Девственница для императора. Сборник новелл
Девушка лежала, будто спала, настолько естественной и даже изысканной была ее поза. Милое, нежное лицо было спокойно, губы чуть приоткрыты, глаза смотрели удивленно и печально. Она будто прощалась с тем, на кого все еще продолжала смотреть. Если бы не погнутая крыша автомобиля, что свидетельствовало о падении тела с большой высоты, ничто не говорило о том, что девушка мертва. Но это несомненно было так. Эвелин умерла.
История "самого красивого самоубийства"
В послевоенные годы жизнь, отвоевав свое право у смерти, будто наверстывала упущенное. Природа затягивала земные раны, прорастая травами и цветами над забытыми могилами. Люди с надеждой вглядывались в лица в поисках ответного желания любви. Встреча Эвелин Макхейл и Барри Родса была одной из многих.
Она, недавняя школьница, уже успела отдать долг родине: после добровольного поступления в Женскую вспомогательную службу вооруженных сил, получила назначение, а затем и соответствующую отметку в личном деле. Война закончилась и Эвелин, не найдя среди сослуживцев достойного парня в расчете на будущее, подала рапорт об увольнении, переехала в Нью-Йорк. Там она устроилась работать скромным бухгалтером и продолжила поиски спутника жизни, как и тысячи ее сверстниц.
Любовь
И вот однажды ее мечта сбылась. Она встретила парня, который сразу произвел впечатление серьезного человека, а не озабоченного шалопая. Ей импонировало, что Барри Родс, как звали нового друга, не потащил ее в какой-нибудь мотель и даже не полез ей под юбку, когда они оказались за заднем сидении его автомобиля. Барри ее обнял, прижал к себе и прошептал:
– Не будем торопиться. А вот знакомство с моими родителями я бы откладывать не стал. Что скажешь?
Эвелин растерялась и молчала потому, что ей вдруг стало не хватать воздуха, настолько ее захлестнули эмоции. Чего-чего, а такого она точно не ожидала. Или ей все это снится?
Барри истолковал молчание, как знак согласия и обнял свою невесту, кем он уже ее считал, еще крепче. И поцеловал в макушку. Эвелин ощутила нежное прикосновение теплых и крепких мужских губ и «поплыла». Если бы Барри настоял, все бы между ними случилось и кто знает, возможно эта внезапная близость привязала бы девушку к своему избраннику так, что она ни за что и никогда не решилась бы с ним расстаться. Но это был единственный и, как оказалось последний поцелуй в ее жизни.
30 апреля 1947 года Эвелин оказалась на железнодорожном вокзале Нью-Йорка, купила билет до Истона в Пенсильвании. Она волновалась, как пройдет встреча, вдруг она не понравится родителям Барри.
Эвелин была из простой семьи многодетной семьи. Помимо нее, у Хелен Макхейл, ее матери, родилось еще восемь братьев и сестер. Жили бедно. Отец работал банковским ревизором и не сделал карьеры лишь потому, что жалел неудачливых клиентов банка, постоянно давал им отсрочки, предлагал схемы сокращения долга и т.п. Управляющий неоднократно отчитывал его за такую чрезмерную лояльность, но не увольнял потому, что клиенты засыпали банк благодарностями за человеческое отношение к простым американцам. Такая репутация банка была выгодным вложением на будущее. Но Макхейлу жалованья не прибавили даже когда от него ушла жена, бросив детей на его попечение. В начале сороковых случилась беда – Хелен исчезла враз, не оставив записки. Ее искали, а потом бросили. Детектив получил достоверные сведения, что женщина просто сбежала от своей многотрудной и неблагополучной жизни с любовником.
https://img-s1.onedio.com/id-5e4bef13a24ac7884b751476/rev-0/w-1200/h-628/f-jpg/s-9d8a6d4e3556e9b9b0b6957ea91daeea3fe8bea0.jpg Хелен Макхейл, пока еще довольная жизнью…
Винсент Макхейл оформил опеку над всеми детьми и растил их, как мог. Семье оказывали социальную помощь, неоднократно предлагали нескольких детей отдать в приют, чтобы стало полегче. Винсент с негодованием такую «помощь» отвергал и перестал просить о ней, понимая, что других вариантов, кроме этого, не будет. Детей обожал. Они платили ему тем же. И все вместе ждали, когда вернется мама. Это их сплачивало.
После окончания школы, когда Эвелин изъявила желание поступить на службу в армию, Винсент сразу понял – дочь хочет его освободить хотя бы от себя и со слезами благодарности принял это решение. Он никогда не упускал Эвелин из виду, часто писал ей письма и просил, чтобы она ничего от него не скрывала, особенно, если дело касалось парней. Про Барри Родса Винсент узнал, когда ему сообщили о трагедии…
http://www.codex99.com/photography/images/mchale/evelyn_graduation_lg.jpg
Смотрины
Родители Барри и он сам встретили Эвелин на вокзале. У нее даже не было времени подготовиться к этой встрече. Она думала, что Барри приедет за ней один и по дороге она настроится должным образом. Неловкость первых минут окончательно выбили ее из колеи. Разместившись в машине, Эвелин никак не могла собраться. Ее о чем-то спрашивали, она отвечала невпопад. Барри не понимал, в чем дело и сердился на Эвелин – что на нее нашло? Родители многозначительно переглядывались.
Ужин в семейном кругу разрядки не внес. Все чувствовали неловкость и каждый хотел уйти из-за стола поскорее. Первыми ушли родители, вежливо и довольно прохладно попрощавшись с Эвелин.
– Доброй ночи, дорогая. Надеюсь, вам понравится та спальня, что мы вам приготовили.
Эвелин снова запуталась в словах. Зачем-то начала говорить о том, что у нее никогда не было своей спальни и ей, конечно же, приятно..
– Как это, не было своей спальни? Где же вы спали?
– Отец стелил нам на полу…
Барри попытался увести родителей, но мать отстранила его:
– Не стоит, сынок, я хочу дослушать, все это очень интересно. Продолжайте. Где же была ваша мама?
– Сбежала с любовником.
– Довольно, – Барри схватил Эвелин за руку и повел на второй этаж. Она молча повиновалась.
Заведя ее в комнату, Барри попытался обнять девушку, но она отстранилась.
– Может быть поговорим? – предложил он, не смея настаивать.
– Хорошо. Поговорим. А сейчас иди. Я хочу спать, устала с дороги и от расспросов.
–Эви, прости моим родителям их любопытство. Их можно понять. Ты моя невеста.
– Правда? – Эвелин подняла на него глаза и посмотрела со странным выражением. – А ты не боишься, что однажды найдешь нашу постель пустой?
– Эви, зачем ты так. Тебя никто не заставлял рассказывать об этом. Это дело твоей семьи. У нас будет своя жизнь, такая, какой мы с тобой ее сделаем. Если ты переживаешь о моих, даю тебе слово – они не посмеют вмешиваться. Я взрослый мужчина. Знаю, чего хочу. Я люблю тебя, наконец. Разве этого мало для счастья?
Эви отвернулась к окну и снова попросила:
– Обсудим это завтра.
Утром Барри разбудила его мать:
– Твоя невеста сбежала. Хорошенькое начало.
Барри наскоро оделся, спустился вниз. Родители ждали его за столом, накрытым к завтраку.
– Что это значит? Ты не останешься с нами?
– Нет, мама, мне надо в Нью-Йорк. Дела.
– За ней побежишь? Стоит ли. Вспомни, что она говорила о своей семье…
Дверь за Барри захлопнулась.
Поиски
С вокзала первым делом он наведался на квартиру, которую снимала Эвелин. Ее там не оказалось.
– Мисс не возвращалась со вчерашнего дня, – сказала консьержка.
У Барри сжалось сердце. Неужели Эвелин могла быть настолько вероломной, что даже не дотерпела до свадьбы? Или она сбежала потому, что ей стало стыдно, что она невольно выдала себя?
Он метался по городу, перебирая версии, но ни одна не объясняла ему – где Эвелин искать. Он уже решил для себя, что не будет ей навязываться, только хотел поговорить, понять, убедиться, что решение разорвать с ним не было спонтанным и что это не из-за его родителей, которые повели себя слишком напористо, стали расспрашивать. А может это он сам виноват, что потащил ее к ним? Надо было сначала жениться. Эвелин оказалась слишком ранимой. Барри обругал себя за то, что раньше не спросил ее о семье.
В тревожном и подавленном настроении он вернулся к гостиницу и лег спать. Утром на подносе с завтраком ему подали газету.
Барри ее отложил и принялся за кофе. Взгляд скользнул по заголовкам. Чашка с горячим напитком вывернулась в его руке, опрокинулась и повисла на пальце. Барри ничего этого не замечал, он смотрел на фотографию. На ней была его Эви.
Девушка лежала, будто спала, настолько естественной и даже изысканной была ее поза. Милое, нежное лицо было спокойно, губы чуть приоткрыты, глаза смотрели удивленно и печально. Она будто прощалась с тем, на кого все еще продолжала смотреть. Если бы не погнутая крыша автомобиля, что свидетельствовало о падении тела с большой высоты, ничто не говорило о том, что девушка мертва. Но это несомненно было так. Эвелин умерла.
Эпилог.
История с самоубийством Эвелин Макхейл наделало шума. Пресса обсуждала и смаковала каждую деталь. Родители Барри с ужасом ждали, что журналисты начнут осаждать их дом, собрались и уехали в длительное путешествие, пока все не утихнет. Барри, не будучи представленным друзьям Эвелин, следил за тем, что происходит, на расстоянии. Подробности узнавал из газет.
«Самоубийца пожелала быть кремированной»,– гласил заголовок с интервью, в котором детектив рассказал, что внимательно осмотрел место происшествия и не нашел ничего интересного. В том плане, не было ничего, что указывало на причину такого поступка или подтверждало бы версию убийства.
На 86 этаже Эмпайр-стейт-билдинг, на смотровой площадке, откуда Эвелин сбросилась, лежало ее пальто, аккуратно сложенное, портмоне и в нем записка.
«Не хочу, чтобы кто-нибудь из семьи или посторонних видел мои останки. Не могли бы вы кремировать моё тело? Прошу вас и членов моей семьи – не устраивайте по мне похоронную службу или поминки. Мой жених попросил выйти за него замуж в июне. Не думаю, что смогла бы стать хорошей женой для кого-либо. Ему будет лучше без меня. Скажите отцу, что во мне слишком много от матери».
"Когда крыша машины, на которую она упала, рухнула, Эвелин лежала во всей своей красоте, как будто она мирно спала, крепко сжимая в руке жемчужное ожерелье. Четыре минуты спустя Роберт С. Уайлс, студент-фотограф, проходивший мимо, увековечил тело Эвелин, как… памятник красоты".
Начались поиски жениха. Барри сам пришел к детективу и рассказал все, что знал. Подозрения с Барри были сняты. В записке ничего не указывало на то, что он или его родители косвенно были виновны. Все дело в личных переживаниях, связанных с детской травмой. Сестра Эвелин, Хелен, которая опознала тело, подтвердила, что Эвелин больше всех в семье переживала уход матери, считала это предательством и часто говорила, что и в них, возможно, есть те же «подлые гены».
Тело Эвелин кремировали, как она и просила. Поминок и вообще ничего такого, как и самих похорон. Ушла. Исчезла. Как и ее мать.
Барри Родс тяжело перенес этот удар. Раскаяние и сожаление, что не понял своей невесты, не узнал о ее душевных травмах мучали его всю жизнь. Он винил себя, что торопился быть счастливым и оказался слепым эгоистом. Барри так и не смог себя простить. Он скончался в 2007 году, прожив 86 лет – 86 лет одиночества.
Случайные фотографии попались на глаза известным стилистам-художникам. Они сделали из нее «модель», которая вдохновила мир фэшн-индустрии на целую серию аналогичных фотосессий. Узнаваемость сюжета стала выгодным способом создать яркое портфолио, чем пользовались все, кому не лень. Где-то был перебор, и недостаток вкуса. Но многие работы получились особенными.
Смерть это только начало… Удивительное в судьбе Эвелин продолжилось в ее "бессмертии". Теперь все, включая фотокамеру и очки фотографа хранятся в музее Нью-Йорка и наверняка переживут не одно поколение, не оставившее о себе даже тени.
Взрывная любовь
– Его будем писать? – вопрос на секунду повис в воздухе в комнате, наполненной людьми. У многих на головах были черные платки и такого же цвета повязки на рукавах, в память о трагедии без срока давности.
Шло обсуждение – как и в каком порядке расположить на памятнике фамилии погибших детей и учителей. В списке значились имена 21 ученика 5-го класса и еще двоих, учительницы и завуча школы молдавского села Гиски, что под Тирасполем.
– Будь он проклят!
Крик заплаканной женщины разорвал тишину и повлек за собой шквал негодования по поводу неуместного и даже провокационного вопроса. Задавший его, никого не хотел оскорбить, в его семье тоже потеряли ребенка, , спросил машинально, увидев фамилию учителя НВП в общем списке. Имя человека можно предать забвению, но вот сделанное им, не вытравить ничем.
Наталья Дмитриевна Донич, учительница русского языка в молдавское село перебралась не так давно. Ее муж, летчик, погиб в последние дни войны и молодая еще женщина, оставшись вдвоем с сыном, который только должен был пойти в школе, решила сменить местожительства, где все остро напоминало о потере и болью отзывалось в ее сердце. В Молдавии у нее жили родственники, это сыграло роль в выборе, куда ехать.
Школьный коллектив принял ее с радостью, поняли, что человек не замкнулся, несмотря на свое горе, а ищет утешение и поддержку в общении и в помощи людям. Ее уроки вызывали неподдельный интерес учеников. Учителя и родители удивлялись и радовались, как им повезло, что такой профессионал, могла бы работать в столице, выбрала их скромную школу.
Вскоре о новой учительнице заговорили, но уже больше шепотом и улыбаясь.
– Вы заметили, как на Наталью посматривает наш военрук? Я тоже заметила! Глаз с нее не сводит.
Учительницу между собой называли по имени не из фамильярности, а из симпатии к ее молодости и простоте характера и скромности, несмотря на ее "столичным" увлечение поэтическим творчеством. В своих стихах Наталья делилась горечью утраты, но с каждым месяцем в стихах появлялось все больше слов надежды и веры в счастье. Когда возникло предположение о служебном романе, решили, что это и есть ее ответ на ухаживания.
Вскоре пару заметили, идущими по улице, держащимися за руки. Тайна стихов получила свое подтверждение. Стали готовиться к свадьбе. И вдруг, как гром среди ясного неба новость – Наталья и военрук расстались! Что случилось? Неужели обидел ее чем?
Ответ всех ошеломил. Сразу вспомнили, что военрук никому и никогда особо в школе не нравился. Помимо Наталья были и другие подходящие одинокие женщины, но ни с кем у него не возникло даже намека на отношения и никто об этом не горевал. Узнав про его интерес к Наталье, радовались за нее – женское одиночество после войны было уделом многих, что ж не порадоваться за ту, кто мог обрести свое счастье. О военруке говорили так:
– Повезло мужику. Губа не дура – выбрал самую лучшую. Пусть только попробует ее обидеть.
И вот появился повод для вопросов:
– «Обидел?»
Наталья узнала о том, что «с военруком хотят поговорить» и строго-настрого попросила не делать этого. Видя, что ее не послушают, рассказала правду:
– Не судите его, он честно во всем признался, а мог и не делать этого.
– Признался в чем?
– Женатый он!
Люди ахнули. Как же так? Когда брали на работу, заполнял анкету и в ней указал, что холост. Еще удивились – если бы «вдовец», понятно, война. А вот ,что «холостой» при таком дефиците здоровых мужчин, к каким его отнесли, полагаясь на внешний вид, это было странно.
Новый учитель проявил заинтересованность в работе, с утра до вечера пропадал в школе, домой, как другие, не бежал – не к кому. Так что и в этом нашлись свои плюсы.
Никто не понимал, как и главное, зачем, он скрыл, что у него есть жена и сын, и они живут в Казани. Возможно, думают, что отец вот-вот вернется. После войны многие оставались работать там, где застало ее окончание, хотели осмотреться, обдумать дальнейшие планы. Но, чтобы вот так -задурить хорошей женщине голову – это слишком.
Военруку объявили бойкот. С ним никто не разговаривал, его сторонились.
Он на всеобщее презрение внешне реагировал спокойно, от упреков отмахивался:
– Не лезьте, на себя посмотрите, святые что ли? Я, может быть, полюбил впервые в своей жизни!
С этим аргументом спорить никто не решался – любовь, она такая – делает людей благородными и великодушными, или подлецами и мерзавцами. Но в случае с военруком страсть развернула человека в другую сторону, страшную, страшнее не бывает.
Получив от ворот поворот, мужчина от своих намерений не отказался и начал преследовать учительницу, требуя от нее, чтобы она его выслушала. Наталья согласилась, чтобы расставить точки «над И». Они встретились. Бывший жених с жаром рассказал о своей любви к ней, что, оказывается, свою жену никогда не любил, а женился из-за случайной беременности. Последнее Наталью возмутила и даже рассмешило:
– Случайная беременность? Значит, ты благородный? А твой сын знает, что он случайный? Не ходи больше за мной. Возвращайся к жене, если она простит. Ты же, наверное, расскажешь ей про то, что собирался снова жениться? Водевиль!
Наталья развернулась и пошла от бывшего кавалера быстрым шагом, лицо горело от возмущения, а на сердце – камень, обида. Он попытался ее схватить за руку. Она его осекла строгим голосом:
– Не смей. Мне на тебя смотреть противно, не то, что терпеть твои объятия.
Ошарашенный сказанным, мужчина опустил руки и остался стоять в одиночестве на пустынной улице. За этим разговором наблюдали из нескольких окон, но не вмешивались, считали, что Наталья сама сможет дать отпор несостоявшемуся "двоеженцу".
Прошло время. Об окончании «служебного романа» стали забывать. С военруком изредка, но заговаривали, давая понять, что ближе он не стал, но и ему в какой-то мере сочувствовали, все же люди…
Накануне
На складе ДОСАРМ (Всесоюзное добровольное общество содействия армии СССР), куда военрук часто захаживал потому, что принимал участие в разминировании окрестностей вокруг Бендер, пропало 12 кг взрывчатки. Обнаружили это, и оставленную вором записку, к сожалению, слишком поздно. В ней было:
"Никого не обвиняйте в случившемся. 12 кг тола я взял на складе».
В тот же день покаянное письмо ушла в Казань. В нем были такие строки:
«Прощай, дорогая жена. Кончаю жизнь самоубийством. Причину ты знаешь. Обними за меня моего сына.»
В тот день была написана еще одна записка, которую обнаружили после случившегося. Ее нашли следователи, когда осматривали вещи Донич. Записка была адресована в милицию. В ней Донич сообщала, что ее преследует коллега по работе. Он пробрался в ее дом и угрожал топором, требуя взаимности. Если бы хоть одно из откровений попало в нужные руки чуть раньше…
Приближался день рождения военрука. В школе решили его поздравить – надо же налаживать отношения в коллективе, личное и работу – разделить и обо всем забыть ради общего дела.
Военрук сказал, что все понимает, ни на кого не в обиде и пригласил всех в «свою холостяцкую берлогу», посидеть за столом, отметить.
– Наталью Дмитриевну лучше не зови, – посоветовали ему.
– Почему? – глаза военрука сузились, голос зазвенел.
– Сам подумай. Ей нужно время, ты же обнадежил ее.
– Так она сама..!
– Стоп. Это уже не наше дело. Но послушай совета – оставь женщину в покое. А еще лучше, возвращайся к жене или вези ее и сына сюда. Это будет по-мужски.
Военрук сделал по-своему и в тот же день Наталью Дмитриевну в учительской при всех пригласил. Она ответила просто:
– Нет.
Военрук, оскорбленный такой реакцией «на примирение», с грохотом закрыл за собой дверь. Народ перевел дух:
– Может теперь посиделки отменятся, – никому на самом деле идти в гости к военруку «двоеженцу», как его между собой называли, не хотелось.
На самом деле праздник был надуманным поводом -день рождения у военрука был летом, но тогда внимание на это не обратили, он тоже был в коллективе человеком относительно новым.
4 апреля 1950-го года стоял солнечный погожий день, весна оживляла землю, которая просыпалась в ожидании заботливых рук.
На пороге школы показался военрук. В руках нес небольшой увесистый сверток. Школьная уборщица спросила его:
– С подарком?
– Точно, – ответил военруки осторожно переложил сверток в другую руку, подальше от ее любопытных глаз, и добавил: – Наталье гостинец.
Женщина посмотрела ему вслед, покачала головой:
– Наталье… она для тебя теперь Наталья Дмитриевна. Не успокоится никак, приставучий какой, двоеженец…
Шел по коридору, не глядя на таблички, знал наизусть, за какими дверями класс Натальи. Постоял перед закрытыми дверями. Голос Натальи диктовал предложение:
– За окнами весна, от земли исходил особый пряный аромат, пробуждалась виноградная лоза.
Толкнул дверь, вошел. Сразу увидел Наталью. Она стояла у распахнутого окна, оперевшись на подоконник, диктовала и вдыхала весенние ароматы.
Военрука затрясло. Еще немного и он передумает…станет посмешищем, ну, уж нет, больше над собой издеваться не позволит.
– Уходите! Спасайтесь! – прокричав эти слова, военрук кинулся к Наталье. Она, увидев его, только успела откачнуться от подоконника, была схвачена крепкими мужскими руками.
– Мамочка! – успела крикнуть она и в ту же секунду прогремел страшный взрыв.
Выжили немногие. Кондрата Кулика взрывной волной унесло на 50 метров, перекинуло через два забора, пролетел сквозь ветки дерева и упал прямо на ступеньки местной часовни. Там же нашли и Бориса улика, израненного, но живого. Илью Суховича завалило обломками внутри здания. От страха зажмурил глаза, а когда открыл, увидел небольшие фрагменты тела, останки любимой учительницы, которую сразу узнал по глазам – ясные, они с удивлением смотрели на небо.
Взрыв превратил школу в груду развалин, которую сразу заволокло дымом, а затем охватило пламя: сначала тлели саманные кирпичи, дерево, из чего было сделано остальное, потом все запылало. Прибежавшие на помощь первым делом начали заливать пламя, понимая, что иначе не спасти тех, кто под завалами.
Несмотря на панику, работали слаженно, война приучила принимать быстрые решения и соорганизовываться. Пока одни тушили пожар, другие растаскивали обломки и выносили людей. Мертвых складывали отдельно, живых тут же увозили в Тирасполь и Бендеры, где были военные госпитали.
Из допроса начальника Бендерского горотдела МГБ Исаева членами специальной комиссии, состоящей из партийного руководства Молдавии:
"«Обстановка к моменту прибытия на место: уже сбежался народ, настроение у населения ужасное, родственники, матери, сёстры, близкие – все искали трупы и вообще была невообразимая толкучка на месте. Для того, чтобы не получалось такой большой давки, чтобы не получилось худшего настроения среди населения, было решено трупы детей, которые были обнаружены, не задерживать, а подводы, которые оказались с сеном, соломой, туда направили к месту происшествия и эти трупы складывали и направляли по домам, тем самым создали меньшую толкотню, создавалась соответствующая разрядка».
Врачи не могли прийти в себя от изумления, увидев вереницу машин и раненных:
– Вот вами и кончилась война!
Сразу решили, что это терракт «лесных братьев», недобитки которых нет-нет, давали о себе знать. Казалось, что в 1950-ом со всеми уже разобрались. Правда шокировала всех. Военрук, который по идее должен был защищать и учить этому других, стал убийцей.
Жертв могло быть еще больше, если бы военрук решил отомстить бывшей возлюбленной на перемене, когда младшие еще не ушли, а вторая смена начала собираться.
Село Гиски небольшое. Горе пришло практически в каждую семью. У одних во дворе стояло сразу по три гроба. В другой семье две девочки погибли, сын умер через год, организм таки не справился с увечьями. На местном кладбище множилось число свежих захоронений – родственники погибших уходили вслед за своими погибшими детьми…
Особенно сейчас упрекают советскую власть зато, что мол, скрыли такое. А как надо было? Сделать трагедию всеобщим достоянием? Ради чего? Погибших не вернуть, а родственникам от такой «славы» легче бы не стало. Иностранные сми вцепились бы в эту новость, как в «кость» и "глодали" бы ее до бесконечности, бередя рану, настраивая местных жителей, дестабилизируя обстановку в регионе.
Власть сделала то, что должна – помогла с похоронами, лечением и реабилитацией. Место, где стояла школа, расчистили. В стороне выстроили новое здание и в сентябре ученики вошли уже в новые классы, с новыми партами и необходимым школьным оборудованием, не хуже, чем у других.
Виновные наказание понесли, хотя до сих пор говорят, что это не так. После тщательного разбирательства пришли к выводу, что основная вина лежит на начальнике Бендеровского ДОСАРМ, взявшего на работу человека с пятном на репутации. Исключение из партии – это серьезно, потому он тщательно скрывал этот момент. Но начальство ДОСАРМ было обязано изучить все аспекты биографии кандидата, связаться с руководством на прежнем месте работы ит.д. Но аргументируя тем, что нужны были новые сотрудники, они закрыли глаза на "белые пятна". Добытая взрывчатка хранилась кое-как. Учет велся спустя рукава. Вскрылись и другие должностные нарушения, по которым были проведены повсеместные проверки не только в Молдавии. Везде картина была примерно одинаковая. Ситуацию сочли недопустимой поскольку она открывала возможности для бесконтрольного оборота опасных взрывчатых веществ. Именно поэтому материалы дела были засекречены. Правда была слишком опасна – ею могли воспользоваться.