Только не плачь

Но время шло, а ничего не происходило.

Кирилл не понял, что я рылась в его компьютере. Моя маленькая выходка осталась незамеченной.

Я превратилась в уши, в глаза, в партизанку, ведущую подрывную деятельность на вражеской территории. При каждом удобном случае планомерно изучала содержимое его компьютера. День за днем. Иногда по пятнадцать минут, а иногда, если Кир куда-то надолго сваливал – часами.

В том, что муж считал меня бестолковой и недалекой мямлей определенно были свои плюсы. Он был уверен, что я ни на что не способна, что не посмею даже слово против него пикнуть, и вообще кастрюлю от тазика не отличу. Поэтому не скрываясь, общался по телефону со своими друзьями и, сам того не понимая, наталкивал на мысли, где и что искать.

Вот и сейчас я драила полы в коридоре, а Кирилл, прохаживаясь по дому с видом Властелина мира, обсуждал с Лехой то каких-то баб, то дела. Бабы меня не интересовали, а вот то, чем они занимались – как раз наоборот.

– Им не вытянуть эту сделку, – самодовольно усмехаясь, сказал он, остановившись возле панорамного окна, – да потому что у них не актуальные сведенья…Я знаю о чем говорю. У меня полная раскладка по всем позициям… И поверь, братья не готовы.

Я замерла с тряпкой в руках, вся превратилась в слух, стараясь не упустить ни единого слова.

– Их расчеты и планирование в корне не верны, – продолжал бахвалиться Кирилл, – Они уверены, что сделка у них в кармане. Что все идет по привычной схеме, поэтому и не чешутся, а я и палец о палец не ударю, чтобы им помочь. Зато с удовольствием посмотрю на их морды, когда они с треском провалятся на торгах. ТехноРатс их сомнет.

ТехноРатс. ТехноРатс. Повторяла про себя как заведенная, продолжая с остервенением натирать полы. Вроде где-то встречалось это название. Что-то было.

Как назло, Кирилл никуда не уходил из дома несколько дней подряд. Работал в кабинете, лишая меня любой возможности добраться до своего компьютера. Я изнывала от бессилия, давилась нетерпением, и когда в один прекрасный вечер Кир намылился на гулянку, чуть не завопила от радости. Сдержалась, спряталась за привычной унылой маской, но едва за Киром закрылась дверь, как я помчалась за комп.

Поиском нашла нужные файлы и, не теряя времени на изучение, сбросила их себе на флешку. Я все равно вряд ли разберусь в хитросплетениях аналитики, пусть этим Бархановы занимаются. Мое дело – просто передать им информацию.

– Подъем! – прогремело над самым ухом, – мне самому что ли завтрак делать!

Рядом с кроватью стоял Кирилл и, сложив руки на груди, раздраженно смотрел на меня. В голубых глазах плескалась какая-то усталая досада.

Кажется, он начал терять ко мне интерес. Я не билась в истериках, не бунтовала, не ползала на коленях. Просто молчала, покорно выполняя все, что он говорил. Не давала этому вампиру никакой эмоциональной подпитки, и он заскучал. Это было видно в каждом жесте, в каждом слове, обращенном ко мне. Если сначала он цеплял меня и с удовольствием наблюдал за мучениями, то теперь лишь изредка вяло поддевал, а большую часть времени предпочитал вообще не замечать. Уверена, он сам уже пожалел о том, что затеял этот брак. Ждал борьбы, а я полностью сдалась. Ждал каких-то действий со стороны Артура, а их тоже не было, потому что Барханов-старший просто забыл о моем существовании.

Может, скоро ему все это опротивеет, и он выгонит меня к чертям собачьим? Было бы здорово.

– Сейчас, – я с трудом разлепила глаза и поднялась с постели.

– Долго спишь, – небрежно бросил он и направился к выходу.

– Долго не могла уснуть.

Лежала в холодной постели и фантазировала на тему, что было бы если бы старшие братья узнали о проказах младшенького.

– Мне плевать.

Вот и весь разговор. Ему плевать. Мне кажется, провались я сейчас сквозь землю, Кирилл даже бровью не повел бы. Только порадовался бы, что избавился от обузы.

Мы никогда не ели вместе за одним столом. У меня в его присутствии кусок в горло не лез, да и он не настаивал на семейных завтраках, обедах и ужинах. Поэтому я приготовила ему пару бутербродов и по привычке сбежала в ванную, а когда вышла обратно, Кирилл стоял в прихожей и почему-то держал в руках мою сумочку.

От ужаса у меня дрогнуло в животе:

– Что ты делаешь? – спросила срывающимся голосом.

– Ищу.

– Что?!

– Ключи. Свои где-то вчера посеял, – он продолжал бесцеремонно копаться в моих вещах, – сколько у тебя тут хлама!

Взял и высыпал все на тумбочку. Документы. Пудренница. Расческа. Записная книжка. Куча каких-то бумажек. Флешка. Розовенькая, с ушками панды.

Конечно, она привлекла его внимание.

– Это что такое?

– Флешка, – на вялых непослушных ногах я шагнула к нему и протянула руку, чтобы ее забрать.

Он не отдал, сжал вещицу в кулак.

– Отдай, пожалуйста, – я проклинала себя за слабость, за дрожащий голос, за нервный румянец, растекающийся по щекам.

Кирилл отлично умел читать между строк.

– Что, хранишь здесь грязные секретики? Компромат? – хмыкнул муж, не догадываясь насколько близок он к правде.

По спине потек ледяной пот, сердце забилось на пределе своих возможностей.

– Нет. Просто не люблю, когда мои вещи трогают, – пропищала едва слышно.

– Ух ты какая. Недотрога, – хищная улыбка скривила красивые губы. Он раскрыл кулак, перехватил флешку за тоненькую цепочку и потряс ей перед моим носом, – может, посмотрим вместе?

– Кирилл, отдай! Меня Кузьмина убьет, если я не сдам ей эту проклятую сводку! Она мне и так житья не дает! Цепляется по каждому поводу! Из-за тебя, между прочим! – я несла всякую чушь, лишь бы сбить его с пути, – если ты ее сломаешь, мне придется все заново переделывать! Она и так все говорит, что у начальства бестолковая жена, которая только одним метом работать может!

Кир нахмурился. Уж чего-чего, а тщеславия в нем было хоть отбавляй. Мысль о том, что глупая жена может бросить тень на него такого распрекрасного, явно пришлась ему не по душе.

Он смерил меня недовольным взглядом и небрежно швырнул флешку на тумбочку:

– Я надеюсь, ты не лажаешь там на каждом шагу?

Я ничего не ответила, только начала судорожно собирать свое барахло. Руки тряслись как у пьяницы, зуб на зуб не попадал, и все тело гудело от напряжения.

– И кстати, тем самым местом ты хреново работаешь, – бросил ядовито и ушел на кухню, а я, еще не веря в свою удачу, поцеловала флешку и спрятала ее во внутренний карман, под молнию.

***

Я не знаю, как мне удалось добраться до работы и не спалиться. Казалось, что у меня на лбу горит неоновое табло «я вру», и под ногами кипит смертельная трясина. Один неверный шаг и провалюсь с головой.

Кирилл был молчалив. Впрочем, как и всегда, когда поблизости не было посторонних. Крутил руль, задумчиво переключал передачи, и только изредка смотрел на меня и хмурился. Чувствовал, что со мной что-то не так. У матерого вруна была отменная способность чуять чужое вранье. Наверное, именно поэтому, когда мы пришли на работу, он не уехал на лифте на свой этаж, а вышел вместе со мной.

Ноги меня едва слушались, щеки пылали, а сумка, зажатая подмышкой, превратилась в раскаленный кусок угля. Биение собственного сердца оглушало. Я все дурацкую флешку.

Возле входа в кабинет Кир притормозил, пропуская меня вперед, а сам остался за дверью.

– Вероника! – на меня тут же набросилась Юлия Николаевна, – где ты бродишь! Нам сегодня сводку сдавать, а от тебя еще до сих пор ничего нет!

Я впервые в жизни благодарила небеса за то, что меня ругают. Даже слезы навернулись от какого-то необъяснимого облегчения.

– Все готово. У меня на флешке. Сейчас отдам, – я бросилась к компьютеру и засуетилась.

– На флешке у нее! А должно быть у меня. Еще вчера! – продолжала лютовать Кузьмина, сама того не ведая, спасала от подозрений мужа, подтверждала мое утреннее вранье.

– Простите!

– Не работница, а не пойми что, – фыркнула она, не зная, что Барханов-младший стоит в коридоре и наблюдает за нашим разговором, – понаберут не понятно за какие заслуги, а нормальным людям потом мучайся!

Я плюхнулась на свой стул и боязливо посмотрела на дверь. Кирилл все еще стоял в коридоре, буравя меня тяжелым взглядом. Да-да, милый, у тебя не жена, а сплошное разочарование. Сам выбирал, так что не жалуйся. Он, видать, тоже об этом подумал, сердито ткнул в мою сторону пальцем, будто в чем-то обвиняя, и ушел, а я со стоном склонилась над клавиатурой.

– Спасибо, – вырвалось как-то само.

– За что? – Кузьмина тут же подозрительно подобралась, словно ждала от меня какой-то каверзы.

– За то, что спуску не даете и учите уму-разуму.

Она еще раз фыркнула и потеряла ко мне всяческий интерес. Тем временем, я достала из верхнего ящика стола вторую, рабочую флешку, с нее переправила начальнице все документы и, улучив момент, когда она полностью ушла в работу, остервенело клацая наращенными ногтями по клавишам, достала из сумочки свою «розовую панду», чтобы переслать информацию Артуру.

Рука замерла за миг до того, как флешка оказалась в разъеме, а в голове неприятно царапнула внезапная мысль. Кирилл ведь сисадмин, у него вся наша сеть, как на ладони. Есть доступ к любому компьютеру. И к моему в том числе. Что если он все равно не поверил, и прямо сейчас рыскает в поисках подвоха?

Я с сомнением посмотрела на экран, потом на тихо гудящий системный блок и опустила руку, так и не вставив флешку.

Наверное, от игры в партизанов у меня началась паранойя. Или нет?

Воруя файлы, я не думала о том, как отдам их Артуру. Была только одна цель: найти и скачать. А теперь…теперь я озадачилась, что же делать дальше. Вставлю флешку – наслежу, отправлю с работы файлы Артуру – наслежу. За любым действием потянется след, по которому Кир мигом поймет в чем дело.

Да и как отреагирует Артур если я ему вывалю «компромат» на брата? Опять не поверит! Разозлится! Да это и не компромат даже. Просто информация, которую Кир собрал, проанализировал и не собирался делиться с братьями. Технически-то у гаденыша руки чистые, и он запросто скажет, что хотел сам все отдать, но я опередила, влезла и пытаюсь его оклеветать. И Артур снова поверит ему. Не мне!

Флешка отправилась обратно в сумку, а я достала телефон и позвонила Ленке.

– Привет, дорогая! – тут же откликнулась она. На заднем фоне слышались чьи-то веселые голоса, музыка.

– Ленок, примешь меня в перерыв? – взмолилась я, – я ноготь сломала. Больно!

– Так мы же недавно маникюр делали, – удивилась она.

– Прости. Я очень неуклюжа.

– Ох, горе ты луковое. Подъезжай. У меня как раз там тётка одна противная придет, мне с ней совсем не хочется работать, я ее другому мастеру перекину.

– Спасибо огромное! – я поблагодарила и попрощалась, чувствуя, как Кузьмина на меня смотрит.

– Лучше бы о работе думала, а не о ногтях, – сердито припечатала она.

– Задела. Очень больно, – быстро помахала рукой, чтобы она не успела рассмотреть, что все ногти в порядке.

– Твои проблемы. У тебя перерыв – час. Не успеешь – премии лишу. И никакой муж не поможет.

– Успею, – пискнула я и для достоверности плотно обмотала палец лейкопластырем.

Такси приехало ровно к тому времени, когда начинался перерыв. Как только большая стрелка достигла двенадцати, я вскочила со своего места и бросилась бежать. Вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Галопом через весь холл. К стоянке, расталкивая неспешно бредущих людей.

Машина меня уже ждала.

– Ленина, сто, – рявкнула, едва заскочив в салон.

– Да? – водитель удивился, – оператору вы назвали другой адрес.

– Домой заскочить надо, кошелек забыла! – выдала заранее заготовленную ложь, – завезите меня, пожалуйста и подождите. Я мигом. Все оплачу! И сверху накину!

Он пожал плечами, глубокомысленно изрек:

– Хозяин – барин, – и плавно тронулся с места.

– И побыстрее, пожалуйста, – поторопила его, – у меня перерыв всего час!

Дальше начался забег на пределе возможностей.

Приехали к моему дому, я тут же бросилась в подъезд, но не на пятый этаж, туда, где сейчас в гордом одиночестве обитала маменька, а на третий. К Ромке. Домосед, тихоня и по совместительству параноик, уверенный, что мы все под колпаком у спецслужб. Поэтому он всегда пользовался vpn и прочими ухищрениями, лишь бы враги не смогли добраться до его тайн, и хвастался тем, что к нему даже если захочешь – не подберешься.

Именно это мне и нужно!

– Ромашка, спасай! – завопила я и ринулась внутрь, как только дверь открылась и худенький паренек в огромных очках показался на пороге, – комп нужен!

Он опешил, поправил очки, но протестовать не стал – за долгие годы соседства уже привык, что я к нему бесцеремонно врываюсь с просьбами. Пропустил меня в свою комнату и махнул на компьютер:

– Пользуйся на здоровье. Я пока чай заварю. Будешь?

– Нет. Спешу, очень, – я уже запихивала флешку в гнездо, попутно открывая почту.

Писать поэмы было некогда. Поэтому я зашла в свой древний, заброшенный ящик, прикрепила файл и оставила короткую приписку «Если не дурак, то все поймешь». Потом подумала и добавила еще строчку «Не показывай это никому». Потом еще на миг задумалась и приписала «Доброжелатель». Следом пробежала глазами по написанному и поморщилось. Нелепое послание, но я не знала, что еще написать, чтобы не выдать себя.

Ничего, Артур умный, справится, я в него верю.

Через мгновение письмо улетело на почту Барханова, на тот адрес, который он использовал исключительно для личных целей, а я все удалила с флешки, по привычке почистила за собой хвосты и, поблагодарив Ромку, выскочила на лестницу.

Мне нужно было заскочить к себе. К счастью, мама была на работе, поэтому мне не пришлось ничего объяснять, снова врать и выкручиваться. Я просто оставила в прихожей записку: «заходила за кошельком» и ринулась обратно. Только на первом этаже притормозила, зажмурилась и со всех сил пальцем по перилам ударила. Из глаз посыпались искры, болью прострелило до самого запястья, но зато маскировка теперь была полной. Ноготь сломался.

Таксист встретил меня выразительным взглядом на часы.

– А теперь в салон, быстрее пожалуйста!

Он крякнул, головой покачал, поражаясь наглости некоторых клиентов, и рванул с места так, что меня отбросило на спинку сиденья.

За окном проносились серые дома, а я сидела на заднем сиденье и чувствовала себя полнейшей идиоткой, которая решила стать Джеймсом Бондом. Все мои действия казались теперь нелепыми, по-детски наивными. Можно подумать, что Кир бросится за мной следить! Делать ему больше нечего.

***

– Ну ты, мать, даешь! – Ленка горестно поцокала языком, – такой френч псу под хвост спустила. Как уж тебя угораздило?

– Случайно, задела, – я беспечно пожала плечами, а саму передернуло от воспоминаний о том, как по перилам двинула.

Она скептично рассматривала мой поломанный ноготок, крутила мою руку то так, то сяк, не забывая при этом вздыхать и причитать.

– Лен, у меня времени нет совершенно. Ты его сейчас отреставрируй маленько, просто чтобы больно не было, а я в выходные на полноценный маникюр приду.

– Что значит, отреставрируй маленько! – ужаснулась она, – я не привыкла гнать халтуру. Ты же знаешь! Ухоженные руки – украшение женщины. Каждый ноготок должен быть произведением искусства.

– Да знаю я, Лен, знаю. Но если опоздаю – меня начальница премии лишит, – пожаловалась я, – тогда денег на маникюр точно не будет.

– Да что у тебя там за Баба Яга работает?! Красота – это святое.

Я только руками развела, дескать полностью согласна, но жизнь – штука суровая.

– Ладно, – проворчала она, – сейчас залатаю по-быстрому. Глаза б мои это не видели.

И она проворно колдовать над моим пальцем. Пилила, клеила, покрывала гелем, сушила, полировала. В общем обычный процесс, только в ускоренном темпе, и безо всяких приятных мелочей. Никаких тебе массажей пальцев, никаких разговоров по душам. Я только нервно поглядывала на часы, с ужасом наблюдая за тем, как утекает время.

…Где-то позади меня звякнул колокольчик, оповещая о том, что в салон пожаловал очередной клиент. Меня это мало волновало, а вот Ленка тут же встрепенулась. Правда потом удивленно охнула.

– Обалдеть. Что этот прекрасный принц забыл в нашем болоте? – изумленно, но с изрядной долей восхищения выдала она, а я словно окаменела, почувствовав, как в меня впился чужой взгляд.

Колени тут же мелко затряслись, а ладошки предательски вспотели. Мне не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто пожаловал в салон. Я и так это знала, чувствовала каждой клеточкой.

– Привет, дорогая, – тепло произнес Кирилл, по-хозяйски целуя меня в щеку.

Как этот гад умудряется настолько виртуозно владеть своим голосом, интонацией, мимикой?! Как?! Я не понимаю! У меня от малейшей лжи слова путаться начинают, а он на ура отыгрывает заботливого мужа, да так, что у всех присутствующих дам начинается обильное слюноотделение.

– П…привет, – выдохнула я, в недоумении глядя на него, – ты как здесь оказался?

– Ты так быстро ушла. Не предупредила, а я хотел тебя на обед позвать, – произнес он с мягким укором.

– Я…вот…– слова никак не хотели складываться в предложения, – ноготь поломала. Больно было. Очень. Пришлось бежать и срочно ремонтировать.

– Ну что же ты такая неаккуратная, – положил руку на плечо, и мне стоило огромных усилий сдержаться и не скинуть ее с себя.

– Случайно. Как ты меня нашел? – просипела, едва дыша.

Неужели следил? От волнения накатила слабость. Я будто провалилась в липкую паутину, и безвольно наблюдала за тем, как приближался гигантский кровожадный паук.

– Начальница твоя слышала, как ты такси вызывала. Вот и подсказала, где искать беглянку.

– Я не сбегала. Мне надо было, – для наглядности показала почти обработанный ноготь.

– Да я уж понял, не переживай. Маникюр – это святое, – снова понимающая улыбка, и снова у окружающих женщин дружный восхищенный вздох, – доделывай. Я пока заплачу и в машине буду ждать.

Он мне подмигнул, ласково потрепал по щеке и пошел к стойке администратора, на ходу кивая то одной, то другой, напрочь сражая своим обаянием. Я в очередной раз поразилась его способности пускать пыль в глаза и производить хорошее впечатление на людей.

– Это на него ты сердилась? – моя фея ногтей указала на Кирилла пилочкой.

Я смогла только кивнуть. Язык напрочь отказывался слушаться, и воздуха не хватало чтобы сделать вдох.

– Ты зажралась, детка, – колоритно сказала Ленка, и чуть склонившись в бок, проводила Кирилла долгим оценивающим взглядом, – ты только смотри какой! Высоченный, длинноногий. Плечи, как у атлета. А задница…Эээ, прости, дорогая. Да я бы такого мужика…кх…прости еще раз.

Да уж, мужик – просто сказка. Только ей невдомек было, что вовсе не из романтических побуждений он сюда прискакал, словно влюбленный сайгак. Совсем нет.

Просто он мне не поверил, почувствовал своим звериным нутром подвох, вот и ринулся следом, надеясь вывести на чистую воду.

Не зря я все это представление с ногтями затеяла, ой не зря. И страшно подумать, чтобы было сунь я эту проклятую флешку в комп на работе.

– Все, Вероничка, принимай позорную халтуру, – недовольно скуксившись, сказала она и отпихнула от себя мою руку.

– Все прекрасно. – поспешила ее утешить, рассматривая ноготь. По мне так очень даже неплохо.

– Убери от меня эту лажу, – Ленка театрально закатила глаза, – жду тебя в выходные.

– Я непременно приду, а сейчас извини. Бежать надо.

– Беги, беги, – хмыкнула она, – я бы к такому тоже бежала, сломя голову.

А я бы бежала от него на край света, да вот проблема – не могу. На крючке сижу, вяло подергивая лапками.

Кирилл прилежно ждал меня в машине. Ни дать, ни взять заботливый муж, поджидающий любимую жену из салона красоты. Просто идиллия.

– Сделала? – спросил, когда я уселась рядом с ним.

– Да, – с натянутой улыбкой показала ему руку.

Кир на нее даже не взглянул, вместо этого задумчиво рассматривал мою физиономию.

– Что? – напряглась я, – мне нельзя ходить на маникюр?

– Почему же, – невозмутимо повел плечом, – можно.

– Тогда почему ты на меня так смотришь?

– Не знаю. Странно как-то.

– Что именно? – насупилась я.

– Я же сказал, не знаю.

Он просто чувствовал, что я вру, и никак не мог понять в чем именно.

По спине прошлись холодные когти страха. Жесткие, ядовитые, раздирающие плоть и заставляющие задыхаться от липкой паники. Этот равнодушный взгляд ледяных голубых глаз пронзал насквозь, ломая что-то внутри.

– Мне больно было, понимаешь! – мой голос задрожал, – Больно! Ноготь треснул прямо вот так! Отсюда до сюда!

Слезы сами навернулись на глаза.

– Я не умею терпеть боль! И не смотри на меня так! – не знаю, что я несла и зачем, но слова лились сплошным потоком, – я пластырем сначала заклеила. Перетянула, поплотнее, но все равно обо все задевала, и было очень неприятно. Так невозможно работать. Я пыталась, честно. Да еще Кузьмина на меня с утра взъелась.

Я продолжала жалобно гнусавить, а он продолжал меня рассматривать. И с каждой секундой, с каждым моим словом его взгляд становился все холоднее.

– Хватит ныть! – не выдержал Кирилл.

– Я просто хотела объяснить…

– Я все понял. Будь добра, избавь меня от дальнейших причитаний, – резко сказал он и завел машину, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Я заткнулась, притихла. Вытерла слезы и забилась в уголок, подальше от него.

Минут пять мы ехали в полнейшей тишине. Я пыталась придти в себя и понять, поверил он мне или нет, а он молчал о чем-то своем.

– Если бы ты только знала, как ты меня раздражаешь, – наконец, произнес таким обыденным тоном, будто размышлял о погоде.

«Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу», – мысленно прокричала я.

– Надо было тебя просто трахнуть и выкинуть, как хлам.

Так выкини! Прямо сейчас! Останови машину, вытолкай меня на улицу и дело с концом. Я тебе за это даже благодарна буду.

– Ты сам захотел эту свадьбу, – тихо сказала я.

Он только рукой раздраженно махнул, дескать заткнись уже и не беси.

Я заткнулась. Сидела и смотрела в окно, чувствуя, как внутри шевелятся ростки надежды. Может, я действительно настолько ему надоем, что потеряет интерес к скучной игрушке и отпустит?

***

Первые дни после своей диверсии я с замиранием сердца ждала, что вулкан вот-вот взорвется и снесет все на своем пути.

Мне казалось, что Артур мигом поймет в чем дело. Не только просчитает предстоящую сделку, но и каким-то чудом догадается, что Кирилл – двуличный гад. Заподозрит неладное, начнет копаться-разбираться и очень быстро выйдет на правду. И тогда Барханову-младшему придет конец. Братья его порвут, уничтожат, выкинут и из компании, и из своей жизни. Справедливость восторжествует. Кир узнает про миллионы, которые потерял по моей вине, но простит, поймет…

С последним я, конечно, размечталась.

Так или иначе, но я вздрагивала каждый раз, когда слышала громкие голоса или приближающиеся шаги. Замирала, жадно прислушиваясь, и от предвкушения внутри все скручивалось в жесткую спираль.

Сейчас все начнется. Или сейчас. Вот еще пару минут и рванет.

Но время шло, и ничего не рвало. Разве что меня саму, от страха и разочарования.

Не происходило ровным счетом ничего! Вообще! Ни через пять дней, ни через две недели. Все тот же штиль и безнадега.

Артура я видела изредка, издалека, мельком. Мы каждый день были в одном здании, но словно существовали в разных мирах. Я барахталась на дне, а он восседал на самой вершине. Мне приходилось довольствоваться мимолетными встречами где-нибудь в холле, на крыльце или возле лифтов. И каждый раз он будто не замечал меня, а я смотрела на него украдкой, трепеща каждой клеточкой от тоски и волнения, задыхаясь от накатывающей боли в груди.

В эти моменты он совершенно не был похож на огнедышащий вулкан, жаждущий возмездия. Спокойный, собранный, уверенный в себе и своих силах. Все, как всегда. Он не вел себя как человек, который заполучил компромат и теперь готов перевернуть всю землю, чтобы добиться своего.

Порой мне чертовски сильно хотелось подойти и спросить у него, а получил ли он вообще то заветное письмецо, ради которого я столько старалась. Спросить какие у него теперь планы. Как он будет разбираться с Киром.

Но конечно же не подошла. Ни разу. И уж тем более не заговорила с ним, потому что один мимолетный взгляд – и ноги примерзали к земле, а язык напрочь отказывался слушаться.

Кирилл тоже не проявлял никаких признаков беспокойства. Жил в свое удовольствие, периодически не ночевал дома. Игнорировал меня…

С каждым днем его отношение становилось все более равнодушным. Он не замечал меня, будто я была невидимкой. Мог пройти утром мимо и не поздороваться. Не смотрел на меня, не разговаривал. Не прикасался. За это отдельное ему спасибо.