– Кто ночью дежурит? – облегченно вздыхаю я.
– Митрохин. И я.
– Таисия Алексеевна, препараты крови я отменяю.
– И эритроцитарную массу?
– Ее тем более. Продолжаем антибиотик по схеме.
Таисия Алексеевна коротко кивает и делает отметку в листе назначения. Скупого взгляда хватает, чтобы заметить пятна крови и на ее пижаме.
– Поезжайте, доктор, – мягко произносит она, внимательно посмотрев мне в глаза. – Ваша смена три часа как закончилась. Выходим девчонку, не волнуйтесь.
– Спасибо. Я как раз собирался, но…
– Куда это ты собирался? – протяжно обрывает мою речь застывшая в проеме Диана. Она широко улыбается, теребя висящее на сгибе локтя пальто. – Здрасьте. – Небрежно бросает приветствие Таисии Алексеевне. Медсестра здоровается с ней и, пожелав мне спокойной ночи, выходит.
Диана не замечает сквозящие в моем взгляде озабоченность и усталость. Ее пряно-цветочный аромат вытравливает из ординаторской запахи дезинфекторов и лекарств.
– Ты решила сама заехать за мной?
– Да, доктор Боголюбов. У меня сегодня выходной, стало скучно, поэтому… я здесь. Едем?
– Да. Дай мне десять минут на душ, а после… я к твоим услугам.
Холодный ветер теребит влажную после душа челку. Тонкие каблучки сапожек Дианы отдаются эхом от кирпичных стен больницы. Она демонстративно кладёт ключи от своей машины в сумочку и подходит к пассажирской двери моей новой «бэхи».
– Потом довезешь меня домой, окей?
Не хочу показаться грубым и согласно киваю. Мне все равно, куда мы едем, я хочу разобраться с делами и очутиться дома. Отираю ладонью лицо, прогоняя мельтешащие перед глазами кадры: отслойка плаценты у беременной, кровотечение, снижение объёма циркулирующей крови, угрожающее жизни, экстренное кесарево сечение…
– Мир, а почему бы нам не попробовать? – прерывает тишину Диана.
В голове что-то громко щёлкает. Ее неожиданный вопрос возвращает поток моих мыслей к исходной точке. Диана безуспешно прячет во взгляде неловкость, запоздало жалея о сказанной глупости, и заправляет за ухо высветленную прядь.
Я застываю на мгновение, застигнутый ее вопросом врасплох, а очнувшись, произношу:
– Я задумался, прости. О чем ты спрашивала?
– Мир, я предлагаю нам попробовать. Ну… отношения… – по слогам произносит она.
В ноздри забивается аромат ее духов, а под кожу – проникающий насквозь, словно лазерный луч, пристальный взгляд. Я с трудом вспомнил, как провёл с ней ночь, но отчётливо осознаю, что терять свободу и связывать себя обязательствами не хочу.
Замечаю, как в луче мелькнувшего в салон уличного света, блестят глаза Дианы.
– Диана, солнышко… – отвечаю и резко отворачиваюсь, словно споткнувшись о ее взгляд. – Поверь, я не стою того. Я не из тех, кто строит отношения, встречается, женится. – Она продолжает с надеждой смотреть на меня. – Я только трахаюсь, усекла?
Да, грубо. Я козел, бесчувственный мудак, кретин… что там ещё? Знаем, проходили. Я слишком хорошо помню, какого это – быть отвергнутым, ненужным, лишним, чтобы нырять головой в это дерьмо…
– Мир, это все упрощает. – Ледяным тоном произносит она. – Раз уж тебе все равно с кем, тогда пускай это буду я. Отец обрадуется, если партнёр по бизнесу станет его зятем.
Я сжимаю кожаную обивку руля так сильно, что белеют пальцы.
– Что? Прости, Диана, пожалуй, это слишком даже для меня.
Съезжаю с дороги на парковку большого блестящего банка. Вот это я влип! Диана, почувствовав мою неловкость, хитро улыбается и мелодично щебечет:
– Мир, я пошутила, ты чего? Я не хочу выходить замуж в ближайшие десять лет. Карьера – все для меня.
– Правда? Диан, прости меня, пожалуйста, солнце. Знала бы ты, какое я сейчас испытываю облегчение! Не поверишь, я тоже не собираюсь жениться. Вообще.
– Поужинаем вместе? После банка. – «Опять двадцать пять!»
– Нет, красавица, я очень устал. Сегодня не операционный день, но у меня две экстренные.
– Ладно, расслабься уже. – Натянуто улыбается она, когда мы поднимаемся по мраморным ступенькам и оказываемся в ярко освещённом холле банка.
Диана кому-то звонит и через несколько минут из блестящих дверей лифта выплывает моложавая темноволосая женщина, выстраиваясь по стойке смирно.
– Добрый вечер, меня зовут Федорцова Оксана Сергеевна. Руслан Александрович звонил мне и ввёл в курс дела. – Она поочередно протягивает нам руку для приветствия, а затем жестом увлекает за собой.
В опустевшем мраморном коридоре слышатся только наши шаги. Федорцова останавливается перед просторным кабинетом с белыми пластиковыми перегородками вместо стен и уходит.
Я снимаю пальто и откидываюсь на спинку сиреневого, весьма удобного кресла. Диана присаживается на краешек, манерно выпрямляется и приглаживает разметавшиеся на ветру короткие пряди. Стрелки часов зловеще тикают, обостряя повисшее молчание. Диана ёрзает на месте, а потом первой прерывает его.
Тепло улыбнувшись, она вспоминает вчерашнюю вечеринку и выходки перебравших со спиртным коллег. Я успокаиваюсь и забываюсь на миг, принимая ее веселость за чистую монету.
– А помнишь, как пожилая медсестра вчера пела в караоке? Ну та… как ее? Из твоего отделения? Вот кто-то с го-о-о-рочки спустился! – кривляется Диана, копируя бабу Зину.
– Зинаида Львовна? Да, баба Зина у нас огонь! – улыбаюсь я во все тридцать два, пока мы ждём менеджера.
Я готов сделать что угодно, лишь бы не возвращаться к разговору о проведённой вместе ночи, отношениях или куда хуже, женитьбе.
Облокотившись на стол, я подхватываю табличку менеджера, и кручу ее в руках.
– Перепелкина Любовь Петровна. Ну ни фига себе совпадения! – выпаливаю я.
– Ты знаешь ее? – небрежно бросает Диана.
– Я знал другую, с такой же фамилией… не бери в голову. Видела бы ты ее – настоящий бомбовоз! Бомба, а не девушка. Она может работать вышибалой в клубе, но никак не менеджером солидного банка.
Диана внимательно смотрит на меня, а затем начинает громко смеяться.
– Ну ты даёшь, Боголюбов! А-ха-ха! Бомбовоз, подумать только. Офигеть! Я смотрю ты пялишь всех без разбору…
Ее раскатистый смех тонет в звуке открывающейся смежной двери. Кабинеты банка оснащены подсобками для сотрудников: выходит, пока мы здесь болтали, менеджер прятался совсем рядом с нами? За хлипкой узкой дверью?
– Добрый вечер, извините за опоздание. – Доносится уверенный, громкий голос, а затем из дверей появляется она… Люба.
