Очень Большой Лес. Том 2
– Какой-то робот. – Ботаник звонко шлёпнул ладонью по голове «черепахи». – Наверно, боевой модуль Демонов. Я его почти собрал, остались мелочи.
– Тебя Егор Левонович не предупреждал?
– Что к нам кто-то пробрался?
– Не кто-то – «летучие мыши», роботы других Демонов! Причём серьёзно вооружённые! Помнишь звездолёт? Его экипаж был изрублен на куски! Так вот это сделали «нетопыри».
Ухмылка сбежала с губ Кости. Он перевёл взгляд на Максима.
– Правда?
Вместо ответа майор отстранил молодого человека и начал вытаскивать из открытого шкафа «бластеры». Их осталось всего два десятка, и этот запас таял быстро, а как перезарядить излучатели, никто не знал. Стоило поберечь эти «демонские» лучемёты в расчёте на отражение будущих атак посланцев чёрного леса. Но в данный момент надо было покончить с десантом боевых роботов центра обороны, и Максим взял с собой сразу пять штук.
– Сиди здесь и не высовывайся!
– Я с вами… – заикнулся Костя. На оголённую и окровавленную спину лейтенанта он так и не обратил внимания.
– Возьми «бластер» и сиди в засаде! Понадобится твоя помощь – Егор Левонович тебе сообщит.
Выбрались в коридор, Максим помахал рукой, показывая на проём двери, и Карапетян, следивший за всеми отсеками Крепости через её компьютерную сеть, догадался, чего от него хотят.
Дверь закрыла проём, отрезая воинственную – с двумя излучателями в руках – фигуру Кости.
Максим снова начал махать рукой, поднёс ладонь к уху.
Егор Левонович понял.
– Две «мыши» облетают отсеки двумя этажами выше. Ещё две направляются к шахте с антенной. Штук десять скопились у двери в централь управления и возятся с ней. – Карапетян помолчал. – Кажется, они хотят её взрезать!
– Не успеем! – качнул головой Мерадзе.
– Минутку, Константин что-то хочет вам сказать.
Дверь арсенала вдруг снова заскрипела, отодвигаясь.
– Есть идея! – выскочил к ним Костя. – Дезинтегратор!
Максим проглотил неприличное слово, едва не сорвавшееся с губ.
– Дезин…
– Мы уже включали, когда из кратера к нам пробрались «птеродактили». Бахнуть по коридорам – и каюк птичкам!
– Ну, ты гигант! – проворчал Мерадзе.
Максим очнулся.
– Егор Левонович не поймёт…
– Пробьёмся! – вскинул «бластеры» ботаник.
– Можем не успеть.
– Странно, что визуальная система наблюдения Крепости работает, а аудио – нет, – сказал Мерадзе с осуждением. – Была бы бумага… написали бы ему…
Максим похлопал по карманам «ратника».
– У меня только МРН.
– Подождите, я в ихнем контейнере видел куски пластика. – Костя рванул в отсек и выбежал с неровным листом какого-то материала серого цвета размером с лист бумаги формата А4. – Они перекладывали ими части робота.
– Нужна ручка…
– Мачете!
Максим вытащил лезвие из поясной петли, быстро нацарапал на пластике: «Задействуйте дезинтегратор в коридорах мы спрячемся в арсенале быстрее у вас секунды». Показал лист пластика стенам коридора.
– Вижу, – гулко возвестил коридор. – Попробую объяснить Сумасходу.
– Ударьте по коридору, который ближе всего! – Максим вспомнил, что Карапетян его по-прежнему не слышит, быстро нацарапал на пластике: «Бейте коридор рядом!»
– Понял, Максим Валерьевич, спрячьтесь в арсенале на всякий случай.
Максим увлёк Мерадзе и Костю за собой в отсек.
– Если он промажет – потеряем байк, – хмуро проговорил лейтенант.
– Ни фига не потеряем, – возразил Костя. – Мы включали дезинтегратор поэтажно.
– Ты уверен, что Сумасход правильно поймёт приказ?
Дверь за спинами землян со скрипом встала на место.
– Жора! – дёрнулся к ней Максим. – Он остался в коридоре перед лифтовым отсеком! Егор Левонович, откройте!
Карапетян не отозвался.
Максим начал было царапать на импровизированном «пергаменте» предупреждение, и в этот момент из недр Крепости донёсся странный дробный гул: будто кто-то ударил в огромный барабан, но не барабанной палочкой, а веником! Звук закончился шипением пара, и всё стихло.
Дверь отсека открылась.
– Всё кончено, Максим Валерьевич, – завибрировал в коридоре голос Карапетяна. – Коридор перед централью чист.
Максим представил, каково сейчас учёному, вынужденному исполнять роль бойца. Выскочил в коридор, крикнул, интуитивно разворачиваясь к стене так, чтобы его увидел физик.
– Спасибо, Егор Левонович! Мы идём к вам!
Неизвестно, умел ли Карапетян читать по губам, но ответ его был адекватен ситуации:
– Продолжаю сопровождение. К вам опускается пара «мышей» и струя шмелей, они уже близко.
– Сейчас встретим! – угрожающе пообещал Мерадзе.
– Костя – в арсенал! Не высовывайся! Мир – заляжешь в тупике с другой стороны коридора! Стрелять только из «бластера»! Я к лестнице!
Рассредоточились.
– Внимание! – предупредил коридор.
Над пандусом под потолком показалась шелестящая крылышками струя шмелей. Но Максим не стал стрелять по ней, дождался, когда вслед за роем появится «нетопырь», и метнул «теннисный мяч».
Раздался гулкий хлопок «пылевыбивалки», и во все стороны брызнула розовая пена: посланец чёрного леса перестал существовать.
Однако он был не один. Следом в коридор метнулась вторая «летучая мышь», стреляя из своего лучемёта. Вдоль коридора свистнула светящаяся огненная сетка, прореживая рой насекомых, однако не зацепила ни Максима, нырнувшего под пандус, ни Мерадзе.
Лейтенант выстрелил в ответ, поражая «нетопыря» невидимым импульсом «бластера» (лапы твари отделились от туловища), Максим выстрелил тоже, снося чудовищу крылья, и стрелял до тех пор, пока не взорвалась страшная голова «хищника», в которой прятался генератор сеточных разрядов.
Оставшаяся от роя стайка шмелей заметалась по коридору, потеряв количественную концентрацию, позволявшую рою выполнять роль облачного компьютера и одновременно исполнителя программ. Мерадзе встретил её винтом мачете, разрубившим с десяток насекомых, и остальные полосатые твари кинулись к лестнице, опасаясь смертоносного лезвия.
– Остались три «мыши», – доложил Егор Левонович. – Все три направляются к антенне. Как бы они её не повредили.
– Жди! – Максим метнулся на нижний этаж Крепости, где они оставили аэробайк.
Мерадзе остался у пандуса, держа его под прицелом «бластера».
Через минуту воздушный мотоцикл унёс их наверх.
– Эй, а я?! – запоздало спохватился Костя. Потом заметил шевелящиеся на полу рубленые останки шмелей, передёрнул плечами и отступил к своей черепаховидной машине.
Троицу «нетопырей» преследователи догнали, когда та уже выбралась из коридора и опускалась к острию «эйфелевой башни».
К счастью, манёвренность этих летучих тварей оставляла желать лучшего, и после короткого боя: «нетопыри» сделали по одному выстрелу, Максим и Мерадзе – по пять-шесть, – все три «мыши» были уничтожены. Две из них взорвались, имея мощные генераторы сетчатых импульсов, от третьей осталась одна голова, и Максим мимолётно подумал, что трофей будет интересен физику и полезен всем попаданцам, так как станет ясен принцип действия излучателя.
– Что теперь? – спросил Мерадзе хрипло; силы у лейтенанта таяли с каждой секундой, спина болела всё сильней, но справиться с ситуацией без него Максим не мог.
– Потерпи, Мир! – пробормотал он. – Поможешь усадить на байк Жору, и Костя тебя подлечит.
– А Вика?
Максим сжал зубы.
– Надо спасать Редошкина! Потом займёмся поисками Вики.
Аэробайк нырнул в коридор, ведущий к сфере управления, но Максим не собирался навещать терминал и объяснять Егору Левоновичу свои намерения, время торопило, и он гнал воздушный мотоцикл на дно Крепости с одной мыслью: успеть вытащить Редошкина в Лес!
Глава 14
Выход на финишную прямую
Вторая база, которую посетил Скабеев после нырка под землю и выхода в «подвал» Большого Леса, образованный вторым – нижним слоем иновселенной, оказалась богаче первой. Шмели-проводники вывели «птеродактиля», на котором сидел пилот, к пирамиде в окружении папоротниковых зарослей, обследовали сооружение, проводили лейтенанта в центр управления базой, и он приступил к ставшему привычным делу: активировать здешнюю технику.
По-прежнему находясь под воздействием программы, внушённой роем шмелей посредством психотронного излучения, Скабеев не задумывался, что будет после того, как он доделает порученное: реанимирует демонскую машину уничтожения и ликвидирует базу конкурентов – другой расы Демонов вместе с её нынешними обитателями – людьми. Его кормили и поили (чем – он тоже не заморачивался), а также возбуждали мозговые центры удовольствия, и лейтенант всё больше погружался в пучину безмыслия, живя одним днём.
Поскольку каждая запасная база Демонов (ему дали понять, что такие базы в нижнем лесу имели в своё время все конкурирующие расы верхнего леса), расположенная в подземном слое иновселенной, имела свой собственный генератор энергии (на каком принципе он работал, пилот не знал, да и не интересовался), оживить её основные системы не составляло большого труда. Скабеев выполнил задание буквально за пару часов, после чего получил другой приказ – вернуться в центр обороны, что он и сделал, оседлав посланного за ним летучего «динозавра». О цели оживления роботов, похожих на гигантских летучих мышей, он шмелей не спрашивал. Роботов тоже программировали шмели, в свою очередь запрограммированные чёрным лесом.
Каждый раз, когда «птеродактиль» с седоком опускался в шахту и пересекал гравитационную границу между лесами, наступала невесомость, и голова пилота освобождалась от гипнотического дурмана. Но миг прозрения длился недолго, безразличие заполняло душу, и в центр обороны он прилетал без каких-либо сомнений в правильности своих действий.
Вторым этапом этой деятельности был запуск новой партии активируемых Летучих – роботов-форбов, напоминающих летучих мышей. Скабеев оживил всех, что оставались в боксах базы, и отряд гигантских «нетопырей» в количестве тридцати экземпляров отправился в путь, сопровождаемый роем шмелей. В их программу входило нападение на Крепость с её защитниками-людьми вместе с тем отрядом, который должен был отправиться из нижнего леса и атаковать Крепость снизу, через шахту.
Следующий этап работы Скабеева предусматривал отправку вслед за летучим десантом боевых модулей, которых он называл Рогатыми. Эти жуткие шестиноги походили на помесь носорогов и пауков и выглядели впечатляюще. К тому же они обладали хорошим вооружением, имея излучатели, мгновенно разрушающие материальные объекты. Сопровождали группу в количестве двадцати модулей пять «многоножек», обеспечивавших до этого охрану цитадели. После их ухода центр обороны стал критически уязвим, потеряв почти все свои защитные системы, но пилота это обстоятельство не беспокоило. Мыслить стратегически он уже был не в состоянии, его интеллекта едва хватало на общение с компьютером базы, и последствий своих действий он прогнозировать не мог. Хотя опять-таки его это не волновало. Этические центры психики лейтенанта были заблокированы, не мешая ему выполнять приказы роя шмелей.
Но главной задачей пилота оставалась настройка системы стратегического удара, которую он мысленно называл Потрясателем Мира. Принцип её действия так и оставался недоступной ему тайной за семью печатями, но она должна была «потрясти мир» леса таким образом, чтобы он, во‐первых, потерял способность мыслить, так как в результате удара погибала его корневая система – своеобразная нейросеть, образующая глобальный мозг, а во‐вторых, должна была раствориться в горных породах и почве леса Крепость, в уничтожении которой чёрный лес был заинтересован прежде всего. Эта цитадель тоже имела оружие, которое могло нанести вред Хозяину, и Скабеев торопился с настройкой Потрясателя, хотя и не задумывался над тем, что в любом случае будет ликвидирован – как в случае успеха, так и в случае неудачи.
Перекусив консервами и обугленной «крольчатиной», которую ему доставляли Летучие, охотившиеся на живность леса вокруг озера, Скабеев занял место оператора в одном из центров управления базой (раса её владельцев все свои сооружения и системы контроля дублировала, а точнее, копировала дважды, добавляя к основным конструкциям ещё две) и с новыми силами принялся разбираться в хитроумном сплетении связей компьютера со всеми механизмами и системами вооружений.
Потрясатель Мира представлял собой подземную полость в форме кольца диаметром в десяток километров (его можно было сравнить с земным БАКом – Большим адронным коллайдером, предназначенным для ускорения протонов), выращенную на глубине пятисот метров. Сначала Скабеев не мог врубиться, каким образом сложнейший комплекс Потрясателя можно вырастить как морковку в грунте, а тем более – вообще весь центр обороны. Несмотря на различия рас Демонов Войны (всего их насчитывалось четыре, что вполне коррелировалось и с основными земными расами: белой, чёрной, жёлтой и бронзовой – метисной), все они сочетали в своём геноме признаки животных и растений и умели выращивать любые сооружения и активно двигающиеся машины.
Общение с компьютером базы, которого Скабеев называл про себя Контуженым из-за его постоянных глюков, отнимало немало энергии, поэтому лейтенант делал перерывы: час втолковывал Контуженому, что от него требуется, вникал в ответы, многие из которых в силу отличий психики создателей компьютера от человеческой были непонятны, полчаса отдыхал, наслаждаясь картинами, возникающими в сознании (их инициировала внушённая программа), и пил «берёзовый сок», как он называл жидкость в герметичных дьюарах, найденных на складах центра обороны, вкусом действительно напоминавшую сок земных берёз. Он бы очень удивился, узнав, что пьёт, по сути, кровь Демонов, вернее, плазму крови, запасы которой так и не были израсходованы во время войны. Однако Скабеев этого не знал, считая, что наслаждается каким-то «морсом».
Только на третий день после возвращения из похода по нижнему лесу пилот приступил к финальной настройке Потрясателя, добившись готовности генератора базы к выдаче мощности, необходимой для включения оружия.
Перед глазами оператора соткалась схема комплекса со всеми его узлами и вспомогательными устройствами.
Потрясатель был огромен, сложен и даже в какой-то степени красив, несмотря на своё предназначение – разрушать основы мира. Почему его не включили хозяева центра обороны ещё во времена противостояния с другими Демонами, чтобы покончить с ними, догадаться было трудно. Но Скабееву пришла на ум мысль, что они сами боялись того, что может произойти, и он успокоился, не подумав, что то же самое может случиться и с ним. Почти с благоговейным уважением он начал мысленно «тыкать пальцами» в узлы схемы, проверяя их работоспособность.
Золотом просияли те системы, которым не требовалась дополнительная регулировка. Одна система не включилась вовсе, оставшись тёмно-серой закорючкой. Ещё две пульсировали фиолетовым свечением, давая понять, что им необходима коррекция. Вздохнув, лейтенант сосредоточился на фиолетовом узле (это был контур создания волнового резонанса) и вывел его изображение на экран перед собой. Разумеется, он совершенно не разбирался в устройстве резонатора, созданного сотни, а то и тысячи лет назад существами, достаточно далёкими от людей, но их интеллекта хватило на снабжение компьютера инструкциями на случай повреждения Потрясателя, и надо было только найти соответствующую программу в памяти Контуженого, чтобы он занялся починкой и настройкой нужной системы.
Уверенный в том, что финишная прямая совсем близко, Скабеев запел…
Глава 15
У Лукоморья дуб зелёный
Сначала Максим хотел просто высадиться в лесу за пределами песчаной плеши и позвать на помощь хозяина этого мира, чтобы тот каким-то образом вдохнул в Редошкина силы и помог ему выжить. Потом пришла мысль найти дуб-великан, игравший роль некоего объединителя Большого Леса, с которым им с Вероникой удалось побеседовать в самом начале лесной эпопеи, и майор погнал самолёт со скоростью, не доступной никаким другим летательным аппаратам Крепости.
Мысль лететь именно на самолёте, а не на аэробайке, принадлежала Мерадзе, и хотя процесс переноски Редошкина в ангар, где и находился «демонский суперджет», потребовал временных затрат, Максим надеялся компенсировать их скоростными преимуществами аппарата и не прогадал: до места, где высился дуб-гигант, окружённый чистым травяным лугом, они долетели всего за полчаса.
Мерадзе ещё в Крепости предложил Максиму сопроводить его, но майор не рискнул оставлять Егора Левоновича одного и взял с собой Костю, обрадованного таким проявлением доверия выше крыши. Мысль же Максима была практична и проста: ботаник мог понадобиться ему для поиска лечебных трав и растений, что казалось немаловажным. Если Лес не смог бы помочь Редошкину ментально и энергетически, его природные богатства могли положительно повлиять на здоровье раненого.
Во время полёта Максим объяснил спутнику его задачу, и горевший энтузиазмом Костя пообещал сделать всё, что было в его силах. Он же и попросил пилота высадить его на краю поля, что майор и сделал, после чего посадил аппарат в полусотне метров от дуба и вынес не приходившего в себя Редошкина на руках.
Ещё только ступив на землю, поросшую высокой, по пояс, шелковистой травой, он почувствовал взгляд. Это был взгляд Леса – гигантской разумной растительной системы, но усиленный многократно, вопрошающий и оценивающий, и Максим невольно выговорил вслух:
– Прости, что беспокою, старина! Помоги!
Дуб загудел. Но это был не обычный гул, к какому земляне привыкли: гудел сам дуб, с ветвей которого сорвалась туча громадных – в ладошку ребёнка – жуков и кинулась к застывшему человеку с ношей на руках. Дождавшись подлёта гигантов, нависших над ним подобием конусовидного фонтана, Максим двинулся к дереву, загораживающему полнеба, повторяя мысленно: «Я друг! прошу помощи! я друг! прошу помощи!..»
Сзади послышался крик:
– Макс! Подожди!
Он оглянулся.
Через поле бежал Костя с охапкой зелёных и бурых растений. Остановился, когда к нему метнулась струя жуков.
– Не бойся, они не кусаются! – крикнул Максим, заметив, что из ближайших лесных зарослей за спиной ботаника вынеслось облако бабочек.
Жуки первыми достигли молодого человека, втянувшего голову в плечи, но бабочки не дали им накрыть ботаника, соорудив нечто вроде зонтика, и жуки, покружив над человеком гудящим сгустком, вернулись к основной стае, посчитав, очевидно, что гость не опасен.
Максим уложил Редошкина на траву под шатром свисающих дубовых ветвей, сел рядом, подогнув ноги и глядя на бугристый ствол исполинского дерева.
– Ну и дубище! – подбежал Костя с широко раскрытыми глазами, в которых прятались восторг, сомнения и страх. Свалил рядом с телом раненого охапку растений, среди которых угадывались стебли хвощей и стрелочки рогоза.
– Это лагохилус опьяняющий, хорошо останавливает кровь. А это обезболивающее – болиголов пятнистый. Там его полно. И вот ещё хвощ полевой, лечит раны не хуже опиоидов. Конечно, травы надо бы размельчить и залить кипятком на какое-то время, но можно и так использовать, всё равно помогут.
– Займись Жорой, обработай края раны. Меня не отвлекай, я ухожу в Лес.
– Как уходишь?! – не понял ботаник. – А-а… понял, ладно, не беспокойся. Но какой дуб, а?! Утёс! Он больше любого здания Москва-Сити!
Максим закрыл глаза, сосредоточился на контакте с деревом, а через него с Лесом, неистово надеясь, что он не ошибся в силе этого великого создания.
На этот раз контакт с Лесом произошёл не так, как прежде. Могучая, хотя и призрачная энергия влилась в голову человека, и он едва не растворился в ней, чудом удержав концентрацию ума и воли, оставшись личностью при вхождении в ментальный транс.
Серебристый туман, окутавший его непроницаемой пеленой, рассеялся, отступая в глубины непривычного космоса, и Максим оказался внутри сферы, стены которой проросли миллионами мерцающих тусклым золотом веточек, похожих на корешки растений. Впрочем, это, наверно, и в самом деле была корневая система Большого Леса, показавшая себя человеку в качестве напоминания, с кем он имеет дело.
Перед взором майора возникло сгущение веточек, нарисовавшее голову гиганта, объединившего в себе черты седого старика, былинного героя и дерева. Конечно, никакой это был не старик и не былинный богатырь, просто сознание Максима, впавшего в медитативный транс, нарисовало ему собеседника, руководствуясь теми образами, что хранила память.
«Человек… мы слушаем, – гулко проговорил дуб-богатырь. – Чего… ты… хочешь?»
«Он умирает! – быстро откликнулся Максим мысленным шёпотом. – Мой друг ранен… помоги вылечить его!»
«Где твоя половина? С ней ты сильнее…»
«Её украли… люди несовершенны… многие жаждут славы, удовольствий и власти… долго объяснять… один из нас силой заставил мою подругу… мою половину, да… заставил её следовать за ним… и увлёк в нижний лес… я хотел просить тебя помочь найти его… но сначала помоги спасти моего друга!»
«Это можно сделать… через твою энергетику… но ты потеряешь очень много… нервных связей…»
«Плевать! Главное, что Жора будет жить!»
«Подсоединись к нему…»
«Как?»
«Прими его сознание и тело как своё…»
«Хорошо, постараюсь, а потом?»
«Держись, сколько сможешь…»
Максим набрал в грудь воздуха, медленно выдохнул, положил руки на плечо и на грудь раненого, сосредоточился на восприятии чужой пси-сферы, представил, что он – это Редошкин, лежащий без сознания, и на него горячим душем обрушилась струя невыносимой боли и муки, едва не выбив из головы все мысли. Вероятно, он даже закричал, потому что откуда-то из невероятной дали прилетел тихий испуганный голосок:
– Макс, тебе плохо?!
Не ответил, распределяя струйки боли по своему телу и погружаясь в мрачную бездну бессвязного бормотания и тоненьких воплей, колющих голову иголками смутных вибраций. Из бездны всплыл голос:
– Кто… здесь?
– Жора! – вскинулся он. – Обопрись на меня! Возьми всё, что тебе нужно, подштопай плечо и вылезай из этого грёбаного болота беспамятства!
– Командир…
– Да, я, давай, напрягись!
Сердце заработало сильней, кровь быстрее побежала по жилам, отдавая тепло уже не родному телу, а раненому. Максим стал тонуть в струях тьмы, вспыхивающих искрами неприятных ощущений, одним из которых было чувство растворения в пустоте. Он таял, буквально как кусок сахара в воде! Но продолжал гнать сердце как лошадь вдоль обрыва до тех пор, пока не растворился во мраке беспамятства…
Очнулся от приятной прохлады, лизнувшей лицо. Открыл глаза.
Костя лил ему на голову воду из фляги, а рядом, прислонившись к стволу дуба, сидел Редошкин и смотрел на спасителя чернющими глазами, полными сострадания, удивления и надежды.
– Оклемался, командир?
– А ты говорил – мёртвому припарки! – с облегчением воскликнул Костя.
– Ты… о чём? – вяло поинтересовался Максим, чувствуя, как к нему возвращаются силы.
– Я тебе нацепил на лоб листья крапивы.
– Зачем?
– Яд крапивы неплохо помогает в таких случаях.
Редошкин хрипло булькнул горлом, что можно было расценить как попытку рассмеяться.
– Он и меня крапивой обклеил.
– Не только крапивой.
Максим отлепил от щёк и лба жгучие листочки, сел, приглядываясь к сержанту.
Плечо Редошкина было обмотано бинтом, из-под которого виднелись зеленоватые стебли каких-то трав. Судя по цвету щёк и губ сержанта, к которым возвращалась жизнь, можно было судить, что начался процесс восстановления мышц и боль отступила.
– Что ты сделал? – понял взгляд майора Редошкин.
– Не я – Лес.
– Без тебя он бы ничего сделать не смог.
– Заставил работать твою энергетику… через мою.
– Другими словами, ты отдал мне свою силу.
– Не бери в голову.
– Да пребудет с вами сила! – воскликнул Костя со смешком, вспомнив, очевидно, мантру джедаев.
– Теперь я вам обоим по гроб жизни обязан, – проворчал Редошкин.
– Говорю же – не бери в голову. Как плечо?
– Зудит и чешется, но большой боли нет. Такое впечатление, будто внутри мышц бегают муравьи.
– Это тебя лечат эритроциты, – сказал Костя. – Восстанавливают ткани и сосуды.
– Не крапива твоя колется?
– Рана была уже закрыта кожицей, когда я тебя бинтовал, и крапиву на неё я не лепил.
– Спасибо, доктор, не знаю, чем расплачиваться буду. А бинт где взял?
– У тебя же в аптечке.
– Это не аптечка, а МРН.
– Чего?
– Медремнабор.
– Какая разница?
Редошкин повернулся к Максиму:
– Ну что, командир? Полетели домой?
Максим отобрал у Кости флягу, напился, потом лёг поудобней.
– Мне надо кое-что выяснить.
– Ты и так все силы потратил.
– Не все.
В ветвях над головами разговаривающих загудело, вниз посыпалось облачко жуков.
Костя с опаской пригнулся.