Тьма.
И голоса во тьме.
– Я… не могу ее бросить, Велин.
– Знаю.
– Что же мне делать?
– Тебе? Убираться отсюда, и поскорее.
– А…
– А я давно хотел попросить об одной услуге. Ты обещал, что отпустишь меня на сушу, когда придет время, – так вот, оно пришло. Я устал, Кристобаль. Я… мне не так уж много лет, но с целителями все иначе. Я выбился из сил. Мне нужен дом, чтобы прожить оставшиеся годы, мне нужна… семья.
– Жена и дети?
– Да. Знаешь… я всегда мечтал о дочери.
Вновь приходит тьма, приглушая голоса, но все же последние слова звучат в ней долго, словно угасающее эхо:
– Не рассказывай ей о том, что случилось, Велин. Она меня не простит.
~Она меня не простит~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
~~~~~~~~~~~Она меня не простит~~~~~~~~~~~
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~Она меня ~~~~~~~~~~~~~
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ не простит.
Шум моря
Когда Амари закончил рассказ, за окном вовсю шел дождь. В «Логове» было очень тихо. Лайра встал и подошел к окну почти в самом начале истории, а Камэ, наоборот, села и спрятала лицо в ладонях. Теперь король Окраины стоял спиной к своим странным и неожиданным гостям, и, хотя его осанка была, как всегда, горделивой, все они с безошибочной ясностью ощущали: он в отчаянии.
– Через четверть часа после того, как начали бить колокола и мы увидели, что чуму обнаружили на «Невесте ветра», – разразился сильный шторм, – сказал Хаген, заметив, что Амари потирает шею, болезненно морщась. – «Черную звезду» вместе с «Полуночным призраком» Марис Гансель унесло далеко к югу… Потом мы вернулись туда, где оставили Талассу, но ничего не нашли. Город разделился на части, и каждая отправилась в самостоятельное путешествие по Морю Обездоленных. Марис сказала, так всегда происходит после сильного шторма или какой-нибудь неприятности, и потом они встречаются… через месяц-другой, а иногда и через год. Мы решили их не искать, а вернуться сюда. Нам больше некуда идти.
– Странное решение, – проговорил Лайра, не оборачиваясь. – А если «Невеста ветра» выжила и ей нужна была помощь?
– Все знают, что от корабельной чумы нет лекарства, – уверенно сказал Амари, но его лицо при этом резко побледнело.
– Есть немало общеизвестных истин, в лживости которых мне довелось убедиться на своем веку, – парировал Лайра, по-прежнему глядя в окно, на струи дождя. – Фрегаты не ныряют. Клан Фейра уничтожен. Женщин-навигаторов не бывает. Младшего сына капитана-императора сожрали пардусы. Я бы не удивился… впрочем, все это пустые слова. – Он повернулся и окинул взглядом троицу гостей. – Вы хотели мне что-то еще рассказать?
Амари и Хаген переглянулись. Ризель, которая до сих пор сидела очень спокойно и разглядывала собственные руки, сложенные на коленях, вдруг подняла голову и посмотрела Лайре прямо в глаза.
– Рассказать – нет, не хотим. – Ее голос звучал устало, но твердо. – Наше путешествие оказалось достаточно трудным, но о нем можно поведать в другое время… и в другой обстановке. А вот спросить мне бы хотелось.
– Спрашивайте, ваше высочество, – сказал Лайра, когда пауза затянулась.
Ризель задала именно тот вопрос, которого он ждал:
– Что вы собираетесь предпринять?
Король ответил не сразу. В его памяти пронеслись весенние события в Каме: он вспомнил о карте, которую удалось превратить в оружие, позволившее задержать могущественного союзника в своей гавани, избавив тем самым другой порт Окраины, Ямаоку, от смертельной опасности. Он знал, куда могла направиться «Невеста ветра», если ей каким-то образом удалось избежать проклятия корабельной чумы.
Сидевшие перед ним Ризель, Амари и Хаген тоже это знали.
– Я собираюсь вернуться к делам, которые вынужден был прервать, когда мне доложили о вашем прибытии, – сказал Лайра Арлини ровным спокойным голосом. – Мое королевство, может, и невелико, но это не значит, что я вправе предаваться безделью. А вы… вы можете рассчитывать на любую посильную помощь. Доки и склады в вашем распоряжении. Корабельные мастера – вольные птахи, с ними договаривайтесь сами, но я попрошу Мора, чтобы он познакомил вас с нужными людьми. Раз вам некуда больше идти, оставайтесь – мы всегда рады приютить тех, кто в этом нуждается.
Хаген, чье лицо по-прежнему хранило поразительно бесстрастное выражение, закрыл глаза. Амари нахмурился, но Ризель многозначительно кашлянула, и молодой магус не проронил ни звука; впрочем, это не помешало ему одарить Лайру колючим взглядом. «Все-таки ты еще совсем мальчишка…» – подумал король Окраины и почувствовал, что ему хочется отеческим жестом потрепать юного навигатора по взъерошенным волосам, похлопать по плечу. Он едва сдержался.
Камэ так и сидела, спрятав лицо в ладонях, не видя и не слыша ничего вокруг.
Ризель встала, поблагодарила повелителя Каамы и всей Окраины за радушие, и гости ушли.
Через два часа, когда Лайра как раз закончил рассматривать запутанный спор между двумя городскими торговцами, обвинявшими друг друга в мошенничестве, и погрузился в изучение нового прошения от городских старейшин, – на его балконе раздался странный шум, а потом что-то с оглушительным грохотом упало на мостовую и разбилось.
– С тебя новый цветочный горшок, Джа-Джинни, – сказал Лайра, не поднимая носа от бумаг. Ответом ему был новый грохот. – Два горшка.
Со стороны балкона послышались приглушенные ругательства.
– Что ты говоришь? – поинтересовался Лайра. – Неужели три?
– Я говорю, что ты мерзавец, раз не хочешь помочь другу, – сказал крылан, боком протискиваясь через слишком узкую для него дверь.
– Другу? – переспросил Лайра, наконец-то устремляя взгляд на Джа-Джинни. – Не тому ли другу, который едва не запустил в меня молнией?
Крылан выпрямился и скрестил руки на груди.
– Ты же знаешь, что он бы этого не сделал.
– Я видел его глаза. – Лайра отбросил перо, даже не заметив, что прямо посередине прошения возникла огромная клякса. – Он запросто мог превратить меня в горстку пепла. Впрочем, о чем мы говорим? Судя по рассказу Амари, ты и сам повел себя… не по-дружески.
Джа-Джинни отвел взгляд.
– Я готов признать свою ошибку, – сказал он ровным голосом. – Я хотел вернуться и хотя бы посмотреть, что происходит на «Невесте ветра», но мне помешал шторм. И я… – Он чуть помедлил, а потом произнес сквозь зубы, насильно выталкивая каждое слово: – Я очень испугался.
Король вздохнул.
– У них не было ни единого шанса, – тихо проговорил он, не замечая, что противоречит собственным словам, сказанным не так давно. – От корабельной чумы нет лекарства.
– Марис Гансель говорит, что один-единственный шанс все же был, – возразил крылан, слегка воодушевленный смягчившимся тоном Лайры. – Эсме.
Лицо Лайры побелело, он вскочил и прошипел:
– Убирайся прочь! Скажи спасибо, что я не приказал расстрелять ваш грязный фрегат еще на подходе к Кааме. Скажи спасибо, что я позволил дочери и сыну самого мерзкого магуса из всех, что когда-то жили в этом мире, сойти на берег. Если еще хоть раз…
Джа-Джинни примирительно поднял руки, отступил, а потом повернулся и, вновь протащив сквозь дверь огромные крылья, спрыгнул с балкона и улетел. Лайра махнул левой рукой, сметая со стола бумаги, книги, чернильницу с пером и прочее. Сердце бешено колотилось у него в груди, а в памяти почему-то маячила карта, в северной части которой был обозначен небольшой остров под названием Земля тысячи огней. Он закрыл глаза на несколько секунд, пытаясь успокоиться, а потом открыл и обнаружил, что снова не один.
Только на этот раз посетитель явился не через дверь и даже не через балкон.
– Ты пришла… – проговорил он, глядя на красивую рыжеволосую женщину, которая сидела в его кресле и с интересом разглядывала учиненный погром. На ней было темно-зеленое платье, украшенное слегка потрепанными кружевами, и он знал, что она боса, хотя и не мог видеть ее ног. Она посмотрела на него, чуть приподняв бровь, и сказала:
– Пришла? Да я и не уходила никуда, мой король.
Он тяжело вздохнул.
– «Утренняя»… То есть «Черная звезда», а теперь ты – слишком много событий для одного дня, который еще далек от завершения. Мара, я…
– Занят, вижу.
– Я устал. – Лайра вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони. – Чего ты хочешь?
Его гостья встала и обошла стол. Она была маленькой и хрупкой, вблизи от нее пахло чем-то странным – камнями, разогретыми солнцем; городом и морем. Ее глаза все время меняли цвет, лицо и одежда становились другими, но перемены были плавными и почти незаметными, потому что каждую секунду он видел ее заново, забывая, как она выглядела мгновение назад.
Главное, что она была рядом.
– Я хочу того же, чего хотел крылатый, – прошептала она, глядя на него снизу вверх. – Того же, чего хотят его друзья. И того же, чего хочешь ты.
Он хотел возразить, но вместо этого поморщился и отвел взгляд. Карта снова всплыла перед его внутренним взором, только на этот раз на ней появились живые рисунки – множество маленьких кораблей, которые деловито продвигались из Облачного города на север, к Вороньим островам. Вот у них на пути сгустились тучи, начался сильный шторм, словно сам Великий Шторм вознамерился помешать капитану-императору, но не было сомнений, что сильное слово Цапли одолеет любые препятствия… Что-то назревало. Чуть севернее, у Росмера – столицы клана Корвисс, – тоже собирались корабли.
Неужели где-то в тех водах затерялся еще один, с зелеными парусами?
– Он не погиб. Я это знаю наверняка.
– Ты не можешь ничего знать, – тихо проговорил Лайра. – Мы не получали известий с севера уже давно. Даже если забыть о корабельной чуме, даже если предположить, что команда из неполного десятка человек смогла преодолеть Море Обездоленных, – кто поверит им в Росмере, кто к ним прислушается? Что их ждет на Земле тысячи огней, кроме тысячи смертей?
Мара склонила голову набок.
– Кристобаль Фейра жив, – сказала она с легкой обидой. – А тебе бы стоило доверять друзьям, Лайра Арлини. Особенно тем, которые знают больше твоего, потому что… потому что такова их природа.
Лайра поднял руку и коснулся ее щеки кончиками пальцев.
Все исчезло.
Он был во тьме, посреди которой горела одинокая звезда, казавшаяся маленькой и беззащитной; он был в пустоте и почему-то совершенно точно знал, что пока еще не существует ни Великого Шторма, ни бескрайнего океана и Десяти тысяч островов, ни людей, ни магусов… Только эта звезда, чей робкий свет успокаивал и внушал надежду. Только ее сны и тени, одна из которых и стояла сейчас в шаге от уставшего, измученного тоской и тревогой калеки.
Почему же она снова к нему пришла?..
– Я точно знаю, – прошептала Мара ему на ухо, чуть приподнявшись на носках, – что ты не сумеешь есть и спать, если не вмешаешься и не станешь одним из героев этой истории. Ты навсегда потеряешь себя, и это могло бы стать справедливой карой за злопамятность, трусость и предательство. Но решение еще не принято. Я не стану больше тебя уговаривать.
– Уйдешь? – спросил он тоже шепотом, осторожно гладя ее волосы.
– Уйду. – Рука Мары легла ему на грудь. – Но позже…
Часть вторая
Дорога печали
Она вспоминает.
Она вспоминает о том дне, когда впервые почувствовала ~его~, ощутила каждой клеточкой своего еще достаточно маленького тела. О том, что было раньше, она не помнит – знает, что ей запретили это помнить. ~Он~ и сам мало что помнит. ~Он~ и сам был маленьким, слабым, хрупким – его почти сломали. ~Он~ бы утонул, точно утонул – та сила, что и поныне прячется на дне ~его~ души, оказалась бесполезной посреди бескрайнего Океана и угасла, как свеча под проливным дождем.
Иногда она спрашивает себя: что случится, когда ~он~ умрет?..
Она знает, что люди не вечны. И те и другие – у них куда больше общего, чем они готовы признать, а немногие различия, что еще сохранились, постепенно стираются. Магусы, пришельцы с небес, не умеют пользоваться вечностью – они от нее рано или поздно устают. В отличие от таких, как она.
Она может умереть, разумеется. Ее могут разорвать на части кархадоны или кракены, ее может одолеть чума, ее может сокрушить по-настоящему мощный шторм. Но если ни того, ни другого, ни третьего не случится – она будет жить очень-очень долго, потому что ее тело устроено совсем иначе: оно способно обновляться бесконечно, лишь бы хватило еды. И все же…
Что случится, когда ~он~ умрет?
Неужели она все забудет? Все эти дни, недели, месяцы и годы, которые они провели вместе? Она дрожит всем своим огромным телом при мысли, что расставание неизбежно; постигая конечность их личной вселенной, она заглядывает за край, в пустоту, и никто не в силах утешить ее скорбь.
А вдруг она тоже перестанет существовать – вместе с ~ним~? Их связь необычна – слишком крепка, передает слишком много чувств и слов. ~Его~ слов, ведь она-то немая: ее мысли слишком сложны и тяжелы для ~него~, и ~он~ воспринимает лишь образы и эмоции. С годами поднаторел, не ошибается, не путается в оттенках и полутонах, сразу отличая легкую досаду от светлой печали, возбуждение – от нетерпения, а страх перед Великим Штормом – от яростного желания бросить ему же вызов. И все-таки она хотела бы… поговорить с ~ним~, как это делают люди и магусы. Рассказать о многом – например, о том образе идеального корабля, безупречного корабля, корабля-предка, что запрятан в одном из ее средоточий разума и служит моделью всякий раз, когда приходится перестраивать себя, пусть даже не получается во всем и всегда этой модели следовать. Однако слова ей недоступны, а образами такое не передать – она пыталась, но он ничего не понял. Ее злит, когда ~он~ не понимает. Еще ее злит <запретное> – то, что можно разглядеть лишь краем глаза, притворившись, будто смотришь совсем в другую сторону. Она боится <запретного>, потому что оно способно сотворить множество жутких вещей и даже – об этом ей страшно думать – разрушить ~связь~ до срока. ~Он~ заставляет ее мириться с <запретным>, не понимая, что играет с огнем.
Впрочем, ~он~ любит играть с огнем.
* * *Старейшина клана Корвисс привез из дальних и очень долгих странствий рецепт замысловатого напитка с труднопроизносимым названием. Каждое утро он вставал засветло, сам возился на кухне, смешивая в строгих пропорциях полдюжины ингредиентов и колдуя над хитроумной краффтеровской плитой, сам переливал ароматное, но очень горькое и обжигающе горячее зелье в большую чашку, после чего сам его выпивал, устроившись на балконе библиотеки, откуда с высоты третьего этажа еще и любовался восходом над Росмерской гаванью на протяжении примерно получаса. В это время никто не мог его беспокоить, и даже явись в столицу Вороньего клана капитан-император собственной персоной, его бы вежливо, но настойчиво попросили подождать.
Поэтому молодой Айлантри Корвисс, которого в насмешку называли Птенчиком-в-очках, почтительно застыл у дверей библиотеки, хотя от нетерпения ему хотелось прыгать и бегать. Миновало лишь пять минут после того, как старейшина уединился на балконе; какая жалость, что новости из порта не пришли самую малость быстрее. Конечно, ничего страшного за полчаса не произойдет, но, во-первых, Айлантри не любил объяснять очевидные вещи Иттерену Дайхо, нетерпеливому и туповатому главе Росмерской таможни, во-вторых, он никак не мог отделаться от странного ощущения, что случившееся может оказаться либо совершенным пустяком, либо крайне важным событием, но никак не чем-то третьим.
Нужно потерпеть еще минут двадцать…
– Айлантри, будь любезен, подойди.
Птенчик-в-очках привык выполнять приказы старейшины не задумываясь. Молодой магус ринулся вперед, хотя его внутренний голос в это же самое время беззвучно пискнул: «Время, время! И минуты не прождал! В чем дело?!»
Верховный Ворон стоял на балконе словно изваяние – рука застыла, держа тяжелую чашку на уровне рта, глаза устремлены на что-то в порту.
– Говори.
– Только что прибыл посыльный от господина Дайхо, – начал Айлантри. – Его цепные… гм… его подручные задержали фрегат, чей навигатор требует встречи со старейшиной и заявляет, будто он… – Тут Птенчик-в-очках осекся, поскольку здравый смысл подсказывал, что заявление незнакомого навигатора – либо наглая шутка, либо бред безумца, и, окажись на месте Дайхо менее настырный человек, никто не стал бы беспокоить Верховного Ворона по столь дурацкому поводу. Не успел он перевести дух, как старейшина произнес ровным и спокойным голосом:
– В Росмер наконец-то прибыл его сиятельство Пламенный Князь. После стольких лет… Прикажи Ройлу и Ние подготовить комнаты – пусть они примут во внимание, что будет еще и гостья, – а потом отправляйся к Дайхо. Надеюсь, он еще не успел разозлить князя. Нам с его сиятельством и без того предстоит весьма нелегкий разговор.
Сказав это, Рейнен Корвисс отпил из своей чашки и поморщился, большой шрам на правой щеке превратил мимолетную гримасу в выражение невыносимой боли. Айлантри кивнул и позволил себе на миг задержаться перед уходом, чтобы проследить за направлением взгляда старейшины.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги