Остановившись, развернулась лицом к обладателю рук, которые мало того, что не желали оставить мое тело в покое, так еще и сползли ниже дозволенного.
Рядом со мной стоял совершенно незнакомый парень. Черная футболка обтягивала весьма неплохой торс, на губах наглая полуулыбка. Он рассматривал меня, не стесняясь и, кажется, даже не сомневаясь, что я его не прогоню.
– Молодой человек, не соизволите ли убрать свои руки с моей филейной части? – поинтересовалась с нескрываемой иронией.
– Ах, простите, мадмуазель, я и не заметил, – ответил в тон мне и демонстративно медленно поднял свои загребущие конечности чуть выше, при этом теплые ладони легли на обнаженную поясницу.
Что-то странное и горячее булькнуло в животе и растеклось по венам. Я выгнулась и все-таки высвободилась из захвата, но уйти не получилось. Быстрым движением перехватил мою руку и потянул к себе:
– Потанцуй со мной, – открытый, блуждающий по лицу взгляд не оставлял сомнений, что парень не против не только потанцевать…
– Я бы с удовольствием, – грустно вздохнула, задумчиво стряхивая невидимые пылинки с его широкой груди, – но, понимаешь, не одна. И моему парню очень не нравится, когда ко мне липнут незнакомые…
– Егор, – перебил, широко улыбаясь.
– Чего?
– Меня зовут Егор. Теперь мы знакомы.
О, нет! Просто классика жанра. Типа назову свое имя – и все, уже не посторонний, уже могу лапать и говорить пошлости.
– Отлично, Егор. Только для знакомства надо, чтобы оба человека назвали свое имя.
– Так в чем проблема? – опять улыбка и хитрый взгляд исподлобья.
– Все в том же: моему парню не нравятся, когда я знакомлюсь с посторонними, – высвободила руку и, улыбнувшись настойчивому ухажеру самой искренней, полной сожаления улыбкой, отошла в сторону.
Он пару секунд пристально на меня смотрел, потом пожал плечами и растворился в толпе. Ничего, с таким напором один не останется, сейчас найдет себе развлечение.
Хотя «знакомство» с этим типом взбодрило, даже сердце забилось быстрее.
Невольно бросила взгляд на Антона. Сидит, разговаривает. Ну хоть бы раз подошел, обнял, потанцевал… Даже если не умеешь, чего стесняться? Здесь никто ни на кого не смотрит, каждый отрывается как может. Было бы здорово, если бы он, как вот этот посторонний парень, подошел, прижал к себе, жарко прикасаясь к обнаженной спине…
Бесполезные мечты. Он не подойдет.
Еще раз оглянулась по сторонам, новый почти знакомый исчез из поля зрения, оставив меня в покое, девочки продолжали танцевать, а мне на какой-то миг стало грустно.
Всего на миг.
* * *Антон был прохладен, и даже когда я подлизывалась к нему, подходя со спины и обнимая, никак не реагировал. Неприятно, аж под ребрами давит. Может, зря я устроила это шоу с переодеванием? Может, надо было просто надеть водолазку и провести спокойный вечер? И не было бы вот этого натянутого молчания между нами.
Нет. Все правильно.
Тихонов всегда изводит тишиной, когда я делаю не по его. Не так оделась – недовольно молчит, не так посмотрела – опять молчит. Наверное, я и так была слишком мягкой, слишком уступчивой, слишком податливой, раз мы дошли до того, что он считает себя вправе указывать, что надевать, куда ходить. И это мы с ним даже не живем, встречаемся полгода! А что ждет нас дальше, если буду постоянно уступать, подстраиваться под него? Правильно, ничего хорошего.
Снова нахлынули сомнения. А будет ли что-то дальше? В последнее время у меня такое чувство, что мы с ним не совпадаем, вечно на разных волнах, каждый сам по себе.
Вздохнув, прижалась лбом к его спине. Если он мне не поможет, не сменит линию поведения, то нас уже ничего не спасет…
Стоять рядом с мрачным Антоном мне быстро надоело. Он так и не понял, не пошел навстречу, продолжая строить из себя северного принца. В результате я махнула рукой и снова сбежала к девчонкам на танцпол.
Как раз вовремя. Из колонок полились страстные латиноамериканские ритмы, проникая глубоко под кожу, вытесняя все тревоги и сомнения. По венам струилось жидкое пламя, разгоняя сердце до неимоверной скорости. Я прикрыла глаза, растворилась, отдалась во власть музыки.
…Снова руки на талии. Те же самые. Узнала, даже не оборачиваясь.
Отталкиваю от себя, два шага от бедра, резкий поворот и грожу пальцем. Все в такт, идеально попадая в ритм. Парень улыбается и моментально подхватывает.
Как он двигается! О, да!
В танце подкатывает, а его так же отшиваю. Играем друг с другом, оказавшись в круге. Девчонки пищат от восторга, что-то кричат, но я не слышу. Мое внимание приковано к этому субъекту. Ловит за руку, резко притягивая к себе. Двигаемся вместе, не отрывая друг от друга горящих взглядов. Прижимает, тело к телу, биение сердца одно на двоих. Подхватывает, отрывая от пола, крутится вокруг своей оси.
Ставит обратно и, едва касаясь пола, стекаю по его телу вниз чувственной кошкой.
Я не знаю, смотрит ли Антон, доволен ли он, злится ли. Мне сейчас все равно, что подумают другие. Просто танец, в котором тону.
Рывком притягивает к себе. Руки уверенно скользят по открытой спине, спускаясь ниже. Снова рывок на себя. Двигаемся в унисон.
Разноцветные огни скользят по нашим телам, музыка кипит к крови, заставляя забывать обо всем.
Выгибаюсь, откидываясь назад, прекрасно зная, что удержит, не даст упасть. Горячее дыхание на шее, и от этого шум в голове, и разряд вдоль хребта.
Финальные аккорды, и песня замолкает, сменяясь другой композицией, а мы так и стоим, вцепившись друг в друга, не в силах отступить. Сердце колотится в груди, в висках, под ладонями, сжимающими футболку на его груди.
– Имя! – дышит тяжело, как и я сама.
Горячая пятерня прижимается к оголенной спине, вызывая противоречивые ощущения, в глазах огонь полыхает.
В этот момент даже показалось, что по коже миллионы крохотных искр пробежали.
– Неважно, – выдыхаю, глядя ему в глаза.
Какого они цвета? Непонятно. Не могу разобрать, в них отражаются цветные блики.
– Просто скажи, как тебя зовут! – цедит сквозь зубы, не отпуская от себя.
– Нет, – упираюсь руками в грудь и легонько отталкиваю от себя. – Зачем тебе эта информация?
– После такого танца я просто обязан на тебе жениться, – усмехается мой партнер по безумию.
– Не бери в голову, это просто танец, – постепенно прихожу в себя, успокаиваю дыхание.
– Так как тебя зовут? – не отступает он, глядя сверху вниз.
– Секрет.
– Думаешь, не узнаю? – бросает выразительный взгляд в сторону моих подруг.
– Узнаешь, запросто, – жму плечами, – только это уже не считается за знакомство.
Поджав губы, качает головой и отступает.
Все? Сдаешься? Даже немного обидно.
Но так будет лучше. Это действительно был просто танец. Я не хочу флиртовать, заигрывать, прекрасно понимая, что с такими, как он, игры быстро заканчиваются, и вовсе не как в сказке, когда все жили долго и счастливо.
Бросаю на него последний взгляд, и тихое «пока».
Пора возвращаться к Антону. Черт, теперь и не скажешь, что повода для ревности нет. Кожа до сих пор хранит огонь чужих прикосновений. Мне бы точно не понравилось, если бы мой парень с кем-то вот так танцевал, я бы ему потом всю плешь проела.
С опаской подхожу к столику ближе и присаживаюсь рядом с Антоном. Он все так же не смотрит в мою сторону, разговаривает с друзьями. С необычайным облегчением понимаю, что Тихонов ничего не видел, пропустит наш страстный танец. Пронесло. Медленно, сквозь зубы, выдыхаю, вытирая потные ладошки о брюки, беру его под руку и с улыбкой включаюсь в разговор.
* * *– Ну ты и заже-ег! – протянул Марк, пригубив виски из широкого стакана. – Примы больших и малых театров нервно курят в сторонке. Что за девица с тобой была?
– Понятия не имею, – я пожал плечами, – так и не сказала, как зовут.
– Да, ладно? Она тебя прокатила?!
– Типа того, – усмехнулся, плюхаясь на диван.
– Серьезно? – друг засмеялся. – Вы там так друг к другу жались, что еще чуть-чуть – и ты вполне мог стать папашей.
– Да иди ты, – беспечно отмахнулся я, подхватив свой стакан.
– Серьезно, отказала? И чем мотивировала?
– Она здесь не одна. С каким-то хреном, – недовольно нахмурился, посмотрев на танцующих.
Прекрасной незнакомки не было видно, и непонятно, то ли радоваться этому, то ли печалиться.
– Значит, девочка занята, – подвел неутешительный итог Волшин. – Судя по заинтересованной морде, полезешь в их отношения?
– Понятия не имею, – я задумчиво потер шею, – у нее такая фигура, что хочется сжать и не отпускать. И глаза… черт, я не мастер красивых слов. Смотришь и падаешь куда-то, аж в животе сводит. Огонь, а не девочка.
– Влюбился, что ли? – со смехом поинтересовался приятель. Я посмотрел на него исподлобья, как на конченого придурка. – Понятно. Херню спросил. И какие планы?
– Пока никаких. Посижу, отдохну. Если отпустит, то наутро о ней даже не вспомню.
– Если не отпустит?
– То никуда она не денется, – самодовольно хмыкнул и, откинувшись на спинку дивана, сложил руки на животе.
– У нее же парень есть, – напомнил Волшин.
– Хреновый парень, раз она так жадно с незнакомцами танцует. Тюфяк или по жизни, или в постели.
– Может, у них любовь-морковь и полное доверие?
– Не мои проблемы. В сторонку со своей любовью-морковью подвинется и там доверчиво постоит, чтобы под ногами не путаться.
– Магницкий, ты – самая натуральная сволочь.
– Нет. Просто знаю, чего хочу, – я отсалютовал стаканом и против воли снова посмотрел на танцпол.
Глава 2
Зажмурившись, протянула дрожащую руку к столу, на котором лицом вниз разложены билеты на зачет.
Только не тринадцатый! Пожалуйста! Я не знаю тринадцатый билет! Вернее, я все не особо знаю… но тринадцатый особенно. Мало того что не знаю, так еще и традиция плохая – как только вытащу билет под номером чертовой дюжины, так непременно завалю, и неважно что именно: коллоквиум, контрольную, зачет, экзамен…
Пожалуйста! Пусть это будет не он!
С третьей попытки мне удалось подхватить тонкий листок, порядком его скомкав и раскидав все остальные.
– Номер билета? – бесстрастно спросил преподаватель, не поднимая на меня взгляда.
У него все строго. Бесконечно отсиживаться в уголке, надеясь урвать момент и что-нибудь списать, не получится. Берешь билет, он отмечает время и через сорок пять минут вызывает к себе. И ему все равно, готов ты, не готов. Написал, не написал. Иди и отвечай.
Приоткрыв один глаз, покосилась на лист, трепещущий в руках.
Четырнадцатый! Пронесло!
Торопливо прошла между рядами и заняла свободную парту у окна.
Черт, кто выбирал именно эту аудиторию со столами без задних стенок, скрывающих обзор на ноги? Как здесь списать? Все просматривается насквозь!
Скуксившись, прочитала вопросы в билете, и тут же закралось подозрение, что тринадцатый был не так уж и плох. Здесь я тоже почти ничего не знала.
В аудиторию зашла Рыжова. Я радостно помахала ей, а она в ответ лишь сдержано кивнула. Как всегда собранная, серьезная, деловая. Наверняка знает весь учебник от корки до корки. Молодец. Я ей всегда завидовала. И умница, и красавица. Мне бы такие мозги, как у нее. Хоть чуть-чуть.
– Тринадцатый, – произнесла Аленка, и в ее голосе ничего не дрогнуло. Даже темной идеальной бровью не повела. Села за парту прямо перед носом препода, достала красивую ручку из сумочки и начала писать, а я опустила взгляд на свой девственно чистый листок. Печально вздохнула и тоже приступила к работе.
Так. Для начала подписываем листик. Фамилия, имя, номер группы, номер билета.
Полдела сделано. Осталась ерунда. Переписала первый вопрос и, покопавшись на затворках памяти, наскребла немножко нужной информации. Потом еще немножко. И еще… Радуясь тому, что поймала кураж, начала строчить, высунув от усердия кончик языка. Писала, писала, писала. Излагала свою мысль, раскручивала ее, творила, обосновывала, делала выводы, а потом довольным взглядом окинула результат.
Что?! Всего пять строчек?! Я же писала, старалась! Тут мыслей минимум на полтора листа было! Хотелось обиженно надуть губы, но время поджимало – полчаса из отведенных сорока пяти минут уже прошли.
Торопливо переписала второй вопрос и начала копаться в памяти, пытаясь найти хоть что-то, хоть самую малость, хотя бы те же пять строчек.
Фига! С маслом! В голове пустота.
Я и так пыхтела, и эдак. И в окно тоскливо посмотрела, надеясь, что сочная листва натолкнет на мысль, и колпачок ручки погрызла, и губы все искусала. Бесполезно. Ничего не помогло. Тяжело быть бестолковой.
– Никитина, – прозвучало как гром среди ясного неба.
Я вздрогнула, подскочила на месте и тоненько пропищала:
– Да, Аркадий Георгиевич.
– Время вышло.
Блин!
Суетливо поднялась со своего места. Путаясь, собрала полупустые листики и на дрожащих ногах направилась к столу преподавателя. Незаметно, прикидываясь тенью, осторожно присела рядом с ним, бросив обреченный взгляд на Алену.
У нее уже исписано два листа и третий на подходе. Ну ничего себе!
Она тоже покосилась в мою сторону и, увидев жалкие криво нацарапанные строчки, удивленно вскинула брови. В ее взгляде прямой упрек. Дескать, как так можно? И мне стало совсем стыдно. Виновато улыбаясь, пожала плечами, а Рыжова лишь недовольно поджала губы. Она всегда такая строгая! Переживает за меня, волнуется.
Препод, закончив заполнять ведомость, наконец, обратил на меня внимание:
– Слушаю.
Начала я бодро. Назвала номер билета, зачитала первый вопрос… На этом моя бодрость иссякла. Пык-мык, через пень колоду. Ответ ни о чем, сама это понимала и каждой секундой все больше приходила в уныние.
Завалю. Однозначно завалю.
Рыжова сидела, сложив руки на парте, как приличная ученица, и бесстрастно наблюдала за моими мучениями.
– Никитина, – Аркадий Георгиевич покачал головой, – в чем дело? Ты вообще не готова!
– Извините, – глаза в пол, и пальчики нервно вцепились в край подола.
– Бурные выходные?
– Нет, – еле слышно, себе под нос, – родителям помогала на даче, грядки полола, морковку сажала, свеклу.
Аленка пренебрежительно фыркнула и покачала головой. Преподаватель тоже покачал, только, в отличие от Рыжовой, снисходительно. Я заискивающе улыбнулась ему, всем своим видом демонстрируя искреннее раскаяние и лелея щенячью надежду на лучшее. Наконец, он вздохнул:
– Ладно, горе луковое! Последний вопрос. Так сказать, на засыпку. Какой предмет сдаешь, как точно называется учебник, и кто его автор?
Это я могу!
Быстро, пока он не передумал, и порыв невиданной щедрости не прошел, протараторила ответ.
Он хмыкнул, поставил в зачетку двадцать шесть вожделенных баллов и протянул мне ее со словами:
– Дарья, это было в последний раз!
Я была готова пищать, визжать от восторга и расцеловать его в лысеющую макушку.
– Спасибо, огромное спасибо! Вы самый-самый-самый лучший! – радостно причитала, уже собирая свои вещи. – Я вас очень-очень-очень люблю!
– Все, иди уже, Огородница!
Словно на крыльях устремилась к выходу, попутно подмигнув Аленке. Она лишь сердито глянула и отвернулась. Рыжова терпеть не могла вот таких поблажек, ее это всегда раздражало.
Ну а что поделаешь, если особой соображаловки нет? Не все же такие умные, как она! Некоторым просто не дано, прочитав один раз, тут же все запоминать.
* * *Выйдя из аудитории, я облегченно выдохнула, поздравила себя с сомнительной победой и пристроилась на широком подоконнике. Мне хотелось дождаться Алену, поболтать с ней, узнать, как прошли выходные…
…Она появилась в коридоре ровно через десять минут, такая же невозмутимая, спокойная, собранная. Увидев меня, замерла на миг и недовольно нахмурилась.
Я сползла с подоконника и, накинув сумку на плечо, направилась к ней:
– Сдала?
– Сдала, – равнодушно кивнула подруга и, предвидя следующий вопрос, добавила: – Девяносто восемь.
– Ого, – мне оставалось только восхищенно вздыхать, – я так никогда не смогу!
– Конечно, не сможешь, если вместо подготовки к зачету будешь копаться на грядках, – сурово припечатала она.
– Как я могу отказать родителям? – беспомощно развела руками.
– Легко, Даш. Легко! – она прошла мимо меня. Я поплелась следом. – Твои предки дачу для кого покупали? Для себя! Это их земля притянула, а не тебя! Следовательно, с чистой совестью можно отказаться и не пачкаться.
– Ален, ну как я откажу? Это же родители, им помогать надо, – попыталась оправдаться перед ней.
– Ой, как хочешь, – отмахнулась она, – дело твое.
На пару секунд повисла тишина, после чего я решила подойти к ней с другой стороны:
– Как выходные?
– Супер, – скупой ответ и снова тишина.
– Как прошел ваш семейный ужин?
Ее передернуло.
Неужели все настолько плохо? Псевдоженишок, поди, все нервы истрепал? Аленка говорила, у него характер не сахар.
– Нормально, – наконец, выдавила из себя, но мне страсть как хотелось узнать подробности, поэтому я продолжала докапываться:
– Как «суженый»? Весь вечер держал тебя за руку?
Эх, зря я на эту тему пошутила. Аленка смерила таким взглядом, что в пору сквозь землю провалиться.
– Суженый лучше всех, – едко ответила она, – мне повезло. Он проигнорировал ужин в свою честь и не явился. Так что вечер прошел нормально. Спокойно и в дружеской обстановке.
– Разве можно пропускать такие события? – я искренне удивилась тому, как беспечно отнесся парень к семейному сборищу.
– Это же Егор. От него другого и ждать не стоит.
Ее интонации мне не понять. Ясно только одно – подруга злилась, поэтому торопливо переключаюсь на другую тему:
– Мы в пятницу в клуб ходили.
– Рада за вас.
– Очень весело провели время.
– Представляю. Ты скакала на танцполе, а драгоценный Антон сидел в углу и гундел, что у тебя слишком яркая одежда, слишком широкая улыбка и вообще все слишком. Так? Угадала?
Я смутилась, опустив глаза в пол. Как же она хорошо меня знает! Даже не присутствуя в пятницу в клубе, абсолютно четко разложила ситуацию по полочкам.
– Ой, я там такого парня встретила! – мне захотелось сказать хоть что-то, что реабилитирует меня в глазах Алены. – Мы с ним так танцевали! Словно в горячем бразильском сериале.
– Да ты что?! – в ее голосе наигранное удивление. – Я надеюсь, ты с ним потом хоть позажималась, по-взрослому?
– Алён! Я же с Антоном была.
– Можно подумать, без него что-то бы изменилось, – Рыжова пренебрежительно сморщила нос, – вот скажи, что ты в своем Тихонове нашла? Зануда закомплексованный. Или, может, у него член золотой? До колен? И звенит при ходьбе?
– Обычный у него член, – пожала плечами я, – среднестатистический.
– Тогда это вообще за гранью моего понимания.
– Я его…
– Любишь? – прервала Аленка мое несостоявшееся признание. – Ну-ну, посмотрю я на тебя через лет десять, когда отъешься и будешь вечно сидеть дома, а он в растянутых трико и с лысеющей башкой будет все так же нудеть, почесывая задницу.
– Алёна, – с укором посмотрела на подругу, – а что ты предлагаешь? Надо было вцепиться в того парня с танцпола и по-быстрому перепихнуться с ним где-нибудь в туалете?
– Так у тебя хотя бы было что вспомнить на старости лет и внукам рассказать.
– Не уверена, что такое приключение – достойная тема для разговоров с внуками.
– Как знаешь, – отмахнулась от меня, как от надоедливой мухи, – я про Антона твоего больше ни слова не скажу. Как хочешь, так и поступай, мне все равно.
Я обиженно замолчала и притормозила, а она как ни в чем не бывало пошла дальше. И так бы, наверное, и ушла, не оглядываясь, но тут зазвонил телефон.
Рыжова раздраженно достала его из сумочки и нахмурилась, глядя на экран. Мне стало до жути интересно, кто ей звонил, но даже подойдя ближе и вытянув шею, не успела прочитать имя на дисплее.
– Да? – в голосе Алены сквозило неприкрытое недовольство. – Конечно, узнала. Чем обязана?.. Они ничего лучше придумать не могли?.. Все ясно, передай им пламенный привет и мой категорический отказ. Удачи… Я не могу тебя одного кинуть к ним на растерзание? Серьезно? Ты же в пятницу не пришел, и я отдувалась одна. Так что вперед и с песней… Что? Что они сделали с твоим мозгом?.. Здорово! Надеюсь, в особо извращенной форме и без вазелина… Я не злая… и не мстительная… что ты до меня докопался?..
Понятно, драгоценный женишок нарисовался.
–..Честно? Мой должник? Вот так прямо что угодно могу просить?.. Не боишься, что не потянешь?.. Ну-ну. Я записала, потом не говори, что такого не было… Ладно, подъезжай. Я в универе… Даже так? Хорошо, сейчас выйду, жди.
– Егор? – поинтересовалась я.
– Он самый, – невозмутимо пожала плечами, – у родителей очередная идея-фикс, и нам обоим надо явиться пред их светлые очи.
Мы остановились у огромного зеркала в вестибюле. Аленка небрежно положила сумочку на лавку и придирчиво осмотрела себя с ног до головы. Поправила прическу, обновила помаду на губах.
Тем временем рядом со мной появилась знакомая девчонка. И пока мы самозабвенно болтали и делились последними новостями, Рыжова ушла. Ну и ладно…
Наконец, знакомая вспомнила, что опаздывает на консультацию, и торопливо метнулась вверх по лестнице, а я подошла к зеркалу.
На лавочке сиротливо лежал Аленкин телефон. Забыла! Я схватила его, бросила в сумку и торопливо выскочила на крыльцо. Подруга уже отошла на приличное расстояние, направляясь к темно-синей машине, нагло припарковавшейся прямо на тротуаре.
* * *– Ален! – прокричала ей вслед.
Бесполезно. Рядом дорожные работники распределяли гравий под новый асфальт, поэтому мой голос потонул в жуткой какофонии звуков.
– Алена! – крикнула еще раз – с тем же результатом.
Тогда, махнув на все рукой, побежала следом за ней, надеясь настигнуть ее до того, как сядет в машину и уедет.
Когда она уже взялась за ручку, чтобы открыть дверцу, я опять закричала:
– Рыжова!
В этот раз мне удалось перекричать всеобщий гомон, и подруга меня услышала. Развернулась вполоборота и, вскинув темную бровь, наблюдала за моим поспешным приближением.
– Уф, еле догнала, – выдохнула, упираясь руками в свои колени, – кошмар, запыхалась.
– Это старость, – прохладно ответила она, глядя на меня сверху вниз.
– И не говори-ка, – с трудом распрямилась, – бег на каблуках – то еще удовольствие.
– Что такого срочного случилось, что ты тут скачки устроила?
– Ты… это… телефон забыла.
– Да? – она удивленно глянула и запустила руку в карман. – Действительно.
– Сейчас, секундочку, – я распахнула свою сумочку. От бега все содержимое перетряслось, и в сумке творился форменный бедлам, – сейчас…
Хлопнула дверца со стороны водителя, и я краем глаза уловила движение. Мне пока не до него – занята поиском телефона. Наконец, на ощупь нашла его в глубинах сумочки и протянула Рыжовой.
– Спасибо, – с отстраненной улыбкой поблагодарила она и забрала мобильник.
– Не за что, – беспечно отмахнулась и все-таки посмотрела на того, кто вылез из машины.
Мельком скользнув по нему взглядом, отвернулась, но тут, словно мешком пыльным по голове, прилетело узнавание: это он! Тот самый тип из клуба! С которым танцевали! Не может быть!
Он стоял, облокотившись одной рукой на машину, и смотрел на меня так, что толпа мурашек вдоль хребта пронеслась.
Подруга посмотрела не него, на меня и недовольно нахмурилась.
– Алена, – он насмешливо обратился к Рыжовой, – а представь-ка нас.
Она нахмурилась еще сильнее и резким тоном выдала:
– Даша, знакомься, это Егор! Егор, знакомься, это Даша! Еще пожелания будут? Или все? Доволен?
– Доволен, – улыбнулся он, – еще как.
Рыжова фыркнула и, не сказав больше ни слова, села в машину, громко хлопнув дверью.
– Надо же, вот и познакомились, – развел руками Егор, не отрывая от меня насмешливого взгляда, в котором сквозило снисходительное «дергайся, не дергайся, а все равно будет по-моему», – счастливо оставаться… Даша!
Напоследок хитро так подмигнул, аж в животе свело, и сел за руль. Визг шин по асфальту, и машина сорвалась с места. Я так и стояла на одном месте, провожая ее изумленным взглядом.
Это что получается? Тот тип, с которым я так неосмотрительно зажигала на танцполе, и Аленкин «ненаглядный» – один и тот же человек? Ничего себе поворот!
* * *Брюнетка недовольно смотрела в окно, еле сдерживая раздражение. Черт ее дернул забыть этот проклятый телефон! Лучше бы потеряла вообще, чем вот так. Даша эта, будь она неладна, как верная собачонка, в зубах притащила, виляя хвостиком.
Не могла себе оставить? Потом бы передала, не последний же раз виделись. К сожалению. Так ведь нет, побежала, и волосы назад.