– И как же вы собираетесь это провернуть? – Я поднял руку и постучал согнутым пальцем себя по лбу. – Вы забыли? Моя память того… я всё забыл…
– Как раз это и может нам помочь! – Громов щелкнул пальцами. – В моей больнице, как и в любой другой, есть нейронный интерфейс Информатория, и, возможно, он сможет вам помочь. Если вы ничего не помните, даже информацию об окружающем мире, то мы попробуем восстановить, или вернее будет сказать, загрузить эту информацию с помощью Информатория. Это поможет вам восстановить и собственные воспоминания тоже. Даже если и не поможет, все равно это будет уникальный случай, это же на статью тянет… Нет, даже на премию! Полное лишение воспоминаний из-за физической смерти мозга…
Последние фразы он уже пробубнил себе под нос, яростно черкая карандашом в блокноте, но я все равно его расслышал.
Вот он, мой шанс!
У Громова есть что-то, что может дать мне всю необходимую информацию об этом мире. Совершенно неизвестном и незнакомом мне мире. И это – практически идеальный первый шаг на пути поиска моего кинжала.
Лучше и быть не может, ведь, зная этот мир, я без труда смогу определить вероятные места нахождения своего оружия – столь мощный артефакт даже в другом мире не может остаться незамеченным.
– Согласен. – Я кивнул. – Попробуем восстановить мне память, но что взамен?
– Взамен? – Громов посмотрел на меня поверх своих очков и так глупо моргнул, будто уже забыл о моем существовании. – Взамен чего?
– Взамен вашей помощи.
– Взамен? А почему что-то должно быть взамен? А, я понял!.. Нет, вы неверно меня истолковали – это не сделка, это мое предложение помощи! А если вы о том, получу ли я какую-то выгоду с этого… Скажем так, боюсь, вы ее вряд ли поймете, а если и поймете – то не оцените.
Ну да, статьи, премии, куда уж мне это понять.
Впрочем, даже хорошо, что Громов оказался фанатиком медицины и науки. Мне это точно на руку.
– Хорошо, будь по-вашему. – я снова кивнул. – Готов отправляться.
– Вы точно хорошо себя чувствуете? – снова осторожно поинтересовался Громов, но я посмотрел на него так, что, кажется, у него и вопросы все отпали. – Хорошо-хорошо, тогда идемте скорее, пока вы окончательно не промокли!
Он развернулся, взмахнув длинными полами черного пальто, и широким шагом устремился прочь от моей несостоявшейся могилы.
А я, прежде чем пойти следом, сделал еще одну вещь, которую собирался сделать сразу после того, как призвал к себе кинжал.
Согнул безымянный и средний пальцы, вдавил ногти в ладонь и представил, как из них вырастают голубые иглы, как они соприкасаются с мановодами, прокалывают их и начинают вздрагивать в такт толчкам потоков маны в моем организме.
Но ничего не произошло.
Я не почувствовал маны.
Тут же повторил на другой руке – и опять ничего! Значит, мне не показалось. Значит, ощущение, что я чего-то лишился, преследовавшее меня с того самого момента, как я пришел в себя, не было наваждением.
Помимо кинжала я потерял еще и магию…
Глава 2. Призыв
– Прошу в машину.
Доктор распахнул передо мной одну из дверей железного агрегата на четырех маленьких колесах.
Внутри стояли кресла, а значит это что-то вроде кареты, только без лошадей.
«Машина»…
Надо запомнить.
Я сел в неожиданно мягкое кожаное кресло, в стыках швов тут же появились крошечные лужицы натекшей с меня воды – как-никак я был насквозь мокрый.
Может, меня это и не волновало, и не беспокоило, поскольку было сущей мелочью, особенно на фоне всего остального, но самого факта промокания это не отменяло.
Впрочем, дискомфорт длился не очень долго – сев на соседнее кресло, доктор чем-то пощелкал, что-то покрутил, и буквально через несколько секунд я почувствовал, как сиденье под задницей нагревается, а по ногам начинает приятно дуть теплым ветром.
А неплохо.
Сам доктор снял пальто и шляпу, прежде чем сесть на свое место, и остался абсолютно сухим – видимо, они отлично его защищали, в отличие от моей плохонькой одёжки.
Под пальто у доктора скрывалась белая рубашка с длинными рукавами, поверх которой он носил серую жилетку со множеством карманов, и строгие серые брюки с такими стрелками, будто штанинами доктор собирался резать само пространство.
Волосы Громова, доселе спрятанные под шляпой, оказались короткими и седыми, бросались в глаза высокие залысины и глубокие межбровные морщины. Короче говоря, налицо облик такого себе серьезного человека, серьезность которого начинается аж прямо с внешнего вида.
Доктор снова что-то сделал – и наша повозка под мягкое, едва слышное урчание, тронулась с места и покатилась вперед, а я прилип к боковому окну, рассматривая округу.
Хотя что там рассмотришь, при таком-то дожде?
Он лил стеной, да так сильно, что дальше нескольких метров разглядеть что-то было просто невозможно. Несколько минут промучившись, я решил не ломать глаза и прикрыл веки, делая вид, что прикорнул.
На самом же деле я внимательно проверял собственное тело.
Все свои мановоды, все манохраны.
Последовательно прощупывал магический организм, который десятилетиями любовно и внимательно выращивал внутри себя самого… и ничего не находил.
Ни единого следа маны!
Ни единой частички!
Будто это не со мной что-то не так, а во всём мире вообще нет никакой магии. Но это ведь невозможно – я же чувствую свой кинжал, а это тоже магия, только немного… персонализированная, скажем так.
Значит, дело не в магии. Дело во мне.
С одной стороны, это плохо. С другой, хорошо – ведь если бы в этом мире не существовало магии вовсе, это означало бы, что мне не светит вернуть себе способности.
Я закончил с попытками разобраться в себе самом как раз к тому моменту, когда наша поездка завершилась. Машина остановилась, мягко качнув меня в кресле, и я открыл глаза.
Дождь за окном ослабел, и я смог рассмотреть, что мы остановились возле пятиэтажного здания с вычурной входной группой, украшенной четырьмя колоннами.
– Вот и наша больница, – с радушием сказал доктор Громов, глядя на меня. – Вы этого, конечно, не помните, но не далее, как сегодня утром, вас из этой же больницы и вынесли, правда через задние двери. Никто же не будет выносить через парадный вход… э-э…
– …мертвецов, – закончил я за него. – Ладно, доктор, чего уж. Называйте вещи своими именами.
– Будь по-вашему, – с облегчением кивнул тот. – Ну что, идем?
