Я честно попыталась посчитать козлов в маменькиной жизни. Мой папаша явно был не первым, слишком она красивая, значит двое-трое, как минимум, были до него. Мой папаша, то ли орк, то ли полутролль, которого маменька всегда называла «этот урод». Между прочим, он посылал нам с бабушкой деньги каждый месяц, жаль, я не догадалась посмотреть, откуда они приходили и фамилию моего отца.
Впрочем, что бы это знание изменило? Когда бабушка умерла, мы переехали, и видимо, папа нас потерял. Папашу Гвеля я помнила смутно, а вот красивого эльфа, папашу близняшек, видела несколько раз. Отлично помню его бледное точеное лицо и сложные косы. И букеты розовых лилий, которые одуряюще пахли на всю нашу хибару. Маменька была уверена, что вытащила счастливый билет, и что чистокровный эльф женится на ней! Смеске, с выводком разномастных детей! В общем, эльф даже не стал дожидаться появления Ким и Брюн. Он даже не узнал, что их родилось двое.
Папашу Тима, оборотня, помнила очень хорошо, он работал возчиком, и регулярно проезжал мимо нашего дома. Доездился! Правда, сбегать не собирался, обещал жениться и держать нас в «ежовых рукавицах, чтоб ни одна слезинка не пролилась у любимой Кори». Его убили в пьяной драке, а у нас появился Тим. И наг, папаша Дины. Он до сих пор изредка заходит, хотя женился и наплодил собственный выводок змеят. Итого имеем пять козлов. Пять – это много или мало? Можно ли считать нага козлом? Я пересчитала лишь основных, их наверняка было намного больше. Все уверяли, небось, в безбрежной любви! А маменька верила. Все верят, это же очень приятно, когда тебя лю-убят! Хоть убейте, не понимаю, что в этом может быть приятного?
Мойра с интересом смотрела за сменой выражений на моем лице.
– Что? Я считала козлов, – буркнула я, недовольная, что поймана.
– Ничего, встретишь подходящего, хорошего, и полюбишь его, – подошла, прихрамывая, Бертиль. – Вы поженитесь и пойдут у вас детки!
От восторга она захлопала в ладошки. Я посмотрела с искренним ужасом. Детки? Да за что такое наказание?!
– Ты так смотришь, будто не мечтаешь о семье и детях, – Бертиль подхватила меня под руку и потащила отмываться после тренировки. К нашему удивлению, Бертиль держалась стойко и сбросила немало веса, перестав быть пухляшкой. Упорства ей было не занимать.
Я предпочла промолчать. Я и так держусь немного особняком, а если признаюсь в стойкой нелюбви к детям, то сразу стану изгоем. Надо восхищаться детьми и вопить, как хочешь такого же карапуза! Спать не можешь! Уже имя придумала!
Я вот хочу кинжал, как у гера Уланда, но такое оружие мне явно не по карману, хотя счет в ближайшем отделении Гномьего банка пополнялся регулярно и уже весьма радовал глаз.
– О чем думаешь? – спросила Мойра за столом.
– О кинжале гера Уланда, – честно ответила я, размешивая суп.
Овсяный суп забрызгал стол. Мойра утирала глаза и хохотала. Я совершенно не видела ничего смешного.
– Всеединый, но почему он? Почему не гер Сельмунд? У него, поди, кинжал побольше будет!
Я покраснела до корней волос. Девчонки хихикали и подмигивали.
– Поосторожнее, а то лея Агата откусит нашей Тоди голову!
Кстати, лею Агату мы видели очень редко и мельком, она ничего не преподавала. Этикет преподавала лея Рове?йса, литературу и изящную словесность лея Марти?на, все остальные предметы вели мужчины.
Этикет давался мне плохо, я просто не могла понять, зачем так усложнять жизнь? Если у тебя есть еда, то это повод ее съесть, а руками, ложкой или вилкой – какая разница? Придумали миллион приборов, кучу рюмок, делать нечего этим аристократам!
Литература вызывала у меня сильные сомнения в целесообразности ее изучения, но оказалось, что принцесса любит обсудить прочитанные книги, очень любит стихи и баллады, и сама изволит баловаться сочинительством. Вдруг у нее не найдется другой собеседницы, кроме легионерки на посту? Нельзя вызвать разочарование собственным детищем! Чтобы нас не считали тупым солдафонками, книги надо читать!
Приобщаться к искусству: в театры ходить, на выставки, концерты. Знатоками и ценителями мы не станем, но разбираться в жанрах, модных течениях, знать фамилии известных актеров, авторов, поэтов, художников необходимо! С этим я согласилась. Сходить в театр было любопытно, в нашем захолустье театра не было. И даже честно читала выбранную для нас лично ее высочеством литературу. Морщилась, но читала.
Но на семинарах предпочитала отмалчиваться. Потому что они все врут! Нет никаких прекрасных принцев для служанок! Не бывает добрых королей и сердобольных герцогов-графов! И уж точно им не нужны прекрасные душевные качества. Если смазливая мордочка и пышный бюст – это плюс, то все остальное – минус. Короли-герцоги ищут ровню! Жена – это кровь, это потомство. Замуж позовут знатную, богатую, с титулом и связями, с влиятельной многочисленной родней, чтоб те могли оказать поддержку, если королю вдруг станет жарковато на троне.
Служанку даже в постоянные любовницы не возьмут, ибо для этого есть дамы куда поавантажнее: актрисы, певицы, танцовщицы. Ими хвастаться можно, и многие завидовать будут. Еще есть дочери обедневших дворян, получившие должное воспитание и образование, с ними хоть поговорить есть, о чем! Одного круга люди, не стыдно такую содержанку иметь, не стыдно от нее бастарда родить и признать. А о чем говорить со служанкой? Юбку на голову завернуть, нужду справить и забыть.
Но в книгах упорно расписывались невозможные мезальянсы. Чтобы каждая служанка каждой таверны в каждом городе мечтала, что в прекрасный день войдет принц, упадет в обморок от ее стройности (пышности), от голубых (серых, карих) глаз, от того, как ловко она протирает тряпкой грязный стол и тут же сделает ей предложение, над лужей пива и обгрызенным свиным ребрышком.
Но девчонкам безумно нравились эти сказки. Подброшенные и потерянные младенцы, героини, обретающие заслуженное семейное счастье после тяжких невзгод, ослепительные красавцы, падающие к ногам бесприданниц, шествовали нескончаемым потоком по страницам любовных романов, вызывая слезы умиления у читательниц.
Меня безумно злило это вранье. Так не бывает! Это выдумки! И такой любви не бывает! Вот я бы написала книгу, как служанка в таверне вышла за конюха, потому что он сосед, знает она его с детства, родители у него люди добрые и порядочные, и есть немолодой больной дядюшка, так что в перспективе ожидается неплохое наследство. Такая любовь бывает. Но про это никто читать не будет. Не романтично-с!
Романтично охмурить неопытную девушку, бросить ее с ребенком, и больше не видеть. Ведь моя маменька именно такая романтичная дура! Ничему ее жизнь не научила! Была бы она корыстной или хотя бы практичной, мы бы не жили в такой нищете. Начиталась любовных книжек в молодости и стала искать тех, кто ей бабочек в животе больше оставляет, упуская реальные возможности выйти замуж за достойного, честного человека. Не слишком ли много обмана для одной жизни? Ладно маменька, она полуэльфийка, она и в свои почти пятьдесят выглядит юной и свежей, у нее еще куча шансов. А для обычной женщины? Поиски любви, как в книжке, точно боком выйдут.
Почитаешь и диву даешься, что разумные женщины ведут себя, как идиотки. Ради чего? Ради любви? Ради какого-то подлеца и мерзавца? Будь он хорошим, порядочным человеком, разве бы стал обманывать девушку? Говорить, что любит? Видела я эту любовь. До сих пор тошнит, как вспомню.
У нас в таверне «Павлин» работала девушка, Луиза. Обычная девушка, полная, краснощекая, красивая простонародной аппетитной красотой. На нее и благородные господа засматривались. А сын лавочника в нее влюбился. Понятно, что ему не позволили бы жениться на ней. Да и влюбился – неточное слово. Похоть его распирала. Луиза была разумная девушка, когда ее щипали за попу, она вскрикивала: «Что вы, гер, я девушка честная!», за что и получала лишнюю монетку, опущенную в кармашек фартука. Аванс. Остальное добирала ночью и все были довольны. Хозяин таверны, посетители, сама Луиза.
И никто про любовь не говорил, кроме этого дурачка. Он ей проходу не давал, и наконец, пришел вечером в ее комнату с топором. Предложение делать и жениться, ага. А топор для убедительности. Она ему отказала, естественно, зачем тратить время на бесперспективный вариант? Он и начал махать аргументом убедительности. Так разошелся, что у нее и руки, и ноги, и голова вся изрублены были, она умерла, а он все продолжал махать, пока не устал. Завыл и полез в окно бросаться. Второй этаж ему убиться не позволил, во дворе его и схватили. На каторгу пошел. Вопил, что любовь у него, вынь да положь ему ответные чувства. А человека-то нет.
Разве любовь – оправдание для такого паскудства?
Дни летели незаметно, полные учебой и тренировками, я с нетерпением ждала первого урока магии. Ведь для чего-то требовался этот пункт? Значит, и магии будут учить! Освою боевые заклинания, вот где они у меня будут со своей любовью! Сразу под корень вся любовь усохнет!
Нас к тому времени осталось двадцать шесть. Все, набранные в Негараме, держались, я, Сью, Бертиль, Мойра.
Бертиль где-то вынюхала, что в Легион требовалось всего двадцать кандидаток, поэтому еще шестеро были обречены на отчисление, и она боялась стать следующей. Успехи у нее были так себе, боевка ей давалась хуже всех. Мы с Мойрой шли почти одинаково, где-то я была чуть посильнее, где-то она. Сью держалась ближе к своим оборотням и особой дружбы не сложилось.
Нас поделили на три неравные группы. В первую отобрали десять самых рослых и сильных девушек. Чистокровной оборотнице-медведице Геро противопоставить было нечего, она была самой мощной из нас. Ей почти не уступали полутролль Додд и Жаклин, с сильной примесью орочьей крови. Во вторую зачислили самых успевающих в теории, Мойру тоже. Я в нее не попала, по-прежнему провисая по этикету и геральдике. Вот спроси у меня классификацию холодного оружия, скажу без запинки! Скажу состав стали для любого пыточного инструмента! (Была у нас сравнительная анатомия разных рас и методы добывания доказательств, очень малоприятный предмет, бр-р!).
В третьей группе остались мы с Бертиль, Тесса, последняя из аристократок Ориана и сестры Дора и Джейн. Не знаю, какой они были расы, но там много кто потоптался, судя по тому, что сестры ростом не отличались, а в момент волнения их зрачки становились вертикальными.
Конечно, мы с Бертиль расстроились, нас как раз шестеро, которых следует отчислить. Обидно, когда тебя считают не самой сильной и не самой умной, несмотря на все твои старания. Я-то уж всяко была способнее Геро! И Мойру во многом превосходила!
– Дуры ушастые, – услышала наши сетования Ориана. Она осталась спокойной и невозмутимой после распределения.
– Почему ушастые? – возмутилась Бертиль – Я человек! А у Доры и Джейн совсем незаметные ушки!
– Погоди, – остановила я ее. – Ты знаешь, почему нас так поделили?
Ориана фыркнула. Конечно, у нее свои каналы информации, не листок объявлений у столовой! Прямиком из дворца новости долетают.
– Охота вам быть пушечным мясом? Геро только и хороша в прямой атаке, первый кандидат на вылет. Только вид грозный. Вторую группу будут учить хитростям и интригам, у них актерское мастерство один из главных предметов. Будущие отравительницы, воровки и шпионки. А нас магии будут учить, мы тут самые ценные кадры.
Глава 8.
Бертиль моментально успокоилась и заулыбалась. А я засомневалась. Если по анкетам отбирали, то мне тут точно делать нечего. Я же нацарапала, что попало после проверки сломанным артефактом в Негараме. Лучше уж с Мойрой буду заниматься, толку точно будет больше.
После трех месяцев учебы стали поощрять курсанток-отличниц увольнительными в город. Пришлось обзавестись выходным платьем, приличного покроя, практичного темно-зеленого цвета, со скромной вышивкой по вырезу и рукавам.
Бертиль отлично разбиралась в дамских товарах и помогла мне с выбором. Денег было ужасно жаль, но не выходить же в город в робе? Захотелось и земляничного мыла, и вкусно пахнущего ландышами одеколона, и нового качественного белья, и шелковистых гладких чулок. Жадность едва не заставила меня отказаться от покупок, но я все же потратила, по моим меркам, немыслимую кучу денег на одежду. Дома в Грамаме мы бы могли три месяца на них питаться.
Но… столица! Я вполне понимала Бертиль, которая наряжалась на выход. Столица! Из-за любого угла может твоя судьба выскочить, а ты в робе.
Бертиль, оказывается, была дочерью крупного торговца галантерей и тканями, могла свободно заменять его в лавке и на складе. Она и собиралась унаследовать отцовское дело, если бы не внезапная женитьбы отца на стерве и мерзавке, по словам Бертиль. Понадеялся, старый дурак, что молодая жена ему быстро наследника родит? А чем дочь не устраивает, неглупая, старательная, выросшая за прилавком? Сын то ли будет, то ли нет, его еще надо вырастить и выучить, а дочь вот она. Выдай замуж за толкового торгового партнера и радуйся!
Однако отец Бертиль так зациклился на мысли о наследнике, что и помер от непосильной нагрузки на теле молодой супруги. Та облегченно вздохнула, устроила подобающие похороны и стала с упоением растрачивать наследство. С Бертиль они жили, как кошка с собакой, Бертиль наотрез оказывалась признавать авторитет мачехи, ведь та была всего лишь на шесть лет ее старше! Легко ли видеть, как разбазаривается добро, в накоплении которого был вложен и твой труд? Устав от бесконечной войны дома, Бертиль подалась в Легион. Магии ее не учили, отец считал, что в торговом деле магия ни к чему.
Все это я узнала не за один раз, сведения постепенно просачивались от Бертиль и складывались в завершенную картину. Вот о себе я предпочитала не рассказывать. Сирота с несчастной любовью. Служила нянькой в эльфийской семье. Влюбилась в сына хозяйки, за что и пострадала. Бертиль сама уже давно все придумала, зачем трепать языком?
Оправдываться, что не было у меня никакой великой любви, у меня на нее ни времени, ни сил попросту не было? Да и осудят меня девчонки. Как же, бросила мать, бросила сестер и братьев, сбежала из дома. По их мнению, я должна была обожать маменьку и радоваться своей большой семье. Потому что семья – самое важное в жизни женщины!
