Глазов: Вот именно! Надо уметь слушать самого себя… Если вспомнить кто, в основном, были в 17- ом так сказать, антирусские ярые идеологи всемирной революции? – Троцкий, который при отступлении Красной армии расстреливал лично каждого десятого. Или Свердлов, когда Ленин лежал раненный, дал указание об уничтожении донского казачества.
Бутов: Говорят Ленин распорядился об убийстве царской семьи…
Глазов: Есть только указание Свердлова на этот счет, где он ссылается на Ленина. Я не защищаю «Вождя революции», но он не был таким алчным противником русского народа. А эти двое организовали коммунизацию и в деревне.
Бутов: Наверно, коллективизацию?
Глазов: Нет. Коллективизация была позже, а именно коммунизация, когда крестьян сгоняли в общины, как в концлагерь, отбирали имущество, скот, заставляли работать только за еду, разбивали семьи, отнимали даже детей…
Бутов: Неужели было такое?
Глазов: Они-то практически настроили крестьянство против новой власти…Да и в городе провозглашали свободную любовь и принуждали к развалу семейных отношений. …Интернационалисты!…Ешь твою…20!
А чем, собственно, приватизация отличается от этой коммунизации?…И еще кричат во все горло: «русский шовинизм»… А тогда русских заставили поднять руку друг на друга за совсем не национальные идеи… И, главное, внушили, как и сегодня ту же агрессивную уверенность, что на правильном пути!
Бутов: Много противоречивого и непонятного можно услышать о том времени и наших вождях…
Глазов: Власть первого лица в России, где угодничество еще далеко не изжито, очень ответственна…Она скорее является самопожертвованием… Этому нас учит и православие…А сегодня не признают жертвы.
Бутов: …Я этого не знал.
Глазов: В принципе жертва, действительно, кажется не очень полезной для жизни…
Бутов: Не думал об этом.
Глазов: Я раньше полагал, что мы заблудились в политике благодаря жестокости, а революционные идеи святы и благородны.
Бутов: А сейчас как?
Глазов: Все наоборот: Идеи-то эти – без опыта построить несбыточное, были жестоки и разрушительны. И даже НЭП похож на агонию перегибов. А после безжалостного разрушения строить можно было только жесткими методами. По сравнению с другими вождями революции Сталин вовсе не недоучка, как считали многие. Кстати, Ленин ценил его реальные теоретические знания и революционную практику. Он сам поставил его рядом с этими ястребами красного террора. Сталин, искренне поверив в идею справедливого государства, терпеливо строил…и стоил не плохо… и при этом внимательно присматривался к окружению… А среди учителей-то многие были чистые дьяволы…
Бутов: Судя по тому, что говоришь, пожалуй…
Глазов: И самое главное он не был, как все убежденным…все свои действия подвергал сомнению… жестко фильтровал завлекательные идеи и отделял… назойливых мух от котлет. Этим он похож на простого мужика из народа…Не случайно его звали «Хозяин». А ведь народ-то у нас не прост, сам жесток и жестокость… понимает.
Бутов: Это правда.
Глазов: И вовсе не случайно одним из первых после смерти Ленина под топор этого «Хозяина» попал Троцкий…Лев Давыдович, который не знал глубоко России…
Бутов: Ленина называют гением.
Бутов: Жестокий гений, но видел далеко вперед. Идеи-то похожи на христианское учение. И вот опять Европа самое лучшее взяла из этого времени…Посмотри на Швецию, Финляндию…вообще всю Скандинавию…там давно во главе честный трудолюбивый человек… Достоевский был тысячу раз прав, когда сказал, что Россию погубят не социалисты, а либералы.
Бутов: А тот в мебельном, видно,,… тоже из этих… и богатый человек….
Глазов: …Просто пожилой иностранец, многое повидал и уважает гордость…
Бутов: А по мне каждый второй богатый – ловкач и обманщик.
Глазов: Многие завидуют умению жить. Чтобы жить в России, мало быть русским, надо еще быть немножко и евреем, и татарином, и чукчей… Словом, побывать в шкуре каждого на Руси. А много их, разных…Ну давай, по второй…
(Выпивают).
Бутов: Но русских-то у нас намного больше.
Глазов: Где ты видел сегодня русского человека? Правда, можно увидеть… Только для этого надо сходить в Русский музей или Третьяковку… «Боярыня Морозова», «Утро стрелецкой казни», «Крещение Руси» …Посмотри на глаза «Странника» Перова или «Полесовщика» Крамского. Его, попробуй, обмани! Русские, брат, интересные экземпляры! Например, репинский «Мужичок из робких» … Все его заботы – на лице!… Трудно хозяином быть на Руси…Ох! трудно… Видно, как он немного сгорбился под тяжестью разной власти. Но при случае не упустит своего… А «Неизвестная»? Разве можно сравнить ее с «Джокондой»? Видел я ее в Лувре – один холод. А у Крамского – настоящая русская дама, глаз не оторвешь.
Бутов: Помню «Третьяковку»… ходили в школе. Но, если по правде – все вылетело.
Глазов: Именно, что вылетело (продолжая в душевном порыве): Или духовные образы Нестерова, «Русь уходящая» Корина , «Богатыри» Виктора Васнецова… А Николай Ге? Ведь такое… «Что есть истина?» не убоялся изобразить.
Бутов: А истина-то, что?
Глазов (Медленно наливая по третьей): Истина почти не доступна. К ней можно лишь приблизиться. И понимание ее у каждого человека свое, как и его предназначение…на этом свете… Говорят, человек ее познает, когда в гробу улыбается…
Бутов: Говорят еще, что, умирая, человек превращается в другое существо.
Глазов: Египтяне вообще считали, что смерти не существует… «Выход из дня» – говорили они… И потому возвеличивали загробную жизнь… Переселение душ тоже возможно, если верить теории о параллельных мирах. Но человек разочаруется, ведь численность людей на земле все увеличивается, а животных – уменьшается. Единственной средой для сокрытия умерших душ в этом плане могут быть только… насекомые и простейшие организмы…
Бутов (смеется): Может, после смерти я буду кузнечиком. Интересно было бы посмотреть на мир глазами медузы, таракана… или планктона.
Глазов: При твоих мыслях, скорее амебой.
Бутов (возмущенно): Что уж если люблю выпить, не на что не гожусь!? Не хочется просто думать обо всем этом.
(Выпивают по третьей, Глазов не спеша продолжает разговор)
Глазов: Думать об окружающем – это даже полезно, а выпивка, брат, …дело серьезное. У русского человека всегда вызывает подозрение: «Если не закладывает за воротник, то закладывает в другом месте». Ты просто не ощущаешь себя из слабости. Вспомни, в детстве всегда били слабых. Вот она – живая демократия.
Бутов: Уже не помню, чтобы у нас били кого-то, но припоминаю, что сам подтрунивал над одним очкариком.
Глазов: Свободный человек – он неудобен для общества… А ловкие люди – они примерные, умные и имеют множество достоинств. Но самое интересное – все это для спокойной, размеренной жизни. А в поиске нового все их таланты сразу превращаются в их же оковы. Они готовы и умеют развить любую общепринятую мысль до конечной цели, но исток зарождения новой мысли им не доступен.
Бутов: Исток мысли?.
Глазов: Ловкачам необходимы доверчивые и непрактичные люди. Они не могут без их чистых и непосредственных мечтательных мыслей. А простой человек-мечтатель не всегда понимает свою силу, верит, по-своему любит и гордится окружением, в том числе и знакомым проворным, оборотистым жуликом.
Бутов: Выходит простому человеку ловкач, как стакан водки: без него, кажется, можно обойтись, но выпить хочется.
Гласов: В этом ты прав! Принял стопку, и он беззащитный, уже одно целое с этим вечным приспособленцем.
(Оба молчат, немного задумавшись)
Глазов: Человечество еще не доросло до понимания глубоких идей и ощущений, которыми можно жить, не менее счастливо, чем достатком…
Нужно глубоко осмыслить начало всего. А результат не зависит от человека, скорее… дело это Божье. … Дело шестое…
Бутов: Опять у тебя «шестерки»…
