Паргоронские байки. Том 5

Чего ж еще он помнит? А, на рынок же надо!

Но сначала бухать! Это самое главное!

В кабак-то ни с чем ценным лучше не идти – тюкнут тебе по балде, да и ограбят. Будешь потом валяться в канаве ограбленный, избитый и отжаханный. А вот астралки со счета никто не утащит, они там в безопасности. Так что если даже и нападут, будешь валяться в канаве просто избитый и отжаханный.

Не ограбленный.

– У Бубоча какая-то зацикленность на том, что его кто-то жахает, – заметил Дегатти, изумленно качая головой. – Он этого втайне желает, что ли?

– Или уже был негативный опыт, – предположил Бельзедор.

По Мпораполису Бубоч гулять любил. Особенно здесь, по улице Смертной Казни. Тут иногда, когда очень повезет, можно увидеть, как наказывают кого-то из господ. Не просто порют или кожу сдирают с пяток, а всерьез, по-настоящему.

Сегодня вот Бубоч увидел одного, и очень долго смотрел, радовался. Гхьетшедарий, да еще в истинном облике. Растянули беднягу между небом и землей, разъяли на миллионы нервов – и каждый испытывает мучительную боль. А сущность его бессмертная понемногу истаивает, принося неимоверные страдания.

Это долгая, лютая пытка, которая применяется только к предателям интересов Паргорона.

Бубоч спросил прохожего и узнал, что конкретно этот барин убил ларитру. И не просто убил, а превратил в ларитрин. Они после этого уже не возрождаются, их личности исчезают насовсем. И ларитры этого не прощают. Уличенных наказывают с абсолютной беспощадностью, даже демолорду могут по шапке дать.

Бубоч смотрел жадно, потом несколько камней кинул. Тут такое можно. Сильно мучить нельзя, потому что так можно ускорить пытку, а вот немножко можно. Барину еще и обидней будет, что его простой храк обижает.

Вход в кабак тут тоже был. Портальный, в «Соелу». В Мпораполисе они на каждом шагу – просто нарисована дверь на стене, а над ней надпись, что «Соелу». Постучи – откроется, и будет за ней безразмерный зал, где круглосуточно кипит веселье.

Бубоч и постучал, но сначала счет проверил. Закрыл глаза, поглядел глубоко внутрь себя, и заплясал сразу перед глазами маленький бушук. В его когтистых лапках появились россыпи серебряных и медных искр – астралки и эфирки.

Золотых нет. Условок нет у Бубоча.

А вот астралки и эфирки есть. Девяносто четыре астралки и пятьдесят пять эфирок. В общем-то, почти целая условка. Тяжким трудом скопил, руками своими работящими. Бубоч – храк зажиточный.

А вот если б поймал ту бабцу… эх, упустил он свое счастье…

Сейчас бы уже, небось, нажахался вволю и вел ее продавать…

– Слушай, Янгфанхофен, а можно немного поменьше вот этого всего? – спросил Дегатти.

– Я не могу рассказывать эту историю в отрыве от личности Бубоча, – сказал Янгфанхофен. – А у Бубоча личность вот такая.

В «Соелу» Бубоч сразу затопал к другим хракам. Те занимали целый сектор – подальше от господского и мещанского, зато самый огромный. Целые тысячи здоровенных синекожих мужиков и баб опорожняли все новые бочонки пива, эля, меда, сидра.

Бубоч сразу заметил и знакомых. В «Соелу» это очень даже запросто – если есть уже внутри кто знакомый, так тебе ресторан их сразу и покажет, сами собой к ним ноги направятся. А если тебе кто-то душевно неприятен – то уведет. Удобно.

Поздоровкался Бубоч за руку и с Табуром, и с Медчином, и с Дукточем, и с Гурметреном.

– Привет, брат-храк, – говорил он каждому.

– Привет, брат-храк, – отвечали ему.

– Давай обсудим репу, – предлагал Бубоч.

– Нет, давай лучше брюкву, – отвечали ему.

– Янгфанхофен, ты серьезно сейчас? – спросил Дегатти. – По-твоему, храки разговаривают вот так?

– А что, не так? – спросил Янгфанхофен, обратив к Дегатти всех тряпичных кукол на пальцах. – А как разговаривают крестьяне в твоем мире?

– Ну… я… я не знаю, но уж точно не так!

– Ну хорошо, – сказал Бубоч, усаживаясь в центре стола и подвигая к себе бочонок. – Давайте обсудим политику.

– Не, не хочу политику, – отказался Табур. – Я в прошлый раз в канаве очнулся, избитый и отжаханный.

Другие храки отвели взгляды, в том числе и Бубоч. Он помнил этот прошлый раз.

– А, вон оно что! – догадался Дегатти.

Хорошо сидеть с друзьями в «Соелу». Бубочу это очень нравилось. Особенно нравилось то, что Табур, Медчин, Дукточ и Гурметрен все из других гхьетов. Живут от него очень далеко, так что делить им нечего. Он их кроме как в «Соелу» ни разу и не встречал, только здесь пересекаются.

В Паргороне есть такое понятие, как «соелушный друг». Это означает, что здесь, в кутеже большого зала, вы периодически встречаетесь, бухаете, болтаете, жрете, в игры играете, кэ-око смотрите, иногда трахаете баб, иногда не баб, но все, что здесь происходит, здесь и остается. Снаружи вы никогда не встретитесь, так что споров между вами не будет.

Насчет баб Бубоч уже начал промышлять. Храчек за столами тоже было полно, и многие пришли сюда за тем же, за чем и он, но храчку ему не хотелось, храчка у него и дома есть. Хотелось кого поинтереснее. Вон хоть гхьетшедарийка за тем столом… эх и красивая же барыня… эх и засадил бы ей Бубоч, так бы и засадил!..

Да только убьет ведь она его, если с таким предложением подойти.

Конечно, аристократки тоже не чужды простой пищи. Бывает и с ними, что затащат к себе храка какого-нибудь, да и в наложники берут, а то просто развлекаются. Только это не про него, он рожей не вышел. Его если какая и приглядит, то разве любительница странного. А такая потом и сожрать может или еще чего неприятного сделать.

А Бубоч только приятного хотел.

Так что сегодня он просто сидел с друзьями, пил пиво и смотрел в кэ-око. Как раз шоу Хальтрекарока началось, а его в «Соелу» всегда на самый большой формат транслировали.

Бубоч любил шоу Хальтрекарока. Оно такое, разнообразное. Каждую неделю что-то новое. И Темный Балаганщик смешно шутит. Умный он, наверное.

Хороший барин, и конкурсы интересные.

Бубоч смотрел шоу с друзьями, смеялся, обливался пивом, хрустел панцирями хатаканов, высасывал содержимое. Потом шоу кончилось, все разговоры были переговорены, Бубоч еще немного побухал для приличия, отдал за съеденное и выпитое восемь эфирок и пошел на рынок.

Потратил много, конечно, за один-то вечер, но веселый вечер того стоит. Он, может, еще недели три теперь с хутора не выйдет.

Хотелось еще кое на что потратить, конечно. У дверей, как обычно, дежурили самоталер. Эти всегда тут, поджидают подгулявших господ… они только господам давать и предпочитают. Да не за эфирки, этих эфирками не купишь. За астралки. И цацки разные.

Хотя если ты симпатичный… но Бубоч-то не симпатичный.

Или если ты сильный… но Бубоч-то не сильный.

Правда, у него есть дубина. Зачарованная, хорошая. Наверное, если самоталер по башке тюкнуть, то она вырубится. Уволочь в подворотню, так и жахнуть можно успеть, пока не очухается.

Убить-то ее Бубоч не сумеет, наверное, но убежать сумеет, наверное. Ну что она – из-за такого пустяка за ним погонится? Чать не убудет со шлюхи-то. Это самоталер, им положено.

Но тут самоталер обернулась, ожгла презрительным взглядом и сказала:

– Не лезь, а то высосу.

– Простите, госпожа! – сказал Бубоч, убирая руки с дубины. – Я и не думал ничего такого!

– Не ври, от тебя похотью так и шибает.

Бубоч заробел. Все-таки он только простодемон, из первого сословия. А самоталер – мещане, из второго. У них уже есть демоническая сила, хотя и узкого применения. У мещан у всех узкого применения.

– А вот сколько, если, скажем, храку-то? – спросил он все-таки для порядка.

– Астралка за минималку, – бросила самоталер. – Если что сверху – то больше.

Бубоч зачесал в затылке. Астралка – это сто эфирок. Много. Шибко много. Столько он только за что-то очень важное и нужное отдать согласен. Вот когда от нодохома убегал, то аж три заплатил, но там-то понятно, там если б не заплатил, то и помер бы, и не нужны были бы ему никакие астралки.

А тут что – разок присунуть. За это дело Бубоч платить вообще не любил, потому что за что тут платить, если удовольствие обоюдное? Он бесплатно каждый день может, у него две жены дома. А еще соседки есть. И вон, в кабаке куча пьяных баб, они все хотят. В крайнем случае маста поймать можно.

– Что?.. – не поверил ушам Дегатти.

– А тебе повторить, что ли? – с удовольствием спросил Янгфанхофен. – Знаешь, у храков даже поговорка есть одна…

– О, я знаю эту поговорку! – поднял бокал Бельзедор. – Когда баба ломается – в хлеву скот отдувается!

– О боги… – закрыл лицо ладонями Дегатти.

Так что пошел Бубоч на рынок, тратить деньги с большей пользой. Он, правда, не помнил, что именно хотел купить, но не просто же так он сюда пришел. Так что пошел гулять по рядам, да смотреть, где что приглянется. Великий рынок Мпораполиса работает круглосуточно и без выходных, а раскинулся на такие просторы, что целый гхьет поместится.

Ну Бубоч и ходил. Пялился. Штуки всякие интересные смотрел. Местные и иномирные. Миксер взял, жен порадовать. Еще сахарную сыпалку. Пива бочонок – всегда пригодится. К нему рыбы соленой, потому что какое пиво без рыбы. Раковин взял – вспомнилась книжка, которую утром читал. Они, правда, вместе с долгопрудниками были, но их Бубоч сам же и высосал.

Ходил между рядами степенно, чтоб все видали – это храк зажиточный, может деньги потратить. Но и серьезный, не даст себя облапошить. Со свистом высасывал долгопрудников и снисходительно глядел на товары, да еще языком так цокал – мол, и получше видали.

– Почем фрукты, тетка? – спросил он у храчки с маленькими хитрыми глазами.

– А дешево, – с готовностью ответила та. – За такие-то.

– Вкусные?

– Вкусные! Все вкусные! Вот, возьми личинок Хлаа! Новый сорт! Четыре эфирки всего!

– Да ты что, карга, охерела?! – разозлился от неожиданности Бубоч и пнул корзину. – Ты их душами кормишь, что ли?!

Сегодня его все что-то целый день обижали. Нодохом обижал, чрепокожие обижали, даже шлюха-самоталер обидела, не дала. Но вот уж на этой храчке-то он теперь отыграется! Она-то уж точно ему ничего не сделает!

Слабее храков в Паргороне только храчки!

И шуки еще. М-м-м, супец из шуков…

Из корзины выкатились ананасы, иномирные фрукты. Торговка заорала, заверещала, принялась колотить Бубоча всем, что было в руках – а в руках у нее почему-то были две дубины. Поворот оказался неприятный, но у Бубоча тоже была дубина.

Они немного подрались, немного поорали друг на друга, а потом договорились по полторы эфирки за штуку. Оба остались очень довольны.

Бубоч еще и ананасов взял. Со скидкой, потому что битые.

И баноцитрусов. Просто захотелось.

Торба понемногу тяжелела. Бубоч купил еще несколько книжек на развале, в том числе очень интересную – «Разведение плодовых культур во внешних гхьетах Туманного Днища» за авторством Загитрарока, сына Хальтрекарока. Сразу видно, что умный барин, образованный. Вот и Бубоч его книжку почитает.

С книжкой в руке Бубоч сразу стал выглядеть еще умней и уважаемей. Вот и один из торговцев сам его окликнул – да не какой-нибудь храк или еще кто пустяковый, а аж бушук. Они хоть и аристократы, но ко всем по-свойски, лишь бы деньги водились. И на рынке их полным-полно, только у них товары особенные, и сидят не просто за прилавками, а в собственных лавках, магазинчиках.

– Эй! – окликнул бушук Бубоча из окошка. – Пс-с-ст!.. Храк!.. Подойди!

Ну Бубоч и подошел, потому что если аристократ говорит подойти, то лучше всего или подойти, или очень быстро убежать. Но на рынке быстро не убежишь, да и на рынке они, так что бушук, скорее всего, просто хочет Бубоча надуть.

А торговал он нужным – ножами. Отличными кухонными ножами – вечными. Один раз так купишь – а потом за тысячу лет не сточится.

– Почем? – спросил Бубоч, да так спросил, чтоб видно было – он хоть и храк, да тоже толк понимает, знает, что почем.

– За такой нож – сущую ерунду, – показал ему лезвие бушук. – Всего двенадцать астралок.

– Дорого что-то очень…

– О, сразу заметил! – заахал бушук. – Я вот тебя увидел, и сразу понял – это парень не простой, его так просто не проведешь!

В темноте лавки кто-то захихикал на два голоса – мужской и женский.

– Вот что я тебе скажу, – доверительно сказал бушук. – Ты мне очень понравился. Я тебя обманывать не хочу, но и в убыток себе продать не могу. Этот нож тебе понравился? Вижу, что понравился. Возьми его всего за одиннадцать астралок – и заключишь выгодную сделку. Я совсем, конечно, без прибыли не останусь, но ты же меня понимаешь? В убыток никак нельзя.

– Одиннадцать – дорого! – отрубил Бубоч.

– Ах, как ты разбираешься в оружии! – заахал бушук. – И характер какой несгибаемый! Как будто и не храк вовсе! В тебе, часом, нет кровей аристократов?

– Ну, тятька говорил, что прабабка наша однажды с гохерримом жахнулась, вот мы и высокие такие… – пустился зачем-то в объяснения Бубоч.

– Вот я сразу увидел! Сразу почувствовал – вроде и обычный храк, но есть, есть в нем что-то гохерримское! Словно только что из Школы Молодых! Легионер! Демоны, смотрите, в моей лавке легионер!

Бубоч невольно подбоченился, но потом понял, что бушук над ним потешается. Потому напряг мозги, натренированные годами чтения, и сказал:

– Кабы ты торгаш хороший был, может, и не маялся бы от безделья, над храками издеваясь.

Бушук переменился в лице, а двое других в темноте лавки взорвались хохотом.

А Бубоч положил нож обратно и быстро-быстро ушел. Пока бушук не опомнился, да не сделал ему чего за остроумную шутку.

Может, уже и сделал. Они, колдуны, такие. Проклясть могут в спину или еще чего. Подлые твари.

А такие деньги за нож он платить не станет. Дорого что-то очень, одиннадцать астралок за нож. Это не простая ковырялка, конечно, но все равно дорого. Он, поди, за каждую астралку неделю пашет, а тут возьми да и отдай сразу одиннадцать за какой-то ножик!

После этого Бубоч на рынке задерживаться не стал. Оно мало ли. С аристократами лучше даже по пустякам не ругаться, они иногда дюже злопамятные бывают. И нагадить могут куда сильнее, чем ты им.

В общем-то, ты им ничем нагадить не сможешь. А они тебе – всем.

Так что Бубоч дошел до ближайшей кэ-станции и вернулся в родной гхьет. Там он в чуть большей безопасности, чем не там, потому что барин Эртугео все-таки не разрешает убивать своих храков просто потому, что кому-то захотелось.

Об этом Бубоч радовался, выходя из портала… а потом перестал радоваться, потому что неподалеку от кэ-станции его поджидали десять чрепокожих. Специально дождались, пока Бубоч от станции отойдет и из-под защиты кэ-миало выйдет.

А он и шляпу-то уже снял, и рубаху обратно правильно надел, и нечистоты с ног смыл…

– Вот он, грязная пятка, – злобно сказал один чрепокожий.

– Что, донес на нас и радуешься? – толкнул Бубоча другой.

– Выслужился перед прожорами?

– Сколько заплатили?

Вот тут Бубоч пожалел, что не купил нож. Хотя против десятерых боевых демонов ему не помог бы даже нож за одиннадцать астралок.

Были чрепокожие очень на Бубоча злы, видно. Прознали откуда-то, что он на них донес. И что он этим порталом ворочаться будет, тоже прознали.

Откуда прознали? Кабы по их души барин являлся или сам барон Латриум, так они вряд ли бы вот так свободно тут гуляли. Может, из слуг кто барских подслушал, да предупредил? Или просто охота за ними началась, ну они и догадались, что это Бубоч донес?

– А вы что, живые, что ли? – растерянно спросил Бубоч. – Я думал…

– А ты поменьше думай, – прошипел чрепокожий, толкая его в грязь. Торба полетела туда же.

Вот теперь Бубочу очень страшно стало. Все, закончится день совсем грустно. И жизнь, похоже, закончится не особо весело.

Он даже всплакнул. Ладно бы еще его сын убил, родная кровь. Все не так печально. Не безвестно помер бы, вспоминал бы его сын добрым словом. Как вот Бубоч тятьку вспоминает.

– Нам теперь в бега подаваться, за Кромку валить, – сказал чрепокожий, ставя костяную пятку на лицо Бубоча. – Но на дорожку мы сожрем одного болтливого храка.

– Или не сожрем, если сумеешь откупиться, – добавил второй. – Условки нам не помешают. Сколько у тебя на счету?

Бубоч точно знал, что когда он деньги отдаст, его тут же убьют. Все еще не убили только потому, что хотят еще и ограбить. А значит, можно немного время потянуть – они его сначала пытать будут.

– Я храк-то бедный, – попытался он отговориться. – У меня и одной астралки нету.

– Бедный храк с ананасами в торбе, – достал ананас один из чрепокожих. – Это ж закромочное, они дорогие.

– Что ты нам чешешь? – пнул Бубоча другой.

На ногах у чрепокожих шпоры. Вот так пнул – и пропорол кожу. Кровь так и хлынула.

– Машина правосудия ларитр заводится долго, – сказал чрепокожий, выпуская костяные клинки на предплечьях. – И какой-нибудь храк за это время тысячу раз пожалеет, что разинул рот.

Он уже замахнулся снова, как рядом задрожал воздух, и из него выступила полная, очень безобидного вида тетушка в розовом платьице с рюшами. В руках у нее была чашечка чая.

– Машина правосудия ларитр завелась сразу, как только закончился обеденный перерыв, – чопорно сказала она.

Чрепокожие… побежали. Сразу же. Не потратили ни мгновения лишнего, чтобы добить или еще разок пнуть Бубоча – просто с места стартовали, ускорились до предела.

Все низшие демоны боятся ларитр. Да и высшие, в общем-то. Ларитры не такие сильные, как кульминаты, и не такие воинственные, как гохерримы, а смертные вообще не видят особой разницы между ларитрой и другим высшим демоном. Но у них есть козырь, благодаря которому они и занимают нишу администраторов. Ларитры блокируют демоническую силу.

Другим демонам они очень опасны.

И далеко чрепокожие не убежали. Просто упали на землю и тяжело задышали, как будто из них разом выбило и скорость, и выносливость. Пока шмыгающий носом Бубоч собирал в торбу разбросанные покупки, ларитра подошла к чрепокожим и почмокала, отпивая еще чая.

– Госпожа, мы объяснимся! – взмолились чрепокожие. – Мы сами пострадали!

– И ваши страдания только начинаются, – пообещала ларитра.

Чрепокожие начали сбивчиво объяснять, как так вышло, что они убили гохеррима. Мол, совсем озверел центурион, на собственных легионеров, как на скот охотился. Никакой мочи уж не стало, ну однажды и сговорились, набрали кредитов, заманили в укромное место, набросились все разом, да и сладили кое-как.

Ларитра слушала с притворным интересом, участливо даже кивала, и с каждым ее кивком чрепокожие глотали воздух все сильнее. Из них вытягивало жизненную силу.

Чрепокожие тоже это поняли. Один дернулся, вскочил на последних силах. Возможно, заплатил за этот рывок все, что было у него на счету. Последовали его примеру и остальные – преодолели это наваждение, в отчаянной попытке бросились на карательницу.

Но они по-прежнему двигались даже медленней Бубоча. И хотя один все-таки ухитрился полоснуть ларитру костяным клинком, та тут же раздулась ядовитым дымом, развернулась черным облаком – и чрепокожие снова попадали, истошно кашляя.

– Госпожа, прошу о милости! – рискнул воскликнуть Бубоч.

– Ты просишь за них? – раздалось из дымного облака.

– Нет! Прошу не осквернять тела! Я бы… мяса навялил…

– Какой рачительный храк, – одобрила ларитра. – Молодец. Такими вы и должны быть.

И, словно добрая фея, она одним своим дыханием выпила жизнь чрепокожих. Оставила только плоть, туши – и немного астральной тени. Ровно столько, чтобы замедлить разложение.

– Пусть недостойные вредители накормят тех, кто честно трудится, – улыбнулась Бубочу ларитра, исчезая в складках пространства.

Не веря своему счастью, Бубоч поднялся, обыскал трупы и принялся деловито их увязывать. С собой у него всегда был моток хорошей веревки.

Мясо у чрепокожих жилистое, но вкусное. Только панцирь снять трудно, но если навялить, да посолить – очень хорошо добавлять в кашу и суп.

А панцирь-то тоже в хозяйстве сгодится. И лезвия их костяные. Готовые кухонные ножи… вот и сэкономил одиннадцать астралок-то!

Гору трупов Бубоч приволок домой уже затемно. По дороге к нему сунулся было сосед, спросить чего-то хотел – да увидел, что Бубоч волочет, и передумал. Ушел молча.

Жены встретили его хоть и радостно, но сердито. Чрепокожих дохлых они не ожидали, конечно, а Геся сказала:

– Ну вот, он падали набрал, а мне разделывай!

Но это она любя. На самом-то деле довольна осталась, что столько мяса – да задарма.

И торбу с покупками жены тоже сразу распотрошили. Но тут уже остались совсем сердиты. Личинкам Хлаа и ананасам порадовались, конечно, да и миксер им понравился, когда они разобрались, что к чему. Но потом торба показала дно, и Геся с Сатуллой подступили к Бубочу с обеих сторон:

– Ты на рынок ходил? – сварливо спросила Геся.

– Ну ходил, – недоуменно буркнул Бубоч.

– А что купил?

– Ну вот, пиво, рыбу соленую… чрепокожих еще дохлых… нашел.

– А ножи где новые?

– И приправа где? Перец айчапный?

– И клубника!

– И ткани для дочки!

– Где все, что мы написали?!

– Да я…

– Стой, – догадалась Геся. – Ты чем на кэ-станции платил?!

– Да я не помню, я же этим заплатил…

– Вот дуболом, опять! – всплеснула руками Сатулла. – Хорошо хоть, именами нашими не заплатил!

– Ты зачем платил памятью о том, что нужно купить?! – толкнула Бубоча в грудь Геся.

– Да я думал, что приду, да меня и озарит! – толкнул ее в ответ Бубоч. – Если вещь нужная – то и само в голову придет, что оно нужно! А если нет – то и не нужно!

– Это что не нужно – ножи не нужны?! Перец не нужен?! Ткани?!

– Клубника!!!

– А пиво-то нам, значит, надо не обойтись!

Про ананасы она ничего не сказала. Сатулла уже один резала.

– А на бумажку что не смотрел?! – снова предъявила Геся.

– Какую еще бумажку?!

– Которую я тебе дала!

– Да я, думаешь, помнил о ней?!

– Иногда мне хочется тебя запырять, – покачала головой Геся, прикидывая по руке лезвие с руки чрепокожего. – Но храка лучше я в округе все равно не найду.

У Бубоча от таких слов потеплело на душе. Все-таки любят его дуры-бабы.

– Как думаете, ананасы-то к пиву нормально? – спросил он, усаживаясь за стол.

На том и закончился очередной день из жизни Бубоча. Самый обычный, хотя и насыщенный событиями день. Таким вот примерно образом он жил уже шестьсот лет.