Законная семья злого опера

Глава 1

Демид

Державин сидел за столом и нервно постукивал по нему пальцами. Смотрел на меня хмуро, словно на молодняк. Пытался запугать, но я как сел и растекся лениво по стулу, так и продолжал смотреть на него не мигая.

– Что скажешь в свое оправдание?

– А должен?

Лицо Державина от моего вопроса-ответа покраснело. Он со злостью поправил галстук, подергал его и наконец вырвал с мясом.

– На тебя жалобы сыплются как из рога изобилия. Да семьдесят процентов жалоб отделения на тебя одного приходится!

К крикам начальства не привыкать, так что я даже не сморщился. Поорет да перестанет. Знаем, проходили.

– И не стыдно тебе?

Вопрос риторический, потому смолчал. Ждал, пока Державина отпустит и он перейдет к делу.

– Вот уволю тебя к чертовой матери, Довлатов, будешь тогда палкой махать на дороге. Полосатой! – продолжал сыпать пустыми угрозами начальник, но мы оба знали, что с такой раскрываемостью, как у моего отдела, никаким увольнением или переводом не пахнет. Однако придется сделать вид, что я поддался. Немного. А то у него, того и гляди, рожа лопнет или инсульт хватит. Слишком уж раскочевряжило старика.

– Чего молчим? Ты лучше объясни, зачем грубил прокурорской семье?! Большой человек! Мог бы и с уважением отнестись, а не в камере закрывать! Еще и опеку вызвал – на прокурорского ребенка! – пыжился Державин, вспоминая минувшие дни, когда к нам за воровство доставили девчонку с дочкой, а тех потом мой товарищ и по совместительству прокурор округа взял в оборот и в качестве семьи представил.

Та история была известна не всем, Державин был точно не в курсе. И уверился, что я применил грубое обращение к жене и дочке прокурора, который ходит в любимчиках у генерала и знается с его семьей. Поэтому и орет сегодня начальник на всю Ивановскую.

– Вот вроде смазливый ты для баб мужик, тебе бы с ними шуры-муры водить, а они от тебя только и огребают. Всё! Сил моих на твою рожу дьявольскую смотреть нет! Проваливай! И если хоть от одной девицы хоть одна жалоба на твою грубость поступит, отправлю тебя участковым на Даниловский район, усек?!

Угроза подействовала, и я, стиснув зубы, кивнул. Даниловский – самый тухлый, то есть спокойный по криминогенности район. Для многих попасть туда рай, а вот для такой деятельной натуры, как у меня, сродни наказанию в виде адского котла.

В другой раз я бы стоял на своем насмерть, но сейчас перемены мне не с руки. Как снежный ком, вместе с появлением бывшей навалились проблемы, о которых я семь лет не был в курсе. Хотел бы сказать, что еще столько же не знал бы о них, но прошло всего двое суток с момента, как я получил от нее сообщение. Зная ее, она могла соврать, что ее сын от меня, но она ведь знала, что я всё проверю. Черт, Довлатов, неужели ты собираешься реально забирать пацана из детдома? Черт!

– Демид Дмитриевич! – крикнул мне подчиненный Ахметов, выходя из общего кабинета. – Мне нужно на место преступления выехать, Максимов в отпуске, а Жезневский на выезде. Некому подозреваемую допросить.

– Что там? – кивнул я и остановился, хватаясь за ручку двери.

– Киднеппинг. Девчонка пыталась украсть ребенка из детдома.

Ахметов сморщился. Преступления с детьми – самые неприятные, они оставляли мерзкий привкус горечи. Он коротко ввел меня в курс дела, и я заскрежетал зубами. Несколько дней назад этот случай стал бы в моей практике еще одним безликим преступлением, но с тех пор, как я узнал, что бывшая, мало того что скрыла от меня беременность семь лет назад и вышла замуж за моего более состоятельного друга, так еще и сдала сына в детдом, как только криминальные дружки ее мужа проломили ему череп, вогнав того в кому, а сама Маринка пустилась в бега. Хорошо, ума хватило написать мне. Черт, Довлатов, неужели ты и правда свыкся с мыслью, что ты отец?

– Ясно. На себя беру ее. Иди.

Я открыл дверь и размашистым шагом дошел до стола подчиненного. Расположился в кресле и посмотрел на ту, что сидела напротив. Пигалица, как есть. Мелкая блондиночка, симпатичная, длинноволосая, про таких говорят “тонкая да звонкая”. В моем вкусе, как назло. Но грустные глаза и слезы давно не способны растопить лед в моем сердце, так что я равнодушно глянул на нее и кинул перед ней листок бумаги и ручку.

– Давайте, гражданочка, пишите.

– Что писать? – прошептала она, заламывая на груди руки.

– Признание. Зачем, когда, кого, куда.

– К-какое признание? Я ничего не совершала. Я…

– Хватит! – процедил сквозь зубы. Настроение и так было ни к черту, еще и девица попалась бестолковая. – Вас поймали на месте преступления, гражданка Филиппова. Киднеппинг – серьезное преступление, до семи лет лишения свободы. Хотите скостить срок, не тратьте ни мое, ни свое время, пишите признание.

Я облокотился о стол и слегка наклонился вперед, нависая над девчонкой. Она дрожала и в целом выглядела потерянной, так что еще чуть-чуть, и дожму ее, а после сразу же отправлюсь в детдом – разузнаю, что там да как. Хоть на пацана гляну.

– Я ничего писать не буду! – прошипела вдруг девчонка. – Никакого преступления я не совершала. Я забирала из этого ужасного места своего племянника! Сына моей сестры! И если это называется похищением, то, значит, в вашем государстве неправильные законы!

Лицо ее раскраснелось, щечки заалели, и я невольно опустил глаза к пухлым губам. В штанах моментально стало тесно. Черт. Личный интерес к подозреваемой – плохая идея, Довлатов. От собственного интереса я разозлился и встал с места, огибая стол и нависая над девчонкой. Диана Олеговна Филиппова. Двадцати трех лет от роду. Не замужем. Детей нет. Всё это мозг машинально зафиксировал из базы данных на мониторе компьютера, но информация крепко отпечаталась в мозгу, вытесняя другие мысли. Плохо это.

– В нашем государстве, гражданочка, в нашем. Вы что, пили?

Я принюхался, чуя от нее характерное амбре, и брезгливо сморщился. Терпеть не мог поддатых дамочек. Женский алкоголизм – неприятная штука, а уж вкупе с тягой к похищениям – совсем дно.

– Вы что себе позволяете? Кто давал вам право меня оскорблять? Я выпила корвалол для успокоения! – прошипела она, аки разъяренная кошка, и вскочила, намереваясь дать мне пощечину.

Женщинам бить себя я никогда не позволял, так что перехватил ее руку на подлете и с силой сжал кисть. Достаточно, чтобы она угомонилась, но не так сильно, чтобы оставить синяки.

Еще не хватало получить от нее жалобы, тогда Державин точно не напишет мне положительную характеристику. А она мне позарез как нужна в новых реалиях. Сына мне просто так не отдадут. Неженатый, занятой работой опер. Не лучший отец для шестилетки.

– Успокойтесь, гражданочка, раз по-хорошему не хотите, будет по-плохому, – процедил и потащил ее грубо к выходу.

Лимит моего терпения исчерпан.

– По-плохому? Что, пытать меня будете? Знаю я, как вы тут дела раскрываете! Нет чтобы настоящих преступников ловить, вам лишь бы раскрываемость повысить!

Ее крики действовали на нервы, и я держался из последних сил, таща ее на буксире.

– Вы похитили ребенка, гражданка Филиппова! – не выдержал и рявкнул, тормоша ее за плечи. – Это вам не шутки и не балаган, а серьезное преступление! Еще и в пьяном виде, а это пойдет как отягчающий фактор, будьте уверены!

Я ожидал, что она станет агрессивной, но она вдруг неожиданно замерла и опустила голову. Всхлипнула, после чего вдруг попыталась разжалобить меня.

– Но это мой племянник! Он никогда не жил в детском доме, как вы не понимаете? Ему там плохо! Ему ведь со мной лучше будет.

– Есть законные способы получить опеку над ребенком, но теперь вы лишили себя этой возможности.

– Как будто до этого они были, я ж не замужем, – буркнула она и вдруг расплакалась навзрыд.

В этот момент раздался рык Державина, который не вовремя оказался около кабинета моих оперов.

– Довлатов! О чем мы с тобой говорили полчаса назад? Ты опять за старое?! Строгий выговор с занесением в личное дело!

От его рева зазвенело в ушах и задрожали стекла на окнах. Черт! Мне никак нельзя получать выговор. Едва возникшая мысль быстро трансформировалась в задачу, и я принял оперативное решение. И себе помогу, и девчонке подсоблю. Убью одним выстрелом двух зайцев. Усыновлю собственного ребенка, помогу с опекой над ее племянником и… Нет, три зайца. Удовлетворю мужской интерес. Сразу же подметил ее узкую талию и широкие бедра, которые так и просили моей пятерни на ягодицах. Если, конечно, насчет корвалола не соврала. Хотя маловероятно. Все алкаши горазды врать и выгораживать себя.

– Это моя невеста, товарищ полковник, – мрачно произнес я и задвинул девчонку себе за спину. – Она от радости плачет. Я ей только что сделал предложение.

Глава 2

Диана

Убойная доза корвалола никак меня не спасла. Проблема не исчезла, и Максимке я совсем не помогла. Скорее, еще больше всё запутала, попав в полицейский участок. По правде говоря, идея похитить племянника была не очень и с самого начала попахивала провалом, но я была в отчаянии! Очень переживала за малого.

Как он там? Один, такой маленький, в этом страшном месте.

Так что я попыталась…

А попала сюда. На допрос к молодому оперу едва ли старше меня, которому на меня было откровенно наплевать. Но допрос у него показался мне цветочками, когда меня передали в руки его коллеге. Огромному мужику с наглыми глазами и маньячным поведением. Злому и агрессивно настроенному.

Накинулся на меня так, как будто я не родного племянника из детдома хотела забрать, а наладила бизнес по торговле людьми и органами в придачу. Жизни учил, про законы рассказывал и угрожал. А еще, цепкий такой гад, учуял, что я корвалола хлебнула, и принял меня за алкоголичку!

Крышу не сорвало бы только у святого, а я таковой никогда не являлась, посему не выдержала и сорвалась на крик. Да только разве докричишься до этого грубого мужлана? На него ничего не действовало. Когда схватил меня за плечи и стал трясти, я совсем перепугалась и поняла, что дело плохо.

Не знаю, что бы со мной сотворил маньяк опер, если бы рядом, к моему счастью и облегчению, не оказался седовласый мужик строгого вида и крайне недовольным голосом не осек моего мучителя.

У того глаза сверкнули недобрым, когда он взял себя в руки и взглянул на меня. Вытерла брызнувшие из глаз слезы и взглянула на него волком.

Вот тебе, гад! Получи выговор! Будешь знать, как невиновных граждан оскорблять.

Ожидала, что извинится после выволочки вышестоящего руководства. Его начальник, судя по всему, давно за подобное поведение отчитывает.

Но вместо этого хам по фамилии Довлатов сказал такое, что я переваривала добрых две минуты.

Невеста? Какая такая невеста? Он что, с ума сошел?

Хотела было открыть рот и решительно запротестовать, как наглая ручища выволокла меня из-за спины и прижала к мускулистому телу. Довлатов слегка притиснул меня к себе, посмотрел прямо в глаза и улыбнулся пугающей крокодильей улыбкой.

– Невеста? – хмыкнул прямо в густые усы его начальник и заулыбался. – Красивая какая. Молодец Довлатов! Я в тебя верил! Женишься и пыл свой поумеришь!

– Но я не… – подала я голос, пытаясь прекратить это безобразие.

– Она благодарит за комплимент, да, птенчик? – с нажимом посмотрел на меня “жених” и заставил кивнуть.

Боже мой, почему я подчиняюсь?!

– Да… Спа… Спасибо…

– Какая она у тебя скромняжка, – ухмылялся усач, осматривая меня с ног до головы, – засмущали совсем девчонку. Отметить, отметить надо! – засуетился вдруг, подзывая нас с Довлатовым рукой. – Пойдемте в мой кабинет. У меня там в сейфе… Вы понимаете, – подмигнул.

Ничего я не понимала и понимать не хотела! Какой сейф? Какая невеста? Какое отметить? Боже мой, я попала в дурдом. Хотела в детдом – а попала в дурдом! Мамочка! Спасите-помогите! Полундра!

Пока я мысленно орала, меня тащили в кабинет начальства. Я что-то пыталась пищать, но Довлатов так на меня зыркал, что у меня душа уходила в пятки. Маньяк, как есть маньяк. И руку свою от моей талии не убирает. А она у него тяжелая, горячая, и пахнет от него… Мужчиной пахнет. Вот.

От Стаса, который дома меня ждет, пахнет немного потом, перебитым цитрусовым молодежным парфюмом, а от этого мужлана доносится головокружительный древесный аромат, от которого волоски на моем теле странным образом шевелятся.

Впервые со мной такое. Он, конечно, симпатичный, пусть и хам. Но этого не отнять. Ему бы на обложку модного журнала, а не в полиции граждан гонять.

Волевое лицо, мужественное. Будто высеченное из камня. Серьезный взгляд, очень цепкий, который не упускает ни одной детали. Оно и немудрено при его профессии. Глаза серые, как штормовое небо, в нем клубятся молнии, когда он злится. Ох, а губы. А губы – сплошная жесткая линия. Хоть и красивые. Вообще, он красавчик. Но всё портит ужасный характер.

– Так, по наперсточку, – приговаривал тем временем седовласый, открыв сейф и достав оттуда серебряную флягу и стопочки. – За молодых! – вытянул нам в руках по небольшой стопке.

– Я не пью, – пискнула я протестующе, на что получила ощутимое сжатие пудовой ладони на своем боку.

– А кто пьет? – поднял брови начальник. – Мы с Демидом так-то на службе. Это так, пригубить. Коньяк хороший, мне его генерал подарил. Для особого случая. А у нас он сегодня и есть. Да, Демид?

“Демид, так вот как его зовут. Красивое имя”.

– М-да, – крякнул тот, но начальник ничего не заметил, а я поднесла ко рту приятно пахнущую стопочку и пригубила. Пить, конечно же, не стала.

Мужчины не погнушались употребить крохотные дозы напитка, и начальник убрал в сейф свой хваленый коньяк.

– Ну, надо немного поработать для приличия, – потер он руки друг о друга и с намеком указал глазами на дверь, – жду приглашения на свадьбу! Молодец Довлатов, не промах! – еще раз похвалил.

Демид протащил меня волоком до двери кабинета и почти вынес наружу. Там я немедленно вырвалась из его лапищ и почувствовала в себе пробуждение огнедышащего дракона. Довлатов это, в свою очередь, тоже явно почувствовал и посему окатил меня предостерегающе-злобным взглядом, мотая головой из стороны в сторону.

Послание я считала. Сама понимала прекрасно, что устраивать скандал возле кабинета начальника не лучшая идея.

Проглотив на время готовые вырваться наружу крики, позволила довести себя до кабинета, дождалась, пока Довлатов закроет дверь, и сразу же уперла руки в боки.

– Это как понимать? – излила на него праведный гнев. – Вы что творите? Я жаловаться буду!

– Кому? – нагло хмыкнул этот хам, отчего уголок его губы изогнулся. – Давай без ора. Я тебе сейчас всё объясню.

– Давай без давай! Я ничего слушать не буду! Что это сейчас был за спектакль?

– Никакой не спектакль. Сыграешь мою невесту, а я тебе взамен помогу забрать ребенка из детдома и не открою дело о похищении.

– Что? – не могла я понять, хлопая глазами от удивления. – Не буду я вашей невестой! У меня уже есть жених.

– Это проблема, – пожал он равнодушно плечами, – но поправимая. Что-то еще?

– Что-то еще? Вы еще спрашиваете? Зачем вам вообще невеста? И зачем вам я в роли невесты?

– Тебе, – поправил он меня, поморщившись, – привыкай называть меня на “ты”.

– Вот еще, – фыркнула я, – я сейчас просто выйду из этого кабинета, дойду до вашего начальника и…

Не успела я и шага сделать, как Довлатов перехватил меня за талию, поставив прямо перед собой, как манекен. Но смотрел не как на неодушевленный предмет. Не-е-е-ет. От его взгляда мне сразу жарко стало. По телу прокатилась горячая волна. Его глаза красноречиво шарили по моему телу, а руки, лежащие на талии, поглаживали меня через ткань тонкой длинной черной футболки с черепом, надетой вместе с любимыми свободными джинсами.

И тут я поняла! Бинго!

– Да вы же маньяк-насильник и пользуетесь служебным положением прямо в кабинете! – завопила я на весь кабинет, а потом, поддавшись панике, вцепилась ему в лицо и украсила его отчетливыми красными бороздками. Я ему так просто не достанусь!

Глава 3

Демид

Вот кошка дикая! И как с ней сладить!

– А ну-ка цыц! – прикрикнул я на строптивую, брыкающуюся девицу и спеленал ее руками, чтобы не вздумала больше применять ко мне свои когти. – Я же с тобой по-хорошему, а ты нарываешься.

– Нарываюсь? – верещала она. – Это произвол! Это у вас называется по-хорошему?

Кожу на щеках пекло, уши закладывало, в руках крутилось вертлявое тело молодой сочной девчонки, и всё бы ничего, но с таким характером и бешеным темпераментом ей место в моей постели, а не в роли покорной невесты, которая будет беспрекословно слушаться.

И вот как на нее повлиять, чтобы присмирела? Такому меня не учили. И вообще, я не привык к подобным женским выкрутасам. Обычно женщины ко мне были более благосклонны и никогда не отказывали, а эта…

– Выхода у тебя всё равно нет, – сказал ей веско, пригрозив одним лишь взглядом, когда выпустил из рук.

– Это почему это нет? – вскинулась упрямая девчонка.

– Ты лучше скажи, как ты собралась вызволять племянника?

– А вам до этого какое дело?

Она смотрела на меня исподлобья таким взглядом, будто вот-вот снова расцарапает мне лицо. Мало мне прежних отметин.

Строптивая.

– Не вам, а тебе, – хмыкнул и шикнул на нее, чтобы не шумела. Вот разоралась. Полно любопытных сотрудников, которые прискачут на шум. Еще не хватало снабжать их сплетнями за свой счет.

– Хорошо, тебе какое дело, как я заберу своего племянника из детдома? М?

– Мне? Совершенно никакого. А вот твоему жениху Демиду очень даже есть дело.

– Демид – это ты, – зашипела она аки кошка и дернулась, отскакивая от меня метра на два. Мне хотелось схватить ее и притянуть обратно, но шкура мне была пока дорога. С этой станется расцарапать мне рожу до мяса или сделать что-то похлеще.

– Умная девочка, схватываешь на лету, – похвалил ее, чем вызвал зверское выражение в красивых глазах цвета чистого неба.

– Ничего я не схватываю. А ты поспешил назвать меня своей невестой в глазах начальства, если я правильно поняла. А я правильно поняла.

Я стиснул челюсти, но молча прикрыл ненадолго глаза. С девчонкой тяжело придется. Нет чтобы порадоваться тому, что ее проблема решится так легко, а она нос воротит.

– Хочешь в тюрьму попасть за киднеппинг?

– Нет, – насторожилась она и прищурилась.

Правильно напряглась. Совсем берега попутала. Забыла, где находится и почему.

Молчит? Притихла наконец. Выдохнул и снова на нее посмотрел.

– Так вот. Еще раз объясняю для непонятливых. У нас с тобой будет взаимовыгодное сотрудничество. Оба будем в выигрыше.

– Оба? – не поняла она. – Так тебе это зачем?

– А это тебе пока знать не надо, – сложил я руки на груди, не собираясь вдаваться в подробности.

– Хм, так не пойдет. Ты, получается, всё обо мне и моей непростой ситуации знаешь, а я нет? Нечестно, опер, я должна знать всё в деталях.

– Что, спорить насчет своего положения больше не будем? – насмешливо хмыкнул. Вот же бабы. Лишь бы поскандалить, хотя выгоду уже явно от моего предложения просекла. Пока она не ответила и снова чего-нибудь не съязвила, я решил расставить все точки над “i”.

– Ты снова не так поняла, – закатил я глаза, – ты не в том положении, чтобы диктовать условия и задавать вопросы. Так что рот закрыла и…

– А ты, значит, в том? – встрепенулась она, перебив меня. Вроде и не рискует нарываться, но, видимо, не в силах побороть собственную строптивость.

Черт побери, и до чего же это заводило.

Но сейчас не до этого. Притормози, Довлатов.

– Не видимо, а точно.

Пора кончать с ней переговоры.

– А теперь пошли. Сдашь анализы на алкоголь. И если я обнаружу в твоей крови хоть каплю алкоголя…

Что “если”, я произносить не стал. Мой тон говорил сам за себя.

Девчонка вся напряглась, но страха в ее глазах я не заметил. Наоборот. Ее подбородок вскинулся вверх, руки были демонстративно сложены на груди, словно она на все сто была уверена в исходе анализов.

– Не обнаружишь, господин будущий муж, – съязвила она, перед тем как выйти из кабинета. – Еще извиняться придется.

Я промолчал, хотя так и тянуло осечь ее острый язычок. Ну-ну. Все зависимые всегда уверены в себе, но некоторых легко спустить с небес на землю. Вот и тут я знал, что на чем-то да я ее подловлю. Девка молодая, по виду не обремененная моралью, уж слишком откровенно одета, так что чистой ее кровь определенно не будет.

А уж там я сумею продавить ее и добиться того, что нужно именно мне.

Так что играть мы будем по моим правилам, девочка Диана.

Бывшая Филиппова. Будущая Довлатова.

Жванецкий был на месте, так что долго ждать не пришлось. Она сдала анализы и села на стул, пока я перетирал со знакомым.

– А теперь пошли, – кивнул ей на выход. – Результаты будут через несколько часов, за это время перевезешь ко мне свои вещи. Адрес скину в мессенджере, вот ключи, разберешься. И давай без глупостей. Все твои данные у меня есть.

– А…

Диана открыло было рот, но тут же его закрыла.

Видел по глазам, что переваривает то, что я сказал, и осознает, что ее жизнь в моих руках. Ощутимо злилась, но сдерживала себя.

Чтобы она не решила вновь взбрыкнуть, шепнул ей немаловажный аргумент:

– Учти: анализ будет таким, каким я скажу. А он на очень многое влияет. Так что в твоих интересах слушать. Поняла меня? Кивни, если поняла.

Девчонка нехотя кивнула и ушла, а я отправился дальше работать. Ничего подтасовывать я не собирался, но спорить с ней у меня не было времени. Пусть лучше опасается, меньше нарываться будет и создавать мне проблемы.

Если вдруг алкоголь в крови обнаружат, Жванецкий в анализах не укажет. Должен мне, так что всё сделает, как надо. В любом случае правда тут нужна только мне.

Встряхнул головой, прогоняя девицу из своих мыслей.

Нужно изучить материалы нового дела.

Глупо доверять ей ключи от своей квартиры, конечно, но чутье меня никогда не подводило. Сейчас она успокоится и поймет, что лучшего варианта решения проблемы ей не сыскать. Не по нраву мне, что возвращаться теперь мне придется не в холостяцкую берлогу, а в семейное гнездышко, но органы опеки дотошные и первым делом проверят квартиру.

Увидят, что мы с Дианой вместе не живем, так что ни ей, ни мне опека над нашими пацанами светить не будет. Пролетим, как фанера над Парижем. Придется потерпеть ее на своей территории.

Черт. Надо будет Светку предупредить, что встречаться у меня для сброса напряжения пока не получится. При мыслях о постоянной любовнице внутри ничего не встрепенулось, хотя обычно с удовольствием захаживал к ней после тяжелого рабочего дня и уходил сытый от женского внимания. Спокойная, любвеобильная и, главное, не предъявляющая никаких претензий Светка меня всегда устраивала.

А теперь в башке одна лишь дикая кошка Диана, от одних мыслей о которой кровь бежит по венам быстрее…

Глава 4

Диана

Квартира, ключи от которой мне дал этот упрямый, наглый опер Довлатов, была типичной холостяцкой берлогой. Трешка в центре города, хорошее расположение, недавно сделанный ремонт – но души в ней не было.

– И как опека должна одобрить его? Он в своем уме?

Когда я нервничала, моя привычка говорить вслух усиливалась, но поскольку сейчас я была одна, то и не пыталась себя сдерживать.

– Это что вообще такое? – взялась на кухне за сковородку с остатками горелой яичницы. – Сразу видно, что женщина тут не пробегала. И посуды гора… А мне что, ее мыть? Только через мой труп!

– Кхм, – вдруг раздался сзади кашель.

Я подпрыгнула от страха, а затем резко обернулась, судорожно хватая в руки первое, что попалось на глаза.

– Вы кто?! – крикнула, а сама прижалась к стене, словно я воришка какая-то.

Напротив меня, около прохода, стояла высокая женщина на вид лет тридцати. Про таких говорят: статная, знающая себе цену. Светловолосая, длинноногая, в облегающем платье до колен. На ее фоне я почувствовала себя желторотым неуклюжим цыпленком.

– Я кто? Это ты кто, девочка? – пренебрежительный тон.

Она демонстративно обсмотрела меня с головы до ног и обратно, пока не остановилась взглядом на моем лице.

От такого уверенного голоса я растерялась, не зная, как реагировать. Это ведь не моя квартира, а Довлатова. А о нем я совершенно ничего не знаю. Вдруг это его сестра или жена? Хотя стоп, какая жена? Отныне ведь я его невеста и будущая супруга. Будь у него кандидатка на эту роль, разве стал бы он брать кого попало с улицы?

Меня, конечно, коробило, что этот кто-то с улицы – я, но факты налицо.