Сердце робота
– Весь путь до Каира должен занять около двух суток, – сообщил Павел Сергеевич, глядя на проносящийся мимо индустриальный пейзаж Порт-Элизабет. – То есть через день утром прибудем.
– Так долго? – удивилась Тася.
Её удивление понятно. Потому что эта поездка на поезде была первой в жизни девочки. За свои двенадцать лет она, кажется, испробовала все возможные виды перемещения в пространстве. С мамой Тася путешествовала на кораблях, катерах, лайнерах, подводных лодках, батискафах, ныряла на морское дно с аквалангом и без, каталась верхом на синих китах, а однажды даже на реликтовом исполине, которого нашли в Марианской впадине. К сожалению, Тася забыла, как он называется. То ли плезиозавр, то ли плиозавр… У кого-то из них шея длинная, а у другого короткая. Но какая и у кого? У того, на котором каталась Тася, была длиннющая4.
С папой же девочка изучила все виды наземного и воздушного транспорта. И даже космического, так как однажды побывала на Марсе, куда папу вызывали для изучения инопланетной техники. Честно говоря, это была вовсе не инопланетная техника, а кусок старинного марсохода, который ещё на заре космонавтики разбился при посадке. Одна деталь чудом очень хорошо сохранилась, а те, кто её нашёл, не слишком-то разбирались в старинных приборах и решили, что обнаружили кусок инопланетного корабля. Но Тасин папа посмотрел на эту штуку, буркнул разочарованно что-то себе под нос, развернулся и пошёл обратно к кораблю. Если бы не положенные по распорядку двое суток, отводившиеся на отдых экипажа, то Тася так и не успела бы прогуляться по красным пескам Марса.
И вот наконец-то очередь дошла до железнодорожного транспорта. Тася знала, что это не самый быстрый в мире способ перемещения, но знать – это одно, а испытать на себе – другое.
– На самом деле, этот поезд очень быстрый! – улыбнулся папа. – Если бы мы решили проделать тот же путь в начале двадцатого века, мы бы потратили на дорогу около недели, а то и больше. Ну а чтобы добраться по железной дороге до дома, нам и вовсе потребовалось бы несколько месяцев.
– Ну и зачем такой поезд сейчас? – скептически фыркнула девочка.
– Знаешь, некоторые люди боятся летать. А кто-то просто любит путешествовать и в дороге любоваться красотами природы.
– Что-то я не вижу никаких особенных красот, – без энтузиазма заметила Тася, глядя в окно на глухой забор вдоль железнодорожного полотна.
– На восходе мы въедем в парк Серенгети, – поделился информацией Савва. – В это время года саванна необычайно красива.
– Прекрасные новости! – подытожил Павел Сергеевич.
– Предлагаю заняться делами, – снова подал голос Савва. – Павел Сергеевич, вам нужно подготовить программное обеспечение для новых роботов, а у Таси есть время, чтобы наконец-то написать эссе, которое ей задано по робототехнике.
– Интересно! – оживился Павел Сергеевич. – А на какую тему эссе?
– Применение законов Азимова в человеческом обществе, – скучным голосом пробормотала Тася. А потом злобно зыркнула на Савву.
– И что же ты думаешь на эту тему? – поинтересовался папа.
– Ничего я пока не думаю на эту тему.
– А когда собираешься начать?
– Видимо, прямо сейчас, – и девочка стала устраиваться за столом, намереваясь приступить к сочинению эссе.
– Нет уж! Это мой стол, – возразил Павел Сергеевич. – Ступай-ка в своё купе.
– А у меня есть своё купе? – удивилась Тася. Никогда ещё у неё не было своего отдельного помещения во время путешествий.
– Ну конечно! Весь вагон в нашем распоряжении. Борменталь, устройте Таисии Павловне экскурсию.
Но девочка отказалась от помощи Саввы и отправилась обследовать поезд самостоятельно. Что ж, это было интересно. Устройство поезда напомнило ей глубоководную станцию: все помещения были разделены перегородками, а между вагонами устроены переходные шлюзы. Правда, здесь не было шкафов с акваскафандрами. Зато коридоры казались просторнее.
Её собственное купе мало чем отличалось от папиного: окно, под окном столик, на столике букет голографических роз. Тася тут же заменила казавшиеся ей слишком надменными розы на букет взъерошенных большеголовых астр. Вдоль стены слева стоял широкий диван, оборудованный акустической системой с цифровым шумоизолирующим пологом. В противоположную стену были встроены шкаф для багажа и одежды, туалетная комната с ультразвуковым душем, визор с игровой приставкой, под визором находилась ниша, в которой хранились очки виртуала и различные гаджеты для игр. Ещё тут был холодильник с газированными напитками. Тася скептически осмотрела содержимое холодильника и грустно вздохнула.
– Вам не нравится выбор напитков?
Тася вздрогнула от испуга. Робот-проводник неслышно подошёл и теперь стоял в коридоре, заглядывая в купе через открытую дверь.
– Фуф! Напугал! Так ведь и заикой остаться можно!
– Это маловероятно, – возразил проводник. – Однако прошу меня простить, Таисия Павловна.
– Да ладно, – махнула рукой девочка, – только больше так не делай. И, кстати, называй меня Тасей, хоть чем-то будешь отличаться от Саввы.
– Как пожелаете, – согласился робот. – Так как насчёт напитков, Тася?
– Жаль, что у вас нет кваса.
– Отчего же. Вы какой предпочитаете? На солоде, фруктовый, ягодный, молочный или медовый?
– Я предпочитаю хлебный на ржаных сухарях. И чтобы не сильно сладкий был. Такой кисленький, как бабушка делала, – объяснила девочка.
– Отпустите, пожалуйста, дверцу, – робот показал на холодильник.
Тася обнаружила, что, действительно, так и держится за ручку холодильника, как в тот момент, когда её испугал робот. Она отпустила дверцу. Та мягко закрылась. Внутри холодильника забренчали бутылки.
– Через пять минут снова откройте – будет готов квасной набор. Можете попробовать разные вкусы и, если какой-то вам понравится, просто сообщите холодильнику о своём выборе.
– Спасибо! А как вы узнали, что мне нужно заменить напитки?
– Мирон сообщил, что вы недовольны набором напитков.
– Кто такой Мирон?
– Искусственный интеллект, управляющий поездом. Назван в честь Мирона Ефимовича Черепанова – одного из первых строителей паровозов.
– Это который один из братьев Черепановых? – блеснула эрудицией Тася.
– Не братьев, – робот покачал головой. – А отца и сына. Ефим Алексеевич Черепанов был отцом Мирона Ефимовича.
– Ой… – смутилась девочка.
– Ничего страшного, – успокоил её проводник. – Многие до сих пор путают. Вы, Тася, ребёнок, вам простительно. А теперь я вынужден удалиться – дела.
Робот ушёл, а Тася дождалась, когда холодильник выдаст ей квас и, усевшись на диван, стала смотреть в окно на проносящийся мимо пейзаж. Вообще, поездка ей начинала нравиться: диван был удобным, квас – вкусным, собственное купе – вообще замечательно!
Поезд выехал из города с его домами-великанами и понёсся вдоль побережья. В окнах слева покатились зелёные волны холмов Южной Африки, а в окнах по правую сторону вагона, которые Тася видела через открытую дверь купе, засверкали солнечными бликами синие морские валы. Тася грустно вздохнула, вспомнив дружный экипаж «Пионера»: всегда серьёзную и сосредоточенную японку Сэнго, добродушного Кристофа и его умопомрачительные подводные круассаны и, конечно же, каланчу-оптимиста начальника станции Тихона Андреевича Карцева… В этот момент какая-то мысль, маячившая где-то в глубине сознания, махнула флажком, привлекая Тасино внимание. Что-то она забыла сделать… Нет, не вспомнить. О чём она думала? Сэнго… круассаны… Карцев… Точно! Что-то, связанное с Карцевым.
– Ах, да! – Тася шлёпнула себя ладонью по лбу. – Подарок!
Она так и не открыла подарок Тихона Андреевича – совсем забыла о свёртке, лежавшем в рюкзаке.
Тася достала подарок и, потянув за концы верёвочки, развязала бантик. Перед ней на столе лежала книга. Настоящая, бумажная книга – большая редкость в современном мире. На обложке был нарисован забавный толстячок в белом морском кителе и фуражке. Опираясь на корабельный якорь, он стоял на фоне парусной яхты. На корме яхты виднелось название – «БЕДА». С палубы на Тасю смотрели ещё две фигурки, видимо, члены экипажа. Под рисунком большими смешными буквами было написано: «Приключения капитана Врунгеля», – а выше стояло имя автора: «А. Некрасов».
Тася открыла книгу и увидела, что в неё вложен лист бумаги, исписанный мелким прыгающим почерком. Она не без труда разобрала: «Здравствуй, Тася Лом! Я помню, что ты не любишь свою фамилию, но надеюсь, что когда ты прочитаешь эту книгу, то переменишь своё мнение. Может быть, тебе также поможет такой факт: когда писатель придумывал своих персонажей, то некоторых он списывал со своих знакомых. Один из них носил фамилию Ман, что в переводе с немецкого (Mann) означает „человек“ или „мужчина“. А по-французски то же самое звучит как русское „Лом“ (L’homme). Так и появился твой однофамилец в этой книжке. Почитай обязательно, и я думаю, что после этого ты не просто перестанешь стесняться, а будешь гордиться своей фамилией! Человек – это звучит гордо». Ниже была витиеватая подпись Тихона Андреевича. В её завитушке угадывался профиль самого командира глубоководной станции.
На втором листе, вложенном в книгу, был рисунок. Тася сразу узнала художественную манеру Тихона Андреевича, который частенько ради забавы рисовал дружеские шаржи и дарил их на память членам экипажа «Пионера». В этот раз Карцев изобразил яхту «Беда», на палубе которой стояли капитан Врунгель и двое его спутников: высокий мужчина в тельняшке и маленький человечек в помятой шляпе. За их спинами выстроились все представители семейства Ломов: папа, мама и сама Тася, а по сторонам от них – экипаж «Пионера» во главе с самим Тихоном Андреевичем. Лучшего памятного подарка Тася не могла бы и пожелать.
Девочка аккуратно перевернула страницу и начала читать.
Глава 8. Океан жизни человечества
Книжка оказалась классная! Неистощимый на выдумки Врунгель вместе со своей верной командой выкручивался из самых безвыходных положений. А Тасин однофамилец, верный друг и помощник капитана показал себя настоящим героем. Так что Тихон Андреевич оказался прав – фамилия Лом действительно заиграла для девочки новыми красками. Всё это было описано легко и с юмором, так что Тася засиделась над книгой до позднего вечера.
– Ты ещё не спишь? – спросил папа, заглядывая в купе.
– Не.
– Ты написала эссе?
– Нет ещё.
– А чем же ты занималась всё это время?
Тася на секунду задумалась. Как объяснить отцу, что она опять не написала ни строчки, потому что всё время потратила на книжку. Но вдруг её осенило.
– Я изучала материалы, – заявила она и продемонстрировала папе подарок Тихона Андреевича.
– Очень интересно, – удивился Павел Сергеевич и присел на диван рядом с дочерью. – И что же ты вынесла из этой книги?
– Не только из неё. На станции я читала ещё одну книжку, которую советовал Тихон Андреевич.
– Так-так…
– В той книжке тоже был шпион, который подстраивал всяческие подлости героям. И вот я никак не могу понять: зачем это всё?
– Что именно?
– Ну… зачем людям шпионить и мешать жить другим?
– Не людям, а странам, – поправил Тасю папа. – Думаю, что в этих книгах речь идёт всё-таки о враждующих друг с другом государствах.
– Тем более! Зачем это всё, когда любому понятно, что жить мирно и помогать друг другу гораздо лучше, чем враждовать!
– Это тебе сейчас понятно, – улыбнулся папа, – а человечеству потребовалось очень много времени, чтобы принять такую простую мысль.
– Что значит «принять»? – уточнила девочка.
– Значит, что умом-то все понимали, что войны ни к чему хорошему в конечном итоге не приведут, но перестроить образ мыслей и наконец-то начать жить мирно народы Земли смогли совсем недавно. Знаешь, было такое историческое событие, которое, казалось, смогло сблизить человечество: оно продемонстрировало, как мала наша планета. В каком же году это было?..
– Когда Гагарин в космос полетел? – подсказала Тася.
– Нет. Раньше, гораздо раньше. Борменталь! – позвал профессор секретаря.
В коридоре послышались шаркающие шаги, и на пороге купе появился Савва.
– Вы меня звали, профессор?
– Да. Напомни, пожалуйста, в каком году был совершён беспосадочный перелёт из Советской России в США?
Секретарь на секунду задумался, производя поиск информации в памяти. Не найдя ответа в собственных базах, он обратился к Всемирной сети. Но не успел он ответить, как из динамика, встроенного в спинку дивана, раздался бархатный, с хрипотцой баритон.
– Первый в истории беспосадочный перелёт из СССР в США был совершён экипажем лётчиков в составе: командир экипажа – Валерий Чкалов, второй пилот – Георгий Байдуков и штурман – Александр Беляков. Полёт состоялся на самолёте АНТ-25. Восемнадцатого тире двадцатого июня 1937 года. Американцы с восторгом встретили экипаж…
– Спасибо, достаточно! Дальше не нужно, – перебил профессор. – Мирон, ты не мог бы оставить нас с дочерью наедине?
– Простите, профессор, я всего лишь хотел помочь вашему секретарю, – объяснил поездной ИИ, а это был именно он.
– Я уверен, что Савва мог бы и сам справиться, – строго возразил Павел Сергеевич.
– Несомненно, – согласился Мирон. – Напоминаю, что запчасти для вашего робота вы можете заказать у проводника. Они будут предоставлены по первому требованию.
– Мирон…
– Удаляюсь. Вызвать меня можно нажатием…
– Мирон! – прикрикнул профессор.
Прозвучал сигнал отключения, и динамик замолчал. Профессор подождал минуту, а потом повернулся к Савве. Тот стоял, уныло потупив глаза в пол.
– Не обращай внимания, Борменталь, он ещё молод и стремится доказать свою исключительность. Иногда он бывает слишком навязчивым. Пожалуй, нужно будет подсказать программистам железнодорожного управления, чтобы они немного подкрутили ему настройки.
Секретарь выпрямился и уставил взгляд немигающих глаз в окно. Было непонятно, испытывает ли он какие-то эмоции или… «Впрочем, у роботов нет эмоций, – напомнил сам себе Павел Сергеевич. – Кому, как не тебе, это знать, Паша?»
– Так что там насчёт перелёта? – напомнила Тася.
– Ах, да, перелёт… – очнулся от размышлений профессор. – Так вот… Видишь ли, малыш, этот перелёт показал, насколько мала наша планета.
– Ты уже говорил…
– Не перебивай… За один день три героя сделали то, чего многие годы не могли добиться дипломаты: лётчики объединили русский и американский народы. Об этом очень хорошо сказал Чкалов на торжественном приёме. Савва, помогай.
Секретарь слегка повернул голову в сторону профессора, и из его рта раздался хрип радиопомех, а потом чей-то далёкий голос произнёс: «Есть реки – Волга и Колумбия, которые протекают на разных континентах, имеют неодинаковый нрав, их берега окружают разные горы и леса, но они мирно текут по одной и той же планете, не мешая друг другу, а в конечном счете являются частями одного Мирового океана. Так и наши народы – Советского союза и США – должны жить мирно на нашем маленьком Земном шаре и совместной работой украшать океан жизни человечества».
Запись закончилась. Тася ждала, что дальше скажет папа, но он молчал. Профессор улыбался каким-то своим мыслям.
– Красиво, правда? «Океан жизни человечества…» – наконец произнёс он.
– Красиво, – согласилась девочка.
– А через два года началась Вторая Мировая война. Понимаешь, у меня в голове не укладывается: люди говорят о том, чтобы совместными усилиями украшать океан жизни, а через два года начинается страшная война.
– Но мы же победили! – воскликнула Тася.
– Кто это «мы»? Кого ты имеешь в виду? – грустно вздохнул папа.
– Ясно кто – человечество победило фашистов.
– А фашисты – что, не человечество?
Тася не нашлась, что ответить.
– Конечно, они тоже часть человечества, – Павел Сергеевич сам ответил на свой вопрос. – И, конечно, мы не должны пытаться стереть из истории этот неприятный факт, мол не было такого, не помним – он должен служить нам напоминанием и предостережением. Тем более что и сегодня находятся проходимцы, которые пытаются силой решить проблему, которую легко можно уладить мирными переговорами, – профессор печально покачал головой.
– И что тогда? Ну, я имею в виду, что мы делаем с теми, кто хочет воевать?
– С такими у нас никаких «будьте любезны». Мы даём им решительный отпор. Все вместе, каждый человек в Солнечной системе, – профессор изменился: взгляд его стал серьёзным, жесты – резкими, осанка выпрямилась. – Животные порывы к насилию нужно пресекать на корню. Подожди… Да что я тебе рассказываю? Вы же должны были в школе проходить историю Земного Содружества!
Тася смутилась.
– Это да, – призналась она. – Но наш учитель рассказывает скучно, а у тебя получается так… в общем, мне больше нравится тебя слушать.
– Вот ты лиса! – улыбнулся Павел Сергеевич.
– Папа, а кто решает, когда нужно дать «решительный отпор», а когда можно мирно поговорить?
Улыбка пропала с папиного лица.
– Ты в каком классе, Таисия?
– В шестой перешла.
– И до сих пор не знаешь, как устроено наше общество?
– Знаю, – смутилась девочка.
– Ну тогда ты сама должна знать ответ на свой вопрос. Давай, расскажи-ка мне, как всё работает.
Тася немного сердилась на себя за то, что по собственной глупости выкопала себе ловушку. Но делать нечего, лучше ответить на вопрос, а то папа не отстанет.
– Содружество состоит из свободных государств под общим управлением единого правительства, – принялась рассказывать девочка. – При принятии решений правительство советуется с искусственным интеллектом Акили5. Правительство не обязано следовать его советам, но Акили имеет право отменить любое решение правительства, если оно может навредить человечеству. Например, он отменил запуск ядерных ракет во время двухдневной войны с Марсом…
– А почему он это сделал? – прервал Тасин доклад папа.
– Потому что… – снова задумалась девочка.
– Ну? – подбодрил Павел Сергеевич.
– Акили опросил всех людей, и они сказали, что не хотят войны, – неуверенно предположила Тася.
– Что ж, опрос был действительно проведён, но решающее значение имел не его результат, а заложенные в архитектуру интеллекта Акили общечеловеческие моральные принципы. В отличие от людей, Акили не подстраивает мораль под сиюминутные потребности и желания. Например, для него обман – это всегда обман, независимо от цели, ради которой ты лжёшь, – тряхнул головой Павел Сергеевич. – Так вот, в случае с запуском ядерных ракет было однозначно понятно, что это действие может привести к гибели огромного количества людей, а это неприемлемо ни под каким предлогом. Поэтому Акили отменил запуск, и никто не мог изменить его решения. Потому что Акили действует, думая о благе всех людей, а не какой-то отдельной группы или тем более кого-то одного. Понимаешь? А кроме всего прочего, у него есть установка, известная как закон номер ноль. Ты его знаешь?
– Робот не может нанести вред человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был нанесен вред, – отчеканила девочка.
– Правильно. А это возвращает нас к моему первому вопросу.
– Какому? – не поняла Тася.
– Как продвигается твоё эссе? Решила ты, как повлияют законы Азимова на человеческое общество, если применить их к людям?
– Ну это просто! – пожала плечами Тася. – Я вообще не понимаю, почему их до сих пор не применяют. Например, если переделать первый закон под людей вот так: «Человек не может причинить вред другому человеку или своим бездействием допустить, чтобы другому человеку был причинён вред», – то больше никогда не будет войн.
Павел Сергеевич одобрительно покачал головой.
– Прекрасная мысль! А как ты собираешься заставить людей подчиняться этому закону? Всех роботов, напомню тебе, азимизируют – законы робототехники становятся неотъемлемой частью их личности. А как же быть с людьми?
Тася задумалась.
– Не знаю… – наконец пожала она плечами. – Может, гипноз?
– То есть ты предлагаешь загипнотизировать всё человечество?
– Ну да.
– А чем же мы тогда будем отличаться от роботов?
– Но я, в отличие от роботов, живая! – возмутилась Тася.
– Да уж, иногда даже слишком, – папа улыбнулся, обнял Тасю и тихонько подул ей в ухо.
Это было очень щекотно! Тася попыталась вырваться, но папа держал крепко. Тогда она стала щекотать его, а он её. Но папа щекотки не боялся, а Тася просто задыхалась от смеха! Тогда она стала дрыгать ногами и вырываться, а он всё равно не отпускал – и это было здорово!
«Вот всегда он так, – думала девочка, укладываясь спать, после того как папа ушёл в своё купе, – подкинет какую-нибудь задачку, а потом сделает вид, что ни о чём таком серьёзном мы не говорили. А ты потом голову ломай. Теперь до утра буду думать, как запрограммировать человечество, – не смогу уснуть. Вот Врунгель бы, наверное, нашёл выход из положения…»
Она закрыла глаза и стала фантазировать о том, как капитан Врунгель вместе со старшим помощником Ломом будут перевоспитывать сначала шпиона генерала Кусаку, а потом вообще всех людей. Кажется, она вместе с капитаном даже что-то придумала…
Глава 9. О чём мечтают роботы
Когда Тася проснулась, оказалось, что она напрочь забыла казавшийся таким простым и логичным план по спасению человечества, придуманный ею во сне вместе с Врунгелем. Настроение было подпорчено с самого утра.
К тому же никакого обещанного Саввой чудесного рассвета за окном не наблюдалось. А наблюдался тропический дождь, затянувший всё небо от края до края. Он расчерчивал оконное стекло длинными горизонтальными штрихами. Поезд мчался по высокому мосту, проложенному по территории заповедника, и с его высоты хорошо были видны унылые стада антилоп гну, пасущиеся на африканских равнинах, и зебры, сбившиеся потеснее, чтобы переждать холодный утренний дождь, прижавшись к тёплому боку товарища.
Из-за стены вагона раздавались взволнованные голоса. Тася, не переодеваясь, как была в шортах и футболке, выглянула в коридор и прислушалась. Папа о чём-то спорил с секретарём. Но не успела она понять, о чём речь, как дверь папиного купе приоткрылась, и Тася услышала голос Саввы:
– Благодарю за понимание, Павел Сергеевич.
– Вот как раз понимания-то мы с тобой и не достигли, Борменталь… Впрочем, поступай как знаешь.
Не дожидаясь, пока робот выйдет в коридор, девочка юркнула обратно в купе и аккуратно прикрыла дверь. Через минуту послышались шаркающие шаги секретаря. Он остановился у Тасиного купе. «Он что, знает, что я подслушивала? – пронеслось у Таси в голове. – Но я же не хотела! Да я ничего и не подслушала. Тогда чего я боюсь? Надо самой выйти и поговорить с Саввой. Тоже мне тайны мадридского двора!»6 И только она хотела открыть дверь, как снова раздались шаги секретаря: судя по звукам, он ушёл в своё купе.
За окном полыхнуло солнце: поезд вырвался из пелены туч. Тася бросила взгляд в окно да так и застыла. Над широким полем саванны небо разделилось пополам, словно разрезанное ножом. С одной стороны оно было синее-синее, а с другой – затянуто тёмно-серым покрывалом тяжёлых дождевых облаков. Казалось, что кто-то стягивает это покрывало, освобождая небесный купол из плена.
Настроение тут же поднялось. Тася почистила зубы, переоделась, заказала себе завтрак. Заглянула к отцу. Тот был занят – работал. Над столом висел экран голографического монитора, и всё папино внимание было приковано к строчкам программного кода. Папа даже не обернулся, чтобы ответить на Тасино приветствие.
– Кое-кто меня учил, что так делать нехорошо, – напомнила отцу девочка.
Павел Сергеевич отложил рабочий планшет в сторону.
– Прости, малыш! Конечно, так поступать невежливо, – согласился он. – Как спалось на новом месте? Приснился тебе жених?
– Какой жених? – не поняла Тася.
– Это так в моём детстве девочки загадывали, когда ложились спать где-нибудь в гостях. «На новом месте приснись жених невесте», – говорили они.
– Какая странная идея, – удивилась Тася. – И что, снился?
– Ну… честно говоря, я никогда не спрашивал, а они не рассказывали.
– Понятно. Значит, всё это ерунда, – авторитетно заявила девочка. – Ты мне вот что скажи: вы с Саввой поссорились?
– С чего ты взяла?
– А вы меня своими криками разбудили.
– Неправда, мы не кричали.
– Ладно, – согласилась Тася, – не кричали, а громко спорили. Так что случилось?
Павел Сергеевич снял очки и потёр переносицу. Тасе показалось, что он специально тянет время, чтобы хорошенько обдумать ответ.
– По некоторым причинам Савва отказывается от помощи в ремонте, которую предлагает Мирон.