Забери меня

Она тем временем пытается перескочить на другую тему:

– Раз такой благородный…мог бы отдать мне диван, а сам лечь…на пол.

Обалдеть. Она еще и с претензиями.

– Не мог. Это мой дом и мой диван.

– Как же гостеприимство? – пытается ерничать.

– Не ко мне.

Я не поддаюсь на ее провокации и не позволяю вывести себя на эмоции. Смотрю все так же холодно, равнодушно, прекрасно зная, что ничто не отразится на моем лице. Ледяная маска, через которую этой дурочке не пробиться. И она это понимает. Чувствует, что ее мартышкины ужимки и шумное, по подростковому необоснованное возмущение никого не интересует и недовольно замолкает. Смотрит все так же с вызовом, дышит тяжело. И снова сквозь футболку я вижу ее напрягшиеся соски.

Черт…

– Где мои вещи? Я хочу уйти! Или может нельзя?

На долю секунды хочется сказать, что сжег ее тряпки, но держусь. Нет желания выслушивать дешевые истерики.

– Никто не держит. Твое барахло сохнет в ванной.

Она хочет уйти, но я стою поперек дороги, поэтому ей приходится по стеночке меня обходить. При этом она так старается ненароком меня не задеть, что даже не дышит в этот момент.

Чудная. И это мягко сказано.

Оказавшись от меня на расстоянии вытянутой руки, она бросается прочь. Я только вижу, как мелькают ее маленькие розовые пятки.

Мне кто-нибудь может объяснить, как вообще это безобразие оказалось в моей квартире? Что это за приступ добродетели я вчера словил? Идиот.

Выхожу следом за ней в коридор и жду, когда эта ведьма соберется. Пора ее выпроваживать из моего дома. Она меня напрягает. Какой-то резонанс в груди на каждый ее взгляд, каждое слово.

Из ванной доносится какая-то возня и ругань, потом дверь распахивается, громко бахнув по стене, и на пороге появляется моя ночная гостья. Наспех одетая и такая возмущенная, что чуть ли не жаром пышет.

– Ты! – яростно тычет пальцем в мою сторону пальцем, – ты!

Я подпираю плечом стену и исподлобья смотрю на эту чуму:

– тебе не кажется, что у тебя проблемы с формулировкой мыслей.

Она пропускает мою фразу мимо ушей и выпаливает на одном дыхании.

– Я поняла, почему ты называешь меня Ежиком!

– Умница.

– Ты видел мое белье!

– Я тебе больше скажу…я его снимал.

Мне нравится, как эта коза краснеет. Нравится выбивать ее из состояния равновесия. Это какая-то странная игра, смысла которой я пока не понимаю.

– Мне не нравится это прозвище!

– Переживешь. Раз я не знаю твоего имени, то буду называть, как захочу.

Она шипит, как маленькая злая кошка, но все равно не признается. Вместо этого идет к двери

– Куда собралась?

– Ухожу! Или нельзя?

– Скатертью дорога.

Наблюдаю за тем, как она путается со шнурками на кедах. Мой взгляд ее явно нервирует. Тоненькие пальчики подрагивают от возмущения и каждое ее движение – как маленький взрыв.

Наконец, с обувью покончено. Рыжая выпрямляется, водит взглядом по сторонам, явно что-то выискивая, а потом недовольно выдает:

– Где моя сумка?

– В душе не ведаю. Когда я тебя забирал не было никакой сумки, – и опережая следующую ее реплику, добавляю, – и нет. Я не собирался бегать по клубу и искать твое барахло.

Смотрю на нее и давлюсь странной смесью эмоций. Мне хочется, чтобы она поскорее свалила, злюсь оттого, что мерзавка не называет свое имя, испытываю дикую потребность приструнить, поставить на место, и еще внутри ворочается что-то чему я не могу дать определения.

Она бросается к двери, будто за ней черти гонятся.

– Стоять!

Этот ее топ, сползающий на одно плечо и белый лифчик, светящий сквозь дырки, просто бьют по глазам. Бесит, что в таком виде будет расхаживать по улице.

– Еще чего!

Огненные всполохи в ее глазах выводят из себя. В ней все не так! Неправильно. Шумная, невоспитанная, наглая. Неблагодарная!

– Я сказал стоять, – цежу так холодно, что у самого зубы сводит. Достаю из кармана телефон: – Адрес называй.

– Ленина, восемнадцать.

– Нормальный адрес! – хочу отправить эту нахалку домой.

– Мне нужно в клуб! – топорщится она, – я сумку там забыла.

Боюсь, ее сумку прихватил уже кто-нибудь из той пьяной толпы, что бесновалась вчера на танцполе.

– Забей.

– Ты что! Там же телефон, – испуганно выдает она, – если потеряю, мама меня прибьет. Она наверняка мне звонила! А я не ответила! Ты представляешь, что мне дома будет?

Не представляю и представлять не хочу. Но меня, если честно, сразила паника, звенящая в ее словах. Рыжая беда боится мамы? Чего-то я в этой жизни не понимаю.

Наверное, именно поэтому и уступаю.

– Хорошо, в клуб так клуб.

Недовольно поджав губы, наблюдает за тем, как я вызываю такси.

– Я верну деньги, – с вызовом смотрит на меня, – с процентами, если захочешь.

Медленно скольжу взглядом от тонких щиколоток и наверх, задерживаясь на прорехах на джинсах, на голом пупке, на белье просвечивающим сквозь топик.

– Боюсь, мои проценты тебе не по карману. Лучше одежды нормальной купи.

В ответ на обидные слова, она снова подбирается. Резко отворачивается и я снова слышу кошачье шипение:

– Зато я…

– Все. Мне не интересно. На выход, – я сам распахиваю перед ней дверь.

Рыжая награждает меня прощальным возмущенным взглядом, гордо задирает свой хорошенький носик и с видом оскорбленной королевы выходит за порог.

Ведьма!

Спровадив рыжую нечисть, я вызываю такси уже для самого себя и еду домой. Надо переодеться, взять документы и на пару часов заехать в офис. Очередная встреча с поставщиками – то, что нужно, чтобы выкинуть из головы эту странную ночь.

К сожалению, я тоже могу ошибаться. Ни фига встреча не помогла. И из головы ничего не выветривается, хоть ты тресни. Наоборот, только хуже становится с каждым мигом.

Представитель старается изо всех сил, расписывает мне перспективы и выгоды сотрудничества, а я его даже не слышу. Щелкаю ручкой, смотрю в одну точку и гоняю в голове возмущенные слова рыжей.

Я вообще-то девственница

И что с того? Вот лично для меня какая разница девственица она или нет?

Никакой!

Однако эти слова преследуют меня весь день. Пока работаю, пока обедаю в знакомом ресторане, пока еду еще на одну внеплановую встречу. И вечером, когда мы встречаемся у Эли дома, я смотрю на нее, а вижу рыжую. Целую, а в памяти звенит «девственница». Даже когда устраиваюсь между стройных ног, все равно мысли заняты рыжим чудовищем.

– Останешься на ночь? – спрашивает Эля чуть позже, когда мы лежим на шелковых простынях и переводим дыхание. Ласково трется кончиком носа о мою щеку.

Тащится за город лень, в городскую квартиру нет никакого желания возвращаться, потому что снова вспомню «девственницу», поэтому решаю провести ночь у нее.

– Почему бы и нет, – жму плечами, притягиваю ее к себе ближе и касаюсь губами волос. Шелк цвета горького шоколада.

Она удовлетворенно жмурится и целует в шею, игриво прикусывая. Намек на то, что будет продолжение.

– Ты сегодня так напряжен, – устраивается у меня на груди и аккуратно водит наманикюренным пальчиком, выписывая непонятный рисунок. Ее гибкое обнаженное тело, прижимается к моему. Тепло, хорошо, спокойно…если не обращать внимания на непонятный гул за грудиной, – много работы?

– Да, – вру, не моргнув глазом, – полный завал. Такой клиент проблемный попался, ума не приложу, как от него избавиться.

– Я уверена, ты справишься.

Я тоже уверен… Вроде бы…

Может, если ночь переждать, то все наладится? Из памяти выветрятся нелепые слова и аромат дешевеньких духов? Еж этот дурацкий померкнет и не будет в воспоминаниях таращиться на меня.

Я очень на это рассчитываю. Потому что вот такое…вообще мне на хрен не нужно. Когда мысли о беспечной девке отвлекают оттого, что по-настоящему важно, от работы, постоянных отношений, от самого себя.

– Завтра днем у меня свободный час. Пообедаем?

– Конечно, – лениво киваю в ответ на ее слова.

– Я позвоню, перед тем как приехать к тебе. Уточню, сможешь ли.

Она идеальна. То, что нужно для размеренной жизни. Крепкий тыл, такт, понимание. Ум, красота, манеры, как у королевы. Надо брать.

Почему-то именно в этот момент, я принимаю решение, что мне пора жениться, и лучше Эли на эту роль никого не найти. Мы уже пару лет вместе, она доказала, что достойна носить мою фамилию. Так чего откладывать? Завтра на обеде сделаю предложение и дело с концом.

Дожидаюсь, когда она заснет и пишу своей помощнице. Поручаю ей отправиться с утра в ювелирный и купить кольцо. Дорогое, изысканное, статусное. Такое которое подойдет моей невесте. Деньги значения не имеют.

Эля приезжает ровно к тому времени, на которое мы с ней договариваемся. В черном брючном костюме она похожа на пантеру. Гибкую, величественную, хищную. Шагает рядом со мной, взгляд уверенный, горды, спокойный. Никакого неконтролируемого пламени и вспышек, все ровно, все как надо.

Заставляю себя любоваться ею, подмечаю все плюсы: идеально очерченные, ровные губы, прямой аристократичный нос, изящный овал подбородка. Движения мягкие, размеренные. Благородные духи истинной леди. Она ведет себя как женщина, прекрасно знающая себе цену. И цена эта запредельно высока. Я сам такую выбирал и на дешевку не согласен.

Она совершенна.

Но именно сегодня мне чего-то не хватает в этом совершенстве.

…Взглядов. Чтобы остро, исподлобья, едва сдерживая безалаберный ураган.

…Движений не хватает. Взбалмошных, экспрессивных.

…И волос. Ярких, как непокорное пламя, непослушных, торчащих беспорядочной копной.

…И дурацкого химозного запаха цветов.

Я твердо решил сделать Эле предложение и знаю, что она не откажется, но постоянно думаю о том, нашла ли рыжая ведьма свою сумку в клубе, добралась ли до дома, получила ли заслуженных пиздюлей от матери. И как ее все-таки зовут. Неутихающий интерес напрягает, потому что в моей жизни все строго, размерено и без такого барахла. Но тем не менее барахло прочно засело у меня в голове.

Я объясняю это тем, что меня раздражает беспорядок и я испытываю дикую потребность все переделать, перекроить под себя. Прогнуть по-своему. Да я чертов маньяк, педант и перфекционист.

– Какие планы на вечер? – интересуется Эля, когда мы с ней остаемся наедине в большом лифте.

Смотрит на меня пристально, с намеком на сдержанный призыв. А я внезапно думаю о том, согласится ли она раздвинуть ноги прямо здесь в лифте, чтобы эмоции зашкаливали от безумства и адреналина?

Не согласится, да и я не идиот чтобы такой херней страдать. К черту адреналин.

– В семь последняя встреча и я свободен.

Поднимает одну бровь, ожидая продолжения.

– Как насчет ресторана? Бельвью? – я выбираю лучшее место, – в девять?

– С удовольствием. А сейчас куда?

– Туда, где обслуживают быстро и качественно. У меня не так много времени.

– Я знаю отличное место, – тут же подхватывает она. И я уверен, что место действительно отменное. С хорошей кузней, отутюженной обстановкой и учтивым персоналом. Эля говна не посоветует.

– Сегодня без водителя?

– Я еще не настолько обленился, – криво усмехаюсь и поправляю галстук. – в состоянии сам сгонять на обед.

Водитель обычно нужен, когда планировалось несколько встреч, и в дороге я должен был работать.

Двери распахиваются, и мы выходим в просторный холл. Ее теплая ладонь едва уловимо лежит на сгибе моего локтя. И я снова раздражаюсь оттого, что практически не чувствую ее.

Мы выходим на парковку и еще издалека я подмечаю бежевую бумажку, прижатую дворниками к лобовому стеклу. Но чем ближе подхожу, тем яснее видно, что это не просто сложенный листок, а конверт.

– Это что? – интересуется Эля, указывая взглядом странный артефакт.

– Понятия не имею. Очередная убогая реклама, – я распахиваю перед ней дверь, помогаю сесть внутрь, а потом иду к месту водителя, на ходу выдергивая из-под дворника конверт. В нем что-то звенит. На ощупь – монеты.

Первый порыв – выбросить все в мусорку, но меня сбивает звонок от Артура. Я жму кнопку ответить и на автомате засовываю конверт в карман пиджака, тут же о нем забывая.

Только приехав на обед, я понимаю, что забыл главное – кольцо. Исполнительная помощница с самого утра выложила передо мной коробочку с золотой цацкой и счет за нее. Счет не впечатлил, цацка тоже, но Эле должно было понравиться. И понравилось бы, если бы я его с собой взял.

Так что предложение пришлось отложить до лучших времен. До вечера. Так даже лучше. Не надо торопиться и делать это впопыхах.

Мы спокойно обедаем, обсуждаем последние новости, потом я отвожу ее на работу, а сам возвращаюсь в офис и тут же с головой погружаюсь в дела. Сосредотачиваюсь на главном, а все ненужное и малозначимое остается за пределами моей видимости.

Последняя встреча заканчивается чуть раньше, чем я ожидал, поэтому перед тем, как уйти, еще раз проверяю почту, делаю пометки относительно дел на завтра, настраиваюсь на томный вечер. В какой-то момент сую руку в карман и недоуменно хмурюсь, нащупав там что-то инородное.

Это оказывается бежевый потрёпанный конверт, который сегодня нашел под дворниками. Совсем о нем забыл.

Небрежно кручу его в руках, рассматривая со всех сторон. Явно самодельный. Кто-то не поленился выкроить его из листа цветной бумаги и криво склеить.

Мне не интересен ни адресат, ни содержимое, но звон монет внутри почему-то привлекает мое внимание и вместо того, чтобы отправить конверт туда, где ему самое место – в мусорное ведро, я срываю край и вытряхиваю его содержимое на стол.

Монеты по пять, десять рублей. Одна из них проворно катится к краю стола, но я успеваю остановить падение, прихлопнув ее ладонью. На автомате пересчитываю. Почти двести рублей.

И что это?

Заглядываю в конверт в поисках ответов и обнаруживаю квадратный лист из канцелярского набора. Первое же слово, которое я на нем вижу, вводит меня в состояние легкого ступора.

«Замороженному»

Это кого так ласково? Представился посиневший забулдыга замерзшей с соплей под сизым носом.

Переворачиваю лист и читаю, что написано с другой стороны. Дважды читаю. Потому что первого раза не доходит, не укладывается в голове.

«Спасибо. За то что увез из клуба. Деньги за такси возвращаю. С процентами, как обещала. Ни в чем себе не отказывай»

Вот сучка!

Эта рыжая зараза вспомнила, где мы встретились в первый раз и специально приперлась, чтобы оставить мне послание? Очень живо представил, как она, высунув от усердия язык, запихивает конверт под мои дворники, а потом довольно ухмыляется и сбегает.

Охренеть. Она вообще с головой не дружит?

Тут до меня доходит, что Замороженный это никто иной, как я. И тут же закипаю, едва пар из ушей не валит. Аж с места вскакиваю. У меня внутри стягивается такая тугая пружина, что еще миг и рванет.

Выскочка рыжая. Деревня, мать ее!

Сам не знаю зачем открываю приложение такси и проверяю, сколько списалось за ее поездку. На три рубля меньше, чем оставила она. С процентами значит вернула?

Я понимаю, что бестолочь просто стебется, в очередной раз показывая отсутствие манер, и что надо просто отвернуться и забыть… понимаю, но не делаю этого. Все внутри полыхает и требует устроить ей такой разнос, чтобы в голове ее раз и навсегда прояснилось, где ее место и кто есть кто в этой жизни.

Поэтому я вылетаю из кабинета, спускаюсь вниз и врываюсь в комнату охраны. При моем появлении вечерний охранник подскакивает и вытягивается по струнке:

– Демид Сергеевич? Что…

– Проверить кое-что надо, – я хватаю стул, усаживаюсь ближе к камерам и жестом приказываю ему сесть рядом, – Хочу знать, кто подходил к моей машине.

Парень тут же впрягается:

– Временной промежуток?

– До часа дня.

– Кого мы ищем?

Хочется сказать «рыжее недоразумение», но сдерживаюсь. Пусть сам работает.

Одна из камер установлена так, что обзор упирается прямо в мою машину. Охранник ускоряет запись, пролистывая вперед, и я наблюдаю как люди на экране торопливо пробегают мимо.

…А потом подъезжает велосипед.

– Вот! – склоняюсь ближе к экрану, жадно всматриваюсь, боясь пропустит любую мелочь.

Рыжая в кислотно-розовых леггинсах, белых кроссовках на высокой платформе и в голубой футболке. На голове кепка, козырьком назад. Волосы в этот раз заплетены в две тугие косы. Все так же нелепо и безвкусно.

Я наблюдаю за тем, как она ставит свой велосипед на подножку, воровато оглядывается, а потом достает из заднего кармана несчастный конверт. Еще раз смотрит по сторонам и, убедившись, что никого рядом нет, смело шагает к машине.

У меня яйца поджимаются, когда вижу, как неаккуратно хватает дворник, оттягивает его и, не удержав, со всей дури шлепает по стеклу.

Ну что за бегемотиха! Вроде маленькая, хилая, а как слон в посудной лавке.

Неудачная попытка не отбивает у нее желание напакостить, поэтому снова хватается за несчастный дворник. В этот раз удачнее и не так примитивно. Лишь слегла приподнимает его, трясет конвертом, явно прислушиваясь к звону медяков, и сует его на стекло. После этого отступает, с довольным видом отряхивает руки, будто хорошо поработала, еще раз окидывает мою машину взглядом и, пританцовывая, возвращается к велосипеду. Отщелкивает подножку и проворно срывается с места.

Так выходит, что она движется в сторону камеры. Поэтому в какой-то момент я вижу достаточно четкое изображение ее физиономии.

– Стоп!

Охранник щелкает по кнопке, и я теперь могу рассмотреть блаженную физиономию, на которой застыло выражение крайнего удовлетворения.

Попалась, зараза! Теперь точно попалась.

– Вот, хулиганка! – ворчит парень, и за напускным недовольством мне слышатся нотки восхищения, – пороть таких надо.

Да. Пороть. Ремнем, по голой жопе, чтобы потом неделю сидеть не могла. И я готов сам лично заняться ее воспитанием.

– Перекинь это на почту Роману, – отдаю напоследок распоряжение и выхожу из комнаты, попутно набирая телефон начальника службы безопасности.

Он отвечает моментально. Будто только и ждет моего звонка.

– Ром, дело есть. Одну особу надо найти.

– Входные данные.

– Запись с камер у тебя на почте.

– И все?

– Да, – задумываюсь на миг и зачем-то добавляю, – Девка. Молодая. Рыжая.

– Дем, знаешь, сколько таких молодых да рыжих по городу бегает? Тьма!

О нет, такая точно одна. И мне очень хочется ее найти.

Настолько, что все мысли только об этом и я едва не опаздываю на ужин с Эльвирой, при этом снова забываю проклятое кольцо.