– Агентство «Чудо-трава», – радостно пропела она в трубку.
Я с интересом приподнялась, и сердце моё забилось ещё быстрее: может, подвернётся дельце получше, и не придётся окучивать эту ведьму? Но лицо Забавы мрачнело с каждым мгновением. Уголки её губ опустились, а высокая грудь заходила ходуном от рваного дыхания. Секретарша схватила трубку двумя руками.
– Как давно? – Я едва расслышала её: голос Забавы дрожал. – Еду!
Жёлтая трубка клацнула, упав на старый аппарат с древним устройством, которое нужно покрутить, чтобы набрать номер, а глаза Забавы заблестели от едва сдерживаемых слёз, и я резко поднялась:
– Что случилось?
– Мама… – Голос её снова дрогнул.
– Опять сбежала из психушки? – понимающе вздохнула я и опустилась на стул.
Забава кивнула, она кусала губы, стараясь не разреветься, а я показала взглядом на дверь.
– Чего стоим, кого ждём? – резко спросила я. – Беги уже, лови старушку, пока эта эксгибиционистка со столетним стажем не довела кого-нибудь до сердечного приступа…
– Спасибо, – прошептала Забава, и рука её нашарила сумочку. – Прости, что бросаю тебя в такое сложное время…
– Ты оставляешь мне достойную замену, – хмыкнула я, помахивая бутылкой.
Секретарша выпорхнула из офиса, а я мрачно покосилась на дверь инститора и налила себе новую порцию.
– Ну, за храбрость!
Глава 2. Сделка с врагом
Сердце моё бешено стучало, а голова кружилась от коньяка. Я уже пожалела о последней стопке, ибо, вваливаясь в бывший кабинет брата, едва переставляла ноги. Запасные ключи звякнули в кармане, а взгляд мой скользнул по полутёмному помещению. Когда успел настать вечер? Руки затряслись, а во рту пересохло. Лишь бы инститор не вздумал вернуться. Не знаю, что он со мной сделает, если застанет за кражей… Хотя знаю, конечно! Живот скрутило от страха.
Взгляд мой остановился на объёмной сумке цвета хаки, та была закрыта. Возможно, Генрих уже сложил все вещи после того, как Лихо их рассмотрел.
Я усмехнулась: не думаю, что Генрих по доброте душевной провёл полицейскому сеанс знакомства с орудиями пыток, скорее всего это была показательная демонстрация для ведьмы. Я вздохнула и медленно двинулась к сумке. Придётся искать шлем среди этих жутких приспособлений. Надеюсь, похожих чепчиков у охотника нет…
На запястье моём сомкнулись жёсткая хватка, и меня бросило в жар, а волосы на голове зашевелились. Генрих, появившийся словно ниоткуда, резким движением прижал меня к стене, и дыхание моё остановилось, когда его пальцы сжали моё горло.
– Ведьма, – прошипел он сквозь сжатые зубы.
В глазах моих потемнело, а в ушах зашумело. Ну всё! Конец мне. Видимо, охотник выпроводил полицейского да вернулся, пока мы с Забавой пили коньяк. Челюсть моя задрожала от ужаса, а глаза расширились, когда его лицо приблизилось. Инститор не отрывал от меня пристального взгляда, губы охотника презрительно скривились, а пальцы немного ослабили хватку. Я судорожно вдохнула.
– Пришла любить меня? – холодно спросил он, и сердце моё ёкнуло.
– Что? – растерянно пролепетала я, а колени мои задрожали.
Инститор широко усмехнулся и язвительно произнёс:
– Лихо рассказал мне о твоём отце. Я в курсе, что дети инкубов обладают нестерпимой тягой к сексу. Но спать с тобой я не намерен.
Я ощутила, как пальцы его соскользнули с моей шеи, он резко отшатнулся, а я медленно съехала по стене и села на пол. В голове моей зашумело, а в животе похолодело.
– Нет, – прошептала я, не веря в происходящее. – Я и не пыталась… Вы неправильно поняли…
Генрих нервно прошёлся по кабинету и замер у окна, я растерянно смотрела, как пальцы его впились в подоконник, а плечи приподнялись.
– Ты хоть понимаешь, ведьма, каково мне?! – вдруг выкрикнул он, и я вздрогнула. Он резко повернулся, и я невольно сжалась от ярости, которая сверкнула в его глазах: – Нет, конечно! Ты думаешь только о себе.
– Я не понимаю, – пролепетала я, пытаясь подняться, но ноги словно внезапно стали ватными и отказывались удерживать тело. Я снова уселась на пол и посмотрела на инститора снизу вверх: – Вы о чём?
Он быстро подошёл, и я вжалась в стену, когда он присел на корточки. Взгляды наши встретились.
– А то, что любому охотнику неизмеримо тяжело находиться рядом с ведьмой и не убить её, – прошипел он, и глаза его сузились. – Это желание въелось в моё тело, жажда твоей крови пронизывает мои жилы, каждое прикосновение к тебе для меня словно удар током. И ты решила, я смогу думать о сексе?
– Да нет же! – запротестовала я, показывая пальцем на его сумку. Я хотела рассказать о том, что хотела украсть его шлем, но слёзы душили меня, и я не смогла произнесли ничего, кроме: – Нет же!
Генрих хмыкнул, и голова его покачнулась.
– Твой взгляд был полон желания, – обвинил он, и я задохнулась от чувства несправедливости. – Или ты думаешь, что я не заметил, как ты пялилась? Забудь, ведьма. И немедленно выметайся из моего кабинета, если хочешь жить!
Он произнёс это таким тоном, что я, не в силах подняться, поспешно поползла к двери на четвереньках. Ладони мои ощутили на полу влагу, которая сочилась из моих глаз. Как я ненавидела сейчас этого урода!
– Я вынужден оставаться здесь. – Услышала я его глухой голос, и сердце моё невольно дрогнуло от боли, которая зазвучала в его словах. – Но как только я решу свои проблемы, я покину этот городок навсегда.
Я передвигала руками ещё быстрее, пересекая порог, привалилась к стене и торопливо поджала ноги, чтобы не прищемило резко захлопнувшейся дверью. Медленно, опираясь немеющими руками, я поднялась. Ноги дрожали, а слёзы душили. Я побрела к своему кабинету, а в голове кружились самые разнообразные идеи, как я отомщу охотнику. И применение зелья моей юности, от которого тело того парня покрылось кровавыми язвами, было из них самой гуманной.
Едва я добралась до своего кабинета, как сразу заперлась изнутри и прижалась спиной к двери. Ну почему я не постучала? Как самонадеянно вломилась в кабинет инститора, поверив, что тот со Степаном. По коже пробежался морозец, когда я вспомнила слова Генриха. Жажда моей крови пронизывает его. А что, если он не сдержится и… Я сглотнула и бросилась к бутылке. Но та задрожала в моих руках, и коньяк щедро оросил стол, ни капли так и не попало в стакан. Я плюнула на него и жадно присосалась к горлышку.
– Что, настолько плохо? – спросил Вукула, и я подавилась. Бутылка упала на пол и покатилась в сторону раскрытого окна, в проёме которого сидел мой бывший парень. Волколак ловко спрыгнул с подоконника и подхватил бутылку. – Видимо, да.
Я прокашлялась, прижимая дрожащие руки к груди. Как давно он здесь? Если Вукула видел, как я на четвереньках выползаю из кабинета Генриха, я от стыда просто умру на месте! Сердце моё загрохотало, а по щекам вновь заскользили слёзы от пережитого унижения.
Волколак поставил бутылку на стол и обратил на меня взгляд своих волчьих глаз. Я отметила, что зрачок его принял вертикальную форму, как всегда бывало под полнолуние. Вукула отпустил веки, рассматривая беспорядок на столе. Он осуждающе покачал головой и холодно спросил:
– Зачем звонила?
Я не выдержала и бросилась к нему, прижимаясь к широкой груди волколака.
– Я так соскучилась!
Плечи его напряглись, и Вукула решительно отстранил меня.
– Не прикасайся ко мне!
Я отшатнулась, и дыхание моё перехватило.
– Но почему?
Губы его скривились, а глаза полыхнули золотым огнём. Я шагнула было к волколаку, но тот торопливо отступил к окну, и я остановилась, боясь, что Вукула сейчас исчезнет, и я снова не увижу его три месяца.
– Ты мне нужен, – в отчаянии прошептала я. – Не уходи!
