Неверный шаг
– Фабио! – закричала она, когда ее тело содрогнулось в мощном оргазме, который прокатился по ней волнами, заставляя ее дрожать и выгибаться.
Я продолжал ласкать ее, пока она не расслабилась, её дыхание не успокоилось, а глаза не открылись. Она посмотрела на меня, и в ее взгляде я видел любовь, благодарность, преданность, и что-то еще, что я не мог расшифровать.
– Моя. – прошептал я, целуя ее в губы. – Ты моя. Навсегда.
Грета улыбнулась, и ее улыбка была самой прекрасной вещью, которую я когда-либо видел.
– Твоя. – прошептала она в ответ, ее голос был хриплым и слабым, но в нем звучала такая уверенность, что у меня перехватило дыхание. – Только твоя.
Я знал, что это правда, и был готов на все, чтобы защитить ее, чтобы любить и сделать её счастливой. Я посмотрел на нее, на ее расслабленное тело, на ее умиротворенное лицо, и чувствовал, как узел напряжения внутри меня начинает развязываться.
Это только начало нашего пути, который будет полон страсти, боли, наслаждения и любви.
Я медленно поднялся в полный рост, но прежде чем я успел сообразить, Грета переместилась и села на колени передо мной, а ее шаловливые ручки были на моих брюках, расстегивая пуговицы с такой ловкостью, как она делала это тысячу раз. На мгновенье я почувствовал вспышку гнева и желание узнать имя этого смертника, которому повезло испытать это.
– Теперь твоя очередь. – заявила эта маленькая искусительница и прикусила нижнюю губу, глядя на меня своими затуманенными глазами, полными желания.
Она расстегнула мои брюки вместе с боксерами, и обхватила мой очень, блядь, твердый член, который рвался на свободу. Ее маленькая ручка казалась такой хрупкой по сравнению с моей плотью.
– Ох, ты… такой… большой… – прошептала она, и её глаза округлились от удивления.
И хотя это однозначно подпитало мое эго, но я не хотел, чтобы она пожалела об этом завтра, когда действие наркотика пройдет. Поэтому нежно взял ее за ручки и отодвинул в сторону. Она запротестовала, как маленькая девочка, и надула губки, глядя на меня с укором.
– Я тоже хочу попробовать тебя.
– Нет, маленькая, ты завтра пожалеешь об этом. – с трудом выдавил я из себя. Мне очень хотелось почувствовать ее рот, язык, губы на себе, но с ней я не мог быть ублюдком.
Однако моя мышка не принимала «нет» как ответ. Она отпихнула мои руки и, схватив меня за ягодицами, притянула к себе. А в следующее мгновение ее красивые губки обхватили член, с головки которого уже капала предсперма.
Я застонал от удовольствия, которое пронзило меня, как электрический разряд, заставляя мое тело содрогнуться и напрячься. Ее губы были такие мягкие, такие теплые, а язык двигался с такой ловкостью и умением, что я забыл обо всем на свете. Я мог думать только о ней, о ее губах, языке и теле.
Моё тело напряглось, дыхание участилось, а стоны становились все громче. Я был очень близок к краю, к тому моменту, когда я потеряю контроль над собой и извергнусь в ее рот, наполнив ее своей сущностью.
– Грета… – простонал я, ее имя сорвалось с моих губ, как молитва. – Остановись…
Но она не прекратила свои мучения ни на секунду. Она продолжала ласкать меня, доводя меня до безумия, до экстаза, до того предела, за которым уже не было возврата. Ее язык скользил по моей плоти, лаская головку, дразня уздечку, обводя вену, а губы сжимались и разжимались. Она сосала мой член как чертов чупа-чупс, с наслаждением смакуя его вкус, его запах, его форму.
Я чувствовал, как внутри меня нарастает огромная и мощная волна наслаждения, которая вот-вот разобьется. Я пытался сдержаться и оттянуть этот момент, но это было бесполезно. Она как будто знала, как довести меня до края, как заставить меня потерять контроль, как сломать мою волю и подчинить себе. Ее умелые движения, страстные стоны, жаркое дыхание – все это подталкивало меня к пропасти.
– Грета… – прошептал я снова, но мой голос был хриплым и прерывистым, как будто у меня перехватило горло.
Она подняла на меня глаза, и в их глубине я увидел огонь, страсть, желание, и что-то еще, что я не мог понять. Но я знал, что это что-то настоящее, что-то важное, что-то, что связывает нас невидимыми нитями.
– А-а-а-а-а-а-а-а-а! – закричал я, изливаясь в ее рот, наполняя ее своей сущностью.
Она сглотнула все до последней капли, не отрываясь от меня, не отводя взгляда. А потом она улыбнулась, и я понял, что попал бесповоротно. Грета знала, что победила и сделала меня своим рабом навечно. Но в ее глазах я увидел не только триумф, но и любовь.
Глава 7. Грета
Голова гудела, будто оркестр троллей устроил в ней репетицию. Сквозь пелену боли до сознания доносились обрывки снов, похожих на калейдоскоп из тёмных образов и запретных желаний. Я приоткрыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на окружающей обстановке. Незнакомая спальня, роскошная и мрачная, встретила меня холодным безразличием. Рядом, на шелковых простынях, развалился обнаженный Фабио. Его рука, тяжелая и горячая, покоилась на моей талии, словно клеймо собственника.
Паника, как холодная змея, скользнула под кожу, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Я едва сдержала крик, застрявший в горле.
«Что, черт возьми, произошло вчера?» – в панике пронеслось в моей голове.
Осторожно, боясь разбудить Фабио, я приподняла ткань, прикрывавшую наши тела. Мы оба были голыми. Абсолютно. А его мужская плоть, твердая и возбужденная, словно издеваясь, приветствовала меня утренним «салютом».
В этот раз сдержать крик не удалось. Звук вырвался из моего горла, полный ужаса и отчаяния.
– Ты чего кричишь, малышка? – хриплый со сна голос Фабио разрезал тишину, заставляя меня вздрогнуть.
Я изо всех сил оттолкнула его, и он с глухим стуком рухнул на пол.
– Какого черта я здесь делаю? – закричала я в ужасе. – Почему мы голые? И где мы вообще?
Нет, этого просто невозможно. Я не могла лишиться девственности с ним. Пожалуйста, только не с ним. Я не хочу быть очередной галочкой в его списке.
Фабио раздраженно выругался и поднялся на ноги, его глаза сверкали гневом. Я невольно скользнула взглядом по его телу, задержавшись на мгновение на бедрах. Его возбуждение не спадало, а, наоборот, казалось, усиливалось с каждой секундой. Очень твердый член с покрасневшей головкой и вздутыми венами гордо стоял, направленный прямо в мою сторону.
Стыд и отвращение к самой себе затопили меня с головой. Как я могла допустить такое? Неужели я действительно отдалась ему? Слезы обиды и разочарования застилали глаза, но я изо всех сил сдерживала их, не желая показывать собственную слабость.
Фабио, казалось, совершенно не смущался своей наготы. Он спокойно начал одеваться, бросая на меня насмешливые взгляды. Я поспешно натянула на себя простыню, пытаясь хоть как-то прикрыть тело.
– Что, малышка, забыла, как вчера умоляла меня трахнуть тебя? – ухмыльнулся он, застегивая рубашку.
Его слова обожгли меня, подобно удару плетью. Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Неужели я действительно сама напросилась на это? Нет, этого просто не может быть!
Я попыталась вспомнить, как оказалась в этой постели, в объятиях человека, которого одновременно желала и ненавидела, и память услужливо подсовывала обрывки вчерашнего вечера: бал, поцелуй на балконе, встреча с Винченцо, горький вкус шампанского, ссора с Фабио на улице… Дальше всё было размыто, но я вспомнила, как оказалась здесь, и что самое ужасное – как приставала к нему, и не только.
– Вот черт! – пробормотала я себе под нос, чувствуя, как краска стыда заливает щеки.
В памяти всплывали смутные образы, от которых становилось еще хуже. Я помнила, как тянулась к нему, расстегивала его брюки, сама…
– Не волнуйся, мы не переспали вчера. – неожиданно произнес Фабио, словно прочитав мои мысли. – Я ещё не совсем мерзавец, чтобы воспользоваться тобой в таком состоянии.
Его слова заставили меня поднять глаза. В его взгляде не было привычной насмешки или презрения, только холодная отстраненность и какая-то непонятная грусть.
– Что это было? – спросила я, вспомнив обрывки нашего разговора в машине. – Кто-то накачал меня наркотиками?
– Ты. – коротко ответил он, заправляя всё еще твердый член в штаны.
Я уставилась на него в недоумении. Невольно мне вспомнилось, как он чувствовался у меня во рту, и моё тело отреагировало на это вспышкой возбуждения. Нет, я не могла позволить своим мыслям пойти в этом направлении. Слишком опасно, слишком… заманчиво.
– Что это значит? – спросила я, стараясь думать обо всех отвратительных вещах, лишь бы унять жар, который начал зарождаться внутри меня.
– Ты выпила шампанское своего дружка, а в нем был возбуждающий наркотик. – процедил он сквозь зубы.
На мгновение мне показалось, что в его голосе промелькнула ревность. Но этого всего лишь воображение, верно?
Однако эта ситуация заставила меня задуматься. Мог ли Фабио быть причастным к этому? Мы так и не смогли выяснить, зачем он встречался с Скварчалупи. Когда они оба зашли в кабинет, сигнал пропал, и наши жучки больше не работали. Как будто там было какое-то устройство, которое просто сломало их. Я была расстроена, что операция провалилась, и именно поэтому выпила тот злосчастный бокал.
Но кто подсыпал наркотик? Лаззаро или кто-то другой? Мой напарник вряд ли бы это сделал, да и, насколько мне известно, он не баловался ничем подобным, даже пил редко.
– Ты хочешь сказать, что он подсыпал себе что-то, и я случайно приняла это, выпив из его бокала? – спросила я, пытаясь разобраться, что произошло, и могло ли это быть как-то связано с Фабио.
Я хотела узнать ответ на этот вопрос и в то же время боялась. Что, если он действительно причастен ко всему этому? Как я должна была поступить? Сдать его коллегам? Но это же Фабио… Готова ли я стать причиной того, чтобы его арестовали и посадили? Хотя, если быть честной, я не была уверена, что у него нет своих людей среди моих коллег, и кто-нибудь из них не вытащил бы его из тюрьмы. Но если я буду «крысой» и сдам его, что тогда будет между нами?
В груди заныло старое чувство. Я любила Фабио с тех пор, как была подростком. Он был старше, красивее, опаснее всех, кого я знала, и я без памяти влюбилась в него, зная, что это запретно, что это неправильно. А он… он разбил мое сердце, растоптал мои чувства и ушел, оставив после себя лишь пустоту и боль. И вот теперь он снова ворвался в мою жизнь, заставляя меня сомневаться во всем, что я знала и во что верила.
Мои эмоции были настоящим хаосом. Ненависть и любовь, страх и желание, недоверие и надежда – все это смешалось в душе, создавая невыносимое напряжение. Я не знала, как поступить, и что делать. Фабио всегда был моей слабостью и проклятием, и сейчас он снова держал меня в своих руках, как марионетку. Я ненавидела себя за то, что до сих пор не могла забыть его, за то, что продолжала любить этого опасного и жестокого человека.
Я взглянула на него, пытаясь прочесть его мысли, но его лицо оставалось непроницаемой маской. Лишь в глубине глаз мелькнуло что-то похожее на… сожаление? Или это было просто мое воображение?
– Нет, твой дружок не подсыпал туда ничего. – произнес Фабио, когда, наконец, закончил одеваться.
Он выглядел в костюме очень… сексуально и греховно. Черная ткань рубашки, словно вторая кожа, облегала его мускулистое тело, подчеркивая каждое движение, каждый изгиб. Я не могла оторвать от него взгляда, несмотря на то, что все еще была обнажена. Я смотрелась в поисках своего платья и нижнего белья. Они были разбросаны на полу, и я, прикрывшись тканью, медленно приподнялась, чтобы подобрать их.
Но неожиданно боковым зрением я сначала заметила, а потом услышала, как рядом со мной на кровати упала рубашка Фабио. Я замерла, сердце бешено забилось в груди. Неужели он хотел, чтобы я… надела ее? Воспоминания нахлынули, как цунами, унося меня в прошлое, в те подростковые годы, когда я тайком таскала его толстовки, вдыхая их запах и чувствуя себя защищённой. Он ворчал, конечно, но никогда не забирал их обратно.
– Что это? – спросила я, выгнув бровь в притворном безразличии, и пытаясь скрыть бушующее во мне волнение.
– Одень пока это. – холодно произнес он и направился к выходу из комнаты. – Я распоряжусь, чтобы тебе доставили одежду.
И на этом мужчина, не дожидаясь ответа, просто вышел, оставив меня одну. Я осталась сидеть на кровати, сжимая ткань в руках. Она еще пахла его одеколоном, дорогим табаком и чем-то еще, неуловимо знакомым и до боли родным. Я прижала ее к лицу, вдыхая его запах, и на глаза навернулись слезы.
«Что он задумал? Зачем привез меня сюда? Зачем эта показная забота?» – вопросы роились в моей голове, как разъяренные пчелы, но ответа на них не было.
Я медленно поднялась с кровати и подошла к зеркалу. Отражение показало мне бледную девушку с растрёпанными волосами и потекшим макияжем. Я не узнавала себя. Где та сильная, независимая женщина, которая привыкла держать всё под контролем? Вместо неё я видела лишь потерянную девочку, которая снова попала под власть человека, который когда-то разбил ей сердце.
Я на мгновение закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки, и моя память услужливо подбросила воспоминание, как Фабио прошлой ночью целовал меня и шептал, что я его навсегда. Почему? Зачем? Что это значит? Неужели это очередная его игра – месть за то, что мы следили за ним? Или он просто хочет поиздеваться надо мной, потому что понял, что я до сих пор что-то чувствую к нему?
От этой мысли по телу пробежала дрожь. Я не могла позволить ему играть со мной, как с куклой. Я должна была узнать правду, какой бы горькой она ни была.
Но сейчас мне нужно было принять душ и привести себя в порядок. Сложив свои вещи стопкой на прикроватную тумбу, я отправилась в ванную. Я уж точно не собиралась оставлять свои вещи в квартире бывшего сводного брата, и…
Когда я, наконец, вышла из ванной, одетая лишь в его рубашку и с еще влажными от душа волосами, я оглянулась. Несмотря на роскошный интерьер комнаты, здесь не было особо личных вещей, которые могли бы дать мне хоть какую-то подсказку о Фабио. Книжный шкаф привлек мое внимание, и, подойдя ближе, я провела пальцем по корешкам книжек.
Когда я увидела знакомое название, моё сердце болезненно сжалось в груди. В этот момент в памяти всплыло воспоминание, которое я так отчаянно пыталась забыть.
Воспоминание.
Грете – 6 лет. Фабио – 13 лет.
Мы лежали на кровати с Фабио, и он читал мою любимую книгу «Комиссары Гордон и Жаби». У меня были все тома из этой серии, и я перечитывала их по несколько раз. Но больше всего мне нравилась «Самый большой, самый маленький полицейский». Именно из-за этих историй и моего родного отца, который когда-то работал детективом, зародилась моя мечта – работать в полиции на благо общества.
– «Полицейский может быть любого размера!» – прочитал Фабио мою любимую фразу из этой книги.
Я приподнялась и села на пятки, чтобы встретиться взглядом с братом. Его тёмные глаза смотрели на меня с непривычной серьёзностью.
– Грета, а кем ты станешь, когда вырастишь? – вдруг спросил он.
– Полицейским, как мой папа, а ты? – ответила я с улыбкой.
– Боссом мафии, как мой отец. – гордо отозвался Фабио.
В этот момент моё сердце упало.
– Но… но тогда мы не сможем дружить! Мне придется тебя арестовать! – воскликнула я, и по щекам покатились горячие слезы.
Он улыбнулся и притянул меня к своей груди, обнимая так нежно, как только старший брат может обнять младшую сестру.
– Не волнуйся. – прошептал он мне на ухо. – Я никогда не попадусь в руки полиции.
Настоящее время.
В тот день его слова звучали как обещание, как клятва, и я, наивная шестилетняя девочка, доверилась ему безоговорочно. Надеялась, что он никогда не оступится, а наша дружба будет длиться вечно.
Но жизнь, как известно, любит посмеяться над планами. И вот я стою в его квартире, одетая в его рубашку. Какая горькая ирония судьбы. Я полицейский, а он – босс мафии. Мы оба достигли вершин своих желаний, но какой ценой? Наши миры столкнулись, переплелись, но совсем не так, как я грезила когда-то, лёжа в его объятиях.
Пропасть между нашими мирами – лишь верхушка айсберга. Самой большой проблемой были невидимые цепи, которыми нас сковало общество. Моя мать и его отец, связавшие себя узами брака много лет назад, поставили на нас клеймо «сводные брат и сестра». И хотя Рикардо не усыновил меня, так как у меня есть живой отец, в глазах Фабио и его мира, я до сих пор остаюсь его сестрой.
И даже если бы был какой-то шанс между нами, а мой «брат» действительно чувствовал ко мне что-то большее, чем просто родственные чувства, и если его слова, произнесённые прошлой ночью, были искренними, у нас ничего бы не получилось. Я слишком хорошо знала жестокие законы мафии. Фабио никогда не разрешат быть со мной, по крайней мере, официально.
На задворках памяти всплыло воспоминание о давней традиции, которой придерживались боссы итальянской мафии. После смерти Дона новый глава Семьи должен был жениться на дочери одного из своих младших боссов, укрепляя таким образом свою власть и связи, и обеспечивая себе наследника и преемственность династии.
Глава 8. Грета
Я вышла из комнаты, ступая по мраморному полу и прислушиваясь к звукам. Коридор, окутанный полумраком, казался бесконечным. Везде было тихо и пусто, но, несмотря на это, здесь было безупречно чист. Кто-то заботливо поддерживал порядок в этом доме, ожидая возвращения хозяина.
Я впервые была в этой квартире, и даже не знала, что у Фабио в Венеции есть недвижимость. Хотя, что уж тут удивительного, у его отца были владения не только по всей Италии, но и в других уголках Европы. Впрочем, Фабио никогда не стремился афишировать своё богатство, и эта скрытность всегда была частью его загадочной натуры.
Внезапно тишину нарушил приглушённый шум, доносившийся, казалось, из самой глубины квартиры. Проследовав на звук, я обнаружила источник – кухня. Там у белоснежной столешницы, стоял Фабио, склонившись над кофемашиной.
Я застыла на пороге, не в силах оторвать взгляда от его широкой спины, от каждого плавного движения его мускулистого тела. Эта картина была до странности неправдоподобной. Фабио, этот самовлюблённый прожигатель жизни, всегда держался так, словно мир создан исключительно для удовлетворения его прихотей. Откуда он мог знать, как варить кофе? Впрочем, за годы, прошедшие с нашей последней встречи, Фабио, вероятно, сильно изменился. Сколько же я о нём не знаю?
– Долго будешь разглядывать меня? – раздался его насмешливый голос.
Я вздрогнула от неожиданности. Меня как будто окатили ледяной водой. Несмотря на то что Фабио стоял ко мне спиной, он слишком хорошо ощущал своё окружение, как будто обладал шестым чувством. Заметив мою реакцию, Нери слегка повернул голову и бросил на меня многозначительный взгляд, в котором читались насмешка и… удовлетворение? Потому, что он сумел меня застать врасплох? Или от того, что я все еще реагирую на него?
– Откуда ты узнал, что я смотрю на тебя? – выдавила я, с трудом проглотив ком в горле.
– Я слышал, как ты вошла, – ответил он и жестом указал на отполированный до зеркального блеска кухонный ящик. – и видел.
Я лишь хмыкнула в ответ, изо всех сил стремясь сохранить невозмутимость. Каждое его слово, каждый жест разрушали ту стену, что я так старательно возводила вокруг своего сердца все эти годы.
Присев за стол, я пристально посмотрела на него, пытаясь прочесть мысли, скрытые за маской безразличия.
– И что дальше? Я теперь твоя заложница или могу вернуться домой?
Он молча поставил передо мной чашку с ароматным кофе и, придвинув стул, устроился напротив.
– А что? Тебя кто-то ждет дома? – спросил он с дерзкой ухмылкой. – Я думал, ты будешь рада провести время со своим любимым братиком.
– Мы уже давно не родственники, Фабио. – отозвалась я, неловко поерзав под его изучающим взглядом. – Да и моя личная жизнь тебя не касается. Наши жизни разошлись разными путями давным-давно.
– Что-то я не заметил этого вчера, когда ты бросалась на меня и атаковала мой рот. – ехидно подметил он, не сводя с меня насмешливого взгляда.
– Ты всю жизнь теперь мне будешь это припоминать?! – я закатила глаза, стараясь скрыть, как сильно слова Фабио задевают меня. Этот засранец смотрел на меня с самодовольной ухмылкой. И ему явно нравилось нажимать на мои кнопки и выводить меня из себя. – Ты же сам сказал, что меня накачали наркотиками!
Я отвернулась, стараясь унять бурю, бушевавшую внутри. Слишком много эмоций, воспоминаний и боли. Я вернула своё внимание к напитку, который Фабио для меня приготовил. Аромат, терпкий и пряный, щекотал ноздри, пробуждая смутные, сладко-горькие воспоминания о беззаботном прошлом. Когда я сделала первый глоток, я не смогла скрыть своего удивления. Это был не американо или эспрессо, к которым я привыкла, а мой любимый лавандовый раф. Неужели он помнил мои предпочтения?Нежность, неожиданная и оттого еще более болезненная, разлилась по телу теплом, но я тут же отогнала ее прочь, возводя вокруг своего сердца ледяную стену. Нет, это не может быть правдой.
– Что-то не так? – с наглой ухмылкой спросил он.
Хотя мне очень не хотелось говорить ему, что я оценила этот жест, мне было слишком любопытно.
– Не ожидала, что в твоей квартире есть лавандовый сироп. – мой голос прозвучал резче, чем я хотела. – Или это твоих подружек?
Фабио хмыкнул, но проигнорировал мой вопрос. Он выпил свой напиток за несколько глотков, поднялся на ноги и поставил чашку в посудомоечную машину.
– У меня никого нет. – тихо ответил он, не поворачиваясь, но я не на секунду не поверила ему. Я слишком хорошо я помнила его репутацию и слышала очень много историй о его похождениях. – И, видимо, ты меня слишком плохо знаешь.
– Что ты хочешь этим сказать? – озадаченно спросила я, чувствуя, как внутри нарастает напряжение.
Фабио медленно повернулся, и его темные глаза встретились с моими. В их глубине бушевал ураган из противоречивых эмоций – боли, гнева, но и нежности, которую он так старательно пытался скрыть.
– Думаешь, я забыл, что ты любишь? – его голос был хриплым, низким, вибрирующим от едва сдерживаемой ярости, и от этого тембра у меня перехватило дыхание. – И не позаботился бы о том, чтобы утром у тебя была чашка твоего любимого кофе?
Его слова словно ледяной водой окатили меня, заставляя сердце болезненно сжиматься. Все эти годы, он помнил мои предпочтения, и мелочи, которые делали меня счастливой. Но что мне нужно было на это ответить? Потому что если бы он зашел в мою квартиру, то точно не нашел бы ничего из его любимых вещей, например, гранатовый сок, который он раньше любить пить после пробежек, или ледяную колу, которую предпочитал в жару.
– Спасибо. – тихо пробормотала я, отводя взгляд.
Ну по крайней мере, я могу быть вежливой, верно? Корректной и отстраненной, как и подобает полицейскому, расследующему дело, связанное с его сводным братом.
Но Фабио только хмыкнул в ответ, и в этом звуке смешались сарказм, разочарование и что-то еще, неуловимое, но от этого не менее тревожное. Он отвернулся, как будто не в силах больше выносить мой взгляд, и принялся нервно расхаживать по кухне. Его плечи были напряжены, а руки сжаты в кулаки. Я видела, как под тканью его рубашки перекатываются мышцы, и понимала, насколько сильно он сдерживается. В нем кипела ярость, но на кого она была направлена? На меня? На себя?
– Грета, нам нужно… – начал Фабио, его голос звучал хрипло, как будто он с трудом подбирал слова, но замолчал, когда в комнату вошла красивая девушка.
Её стройные ножки уверенно передвигались по полу, стуча каблучками, в направлении Фабио. У неё в руках были какие-то чехлы для одежды, но я не обратила на это внимание. В этот момент я чувствовала знакомую вспышку ревности. Я резко встала, кровь прилила к лицу, пальцы сжались в кулаки.
– Ну не буду вам мешать. – хмыкнула я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, и двинулась к выходу, но в мгновенье ока, я почувствовала крепкую хватку на своей руке. Его прикосновение обожгло меня, и я замерла на месте.
– Стой. – тихо сказал Фабио, и в его голосе послышалась нотка властности, которая всегда заставляла меня трепетать.
Нехотя я остановилась, но не стала встречаться с ним взглядом. Гордость не позволяла мне показать ему, как сильно прикосновения влияют на меня. Как от одного его слова или взгляда, мое сердце пропускает удар, а по венам разливается обжигающая волна желания.
– Это Марианна, она швея, которая шьет мои костюмы. – объяснился Фабио. – Я попросил её подобрать что-нибудь для тебя.
Сама не понимая зачем, я фыркнула и мельком посмотрела на девушку. Но она, казалось, даже не обращала на нас внимания, сосредоточенно выполняя свою работу. Она была занята развешиванием одежды, её движения были плавными и грациозными, как у танцовщицы. Марианна была красива, с точеными чертами лица, длинными темными волосами и фигурой, которую подчеркивало облегающее изумрудное платье. Она выглядела так, словно сошла с обложки модного журнала, и рядом с ней я чувствовала себя неловко и неуместно, как гадкий утенок в стае белоснежных лебедей.