От такого пояснения Марфа удивленно приоткрыла рот.
Тимофей, глядя на нее, усмехнулся и, прищурив глаза, продолжил:
– Язык наш столь правильный, что наблюдательный ум часто видит в нем непрерывную цепь понятий, рожденных одно от другого, и по этой цепи может восходить от последнего до первоначального ее, весьма отдаленного звена.
– Мне много рассказывали про изводные слова нашего языка. И я начинаю понимать его, – поддержал Тихомир.
Тимофей внимательно посмотрел на Тихомира и вновь усмехнулся:
– А в Москве, небось, на французском объяснялся?
Тихомир смутился:
– В обществе – да. Но дома, с отцом – только на русском.
Тимофей качнул головой и с некоторым отчаяньем сказал:
– В том нет твоей вины! И у многих русских нет в том вины, что дети их позабыли родной язык. А знаешь почему?
Тихомир покачал головой.
– Иезуиты, – негромко промолвил Тимофей.
Тихомир оживился:
– Имеется в виду католический орден иезуитов?
Тимофей согласно наклонил голову:
– Официальное название ордена – «Общество Иисуса».
В христианстве существует традиция монашества. В первые века аскетизм или даже смерть за веру считалась для учеников самой большой радостью. Сначала это было пустынножительство, то есть верующие добровольно становились отшельниками. Потом монахи стали объединяться в общины. Они жили, подчиняясь одному лишь своему уставу и руководствуясь единой духовностью, связанной с традициями, заложенными их основателем. Появление новых монашеских общин и орденов напрямую связано со знамениями времени, которые диктовались самой церковью.
Тихомир сказал:
– Католичество создавало много различных орденов под своими знаменами, но все они были воинствующими – тамплиеры, госпитальеры, тевтоны.
Тимофей не согласился:
– Ты сейчас говоришь про крестоносцев, которые несли свое бремя в сообществах рыцарских орденов, правильнее сказать – в духовно-рыцарских орденах. Их занятием было охранение границ христианского мира да защита пилигримов на пути в Святую землю, а также участие в крестовых и других походах – против ислама на Святой земле, в Испании или у осман, против язычников в Литве, Пруссии…
Тихомир было нахмурился, как Тимофей глубоко вдохнул и со смыслом произнес:
– Но не всего можно добиться войной или применением физической силы. Хитрость Католической церкви заключалась в создании ордена, которому предстояло апостольское служение в разных сферах и разных формах, в качестве миссионерской, научной и христианско-просветительской деятельности.
Тихомир наклонился вперед:
– Такими стали иезуиты?
Тимофей так же наклонился ближе к Тихомиру, почти шепча:
– Система морали, разработанная иезуитами, ими самими называлась «приспособительной», так как давала широкую возможность в зависимости от обстоятельств толковать основные религиозно-нравственные требования. Для большей успешности их деятельности многим иезуитам разрешалось вести светский образ жизни, сохраняя в тайне свою принадлежность к ордену. Папство дало иезуитам широкие привилегии, освободив их от многих религиозных предписаний и запрещений и закрепив ответственность только перед орденским начальством. Орден возглавлял пожизненно избранный и утверждаемый самим Папой генерал.
Тихомир переспросил:
– Генерал? Почему – генерал, если это был не военный, а рыцарский орден?
Тимофей хитро улыбнулся:
– Это – загадка! Почему духовно-рыцарские ордена возглавляли Великие магистры, или как было принято говорить – «гроссмейстеры», а научно-просветительский орден иезуитов – генерал?
Эпизод 2. Игнатий
Жарким летним вечером из церкви Святого Петра на Монмартре вышли шестеро.
Их лица были суровы. Каждый молчал, видимо обдумывая слова мессы, призывающей противостоять Реформации, корни которой уже вовсю расползались по всей Европе.
Прищурившись на хоть и заходящее, но яркое после полумрака покрова церкви солнце, один из них вышел вперед и повернулся лицом к другим. Он поднял правую руку, призывая остальных к вниманию.
– На этом месте – у самой древней церкви Парижа – предлагаю создать группу, посвященную служению Христу, – громко сказал он.
Люди, проходившие мимо, не обратили на него никакого внимания.
Уж слишком много в последнее время стало всяких «проповедников» – запутаться можно!
Никто из них и предположить не мог, что они проходят мимо будущего главы одного из величайших и могущественных орденов Римской католической церкви – испанца Игнатия де Лойолы.
Последние слова Игнатия де Лойолы утонули в звоне, доносящемся с высокой четырехгранной колокольни церкви, увенчанной крестом.
Звон, как знак свыше, добавил сверхъестественной торжественности моменту.
Все вздрогнули, подняли головы ввысь и перекрестились.
* * *
Старинные бронзовые врата, украшенные изображениями сцен жизни Святого Петра, Богоматери и Святого Дионисия, тяжело проскрипели, когда из церкви вышел священник, читавший проповедь.
Увидев его, все оживились.
Священник Пьер Эмииль Лазаар Фавр широко улыбнулся в ответ, и от этого его черты чистокровного француза обострились.
Один из присутствующих, португалец с очень яркими глазами, Симан Родригиш ди Азеведу, восхищенно, по-свойски называя его, сказал:
– Петр! Твоя проповедь произвела огромное впечатление и, наконец, поставила точку для принятия решения! Игнатий предложил создать группу противоборства еретикам-реформаторам.
Петр благодарно улыбнулся и посмотрел на Игнатия:
– Отдаюсь делу всем сердцем и душой!
