Нефертити и Эхнатон

– Отправь ему золота от моего имени.

– Хорошо, мой господин, – жрец склонился в поклоне и ждал, когда фараон опять обратится к нему.

– Ты, что-то еще хотел сказать?

– Сегодня, мой господин, для тебя великий день, выбрать из гарема главную жену.

– Да, Птахмес, сегодня, – грустно ответил фараон.

– Ты уже определился с выбором?

– Нет, мой друг.

– У нас есть хороший сосед и союзник Вавилонское государство. Почему не назначить одну из принцесс царя Куригальзу I царицей Египта? Ее зовут Оливия. Она юна, красива.

– Ты считаешь, что это еще больше скрепит наш дружественный союз с царем?

– Разумеется.

– Но меня мучают сомнения, Птахмес. Полюбит ли принцесса с чужих краев, наших богов? Будет верна и предана Египту.

– Оливия не только дочь царя Куригальзу I, но она также является твоей племянницей. Ваша младшая сестра была отдана замуж за Вавилонского царя. По законам Египта очень важно сохранять чистоту царской крови.

– Я, знаю, законы Египта, – сказал фараон.

– Оливия, прибыла сюда в детском возрасте. Ей тогда было всего девять лет. Наложницей твоей она стала в пятнадцать лет. Я думаю, что Египет стал ее Родиной. Она свободно говорит на нашем наречии и с усердием молиться Египетским богам. Недавно у нее родилась дочь, ты ее назвал Бакетамон. Боги услышат, наши молитвы и она подарит тебе наследника.

– Да, да, я знаю. Хорошо, пусть будет Оливия. Ступайте. Оставьте меня одного. Я, должен, подготовиться к празднику, – сказал Аменхотеп III.

Птахмес и Мерира I, кланяясь, вышли их покоев фараона. На лице Верховного жреца была довольная улыбка. Пока все шло по его планам.

Праздничный зал дворца Аменхотепа III освещали несколько десятков факелов. Фараон сидел на своем высоком троне, созерцая на гостей. Здесь находились богатые вельможи столицы, иностранцы из Вавилонского государства, Митанни, Ассирии, Кипра. Гости все прибывали, принося царю Египта различные дары от своих правителей в знак дружбы. Не далеко от Аменхотепа III сидела принцесса Вавилонского государства, юная Оливия, которую Верховный жрец пророчил в царицы Египта.

Птахмес находился рядом с фараоном. Его племянник Мерира I сидел в зале среди гостей. Аменхотеп III, приветствовал своих гостей c непроницаемым лицом, но мысли царя были далеко. Фараон знал, что для своих тридцати лет, достиг многого. Он Великий царь Египта. Государство процветает. Во время правления Аменхотепа III не одно соседнее государство не осмеливалось напасть на его народ. В гареме, были самые прекрасные принцессы, привезенные с чужих земель. Но он был одинок, не смотря на все дворцовое окружение. Он увлекался наложницами, но не к одной из них не воспылал любовью. Еще не от одной женщины не потерял голову. Может быть он не умеет любить? Из всех женщин, какие были в его жизни, он любил только одну. Это была его мать. Но это сыновние чувства и не более того. Когда он встретит ту единственную, с которой разделит радости и огорчения? Оливия, дочь Вавилонского царя красивая и покорная, но она не заставляет его сердце биться в сладостной истоме.

Верховный жрец наклонился к голове Аменхотепа III и тихо произнес:

– Повелитель настал час, пора объявить о главной жене.

Аменхотеп III кивнул головой, тем самым, разрешая жрецу произнести речь. Верховный жрец Птахмес с важным видом отправился в центр зала. Но в это время к фараону подошел охранник и склонился в почтительном поклоне.

– Говори воин, я тебя слушаю. Не хочешь ли ты сказать, что на нас напали? – шутливым тоном, громко сказал Аменхотеп III.

Среди гостей послышался веселый смех, на шутку фараона.

– Нет, мой повелитель. Пришел человек по имени Кархедон. Говорит, что у него для великого фараона подарок.

Верховный жрец Птахмес изменился в лице от злости, услышав имя Кархедон. Именно он запретил Кархедону появляться при дворе. Вельможа поставлял на царскую кухню свежее мясо, но Верховный жрец, за хорошую взятку поручил это делать другому.

– Да как он смеет являться сюда? – зашипел вполголоса Птахмес.

Фараон поднял руку. Наступила тишина.

– Сегодня праздник великой и прекрасной богини Хатхор! Сегодня двери моего дворца открыты для любого, кто пожелает сюда войти! Впустите Кархедона!

Через некоторое время все увидели мужчину, возле него шла девушка. На ее голову было надето шелковое полупрозрачное покрывало, которое полностью закрывало ее лицо.

Необычная пара подошла к трону фараона.

– Великий фараон, разреши тебе сделать подарок. Это моя дочь Тийе.

– Почему ее лицо скрывает покрывало. У нее есть изъян или она уродлива? – спросил фараон.

– Нет, мой повелитель, Тийе прекрасна. Вы сами можете в этом убедиться.

– Так сними же с нее покрывало!

– Моя дочь настаивает, что накидку снимет только фараон, если к ней приблизится кто-то другой, то она пронзит свое сердце кинжалом.

Наступила гнетущая тишина.

– Да как ты смеешь указывать фараону?! Стража! – в ярости закричал Птахмес.

Фараон опять поднял руку. Верховный жрец Птахмес, замолчал.

– Твоя дочь смелая и отчаянная! Я люблю свой народ, а мой народ любит меня! Я, фараон Египта, уступлю прихоти твоей дочери, чтобы не омрачать Новогодний праздник! Если она уродлива, я велю заточить вас в темницу, а затем казнить.

– Ваша воля, мой повелитель, – сказал, дрожащим голосом от испуга, Кархедон, склонившись в низком поклоне.

Аменхотеп III встал со своего трона, подошел к девушке. Он обошел вокруг нее, словно играя. Фараон почувствовал тонкий, нежный аромат розового масла, который исходил от таинственной гостьи. Аменхотеп III встал напротив лица незнакомки, затем одним движением руки, задел покрывало на девушке. Тонкая, легкая ткань плавно соскользнула с ее головы, лица, округлых плеч и легла к маленьким стопам девушки. У него вырвался возглас восхищения, когда он увидел ее красивое лицо. Ему казалось, что она до самого сердца обожгла дерзким взглядом своих черных, как ночь, миндалевидных глаз. Тийе не отвела взгляд, не опустила его в пол. Она смело смотрела на фараона, словно говоря ему: «Что убедился, какая я красивая?» Тонкие, маленькие ноздри ее прямого, точеного носа раздувались, когда она каждый раз делала вдох. На полных губах цвета, красного граната, блуждала улыбка. Щеки от смущения, что возле нее стоит близко фараон, покрылись нежным румянцем.