Рыбалка

– Не волнуйся, и Крючок голодным не останется. Подождите, не уходите, вам обоим будет, что перекусить, – сказал Филипп Фёдорович, доставая из объёмного рюкзака большой пластиковый пакет и термос.

Он был слишком аккуратным и радушным, приглашая Прошку к подстилке, которую успел ловко расстелить на траве, рядом с аллеей, которая огибала весь остров. Прошка решил угоститься, чтобы дома с плиты не начинать вечер.

– Угощайся, Проша, чай горячий, и бутерброды бери, не стесняйся. А Крючку у меня и косточки имеются, и кашка в коробочке.

– Ого, откуда такое богатство? – удивился Прошка, присаживаясь на траву, рядом со «скатертью-самобранкой».

– Дочка меня вчера на рыбалку собирала, а сегодня не забыла этот пакет вкусностей мне в рюкзак запихнуть.

– А ты сам чего? – удивился Прошка. Его никто никогда и никуда не собирал. Он даже не представлял, как это – собирать кого-то на рыбалку.

– Надо будет потом всё убрать и в урну бумажки и коробочки выкинуть, а остатки – что – в воду, что Крючку достанется. Я ж сказал, и Крючок всегда сытым будет, – между тем, продолжал свою мысль Филипп.

– А жена где? – не удержался от вопроса Прошка, и тут же пожалел о своём любопытстве.

– Жену прошлой зимой схоронил… Простудилась она сильно… Врачи спасти не смогли… Ладно, что уж теперь виноватых искать? Нет её…Привыкаю к самостоятельности. Только плохо у меня получается… Раньше работа помогала, а теперь, вот, рыбачить буду, чтобы душу не рвать.

Филипп Фёдорович вынул из пакета что-то отдельно завёрнутое в тоненький кулёк, развернул упаковку и положил перед самым носом пса пластиковую коробочку, с приготовленными специально для него деликатесами. Но пёс не спешил принимать пищу из чужих рук. Он даже не шевельнулся. Лежал у ног Прошки, вопросительно на него смотрел и ждал команды.

– Ну, чего на меня уставился? Жри, давай! Можно! – потрепал пса по огромной голове Прошка.

Крючок не спешил приступать к еде. Он всё так же лежал у ног Прошки, только тело его напряглось в ожидании повторного приказа. Не ослышался ли он, а из пасти уже обильным водопадом лилась слюна. Пёс был готов, но не поверил своим ушам и ждал повтора команды. Прошка никогда ранее не позволял Крючку брать еду из чужих рук. Опасался, чтобы случайно не отравили такого большого друга.

– Чего он? Что, не голодный? – удивился Филипп Фёдорович.

– Голодный, только я не позволяю его кормить никому. Отравить могут, а без него мне будет совсем вздошно. Привык к нему, понимаешь?… – вздохнул Прошка и снова потрепал пса по голове. – Можно, Крючок, можно, жри, давай!

Пёс лениво поднялся, потянулся, зевнул, вроде, нехотя понюхал то, что было в пластиковой коробке. Эта коробка с деликатесами, выложенными специально для него, привлекла внимание, как только Филипп выставил её прямо под его носом. Но, прикасаться к еде без команды, Крючок опасался. Когда прозвучала команда, лениво лизнул из волшебной коробочки раз, другой, а потом никто и не заметил, как та коробочка опустела, и Крючок с грохотом принялся гонять её по тротуару аллейки. Пришлось Прошке подняться и выбросить коробку в урну, что стояла неподалёку от их импровизированного стола.

Когда Прошка вернулся, мужчины выпили по пластиковому стаканчику чаю и съели по вкусному бутерброду с ветчиной. Такой едой в доме у Прошки никогда и не пахивало.

– На пенсию отправили, говоришь, а ветчина-то, не из дешёвых, – недовольно буркнул он, с аппетитом пережёвывая откушенный кусок. Жевать было вкусно, но завидно!

– Остатки былой роскоши… – мрачно ответил Филипп Фёдорович. – Всё-таки, в главных инженерах свой трудовой путь закончил…

– Ого, в начальстве ходил, значит, а теперя – пенсионер с…ный. Со мной уровнялся, значит?!.. Больше, что, не будет так вкусно? – удивился Прошка.

– Отчего же? В первые дни после получки можем иногда немного пошиковать, а потом – терпеливо ждём новой пенсии и рыбачим.

– Но, откуда сейчас такое изобилие? – не мог успокоиться Прошка.

– Чё ты бесишься?! Жри, давай! Объедки я у соседей собрал. Попросил их ничего съестного не выбрасывать, так они мне такой пакет и сообразили. И ещё анисовых капелек в старых загашниках нашёл. Теперь будем прикормку анисовым маслицем смазывать, а не плевать на наживку. Рыбка его любит, сама на крючок цепляться будет.

– И, что, пойдёт клёв? – не поверил своим ушам Прошка.

– Ещё как пойдёт, не сомневайся! – рассмеялся Филипп.

– Ну, ты – заливать мастак! А сейчас, что? Вчера у меня улов был большой. Десять рыбин домой принёс. Так, Репсу досталось сразу три рыбёшки. Остальные в морозилке лежат, своего часа дожидаются… А сегодня – ни чешуйки, ни хвостика, порожняк!

– Знаешь, а мы, всё-таки, попробуем с тобой сома поймать…

– Чего, чего?! Это ты хватил! – перебил Филиппа Прошка.

– А ты думаешь, они здесь не живут?

– Какой дурной сом заберётся в канал с гнилой стоячей водой? Соображаешь?! Ты, что, не здешний?

– А мы попробуем. Вот, завтра и начнём. И ты сам убедишься, что я прав.

– Ну, ты и фантазёр! – рассмеялся Прошка и снова засобирался домой.

– Проша, а ты по дороге смотри под ноги. Сейчас птенцы из гнёзд выпадают. Собери, что увидишь. Мы их, как приманку, на крючок и подцепим, и будем ждать клёва.

– Так они же уже дохлые, некоторые – притопнутые и воняют. Даже Крючок, интеллигент с…ный, их нюхать, оказывается! – удивился Прошка.

– Вот и отлично! Чем приманка вонючее, тем и привлекательнее для сома. В кулёчек их сложи, а я придумаю, что с ними делать. Лады? – спросил Филипп, собирая с импровизированного стола остатки еды и пустые пакеты.

– Ладно… – согласился Прошка на предложение нового товарища по общему увлечению, и поднялся с травы у подстилки.

Крючок, до сих пор спокойно лежавший у ног хозяина, встрепенулся, поднялся, потянулся всем телом, зевнул, во всю пасть, и завилял хвостом, как заведённый.

Филипп не спешил уходить, не смотря на то, что вечер набирал свою силу и постепенно превращался в ночь. Он провожал взглядом нового друга с верным его товарищем, псом Крючком.

Дома Прошка вынул три рыбинки из морозилки и отдал их Репсу. Да, на засолку ничего не осталось… Кот, ухватив одну из них, громко заурчал и заскрежетал зубами от удовольствия, а Прошка включил телевизор и улёгся в давно не убиравшуюся постель. Эх, жена бы не стерпела такого неуважения к постели…

Есть уже не хотелось, на берегу подкрепился, как никогда. Захотелось хлебнуть из горлышка водочной бутылки, но сам себя остановил. Бутылка пуста и валяется у двери комнаты, а завтра, всё-таки, предстоит серьёзная рыбалка, так, по крайней мере, обещал Филипп, и голова должна быть ясной, а водочная бутылка сама не наполнится. Её надо сдать и купить новую. А на это действие не хватает ни сил, ни времени, ни желания, потому, что приёмный пункт пустой тары работает до пяти часов, а уже вон, сколько времени, и уже не успеть сдать пустую бутылку…

Прошка давно не верил в сказки, но сейчас так захотелось поверить, что, даже, дыхание остановилось, когда подумал о результате такой, хоть и сомнительной, путины.

«Да, завтра интересный день обещается. Филя обещал, и предвещал сумасшедший клёв. Будем надеяться, он, видно, человек слова…» – раздумывал Прошка, засыпая. «Завтра рано вставать, а надо было бы с соседками ещё успеть почесать и перетереть о пищевых отходах. Утром-то нет, не проснутся ещё соседки, когда он на канал пойдёт, а, вот, вечером, это, уж, как сам Бог велел. Филя, конечно, прав… Может, и я у своих соседок чего-то найду, целый дом в моём распоряжении… Как я раньше сам до этого не додумался?! Во, дурья башка! Всё-таки, умный мужик, этот Филя…»

Сон сморил неожиданно и бесповоротно. Телевизор продолжал что-то лопотать, а Прошка уже спал, по-богатырски раскинувшись в постели. И приснился ему счастливый сон. Он, будто, сидел на берегу, на своей кладке, а поплавок, как всегда, безмятежно попрыгивал на лёгкой волне. Чайки назойливо кричали в ухо, а Прошка на них и внимания не обращал, следил за поплавком, надеялся и представлял, какую большую рыбину сегодня поймает. Обязательно поймает, без дураков!..

Вдруг поплавок высоко подпрыгнул и заплясал, как сумасшедший: то утонет, то подпрыгнет, будто кто-то из воды его выдёргивал, да, так высоко!..

Прошка привычно подсёк и уверенно потянул. Рыба отчаянно билась и сопротивлялась, а когда вынырнула, Прошка проснулся, потому, что, видать, не маленькой была та рыбка во сне. Видать, она была не верхобздюлечного размера, а огромной, гораздо, гораздо больше верхобздюльки. Ну, скажем, как сом, килограммов, так, на пятьдесят. А, может, и больше, как знать? Вода мутная в канале, сразу не увидишь, не определишь, что на крючок подцепилось…

Открыв глаза, он потянулся, и понял, что не мешало бы выключить телевизор, который так и проработал всю ночь. Вставать пора. Сегодня – важная рыбалка, надо быть готовым ко всему… Сегодня сон обязательно должен быть вещим, и преобязательно должен исполниться, твою мать за коромысло!

За окном начинал лениво сереть рассвет, и Прошка, окрылённый остатками сна, приступил к сборам на рыбалку.

Крючок уже терпеливо ждал своего человеческого друга у двери парадного. Такого поступка от пса Прошка не ожидал. Крючок никогда не подходил к парадному, чтобы своими размерами не пугать жильцов, а тут, у дверей парадного сидел-восседал, как Сфинкс, нервно перебирал лапами и тихонько посвистывал, таким образом, выражая своё нетерпение.

И в этом Прошка увидел добрый знак. Рыбалка сегодня обязательно будет удачной, надо просто поспешить на берег и сразу же забросить удочки. Две, нет, три, или нет, даже четыре удочки он забросит сразу, и будет ждать той роковой поклёвки, от которой сон мгновенно улетучился, в руках осталась ощутимая дрожь, а в сердце – уверенность: поймал, мать его за хвост, поймал!..

– Что, друг, не сидится на берегу? Сюда не надо ходить. Люди, знаешь ли, могут не понять и навредить. Ещё, чего доброго, живодёрку вызовут, или отравой какой угостят. Люди, они, знаешь ли… С них станется… Понял? Ну, пошли на берег, – сказал Прошка и потрепал пса по голове.

Крючок весело побежал вперёд, знал, в какую сторону бежать, а Прошка смотрел под ноги, чтобы подобрать вывалившихся из гнёзд птенцов, пока дворники не вышли на работу. Надо попробовать, чем чёрт не шутит?! Вчера Филя уверял, что на таких вонючих птенцов сомы, как раз, и клюют. Видно, Филя в таком деле знает толк… Он торопился на берег, чтобы поскорее занять своё, обычное место на кладке и поскорее забросить удочки…

Филиппа ещё не было, когда Прошка разматывал снасти и цеплял на крючки дохлых птенцов, которых подобрал с асфальта по дороге, а Крючок почему-то беспокоился, даже повизгивал на аллейке и к воде близко не подходил. Пёс, почему-то, не хотел близко подходить к кладке.

Прошка не мог понять, что происходило с собакой. Раньше пёс никогда так себя не вёл. Он всегда спокойно лежал у кладки и терпеливо дожидался своего часа, а сегодня Крючка, будто, что-то в зад кололо. И в этом Прошка тоже усмотрел благоприятный знак. Чует пёс, что в канале кто-то большой плавает!

Да, по дороге на канал, Прошка подобрал несколько вывалившихся из гнёзд, дохлых птенцов, но не знал, что конкретно с ними делать. Все эти дохлячки смирно лежали в пакете и самоотверженно воняли, дожидаясь своего часа. Филя обещал принести анисовых капель, так Прошка каждого дохлячка ими и помажет перед тем, как забросить удочки. А пока трое мучеников пусть такими, непомазанными и вонючими поплавают.

Его снасти были не приспособленными для ловли крупной рыбы. Прошка довольствовался верховодкой, краснопёркой, густиркой, но крючки были крепкими, кованными, потому он и подцепил на них троих дохляков поменьше, а остальных «цыплят-табака» так и оставил в кульке. Филя придумает, что с ними делать. Вчера же просил и обещался. Однако, Филипп запаздывал. Проспал, что ли? Прошка уже поймал с десяток верховодок на свою отдельную удочку, когда Филипп подошёл к его кладке.

– Привет! Как улов? – как пароль, выдал Филипп, подойдя к кладке нового друга.

– На дне улов, а в баночке – пара верховодок… – буркнул в ответ Прошка.