Здесь была Бритт-Мари

5

Очнулась Бритт-Мари на полу. Чей-то голос что-то ей говорил, но мысли Бритт-Мари занимал пол. Вдруг он грязный, а она умерла? Люди то и дело падают замертво. Вот ужас-то – умереть на грязном полу. Что люди подумают!

– Э-э? Вы это, как его? Скончались? – донеслось до Бритт-Мари, но она думала только о поле.

Дома полы у Бритт-Мари всегда чисто вымыты, на случай, если она умрет, но это вовсе не означает, что Бритт-Мари так уж нравится мыть полы. Кент и дети никогда не понимали разницы. Как-то Бритт-Мари попыталась объяснить Кенту. Вот, скажем, ей, Бритт-Мари, нравится театр, ведь должно же что-то в жизни нравиться, но вымытые полы нравятся ей совершенно в другом смысле.

Кент сказал «дадада», и в тот год Бритт-Мари получила на Рождество устройство для мытья полов водяным паром. «Тебе будет легче», – довольным голосом сказал Кент, словно Бритт-Мари мечтала именно об этом. Больше она не пыталась объяснять, что ей нравится. Что Бритт-Мари важна не легкость. А чтобы что-то имело значение.

Кент мог бы подарить ей билеты в театр.

– Э-э, тетка! Ты чего, умерла? – повторил тот же голос и присвистнул.

Бритт-Мари терпеть не может, когда свистят. К тому же у нее болела голова. От пола пахло пиццей. Это было бы ужасно – умереть с головной болью и пахнуть пиццей. Кент обожает пиццу, вечно роняет куски на пол. Когда-то, лет пятнадцать назад, Бритт-Мари приняла откровенно экстремистское решение не мыть полы с неделю, чтобы Кент и дети прочувствовали, каким грязным стал пол, но Кент с детьми не обратили на это внимания, а вот Бритт-Мари обратила такое внимание, что продержалась всего полтора дня. Не обращай внимания – и ты победитель в этом мире, вот какой урок усвоила Бритт-Мари. Совсем как в сказке про портного, которую она читала детям, когда им еще нравилось ее слушать. Заказчик оставляет портному отрез ткани, чтобы тот сшил ему сюртук, а когда приходит за заказом, портной говорит: «Не вышел сюртук, выйдут штаны». Когда заказчик приходит снова, портной говорит: «Не вышли штаны, выйдет жилетка». Потом – «выйдут рукавицы». Когда заказчик возвращается за варежками, портной пожимает плечами и говорит: «Не вышли рукавицы». – «А что вышло?» – спрашивает заказчик, а портной отвечает: «Пшик вышел!» Бритт-Мари порой кажется, что эта сказка про нее.

– Э-эй! Ты это, как его? Очухалась? – Голос стал бесцеремоннее, а запах пиццы отчетливее.

Бритт-Мари не в особом восторге от пиццы, потому что от Кента часто пахло пиццей, когда он возвращался домой поздно вечером после встреч с Германией. Бритт-Мари помнит все его запахи. Но яснее всего – тот, из больничной палаты. В палате было полно цветов, так принято – приносить букеты человеку, пережившему сердечный приступ, но от рубашки, лежащей на краю постели, Бритт-Мари уловила еще запах духов и пиццы.

Кент спал, слегка похрапывая. Бритт-Мари в последний раз взяла его за руку; он не проснулся. Потом она сложила его рубашку, сунула в сумочку. Придя домой, она вычистила воротник содой и уксусом и дважды простирала в машине, а потом повесила на плечики. Потом вымыла окна «Факсином» и освежила матрас пекарским порошком, внесла с балкона цветочные ящики, уложила сумку и в первый раз в жизни включила мобильный телефон. В первый раз в их с Кентом жизни. Она подумала, что дети будут звонить и спрашивать, как там Кент. Они не позвонили. Прислали каждый по эсэмэске.

Когда-то, детям тогда было лет по двадцать, они обещали приезжать в гости каждое Рождество. Потом стали придумывать предлоги, чтобы не приезжать. Прошло несколько лет, и они перестали придумывать предлоги. Наконец они перестали даже притворяться, что хотят приехать. Писем приходило мало. Вышел пшик.

Бритт-Мари всегда любила театр, потому что ей нравилось, как актерам в конце аплодируют за то, что они притворялись. Сердечный приступ Кента и голос той молодой и красивой, которая позвонила сообщить о болезни Кента, лишили Бритт-Мари возможности притворяться и дальше. Невозможно дальше притворяться, что кого-то не существует, если она звонит тебе по телефону. И Бритт-Мари покинула больницу с пропахшей духами рубашкой и разбитым сердцем.

А за это цветов не подносят.

– Во херня. Умерла ты, что ли? – нетерпеливо спросил голос.

Бритт-Мари показалось в высшей степени невежливым, что ее оборвали на полусмерти. Причем такими ужасными словами. Ведь у слова «херня» есть множество пристойных синонимов, если так уж необходимо выразить именно это понятие. Не вполне очнувшаяся Бритт-Мари спросила стоявшую над ней Личность:

– Прошу прощения, где я? – на что услышала бодрый ответ:

– Здрассте! В поликлинике!

– Но тут пахнет пиццей, – с трудом произнесла Бритт-Мари.

– Да, поликлиника, понимаешь, она же и пиццерия.

– Это не гигиенично, – с трудом выговорила Бритт-Мари.

Личность пожала плечами:

– Сначала пиццерию закрыли. Потом, понимаешь, поликлинику. Кризис, вот такая херня. Крутимся как можем, понимаешь. Но все норм. Первая помощь имеется!

Личность (кажется, женского пола) жизнерадостно указала на открытый пластмассовый ящик с красным крестом и надписью «Первая помощь». Потом махнула характерно пахнущей бутылкой.

– А это, понимаешь, вторая помощь! Будешь?

– Прошу прощения? – простонала Бритт-Мари, щупая шишку на лбу. Больно.

Личность, которая, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, не стояла, а сидела над Бритт-Мари, сунула ей стакан.

– Винный магазин закрыли. Так что, понимаешь, крутимся как можем. Гляди! Водка эстонская или типа того. Неведомая херня, в буквальном смысле. Может, вообще не водка. Один хрен, язык малость дерет, но это с непривычки. Помогает от этого, как его? Обморожения!

Бритт-Мари, страдальчески качая головой, заметила на своем жакете красные пятна.

– Это кровь? – в ужасе воскликнула она.

Было бы ужасно неприятно оставить пятна крови на полу у Личности, даже если пол и немытый.

– Нет! Нет! Ни фига подобного! Ну, шишка-то вскочит после того, как в тебя пульнули, а это, понимаешь, томатный соус, – громогласно сообщила Личность, пытаясь обтереть жакет Бритт-Мари салфеткой.

Бритт-Мари заметила, что Личность сидит в инвалидном кресле. Это трудно не заметить. Личность, кажется, пьяна. В своем суждении Бритт-Мари исходила только из того, что от Личности пахло водкой и она не попадала в пятно салфеткой. Но ни в коей мере не из предубеждений.

– Я посижу тут, пока ты не перестанешь помирать. Захочешь есть – пообедаешь, – ухмыльнулась Личность и протянула руку к лежащей на табуретке полусъеденной пицце.

– Обедать? Сейчас? – пробормотала Бритт-Мари, ведь не было и одиннадцати.

– Есть хочешь? Вот пицца! – пригласила Личность.

Только теперь сказанное достигло сознания Бритт-Мари.

– Что значит «пульнули»? В меня что, стреляли? – выдохнула она, ощупывая голову в поисках отверстия.

– Дадада. Футбольным мячом по башке, – кивнула Личность, пролив водку на пиццу.

Судя по виду Бритт-Мари, она предпочла бы мячу пистолет. Как менее грязный предмет.

Личность, на вид лет сорока, и вынырнувшая сбоку от нее девочка, на вид лет тринадцати, помогли Бритт-Мари подняться. Такого ужаса, как на голове у Личности, Бритт-Мари в жизни не видела. Словно Личность причесывалась перепуганным ежом. Девочка была хотя бы причесана, зато джинсы разорваны на коленках. Разумеется, это очень современно.

Личность беззаботно ухмыльнулась:

– Ребятишки, пуляют и пуляют, засранцы. Футбол хренов. Но ты не сердись, они нечаянно!

Бритт-Мари щупала шишку на лбу.

– У меня что, грязь на лице? – спросила она робко и в то же время с укором.

Личность мотнула головой и отъехала назад, к пицце. Бритт-Мари смутилась, заметив за угловым столиком, над кофейными чашками и вечерними газетами, двух бородатых мужчин в кепках. Как это неприятно – лежать без сознания на виду у всего кафе! Но никто из мужчин не удостоил ее и взгляда.

– Ты в обмороке была всего ничего, – беспечно объяснила Личность, упирая на «всего ничего», и покатила мимо Бритт-Мари с куском пиццы как раз между ртом и кофтой.

Вынув из сумочки крошечное зеркальце, Бритт-Мари вытерла лоб. Упасть в обморок крайне неприятно, но куда неприятнее при этом перепачкаться. Что, если бы она умерла? Что люди бы подумали? Прямо посреди кафе.

– Откуда вы знаете, что они не целились нарочно? – спросила она всего лишь с капелькой осуждения.

Личность развела руками:

– Потому что попали! Когда целятся – ни в жисть не попадут. Футболисты хреновы.

– Ах-ха.

– Ну уж не так все плохо… Ну уж прямо, – обиженно буркнула девочка.

В ее руках Бритт-Мари увидела футбольный мяч. Девочка держала его так, как держат футбольный мяч, когда изо всех сил сдерживаются, чтобы не поддать его ногой.

Личность одобрительно вскинула руку в сторону девочки:

– Это Вега. Работает тут!

– А почему она не в школе? – спросила Бритт-Мари, не спуская глаз с мяча.

– А почему вы не на работе? – ответила Вега, держа мяч, как держат руку любимого человека.

Бритт-Мари крепче вцепилась в сумочку.

– Позволь заметить, я именно туда и направлялась, когда мне запульнули по голове. Представь себе, я заведующая административно-хозяйственной частью молодежного центра. Сегодня мой первый рабочий день.

Вега изумленно раскрыла рот. Словно услышанное неким образом меняло все. Но ничего не сказала.

– Завхоз в центре? – обрадовалась Личность. – Так бы и сказала! У меня же тут это, как его? Заказное письмо! С ключом, ну!

– Меня уведомили, что я получу ключи на почте, – благожелательно поправила ее Бритт-Мари.

– Это тут! Почту закрыли, понимаешь! – гаркнула Личность и покатила к стойке, не выпуская бутылку из рук.

Наступившую тишину нарушил звяк дверного колокольчика и шаги нечищеных ботинок по немытому полу. Личность подняла голову из-под стойки:

– Здорово, Карл! Тут твоя посылка, погоди!

Бритт-Мари обернулась – и едва снова не упала от удара в плечо. Она подняла глаза и увидела густую бороду прямо под невероятно грязной кепкой. Борода, в свою очередь, глядела на нее сверху вниз.

– Смотри, куда идешь! – раздалось из стыка бороды с кепкой.

Бритт-Мари, все это время не сходившая с места, ужасно растерялась. Поэтому покрепче вцепилась в сумочку и ответила:

– Ах-ха.

– Вы же сами на нее налетели! – фыркнула вдруг Вега у нее за спиной.

Бритт-Мари это совсем не понравилось. Непонятно, как быть, когда за тебя заступаются. Потому что непривычно.

Личность отдала Карлу посылку; тот раздраженно зыркнул на Вегу и враждебно – на Бритт-Мари. Потом угрюмо кивнул мужчинам за столиком в углу. Те кивнули в ответ, еще угрюмее. Дверь радостно звякнула у Карла за спиной. Что с нее взять?

Личность похлопала Бритт-Мари по плечу.

– Да и хрен с ним. Карл это, как его? Как лимон в жопе, понимаешь?

Бритт-Мари не очень поняла, но Личность это мало беспокоило.

– Вечно бурчит – на жизнь, на вселенную и вообще, ну. Не любят они всяких из города, понимаешь, – сообщила она Бритт-Мари, кивнув на слове «они» на мужчин за столиком.

Те читали газеты и пили кофе, в упор не видя обеих.

– Откуда он узнал, что я из города? – поинтересовалась Бритт-Мари.

Личность закатила глаза. Не зная, как это понимать, Бритт-Мари решила разобраться с пятнами на жакете. Лучше бы это были пятна крови, потому что кровь можно удалить содой. А насчет пятен от пиццы Бритт-Мари не знала.

С кличем «Пошли! Покажу тебе молодежный центр!» Личность покатила к двери.

Бритт-Мари засмотрелась на полки с продуктами по другую сторону пиццерии/поликлиники/почты. Словно в супермаркете.

– Прошу прощения, это не магазин?

– Магазин, понимаешь, закрыли, крутимся как можем! – воскликнула Личность.

Бритт-Мари подобное показалось не вполне гигиеничным. И тут же вспомнились грязные окна молодежного центра.

– Прошу прощения, нет ли у вас в продаже «Факсина»?

– Не-а, – ответила Личность, явно не представляя, что такое «Факсин».

Бритт-Мари терпеливо улыбнулась:

– Это средство для мытья окон.

Бритт-Мари никогда не пользовалась другими средствами, только «Факсином». В детстве она увидела в отцовской утренней газете рекламу. Женщина стояла, глядя в чистое окно, а под картинкой было написано: «„Факсин“ позволит вам увидеть мир». Бритт-Мари влюбилась в эту картинку. Повзрослев, она стала мыть окна с «Факсином» каждый день, она мыла окна с «Факсином» всю свою жизнь и никогда не имела проблем с тем, чтобы видеть мир. Это мир ее не видел.

– Да понимаю, понимаешь, но «Факсина» тут, понимаешь, нет! – объяснила Личность.

– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовалась Бритт-Мари с легким укором.

Личность пожала плечами:

– Понимаешь, «Факсин» сняли с этого, как его? Производства! Невыгодно.

Распахнув глаза, Бритт-Мари пролепетала прерывающимся голосом:

– Что вы хотите этим сказать?

– С производства, понимаешь, – повторила Личность.

Бритт-Мари потрясенно молчала.

– Разве можно так поступать? – выговорила она наконец.

– Невыгодно, – ответила Личность. Как будто это ответ.

– Но ведь так поступать нельзя? – возмущенно воскликнула Бритт-Мари.

Личность пожала плечами:

– Да хрен с ним. У меня есть другое средство! Хочешь?

– Только «Факсин», – отрезала Бритт-Мари, оскорбленная самой мыслью о возможности использовать другое средство.

– У меня есть какая-то русская хрень, вполне себе, вон там… – Личность уже было отправила Вегу за флаконом.

– Нет! – перебила ее Бритт-Мари. И прошипела, идя к двери: – Тогда уж лучше содой!

Никому не позволено решать за Бритт-Мари, как ей смотреть на мир.

6

Бритт-Мари споткнулась о порог. Словно не только люди в Борге, но и сам поселок не хочет ее принимать. Она стояла у дверей пиццерии, на пандусе для инвалидных колясок. Поджав пальцы в сапоге почти в кулак, чтобы унять боль. Трактор проехал по шоссе в одну сторону, грузовик – в другую. Потом шоссе опустело. Бритт-Мари никогда не бывала в таких маленьких поселках – только проезжала мимо, в машине, рядом с Кентом. Кент презирал их, эти поселки. «Это из-за них у нас самые высокие налоги в мире. Не поселки, а лагеря на социалке. Соцлагеря», – выдыхал он и радостно кудахтал, словно сострил впервые. Если Бритт-Мари не принималась тотчас же смеяться, Кент пихал ее локтем в бок и вопил: «Понимаешь? Соцлагеря!» Словно все дело именно в этом.

Снова обретя равновесие, Бритт-Мари покрепче вцепилась в сумочку и шагнула с пандуса на большую, засыпанную гравием парковку. Шла она быстро, словно за ней гнались. На самом деле за ней катилась Личность. Вега с футбольным мячом побежала к другим ребятам, тоже в рваных на коленках джинсах. Через пару шагов Вега остановилась, покосилась на Бритт-Мари и пробурчала:

– Сорри, что мы попали вам мячом по голове. Мы в вас не целились.

А потом повернулась к Личности и ядовито добавила:

– Но могли бы попасть, даже если бы прицелились!

Она ударила ногой по мячу, послав его мимо мальчишек, в забор между молодежным центром и пиццерией. Кто-то из ребят принял подачу и отбил мяч в тот же забор. Только теперь Бритт-Мари поняла, что это за стук такой стоит в Борге. Один из мальчишек явно целился в забор, но вместо этого умудрился запулить мяч назад, в сторону Бритт-Мари, под таким углом, что это был почти рекорд среди антирекордов.

Мяч медленно подкатился к Бритт-Мари. Дети, казалось, ждали, что она отобьет его. Бритт-Мари отодвинулась, словно мяч собрался в нее плюнуть. Мяч прокатился мимо. Подбежавшая Вега недоуменно спросила:

– Что же вы не отбиваете?

– А с какой стати я должна была что-то отбивать? – удивилась Бритт-Мари.

Вега сердито уставилась на Бритт-Мари как на сумасшедшую, Бритт-Мари ответила тем же. Девочка точным ударом отправила мяч назад, к мальчишкам, и убежала. Бритт-Мари отряхнула юбку от пыли. Личность глотнула водки.

– Засранцы, понимаешь. Футболисты хреновы. Они и в воду не попадут с этой, как ее? С лодки! Но им же надо где-то, это самое, играть. Вот такая хрень. Муниципалы закрыли футбольную площадку. Землю продали под эту самую, как ее, кооперативную застройку. Потом финансовый кризис, вся херня, ну и вот: ни кооперативов, ни площадки.

– Кент говорит, что финансовый кризис миновал, – доброжелательно проинформировала ее Бритт-Мари.

Личность фыркнула.

– У этого Кента небось, это, как его? Жопа вместо головы?

Непонятно даже, что было обиднее – тот факт, что Бритт-Мари не представляла себе значения этого оборота, или то, что, по ее представлениям, он мог значить.

– Кент разбирается в этом получше вас. Он, пре-ставьте себе, предприниматель. Невероятно успешный. Ведет дела с Германией, – объяснила она.

Личность это не впечатлило. Она указала водочной бутылкой на детей:

– Футбольную команду разогнали, когда закрыли футбольную площадку, ну. Хорошие игроки перебрались на хер в город.

Она кивнула в сторону упомянутого «города», потом снова на детей:

– В город. В двух милях отсюда, ну. А этих вот бросили. Как твой этот, как его? «Факсин»! Сняли с производства. Люди должны окупаться. Этот твой Кент небось одной жопой думает. Финансовый кризис, может, из больших городов и ушел, но в Борге ему, понимаешь, понравилось. Прижился тут, гад!

Хохот Личности стремительно перешел в приступ кашля. Бритт-Мари отметила, что о городе в двух милях отсюда Личность говорит с совершенно другой интонацией, чем о городе, откуда приехала Бритт-Мари. С разным уровнем презрения. Личность сделала такой основательный глоток, что прослезилась, и продолжила:

– В Борге, понимаешь, все ездят на грузовиках. Здесь было, это, как его? Бюро перевозок! Потом, понимаешь, хренов финансовый кризис. В Борге теперь больше людей, чем грузовиков, и больше грузовиков, чем работы.

Бритт-Мари крепче вцепилась в сумочку, ощутив смутную потребность защищаться.

– Тут крысы живут, – сообщила она Личности – без малейшего возмущения.

Личность рассеянно глотнула водки.

– Им тоже надо где-то жить, ну?

Бритт-Мари кивнула, ни в коей мере не осуждающе.

– Крысы грязные. Они живут в грязи. Но вас это не беспокоит. Это вас, наверное, радует.

Личность почесала в ухе. Внимательно изучила кончик пальца. Глотнула еще водки.

Бритт-Мари добавила крайне благожелательно:

– Если бы вы уделяли больше времени поддержанию чистоты, думаю, у вас в Борге не было бы такого финансового кризиса.

Личность ее, похоже, не слушала.

– Это все это, как его? Миф! Что крысы грязные. Это миф, ну. Они это, как его? Чистоплотные! Умываются, как кошки, понимаешь, язычком. Вот мыши засранки, гадят где ни попадя, а у крыс есть вроде сортира. Срут в одном месте, ну.

При слове «срут» она указала пальцем на собственный зад. Бритт-Мари постаралась не обращать на это внимания. Личность указала на машину Бритт-Мари:

– Ты лучше отгони машину. А то шарахнут по ней мячом.

Бритт-Мари терпеливо покачала головой:

– Это невозможно, она взорвалась, когда я ее парковала.

Личность, смеясь, объехала вокруг машины и посмотрела на вмятину на передней пассажирской двери – вмятину, отчетливо повторяющую форму футбольного мяча.

– Ага. Выброс гравия, – ухмыльнулась она.

– Что это? – Бритт-Мари невольно обошла машину следом за Личностью и теперь сердито смотрела на вмятину в форме футбольного мяча.

– «Выброс гравия». Когда автосервис связывается со страховой компанией, ну. Автосервис это называет – «выброс гравия».

Бритт-Мари рылась в сумочке в поисках списка.

– Ах-ха. Тогда прошу прощения, где ближайший автосервис?

– Тут, – ответила Личность.

Бритт-Мари скептически сощурилась. На Личность, разумеется, а не на ее кресло. Бритт-Мари не из тех, кто осуждает.

– Вы ремонтируете машины?