Мортидо

Глава 6

На настольных электронных часах сменяются цифры давая понять, что каждая минута безвозвратна. Ещё одна минута моей жизни становится прошлым. Прошлым, которое никогда не вернётся, и которое вряд ли я сам захочу возвращать. Наверное, для человека, как существа мыслящего странно понимание и именно понимание, а не знание того, что он когда-нибудь умрёт. Большая часть нашей жизни идёт по сценарию бессмертия – мы всё время всё откладываем, словно «завтра» настанет со сто процентной вероятностью, абсолютно не осознавая, что поход в магазин может стоить нам жизни. Почему человека нужно поставить на таймер обратного отсчёта, чтобы он хоть как-то стал понимать, что он не бессмертен, и нужно просто перестать бояться жить?

Электронные часы указывают, что сейчас один час и двадцать семь минут ночи, которая уже через пару часов превратится в утро, которое будет только один раз. Потому что следующее утро будет другим, но таким же одноразовым. И эту ночь второй раз я тоже не смогу прожить, потому что и она станет тем прошлым, которое никогда не станет настоящим. Вся жизнь это ничтожное мгновение, которое отделяет нас от будущего и которому суждено ещё через мгновение стать прошлым. И в это мгновение нужно успевать жить, пока она не стало летописью, которую никто не прочитает.

Перед глазами то и дело всплывает образ той девушки из видео, которое мне прислала Агнесса. Интересно, а как её зовут на самом деле? Может быть, это даже мужчина, который шифруется и пытается скрыться от правосудия.

Тонкая прядь красных волос разбивает глаз пополам, две половины страдания разбитые красной границей смотрят прямо в камеру и говорят фальшивые слова. Что-то было ненастоящее в том, что она говорила, словно она сама не верила в то, что говорит. Бегущая строка за кадром, которую считывает диктор, рассказывая об очередном теракте или свадьбе какой-нибудь звезды эстрады. Возможно, эта девушка ещё жива и, быть может, она выберется из этой мышеловки, в которой предусмотрено только отсутствие выхода. Всех впускать, а обратно только через мясорубку.

Открываю банку пива, одну из нескольких, которые покрываются конденсатом на полке в моём холодильнике. Пиво мне сейчас не поможет найти выход и решение, которое я пока искать не начал, но сделает меня чуточку безразличнее к тому, что сейчас заставляет меня ценить ту свалку неудач, пьянок, провалов и разочарований, которую я называю жизнью.

На телефон приходит уведомление: ты должен отписывать мне раз в час и не должен спать. Большим пальцем на треснутом сенсорном экране я набираю слова: можешь считать, что я тебе отписал. Сообщение прочитано и ответа нет. Через час, если я не напишу ей снова, то она напишет сама.

Три часа сорок две минуты и сколько-то там секунд – указывают настольные часы. Глаза щиплет, а серая жидкость внутри головы неспособна даже на элементарные математические вычисления. Ещё несколько таких ночей и я точно перестану сопротивляться любым указаниям, которым я пока и не пытаюсь сопротивляться, а просто добровольно уродую себя. Три смятых банки пива на полу только заканчивают общий интерьер, добавляя в него ноту одиночества. Не хватает только пепла на полу и спящего меня между туалетом и коридором. Отписываю Агнессе очередной доказательство того, что я по-прежнему не сплю, а следующим доказательством будет готовность выполнить очередное задание, цель которого – пройти очередную точку невозврата.

Глава 7

Когда начинаешь обратный отсчёт, неважно чего именно – особенно отчётливо ощущаешь, как каждое последующее мгновение безвозвратно оказывается за спиной. Твой поезд стремительно летит к следующей станции, название которой тебе голос из динамика пока не сообщил, ты не успеваешь рассмотреть быстро пролетающий мимо пейзаж за окном, как его сменяет новый, который рассмотреть ты не успеваешь тоже. Ощущение собственной смертности обостряется настолько, что твой разум пытается запомнить каждую деталь окружающего мира, вслушаться в каждый звук. Стрелки часов не заставишь двигаться назад, да их даже остановиться не заставишь, чего уж там говорить.

Закрываю блокнот, услышав уведомление о новом сообщении. Пунктуальность – это всё. Ровно четыре часа и двадцать минут. Ни минутой раньше, не позже. После бессонной ночи время идёт чуточку медленней, немного дольше реагируешь и воспринимаешь окружающие тебя события. Щёлкая по вкладке «диалоги» и читаю текст сообщения: сегодня вечером после шести вечера ты должен прийти под мост, который находится в лесопарке. Как только окажешься под ним – сразу поворачивай налево и иди до упора. Там увидишь символ, нарисованный красной краской, баллончиком. Ты должен разгадать его значение, после чего ты пройдёшь на следующую ступень. А пока можешь поспать, ты прошёл первый тест на доверие и верность. Если будешь продолжать в том же духе, то в конечном итоге ты получишь возможность пройти обряд очищения.

Я ничего не отвечаю ей, а просто закрываю вкладку, открыв очередную банку пива. Ещё час назад меня клонило в сон, но сейчас меня одолела замедленная бодрость. Следующая ступень ждёт меня под тем же мостом, где я получил шрам, обозначающий мою принадлежность к тем, кто не хочет просто повеситься, а хочет помучиться напоследок. Чем легче банка с пивом, тем сильнее закрываются глаза…

Лучи вечернего солнца ещё согревают меня, раскалённый песок ещё не отдавший своё тепло воде прилипает к моим ногам. Кристина протягивает мне бутылку вина обратно и, затейливо улыбаясь, обнимает меня.

Чайка пролетает над водой – доля секунда и в её пасти рыба, которая уже никогда не будет плавать. Доля секунды между свободой и сметным приговором. Кристина тянется к бутылке вина и делает ещё несколько глотков, после чего берёт меня за руку и куда-то ведёт… Она ничего не говорит, только смотрит голубыми глазами, словно то, что она хочет мне сказать, нельзя объяснить ни на одном языке мира, но глаза могут это передать. Так бывает со многим, достаточно только правильного взгляда, чтобы что-то сказать, не подбирая лишних слов, который только исказят смысл сказанного взглядом. Но во всём этом есть одно «но» – я не могу понять, что она хочет мне сказать. Догадливость всегда была моей слабой стороной. Она встаёт напротив меня, а солнце оказывается у неё за спиной, что превращает её в едва различимый силуэт. Она отдаляется, хотя по ощущениям отдаляюсь я. Меня затягивает куда-то назад, пляж растягивается, удаляется, пока я не оказываюсь в своей квартире.

Красный туфли в коридоре неаккуратно сняты, одна лежит на боку – левая. На носке грязь, словно в них споткнулись, но поленились протереть хотя бы влажной салфеткой. Я прохожу чуть дальше, запах свежезаваренного кофе заставляет чувствовать лёгкость – дверь в ванную приоткрыта. Берусь за ручку, чтобы открыть, как что-то словно ударная волна отбрасывает меня от этой двери, и я снова оказываюсь на пляже. Только Кристины там нет. Вода течёт всё в том же направлении, у меня по-прежнему в руке бутылка вина, только теперь она тёплая.

За плечи меня обнимают холодные руки, но я не оборачиваюсь, а просто отпиваю вина. Я не хочу смотреть назад, там ничего нет. Пока я туда не смотрю – там ничего не существует, кроме холодных рук, но если я обернусь, то холодные руки превратятся в мертвеца. Тело как будто само по себе осматривается – ни холодных рук, никого. На песке следы, которые идёт прямо от меня, но не мои. Это женская аккуратная нога. Я стараюсь идти по пятам, проваливаюсь во внезапно образовавшуюся пропасть…

Лежу в своём кресле, рядом несколько смятых банок пива, одна недопита. В пепельнице истлевшая сигарета, которую подкурили, но выкурить забыли. На часах семь вечера – опоздание на час. Мысль написать об этом Агнессе отметается сразу. Я просто пойду туда. Какая разница позже или вовремя, отсутствие смысла от этого не поменяется.

Глава 8

Стоит зайти под мост, как прохладный весенний воздух продувает до мурашек. Последний в этом сезоне тонкий лёд под напором моих шагов трескается так громко, что выдаёт моё местоположение людям, которым плевать. Колонны с неаккуратными и неприличными граффити, преподающие уроки анатомии тем, кому в школе не рассказали, что именно извергает семя в женское лоно, вычерчивают ровную тропу, в конце которой нужное мне место. Случайное граффити в виде надписи бросается в глаза. Буквы, написанные словно через трафарет, гласят: о любви говорят в конце. Ещё не родившуюся мысль, вдохновлённую цитатой, обрывает резкий хруст – использованный шприц. Игла меня миновала.

Дисплей мобильного телефона показывает, что сейчас сорок пять минут восьмого вечера, а значит, моя пунктуальность меня сильно подвела. Часа так полтора с лишним, но ничего важного от этого не произойдёт.

Слишком много пустых бутылок и использованных шприцов вокруг меня для такого безлюдного места. Может быть, просто не сезон?

Пока я иду, пробираясь сквозь колонны и торчащие из земли обрубки проржавевшей проволоки – чувство одиночества всё крепче охватывает меня. Есть мост, есть колонны, граффити, бутылки, шприцы, и есть я, идущий между всего этого хаоса. Больше нет ничего и никого. Весь мир сузился до масштабов этого моста. Только тропа. Только я и мой пункт назначения.

Ещё несколько шагов и пустых бутылок как узкая траншея для отвода воды выложенная бетонными плитами преграждает мне путь. Я сажусь на её край, достаю из-за пазухи бутылку пива, после чего металлическая пробка улетает в воду, текущую в этой траншее. Маленький вклад в атмосферу этого места. Я уже вижу знак, который мне нужно якобы отгадать, но он на стене, которая под большим углом, поэтому мне придётся как-то перебираться через эту траншею.

Грохот машин на мосту, что прямо над моей головой делает это место чуточку более нелюдимым. Вид пожелтевших шприцов, высохших окурков и заплесневелых бутылок почему-то заставляют почувствовать свою смертность. Возможно, скорую и внезапную смертность. Может быть так всегда, старые следы пребывания человека заставляют понять, что когда-то кто-то здесь был, но он исчез. И вряд ли ещё сюда вернётся.

Чуть левее меня в импровизированной строителями реке, которая и есть, по сути, траншея, лежат камни. При должном желании и удаче по ним можно перебраться на другую сторону, не приняв ванную прямо в этой грязной воде. Я вскидываю бутылку пива и допиваю остатки, а потом бросаю её на это кладбище человеческого досуга. Памятник моего одиночества среди прочего мусора.

Ноги осторожно ступают по неустойчивым камням, которые под моим весом так и норовят немного сдвинуться. Равновесие пытается меня обмануть и увлечь за собой в грязную ледяную воду, но сделав пару быстрых шагов, завершённых прыжком в конце, чтобы ухватиться руками за край траншеи – я спасаюсь от незапланированного купания.

Стена, знак, я, а больше ничего не существует. Всему остальному пока что рано начинать своё существование. Какой смысл в том, что у меня есть дом, если я сейчас здесь и ощущаю только отсутствие всего, кроме этого знака и шума машин над головой?

Знак представляет собой что-то похожее на задвоенную букву «х», в центре которой гнездится буква «н», а на углах по бокам по одной букве «о». «Оно», но какой смысл в этом? Случайная мысль: оно – значит душа, не имеющая пола, стремления и обременения, нечто бессмертное и вечно свободное. Настолько же свободное, как и несуществующее.

Снова сажусь на край траншеи и подкуриваю сигарету. Вкус горького дыма во рту даёт чувство паузы. Маленький тайм-аут, что-то между моим приходом сюда и тем моментом, который пока не настал.

Сзади раздаются звуки, пробивающиеся сквозь непрекращающийся рёв машинных двигателей. Я различаю в этих звуках шаги. Не предполагая, кто бы это мог быть, я просто оборачиваюсь: узкий подбородок, красные волосы примерно до плеч, глаза, опущенные вниз и незамечающие меня, движутся к этому знаку. Синие потёртые джинсы соприкасаются с бетонным полом, а ноги скрещиваются, словно она собирается медитировать. Она просто смотрит на этот знак, а я смотрю на её спину. Может быть, она и увидела меня, но только не обратила внимания. Возможно, ей просто всё равно – есть тут кто или нет. Она пришла туда, куда шла и сделала то, что собиралась сделать – уселась напротив этого знака. А может быть знак тут не при чём. Ещё одно случайное граффити в виде надписи сделанное маркером: а ты веришь?

Девушка встаёт и поворачивается в сторону траншеи, я смотрю на неё немного сбоку. Она по-прежнему не придаёт значения тому, что я на неё смотрю. Из кармана её рука извлекает мобильный телефон, довольно большой и тонкий. Резкое движение и мобильник становится памятником сам себе, захороненный на дне этой траншеи. Через секунду карие глаза переводят взгляд на меня. Абсолютно ничего не выражающий взгляд, холодный, спокойный или просто опустевший? Переводится на меня. Тонкие губы, не накрашенные никакой помадой – шевелятся:

– Ты тоже в игре?

– Да. – Стараюсь не отводить взгляда от её опустевших карих глаз. Во взгляде все детали, всё недосказанное, что мне никогда не удастся прочесть.

– Я только что вышла из неё. Но теперь меня будут ловить, потому что я передумала умирать. – Холодный голос, словно с бегущей строки произносящий слова.

– Разве им не плевать, жива ты или покончила с собой?

– Нет, по правилам игры я должна умереть. Если я этого не сделаю, то мне помогут. Найдут и помогут. Рано или поздно они найдут меня, но тебя не будет уже. Ты умрёшь.

– А если нет?

– Что нет?

– Если не умру?

– То тебя найдут и помогут. Меня зовут Анна, а тебя?

– Макс. А если ты вышла из игры, то зачем ты сюда пришла? – Она отвела глаза, повернулась так, что если бы от её взгляда можно было бы очертить линию, то она прошла бы ровно между колоннами.

– Просто мне нравится это место… Да, знаю, странно, что такое место может нравится. Но здесь я могу быть в большей степени наедине с собой, чем дома. Понимаешь, бывают такие места, где свидание с собой проходят спокойнее, чем, скажем в баре с кружкой пива.

– Но тут пришёл я и всё испортил.

– Нет, не испортил. – Её взгляд снова обратился ко мне и пробежался по моему лицу.

– Ты часто сюда приходишь?

– Почти каждый день в это время, а ты хочешь как-нибудь меня тут поймать? – Я отмолчался почти минуту, чтобы получить моральное право не отвечать на вопрос. Я не знал, что ответить, я понятия не имел, что сам об этом думаю.

– Не боишься, что здесь тебя найдут? Ты ведь вышла из игры.

– Тут меня никто не будет искать. Тут безопаснее, чем дома.

Спустя десять минут незапоминающихся фраз я ушёл. Когда я уходил, она смотрела между колоннами так, словно кого-то ждала. Казалось, что кто-то должен вот-вот появиться среди них и направиться к ней. Но нет. Она просто сидела, прижав колени к груди, и смотрела вперёд. Свидание с собой, перезагрузка сознания. А я шёл домой, чтобы написать Агнессе, что я понял этот знак. Кажется, что понял.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Дворец наслаждений (фр.)