Песок
Эти люди заявляли, что прокопались на двести метров, чтобы дать им столь необходимую фору. Палмеру доводилось видеть подобное, и каждый дайвер знал, что лучше всего выбирать самое глубокое место между медленно движущимися дюнами – но двести метров? Это было глубже, чем колодец в Спрингстоне, из которого его младший брат каждый день таскал ведрами песок. Извлечь такую массу песка и не дать ему снова обрушиться было непросто. Песок с легкостью засыпал выкопанные ямы – у ветра имелось намного больше рук, чем у тех, кто рыл землю. Пустыня погребала даже то, что было построено поверх песка, не говоря уже о том, что под ним. Здесь же им с Хэпом приходилось полагаться на пиратов – что те обеспечат им надежную крышу.
Будь здесь его сестра, она бы отвесила ему затрещину за глупость и оттаскала бы за ноги по горячим дюнам за то, что он влез в эту заварушку. Она убила бы его уже за то, что он вообще связался с бандитами, – хотя сама водила шашни с им подобными. С другой стороны, его сестра была воплощением лицемерия. И она всегда говорила ему, что чужую власть следует оспаривать – пока речь не шла о ее собственной.
– Это все ваше барахло? – спросил наблюдавший за ними Могун, сунув черные руки в рукава свободного, похожего на женское платье белого одеяния. Ослепительно-яркое, оно развевалось вокруг его лодыжек, танцуя подобно волнам жара. Палмер подумал, что Могун выглядит как ночь, облачившаяся в день.
– Все, – улыбнулся Хэп. – Никогда раньше не видели песчаного дайвера?
– Я немало их повидал, – ответил Могун и махнул парням, давая знак следовать за ним. – У последних двух, которые пытались, было по три баллона на каждого. Только и всего.
Палмер усомнился, что правильно его расслышал.
– Последних двух, которые пытались? – переспросил он.
Но Могун уже скользил мимо палаток и между дюнами, и им с Хэпом с их тяжелыми рюкзаками пришлось напрячься, чтобы его нагнать.
– Что он сказал? – спросил Палмер Хэпа.
– Сосредоточься на нырке, – мрачно ответил тот.
День только начинался, и в пустыне еще царила прохлада, но затылок друга блестел от пота. Поправив рюкзак на плечах, Палмер зашагал по мягкому песку, глядя, как тот поднимается низкими облачками под порывами пронесшегося среди дюн первого утреннего ветерка.
Когда они миновали палатки, Палмеру показалось, будто он слышит вдали глухой треск какого-то мотора, – возможно, это был генератор. Дюны расступились, и земля начала уходить вниз, груды песка сменились широким открытым пространством. Перед ними возникли очертания ямы, превосходившей размерами колодец в Спрингстоне, – своего рода гора наоборот, огромная перевернутая пирамида отсутствующей почвы; вдали из трубы вырывался песчаный шлейф, уносимый ветром на запад.
На склоне трудились люди. До дна было около ста метров – лишь половина того, что им обещали, но масштабы работы посреди пустыни выглядели воистину впечатляющими. Этим пиратам вполне хватало амбиций, чтобы суметь спланировать свои усилия дольше чем на неделю. На дне ямы виднелась рослая фигура главаря Брока. Палмер спустился по склону следом за Могуном и Хэпом, заметив, что люди внизу с беспокойством поглядывают на осыпавшуюся перед ними лавину песка.
Когда Палмер добрался до дна, шум работавшего генератора смолк. Раз за разом вытаскивая ботинки из рыхлого и текучего песка, он заметил, что остальные стоят на листе металла, который трудно было разглядеть под нанесенным песком. Палмер не понимал, каким образом вообще существовала эта яма, чтó было источником шлейфа, который он видел, и как это все поддерживается. В подобном же замешательстве явно пребывал и Хэп, поскольку он спросил Брока, как такое возможно.
– Это даже не половина всего, – ответил Брок, махнув двоим, которые, наклонившись, смели песок вокруг своих ног. Палмеру велели отойти назад, и кто-то потянул за ручку. Послышался скрежет ржавых, забитых песком петель, и поднялась крышка люка. Кто-то посветил в люк, и Палмер увидел, куда ведут остальные сто метров.
Цилиндрическая шахта уходила вертикально вниз сквозь утрамбованную землю. Один из мужчин размотал пару веревок и начал выкладывать их на песок. Палмер уставился в бездонную черную дыру, чувствуя, как у него слабеют колени.
– Давайте, до вечера ждать мы не можем. – Брок махнул рукой.
Один из его людей шагнул вперед и, стянув со рта платок, помог Хэпу снять рюкзак, а затем попытался помочь со снаряжением, но Хэп лишь отмахнулся от старика. Палмер сбросил свой рюкзак, не сводя взгляда с мужчины. Тот отрастил длинную клочковатую седую бороду, но Палмеру показалось, будто он узнал в нем Егери, старого работягу, знакомого его сестры.
– Вы ведь держали дайверскую лавку в Лоу-Пэбе? – спросил Палмер. – Моя сестра как-то раз брала меня туда с собой. Вас зовут Егери, верно?
Тот пристально взглянул на него, а затем кивнул. Когда он шагнул к Палмеру, чтобы помочь распаковать снаряжение, Палмер не стал возражать. Он не мог поверить, что Егери оказался столь далеко на севере, в глубине пустоши. На мгновение забыв о нырке, он смотрел, как старые опытные руки возятся с его дайверским комплектом, проверяя провода и клапаны, осматривая воздушные баллоны, которые Палмер обработал наждачной бумагой, чтобы создать видимость большего числа нырков на своем счету.
Раздевшись до нижнего белья, они с Хэпом забрались в дайверские костюмы, следя, чтобы не запутались шедшие вдоль рук и ног провода. Сестра Палмера как-то раз сказала ему, что Егери разбирается в дайвинге лучше, чем любые десятеро, вместе взятые. И вот он, прямо тут, облизывает старые пальцы и ощупывает контакты батарей на маске Палмера, прежде чем включить ее и снова выключить. Похоже, Палмер недооценил этих людей, сочтя их неорганизованными и жаждущими наживы искателями сокровищ. Он надеялся, что они не единственные, кто мог бы оправдать его надежды.
– Люк не дает песку засыпать яму, – сказал Егери, – так что нам придется закрыть его за вами. – Он перевел взгляд с Хэпа на Палмера, убеждаясь, что оба его слышат. – Следите за воздухом. Мы принимаем сигнал от чего-то твердого на глубине примерно в триста метров, слабый, но постоянный.
– Вы можете прозондировать на такую глубину? – спросил Хэп. Они с Палмером уже почти полностью облачились в костюмы.
Егери кивнул:
– У меня тут подключены две сотни моих дайверских костюмов. Именно так поддерживаются стены шахты и разрыхляется песок снаружи, чтобы его можно было откачивать. У нас еще осталось топлива в генераторе на несколько дней, но к тому времени вы уже или погибнете, или вернетесь.
Старый работяга не улыбнулся, и Палмер понял, что это не шутка. Он надел маску, подняв изогнутый экран на лоб, чтобы иметь возможность видеть. Повесив на шею дайверский фонарь, он закрепил на ботинках ласты. Рюкзак и одежду пришлось оставить, но фляжку он надежно закрепил на теле так, чтобы та не болталась: он не доверял этим людям, которые вполне могли в нее помочиться, пока его не будет.
– А те, другие двое дайверов? – спросил он у Егери. – Что с ними случилось?
Старый дайв-мастер пожевал набившуюся в рот песчаную крошку, от которой тут не мог избавиться никто.
– Лучше побеспокойтесь о себе, – посоветовал он.
5. Нырок
Палмер спускался в шахту, чувствуя, как врезаются в подмышки веревки, которые перебирали руками в перчатках люди наверху. Луч фонаря, медленно вращаясь, перемещался по гладким стенам. Хэп парил в нескольких метрах ниже на собственной веревке.
– Чертовски тихо, – сказал Хэп.
Не нарушая тишины, Палмер протянул руку и коснулся стены шахты, ощутив под пальцами слежавшийся пескамень[3]. Шахта была искусственной. Он вспомнил слова Егери насчет двух сотен костюмов, и его пробрал холод.
– Они ее создали, – прошептал он. Они с Хэпом опускались все ниже, продолжая вращаться. – Они используют вибрации, чтобы удерживать стены. И разрыхлять песок, прежде чем его откачать.
Палмер вспомнил мягкий и вязкий песок под ногами, когда они спускались в кратер.
– Дно приближается, – объявил Хэп. – Вижу песок внизу.
Палмер представил, как отключается генератор или кто-то прекращает подачу энергии, удерживающей песчаные стены, и те мгновенно обрушиваются. При мысли о всей этой массе земли у него перехватило дыхание, и он едва не включил свой дайверский костюм, просто на всякий случай.
– Я внизу, – сказал Хэп. – Осторожнее с ластами.
Палмер почувствовал на своей лодыжке руку Хэпа, который направлял его, чтобы он не приземлился на голову напарнику. Снизу шахта казалась очень узкой. Развязав узлы на груди, они дважды потянули за веревки, как говорил Брок.
– Я пойду первым, – предложил Хэп.
Сняв с груди редуктор, он проверил подачу воздуха и, потянувшись через плечо, повернул вентиль. Убедившись, что все в порядке, он взял загубник в зубы.
Последовав его примеру, Палмер сжал загубник зубами и кивнул. Он сделал первый глубокий вдох из баллона, и его вдруг охватило странное спокойствие. Вскоре ему предстояло оказаться под песком – единственном месте, где он мог забыть об окружавшем его безумии. Только он и глубина, спокойный холодный песок – и шанс, пусть и невероятный, обнаружить глубоко под ластами Данвар.
Хэп включил костюм, хлопнув по большой кнопке на груди. Стоя рядом с ним, Палмер ощутил возникшую в воздухе вибрацию. Оба настроили свои маячки на песок и включили их. Коснувшись груди, Палмер привел в действие свой костюм, после чего накрыл выключатель кожаным клапаном, чтобы не оказаться в ловушке, если тот случайно сработает.
Опустив маску на глаза, Хэп улыбнулся и в последний раз махнул рукой. А потом песок под его ногами расступился, словно засосав его, – и Хэп исчез.
Палмер выключил фонарь, экономя электричество, опустил маску и включил экран. Мир вокруг почернел, затем сменился пурпурной мешаниной движущихся силуэтов. Воздух мешал песчаному зрению, лишая возможности видеть. Чувствуя, как прижимается к вискам оголовье маски, Палмер подумал о том, чего ему хочется от песка, и тот подчинился. Костюм завибрировал, посылая инфразвуковые волны среди молекул и атомов, и песок стал обретать свойства воды, обтекая Палмера, который начал погружаться.
Как только песок окутал его, Палмер ощутил восторг, подобный тому, который наверняка испытывал в полете дюнный ястреб, – чувство невесомости и свободы, возможность скользить в любую желаемую сторону. Он направил свои мысли, как учила его много лет назад сестра, разрыхляя песок под собой и уплотняя сверху, чтобы образовался позволявший дышать карман вокруг груди. Отводя от себя вес давившей со всех сторон земли, он небольшими спокойными глотками дышал из редуктора, сберегая воздух.
Колеблющиеся пурпурные пятна сменились радугой цветов. Все, находившееся далеко, выглядело пурпурным и голубым, все близкое или твердое – ярко-оранжевым и красным. Подняв взгляд, он увидел над собой ярко-желтую шахту – так мог светиться лишь уплотненный дайверским костюмом песок. Свечение было столь ярким, что белое мерцание транспондеров трудно было разглядеть, но одного маячка вполне хватало. Посмотрев вниз, он нашел Хэпа – оранжевое пятно с зелеными краями. Новая маска отлично работала, не пропуская внутрь песок и давая намного более четкое изображение, чем прежняя. Он отчетливо различал руки и ноги Хэпа там, где раньше увидел бы лишь размытое пятно. Нырнув следом за другом, он вслух сообщил Хэпу, что видит его.
«Слышу тебя», – ответил Хэп. Голос донесся сзади и чуть ниже ушей Палмера, завибрировав в челюсти. Оба опускались вертикально вниз, позволяя песку обтекать себя. Давление на костюмы росло, поток становился все сильнее по мере того, как они уходили все глубже, и дышать было все труднее. Палмер успокаивал себя мыслью, что это всего лишь быстрый нырок и возвращение назад. Никакого грабежа, просто один из тех бахвальских нырков, когда спускаешься как можно быстрее и как можно глубже, чтобы бросить взгляд и тут же вернуться. Нырок из тех, о которых предупреждала его сестра. Но на этот раз он нырял не ради самолюбия, а ради денег. Это была работа, а не попытка что-то доказать.
«Что-нибудь видишь?» – спросил Хэп.
«Пока нет».
Палмер взглянул на датчик глубины на экране маски. Расстояние передавал оставшийся наверху транспондер. Пятьдесят метров. Сто метров. Становилось все тяжелее дышать, и требовалось больше сосредоточенности, чтобы перемещать песок. Чем глубже они погружались, тем плотнее и тяжелее была толща песка над ними. Именно тогда многие дайверы впадали в панику и «замуровывались» или позволяли песку застыть. Сестра дважды вытаскивала его из подобной гробницы, когда обучала его со своим старым снаряжением. Когда пустыня обхватывает громадными лапами твою грудь и решает, что дышать ты больше не будешь, именно тогда ты начинаешь ощущать, насколько ты маленький, всего лишь песчинка, раздавленная среди бесчисленных других таких же.
Палмер старался об этом не думать, проходя отметку в сто пятьдесят. Он добрался до двухсот метров – примерно на такую глубину он любил погружаться. Он успокаивал себя, не обращая внимания на проникавшие за маску и в уши частицы песка, на песок в уголках рта, заполнявший пространство между губами и редуктором, на песок, хрустевший на зубах, и сосредоточившись лишь на обтекании. Мощности батарей в его костюме вполне хватало; он заменил их на вдвое более емкие несколько нырков назад. Снаряжение не должно было подвести. Он испытывал то безмятежное чувство, которое приходит, когда можешь задерживать дыхание на несколько минут, когда песок холодит голову и затылок, когда мир уплывает все дальше и дальше.
Двести пятьдесят метров. Палмер ощутил прилив гордости. Ему не терпелось рассказать Вик…
«Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо».
Слова с силой отдались в его зубах, – похоже, Хэп кричал. Взглянув на друга, Палмер тоже это увидел. Яркое пятно. Что-то твердое. Что-то огромное.
«Где земля?» – спросил Палмер.
«Понятия не имею. Что это?»
«Похоже на куб. Может, дом? Который засосали зыбучие пески?»
«Зыбучих песков не бывает на такой глубине. Черт, он уходит все глубже и глубже».
Палмер теперь и сам видел. Ярко-красный квадрат вспыхнул оранжевым, когда они подобрались ближе, и видно было, как твердые края уходят в глубину, сменяя оттенки на зеленые и голубые. Это была какая-то квадратная шахта, погребенная под песком, массивная и глубокая.
«Становится трудно дышать», – сказал Хэп.
Палмер тоже это почувствовал. Сперва он решил, что дыхание каким-то образом затрудняет странный объект в поле зрения, но он ощущал, насколько плотнее стал песок и насколько сложнее заставить его течь. Он все еще мог погружаться дальше, но подъем стал бы серьезным испытанием. Палмер остро чувствовал всю тяжесть простиравшейся над ним песчаной толщи.
«Возвращаемся?» – спросил Палмер. Его маска показывала двести пятьдесят метров. До загадочного сооружения было еще около пятидесяти. Учитывая двести метров, выигранных за счет раскопа, они формально находились на глубине в четыреста пятьдесят. «Черт побери». Он даже не мечтал, что сможет погрузиться столь глубоко. «Твоих тут всего двести пятьдесят», – напомнил он себе. И все же сестра говорила ему, что он пока не готов идти даже на столько. Он спорил с ней, но теперь поверил. Проклятье, она вообще хоть в чем-либо ошибалась?
«Взглянем, что это, – сказал Хэп. – А потом вернемся».
«До земли наверняка не меньше мили. Не вижу конца».
«Я кое-что вижу. Другие такие же».
Палмер пожалел, что у него нет маски Хэпа. Его собственная врезалась в лицо, давила на лоб и скулы, будто стремясь проломить череп. Он подвигал челюстью, чтобы уменьшить боль, усилием воли погрузился ниже и тоже что-то увидел: ярко-голубое внизу, другие квадратные шахты и еще одна в стороне, чуть глубже, лишь пурпурные очертания. И что там внизу – земля? Может, еще на триста метров ниже?
«Возьму образец», – послышался голос Хэпа. В плотном песке оголовье маски передавало слова от горла к полости рта громче обычного. Палмеру об этом когда-то рассказывала Вик. Он попытался вспомнить, что еще слышал о глубоких песках. Ему теперь приходилось прилагать такие усилия, чтобы вдохнуть, что у него возникло ощущение, будто его баллон пуст, но стрелка все еще оставалась на зеленом поле. Грудь сдавливало столь невыносимо, что казалось, будто еще немного – и треснут ребра. Ему доводилось видеть перебинтованных дайверов, видеть, как они поднимались наверх, истекая кровью из носа и ушей. Сосредоточившись, он приказал песку течь и последовал за Хэпом, хотя все в нем кричало, что пора убираться отсюда, повернуть назад и найти маячок, изо всех сил и как можно быстрее толкать песок вверх, послав деньги ко всем чертям.
Хэп добрался до сооружения. Стены выглядели идеально гладкими. Какое-то здание. Палмер теперь отчетливо его видел – невероятно высокое здание с мелкими деталями на крыше, часть которых была твердыми и яркими, явно из сплошного металла. Целое состояние в металле. Машины и агрегаты. Нечто, выглядевшее как воздуховод, как здание, предназначенное для того, чтобы дышать. И оно не было построено людьми, по крайней мере никем из тех, кого знал Палмер. Это был Данвар из легенд. Древний Данвар. «Город на глубине в милю, найденный бандой вонючих пиратов, – подумал Палмер. – И обнаруженный ими».
6. Данвар
Хэп добрался до здания раньше Палмера. Это был пескоскреб, перед которым опозорились бы все пескоскребы Спрингстона, способный проглотить их всех, будто змея пригоршню червей. Верхушка его была утыкана всяческим добром из ярко сверкающего металла, не тронутым грабителями, – трубами, проводами и бог знает чем еще. Палмер почувствовал, как по коже побежали мурашки, несмотря на то что песок сдавливал его со всех сторон.
«Я беру образец», – сказал Хэп.
Обычно они хватали что-нибудь – некий артефакт или кусок металла – и поднимались с ним наверх. Погрузившись глубже, Палмер увидел, что Хэп осматривает обширное пространство крыши здания. Адреналин и вид подобного богатства чуть облегчили задачу по перемещению песка – помог также внезапный прилив силы воли и желания, – но дыхание превратилось в пытку.
«Тут ничего не болтается», – пожаловался Хэп, исследуя крышу, которая явно была величиной с четыре квартала Спрингстона.
«Отломаю что-нибудь», – ответил Палмер. Он теперь находился на той же глубине, что и Хэп, даже чуть ниже. Соревновательный дух заставил его опуститься за край здания, погрузившись на триста с лишним метров. Мысль о побитии личного рекорда затерялась среди острых ощущений от подобного открытия. Воистину монументального открытия. Его беспокоило, что никто ему не поверит, но, естественно, маска все записывала. В ее памяти хранился весь нырок вместе с картой расположения этих гигантских колонн, тянувшихся вверх, словно пальцы давно погребенного божества.
Теперь уже была смутно видна ладонь этого великого бога – земля между пескоскребами. Ее усеивали яркие металлические глыбы, в которых Палмер узнал автомобили – судя по отраженному сигналу, отлично сохранившиеся. Но цвета на такой глубине различить было сложно. Он находился на незнакомой территории. Будто в подтверждение этого факта, индикатор воздуха в маске сменился с зеленого на желтый. Один из баллонов иссяк, послышался глухой щелчок переключившегося вентиля. Не проблема. Глубже они все равно погружаться не собирались, так что им оставалось полпути. И для подъема можно будет использовать меньше воздуха. Черт побери, пора было отсюда убираться. Только поискать, что можно отломать в качестве сувенира.
Палмер прозондировал песок, который мог быть внутри здания, песок, который он мог бы ухватить и потянуть к себе, чтобы взломать здание и забрать какой-нибудь мелкий артефакт. Плоская стена перед ним отражала сигнал и мерцала разными цветами, будто крича о стекле. «Внутри пусто, – сказал он Хэпу. – Я его протараню».
Палмер мысленно сформировал песчаный таран, представив, как твердеет песок перед ним и разрыхляется вокруг. Пальцы его левой руки судорожно сжались, как обычно бывало, когда он сосредотачивался, и он почувствовал, как потеет под костюмом, несмотря на прохладу в глубине песка. Убедившись, что таран готов, Палмер бросил его вперед, на мгновение потеряв контроль над песком вокруг собственного тела. Он ощутил, как песок сжимается со всех сторон, будто стенки гроба, горло будто стиснули огромные лапы, грудь окуталась мокрым удушающим одеялом, по рукам и ногам побежали мурашки, а потом таран врезался в здание и рассеялся, и песок вновь потек вокруг Палмера.
Он глубоко вздохнул – раз-другой. Казалось, будто он втягивает воздух в легкие через тонкую соломинку, но вспышки перед глазами исчезли. Палмер погрузился чуть глубже, но в конце концов выровнялся. Картина перед ним изменилась – песок теперь был внутри здания. Он разбил стекло. Колеблющееся пурпурное пятно подсказывало, что там есть воздух. Пустота. Артефакты.
«Вхожу внутрь», – сказал он Хэпу.
«Вхожу внутрь», – сказал он самому себе.
А затем пескоскреб поглотил его.
7. Погребенный
Сколько Палмер себя помнил, он всегда мечтал стать дайвером, мечтал о том, как войдет в песок, но с тех пор он узнал, что умения требует не вход, а выход. Дайвер быстро учится десятку ярких способов проникнуть в дюну, каждый более эффектен, чем предыдущий – от падения лицом вниз в песок, который мягко обволакивает тебя, до прыжка назад с руками над головой, исчезая почти без всплеска или позволяя песку ухватить тебя за ботинки и утащить в глубину, закрутив будто штопор. Сила тяжести и гостеприимные объятия текучего песка давали множество возможностей.
Выход же требовал определенного искусства. Палмер много раз видел, как дайвер появлялся из дюны, сплевывая песок и судорожно ловя ртом воздух, беспомощно размахивая руками и увязнув по пояс. Он видел, как другие вылетали с такой скоростью, что ломали руку или разбивали нос от удара о землю. Мальчишки в школе часто пытались выскакивать из дюн кувырком, что приводило к катастрофическим, а часто и смехотворным результатам. Палмер, с другой стороны, всегда старался возвращаться из песка спокойно и без особых эффектов, как и его сестра. Она всегда говорила, что те, кто ведет себя спокойно, выглядят отважнее хвастунов – как и подобает профессионалам. Сделать вид, будто в каком-то из разрушенных пескоскребов все еще работает лифт, который доставил его на верхний этаж, – вот к чему он стремился. Но сейчас все было иначе.
Впечатление было такое, будто его отрыгнула недовольная песчаная пасть. Небольшая лавина, скользнувшая внутрь здания, подхватила его и выбросила на открытый воздух.
Палмер приземлился с глухим хрустом, сперва на плечо, а затем на спину, ощутив, как баллоны болезненно врезались в позвоночник. Маску сбило с лица, и пурпурные пятна перед глазами исчезли. В рот набился песок, загубник наполовину вывалился, воздух от удара вышибло из легких.
Вынув загубник, Палмер откашливался и отплевывался, пока не смог снова дышать.
«Снова дышать».
Воздух был затхлым и заплесневелым. Пахло грязным бельем и гниющей древесиной. Палмер продолжал сидеть в кромешной тьме, крепко зажмурившись. Он сделал еще один осторожный вдох. «Тут есть воздух», – сообщил он Хэпу, но, естественно, друг не мог его слышать. Оголовье маски перекосилось, и в любом случае, не будучи погребенным в песке, он никак не мог передать дальше свой голос.
Крик тоже бы не помог. Нашарив фонарь, Палмер включил его. Перед ним, словно в тумане, открылся мир богов. Он повернулся, оставив за спиной песчаную лавину, которая, казалось, заползала все дальше внутрь, будто пытаясь облегчить собственный сокрушительный вес.
Предметы в помещении выглядели знакомо. Подобные артефакты находили под Спрингстоном и Лоу-Пэбом. Десятки стульев, все одинаковые. Стол, больше любого из тех, что ему доводилось видеть, величиной с квартиру. Палмер стащил ласты и отложил их в сторону, затем опустил на пол баллоны и закрыл вентиль, убедившись, что кислороду не грозит утечка. Отключив питание костюма и маски, он насладился возможностью расслабиться, дать диафрагме отдых от борьбы с давлением песка, почувствовать, что его ребра целы.
Его опытный взгляд сборщика трофеев заметил на столе у стены кипятильный аппарат. Трубки заржавели, и резина выглядела хрупкой, но машинку вполне можно было продать за пятьдесят монет, и даже вдвое дороже, если его брат Роб сумеет привести ее в рабочее состояние. Аппарат был все еще включен в розетку, будто кто-то до сих пор рассчитывал им воспользоваться. Все в этой комнате выглядело сверхъестественно продвинутым и вместе с тем древним. Добытое во время нырка всегда вызывало у Палмера подобное чувство, но здесь оно превосходило любые вообразимые масштабы…
Позади него послышался грохот и шипение надвигавшегося песка. Палмер вздрогнул, ожидая, что лавина сокрушит остатки стекла и поглотит его с поднятой на лоб маской и отключенным костюмом, но вместо этого раздался глухой удар, затем стон, и в помещение ввалился Хэп.