю, что пропустил за весь день стакан кофе из Макдака.
Загоняю машину во двор и вхожу в дом. Сбрасываю обувь, вешаю в раздвижной шкаф куртку и прислушиваюсь. Из кухни доносится гуление Сашеньки и… Постойте-ка, Роксана читает моей дочери стихи? Или у меня голодные галлюцинации?
– Нежнее нежного лицо твоё,
Белее белого твоя рука,
От мира целого ты далека,
И все твое —
От неизбежного.
От неизбежного твоя печаль,
И пальцы рук неостывающих,
И тихий звук неунывающих
Речей,
И даль твоих очей. (Осип Мандельштам, 1909 год. Примечание автора).
– Привет, – застываю на входе в кухню с открытым ртом. – Ты читаешь моей дочери Мандельштама?
– Ой, – спохватывается она, вытирая руки полотенцем. – А нельзя?
– Мне кажется, рановато.
– Много ты понимаешь, папаша, – непосредственно улыбается Рокси. – Мой руки и садись ужинать.
– Ты приготовила ужин? – тяну ноздрями ароматный воздух.
– Азу из говядины. Я помню, что ты его любишь, – улыбается Рокси.
– А… Где ты взяла продукты? И время? – подхожу к раковине.
– Девочка долго спала после прогулки, Данил. А я… Извини, но не могу сидеть без дела. Я и прибралась, пока мясо тушилось. Продуктов я купила немного, у тебя хороший мясной магазин на углу. Садись давай, чего застыл?
Сажусь… Бросаю взгляд на дочку – малышка внимательно смотрит на потолочные светильники и сучит ножками. Роксана отворачивается, очевидно, не желая меня смущать и вытирает столешницы губкой для посуды.
Правильно. Потому что я ем, как изголодавшийся мужик – жадно и некрасиво.
– Данил, я могу уйти в условленное время? – оборачивается Рокси через несколько минут. – Или ты собирался… продлевать мое время.
– Что-то случилось?
– Нет. Но у меня есть… личная жизнь. Уточняю, чтобы предупредить своего мужчину.
Что?! Похоже, изумление безошибочно застывает на моем лице. Как? А впрочем, почему у нее не может быть личной жизни? У меня же есть жена, ребенок, а Рокси… Черт, вдруг ее парень – это кто-то засланный? Сколько она с ним встречается? Кто он? Почему я не проверил информацию раньше? Может, он представляет опасность?
– И ты молчала? Рокси, говори, как его зовут? Как ты могда не сказать об этом сразу? Сейчас, когда Салима выпустили, и он со дня на день сюда заявится?
– Или не заявится. Ты думаешь, у него нет других забот, кроме как нас убивать? – Рокси складывает руки на груди.
– Нет. Я – причина его провала. Я – причина гибели почти сотни его людей. И, наконец, я – причина его ареста и заключения. Я враг номер один, так понятнее?
– Тогда забирай семью и сваливай за границу! Чего ты ждешь?
– У меня есть сын. И жена болеет. Так понятнее? – сам не замечаю, как поднимаюсь из-за стола и грозно нависаю над Роксаной. Как она посмела скрыть близкого человека из своего окружения?
– Имя, Роксана. Мне нужно имя твоего мужчины.
– Иди к черту, Абу-Таир!
Роксана.
– Мне нужно имя твоего мужчины!
Узнаю Абу-Таира – вспыльчивого, импульсивного, страстного… Кажется, у него даже ноздри раздуваются. Того гляди повалит пар!
