Заказ на (не)любовь

Пролог

Белые стены, пустынные коридоры, душный запах лекарств… Не люблю больницы. Никогда не любила, а после сегодняшнего дня, кажется, начну ненавидеть. Потому что это царство смерти. Здесь умирают надежды, превращаются в прах самые светлые мечты.

Я вроде бы здорова, но сердце рвется из груди, готовое разлететься на сотни крошечных осколков. И их никогда, никогда уже будет не собрать.

Смотрю на женщину, заставшую передо мной с гримасой злобы на лице. Не хочу слышать ни одного ее слова, но не могу спастись от них, они стучат в висках, врезаются в сознание, буравят грудь, вынуждая меня смириться с неизбежным.

– А сейчас  ты пойдёшь в палату и повторишь ему лично все, что сказала на камеру.

Я вспоминаю свое жуткое признание и холодею. Слишком хорошо знаю, какой будет его реакция. Какую боль ему это принесет.

– Все повторишь, поняла? Что никогда не любила. Что встречалась с ним только из-за денег.

Закрываю глаза, мотая головой. Неправда. Неправда!

– И да, самое главное: что согласна оставить дочь ему.

У меня перехватывает дыхание. Приходится податься назад, прислоняясь спиной к стене: ноги не держат.

– Я её мать… Она – самое дорогое, что есть в моей жизни.

– Так с этим никто и не спорит. Ты и дальше останешься её матерью. По документам.  Я даже буду разрешать вам видеться. Конечно,  если не станешь делать глупости.

– Ты чудовище… – отчаянье кислотой выжигает внутренности. Я почти ничего не вижу от застилающих глаза слез. – Неужели сможешь спокойно жить после этого?

– В моих действиях нет ничего ужасного. Я всего лишь забочусь о своей семье.

– Соня – моя семья! – выплевываю надрывно ей в лицо,  одновременно понимая, что говорю в пустоту. Никаких в мире аргументов не хватит, чтобы переубедить эту женщину.  – МОЯ!!!

И Лев… хочется добавить,  но у меня нет на это права. Моим он был слишком недолго, да и то лишь в мечтах. Какая разница, что понимаем друг друга с полуслова? Что совпадают наши интересы, и мы никогда не можем наговориться, оказываясь рядом? И что только с ним единственным я чувствую себя по-настоящему счастливой и любимой?

Я хотела бы жить для него, но уже не смогу. Мы опоздали встретиться, а теперь поздно что-то менять…

Задыхаюсь болью,  которая ледяным панцирем сковывает все тело. Этой боли слишком много. Безумно много за всего несколько последних дней.

– Он никогда не поверит, что я готова отказаться от собственного ребенка…

– А ты сделай так, чтобы поверил! – шипит в ответ женщина.  – Ведь хочешь, чтобы твоя дочь была счастлива? Вот и позаботься об этом!

Она смеется колючим,  едким смехом, будто касаясь оголенных нервов. Глаза слепит от слез,  да только понимаю,  что плакать нельзя. От этого станет только хуже. Лицо распухнет, и тогда я точно ни в чем и никого не смогу убедить.

– И перестань изображать из себя мученицу! Ты молодая, красивая, родишь себе другого ребёнка. Только в следующий раз мужика правильно выбирай. Нечего зариться на чужих!

– Но я же ничего не знала… – вцепиться бы ей в лицо,  расцарапать совершенные черты. Хоть что-то сделать, чтобы унять раздирающее меня отчаяние. – Все вышло случайно.

– Только это тебя и оправдывает, – сквозь зубы цедит женщина. – Но не испытывай больше моего терпения. И запомни: он мой. Был моим и моим останется. А теперь, с Сонечкой, у нас будет просто идеальная семья. Не беспокойся, я сумею позаботиться о твоей дочери. Вернее,  уже о моей. Не тяни время, оно сейчас играет не в твою пользу. Давай, иди!

Глава 1

– Живее, живее, девочки! Поторопитесь с заказом! Вы же знаете, Лев Борисович не любит ждать! – администраторша разве что из костюма не выпрыгивает от волнения.

– Грымза его ждать не любит, – бурчит себе под нос Яна и склоняется к моему уху. – Варька, ну почему жизнь настолько несправедлива? Такой шикарный мужик, а достался этой стерве!

– Ну, так и достался, – улыбаюсь я. – Говоришь, как про шкаф какой-то. Он наверняка и сам не против был. Да и сейчас тоже, раз они столько лет вместе.

– Это привычка! – уверенно заявляет подруга. – Не может же он на самом деле ее любить.

– Почему нет? – пожимаю я плечами. – Она красивая, умная. Явно дорожит отношениями с ним. Это трудно не заметить.

– Угу, – снова бурчит Янка. – Деньгами его она дорожит. У них наверняка брачный контракт есть, по которому она без трусов останется в случае развода.

Мне становится смешно. Если та, о ком мы говорим, и правда внезапно останется без трусов, отбоя от ухажеров у нее точно не будет. Но это в любом случае не наше дело.

– Чего ей неймется, все время в разные места садится? – Яна с недовольством поглядывает в сторону столика, за которым расположились шеф с женой. – Терпеть не могу его обслуживать, когда они вместе приходят. А сегодня тебе мучиться.

– Можно подумать, ты на ее месте не садилась бы за разные столы! – как раз это мне очень понятно. – Она в своем ресторане, не исключено, что специально проверяет, кто и как работает.

– Это ресторан Невельского. А она просто живет за его счет!

Даже удивительно, что Янка так кипятится. Будто за живое ее задело. А все в общем-то обычно. Не первый год здесь работаем, пора бы уже привыкнуть к такому положению дел.

– Не кипятись, подруга. Нервные клетки не восстанавливаются, а у нас смена только началась, – забираю поднос с салатами и иду в зал. Нравится нам или нет жена начальника, заставлять их ждать точно не стоит.

Привычно улыбаюсь, останавливаясь перед столиком у окна. Таких дней было уже множество. Можно в точности предугадать, что произойдет в следующую минуту. Красивая женщина отложит телефон в открытой страничкой в соцсети, показным жестом поправит волосы, приглаживая их руками. Сдвинет брови, рассматривая тарелку, которая оказалась перед ней. А потом капризно протянет:

– Лев, это невыносимо! Они совершенно не умеют работать, – переведет взгляд на меня, осматривая с ног до головы. Подожмет губы, отчего сразу станет похожа на старуху Шапокляк, и недовольно спросит: – Девушка, ну почему так долго?! Вы что, на рынок за этими овощами бегали, прежде чем их в салат порезать?

Нет, выращивала. Не важно, что я думаю и хочу ответить на самом деле. Продолжаю тянуть губы в милейшей улыбке. Главное правило нашего ресторана ни в коем случае нельзя забывать. Клиент всегда прав. Особенно, если этот клиент – жена шефа.

– Простите за доставленные неудобства, Ольга Витальевна. Я сейчас же потороплю повара, чтобы все остальное сделали как можно скорее.

– Уж потрудитесь! – с тем же недовольным видом она двигает к себе тарелку и начинает брезгливо ковыряться там вилкой. Не удивлюсь, если вдруг найдет кусочек увядшего листика зелени или неправильной толщины колечко огурца. И совершенно неважно, что для этого салата отбиралось все самое лучшее и свежайшее и резалось едва ли не по линейке. Никому из работников не нужны лишние проблемы, и все давно изучили характер Ольги Невельской.

– Здесь мята? – ее глаза с пушистыми, нереально длинными ресницами раскрываются до такой степени, что становятся похожими на блюдца. Пухлые, накрашенные ярко-красной помадой губы дрожат, будто она вот-вот расплачется. – Унесите это немедленно! – она отталкивает от себя тарелку, с такой силой, что несколько кусочков оказываются на столе, пачкая белоснежную скатерть. Другой рукой тянется к мужу, обхватывая его пальцы. – Лев! Ты не предупредил, что у меня аллергия на мяту?!

Сидящий напротив мужчина отодвигает в сторону ноутбук, в котором что-то писал все это время. Гладит большим пальцем запястье жены, а потом подносит ее руку к губам. Медленно целует и улыбается, глядя женщине в глаза.

– Дорогая, у тебя нет аллергии на мяту. Все давно в прошлом, успокойся, пожалуйста. И это самый вкусный наш салат, ты же знаешь. И зелень полагается в нем по рецепту.

– Но они все равно готовят очень долго! Ты должен с этим разобраться!

Он снова улыбается и опять целует изящные пальцы с дорогим маникюром.

– Конечно, дорогая, я разберусь.

Поворачивается ко мне, чуть хмурится, всматриваясь в лицо, а затем опускает глаза на бейдж. Я проглатываю вздох разочарования: он вовсе не обязан помнить, как зовут каждую официантку.

– Варя, поторопите, пожалуйста, наш заказ. Мы немного спешим и хотели бы пообедать быстрее.

И снова отворачивается к жене.

– Конечно, Лев Борисович! – прежде чем уйти, я задерживаюсь на еще ничтожно короткое мгновенье. Смотрю на его спокойное лицо, наполненные теплом глаза, вслушиваюсь в низкий с хрипотцой голос, наблюдаю с какой нежностью он поглаживает руку Ольги, и невольно ловлю себя на мысли, что завидую ей. Этой избалованной, капризной женщине. Да, она в самом деле очень красива, но с таким характером не спасет никакая внешность. Вернее, не спасла бы во всех других случаях. А рядом с таким мужем можно вести себя, как угодно. Он все равно будет вот так же нежно смотреть на нее, игнорируя любые выходки. Будто не замечает ничего. Или все на свете готов простить. Потому что любит.

Медленно выдыхаю и щипаю себя за руку. Побольнее, чтобы поскорее прийти в себя. Зависть – плохое чувство, а я здесь совсем не за тем, чтобы любоваться на чужого мужа.

В собственную квартиру я прокрадываюсь на цыпочках: уже глубокая ночь, и если Соня спит крепко, то сестра подскакивает от малейшего шороха. Совсем не хочется ее будить, и так из-за меня часто не высыпается. Осторожно закрываю дверь и в темноте начинаю раздеваться, но тут внезапно вспыхивает свет. Рита хмурится, рассматривая меня заспанным взглядом.

– Опять задержалась? Больше ведь некому работать до последнего клиента, да?

Я развожу руками, а потом обнимаю сестренку.

– Ты же знаешь, за это хорошо доплачивают. А нам лишние деньги не помешают.

– А как насчет лишнего здоровья? Его бонусом выдают? Ты хотя бы помнишь, когда последний раз нормально спала? И Соня тебя почти не видит!

– Ну, это же неправда! Я провожу с ней все свободное время. А вечерние смены только три раза в неделю.

– Целых три! – поправляет меня сестра. – Ты бы и больше набрала, если бы я согласилась торчать здесь каждый вечер.

– Ритусь, ну, не бурчи, – мою руки и прохожу на кухню. Есть не хочется, но от горячего чая я бы не отказалась. А потом – от горячего душа. Вообще лучше бы ванна – ноги ноют нещадно после многочасовой беготни по залу, но сейчас уже слишком поздно для такой роскоши. Нужно побыстрее ложиться, чтобы завтра не проспать в сад. Соня любит, когда мы идем пешком. Кормим голубей по пути, забегаем ненадолго на детскую площадку. Болтаем обо всем на свете. Для этого приходится выходить раньше на целый час, но зато потом ей легче расстаться со мной в группе. И скучает она тогда не так сильно.

– Чай будешь? – спрашиваю Маргариту, но та отрицательно качает головой. И почему-то вздыхает, заставляя меня напрячься. – Что-то случилось?

– Не совсем, – отводит взгляд, и я начинаю волноваться сильнее.

– Что-то с Соней? Ты почему мне не позвонила?

– Да все с ней хорошо, – отмахивается сестра, но так и не смотрит на меня. Из-за чувства вины, как становится ясно уже мгновенье спустя. – Варь, ты только не обижайся… Я не приду завтра.

Я забываю про чай, в изумлении уставившись на Риту.

– Как это, не придешь?

Мы давно договорились, что во время моих вечерних смен с Соней сидит она. Конечно, не просто так. Хоть она и родственница, но я прекрасно понимаю, сколько времени и сил на это нужно. И плачу ей деньги, причем немалые. Приходящая няня, возможно, обошлась бы дешевле, но Соня любит тетю и мне спокойней, когда с дочкой именно она.

– У меня свидание, Варь.

– И в другое время назначить свидание ты, конечно, не могла, – я почему-то не знаю, что еще сказать. Рита не маленькая девочка и понимает, как я завишу от нее. И что других вариантов у меня попросту нет, до завтрашнего вечера я не успею ничего придумать.

– Не могу же я вечно нянчить твоего ребенка. Мне своих пора заводить!

– Весомый аргумент, – я поднимаюсь из-за стола и подхожу к окну, рассматривая одинокие огни в доме напротив. Там тоже есть те, кто еще не спит. Такие же уставшие люди, недавно вернувшиеся с работы. А может, наоборот, они не спят совсем по другой, более приятной причине. Почему-то вспоминаю шефа с женой во время их сегодняшнего обеда. Их-то наверняка в это время одолевает не усталость – другая бессонница. Но об этом лучше не думать…

– Варь, ну прости! – прерывает мои воспоминания виноватый голос сестры. – Сообразишь что-нибудь, ты же умница. Не могла я отказать, а вдруг он в следующий раз не позвал бы меня? Ты же сама не захочешь, чтобы я потом на Соне срывалась.

– Вот уж точно, на Соне срываться не надо, – я поворачиваюсь к Маргарите, натягивая на лицо ту самую улыбку, которую проносила весь день в ресторане. И представить не могла, что с родной сестрой тоже придется играть роль! – Конечно, я справлюсь. Иди на свое свидание.

Глава 2

– Сонечка, ты все поняла? – спрашиваю в который уже раз, и сама на себя злюсь за то, что мучаю ребенка этой дотошностью. Конечно, она поняла. Она у меня умница и очень послушная девочка. И никогда не лезет, куда нельзя. Но сейчас я ужасно переживаю.

Взять дочь на работу – худшее, что можно придумать. Но других вариантов у меня просто нет. Я не могу оставить ее дома одну на целый вечер. И попросить о помощи больше некого, няню тоже ведь не нанимают вот так, мгновенно. Стараюсь не обижаться на сестру, которая подвела в последний момент. В конце концов, Ритка права. У нее своя жизнь, и она вовсе не обязана тратить время на меня и моего ребенка. Пусть даже и за деньги.

Понимаю, что может случиться, если Соню обнаружит кто-то из начальства. В договоре хоть и нет ни слова о том, что нельзя приходить на работу с детьми, но некоторые вещи не нужно оговаривать отдельно. И так понятно. Переполненный людьми ресторан – не место для маленького ребенка. И я прекрасно знаю, что не смогу уделить ей время. В вечерние смены даже присесть иногда не удается. Все, чего сумела добиться, это договориться с напарницей, что та возьмет на себя мои столики после десяти вечера, и я смогу уйти пораньше. А до этого времени надо как-то продержаться, пряча Соню в комнате для персонала. Благо, ни администратор, ни директор туда не заходят, а ребята понимают, что я никогда бы не сделала ничего подобного, если бы не крайняя необходимость.

– Мамочка, я буду сидеть, как мышка! – обещает Соня, лучезарно улыбаясь. Для нее это приключение. Она давно мечтала побывать у меня на работе и теперь от души радуется. – Буду смотреть книжки и рисовать. Ты же взяла мои карандашики?

И карандашики, и целую кучу игрушек и книг. Двигаю огромную сумку поближе к дочери и умоляюще смотрю на Янку, которая хмурится, разглядывая нас.

– Сможешь периодически к ней заглядывать, если у меня совсем не получится вырваться? Сегодня как никогда много заказов.

– Сдурела ты, мать, вот, что я тебе скажу, – сообщает подруга и подталкивает меня к двери. – Вот как тебе такое вообще в голову пришло? Ты хотя бы представляешь, что будет, если кто-то узнает?

– Даже не хочу об этом думать, – признаюсь со вздохом. – У меня не было выхода!

– Выход есть всегда! – многозначительно хмыкает Яна. – Вот согласилась бы на предложение Акмеева, сейчас бы в шоколаде была. С лучшей няней, а то и не одной. Вообще могла бы не работать.

– Мы же уже об этом говорили, – поправляю фартук, стараясь не замечать многозначительную ухмылку подруги. И возвращаться к этой теме совершенно не хочется. Как и думать о мужчине, поставившем цель заполучить меня в свою постель. Да, у него денег куры не клюют, и любая на моем месте была бы счастлива. Так утверждает Яна. Да только мое сердце не отзывается ни на одно из его ухищрений. И все попытки познакомиться поближе, как он сам выражается, отметаю. Не хочу секса без любви, пусть даже это разом решит большинство проблем. Несмотря на все, что случилось когда-то, как глупая маленькая девочка продолжаю верить в сказку. И в то, что однажды в моей собственной жизни она станет реальностью.

– Говор-и-и-или, – передразнивает Янка и следом за мной идет в зал. – Дурында ты, Погодина, и ничему-то тебя жизнь не учит.

В этот вечер я стараюсь изо всех сил. Тороплю поваров и почти бегаю с заказами, успевая обслуживать сразу несколько столиков. Периодически выкраиваю минутку, чтобы заскочить к дочке. Но с ней все хорошо. Она тихонечко что-то раскрашивает в любимом альбоме и выглядит абсолютно спокойной. И я тоже немного расслабляюсь. Большая часть смены уже прошла, через часа полтора можно будет отправляться домой.

Отвлекшись на долгий и объемный заказ на втором этаже, не сразу обращаю внимание на шум внизу. Но раздающийся громкий детский плач заставляет похолодеть.

– Девушка, вы слышите? Лосось-гриль, пожалуйста, с овощами и…

Не слышу. Ничего уже не слышу и даже не понимаю, что клиенты за столиком обращаются ко мне. Роняю на пол блокнот с записями и со всех ног несусь туда, откуда доносится голос дочки.

Обнаруживаю ее возле детской комнаты, перепуганную до смерти и так отчаянно рыдающую, что сердце едва не вырывается из груди от жалости к ней страха. Что случилось? Кто-то обидел? Напугал? Почему она вообще здесь?

При виде меня девочка взвизгивает и кидается в мои объятья. Еще сильней начинает плакать. Худенькие плечики дрожат, да и всю ее трясет.

– Мамочка, я только на одну минуточку вышла-а-а-а, – рыдает она, повисая на мне, как маленькая обезьянка, обвивая сразу и руками, и ногами.

– Ш-ш-ш-ш, малышка, все хорошо. Я здесь, я с тобой, – целую зареванное личико, прижимая дочь к себе. – Ну, не плачь, успокойся.

– Погодина, ты мне ничего объяснить не хочешь? – только сейчас замечаю стоящего рядом администратора Викторию. Надо же, как нарочно! Самая вредная особа из всех, работающих в ресторане, и угораздило же попасть именно на нее!

Ничего не отвечаю, продолжая обнимать дочку и шептать ей на ушко, что в порядке.

– Я правильно понимаю, Погодина, это твой ребенок? Ты притащила на работу ребенка, еще и позволила ему разгуливать по ресторану в самый разгар вечера?

После этих слов Соня еще сильней заходится в рыданиях, обнимая с такой силой, будто боится, что кто-то заберет ее от меня.

Все в зале смотрят на нас. Другие дети разбежались из детской комнаты и теперь тоже с испугом выглядывают из-за столиков. А обращенный ко мне ледяной взгляд не предвещает ничего хорошего.

– Мамочка, прости! – всхлипывает малышка, а у меня от ее слез разрывается сердце.

– Тише, моя хорошая, ты ни в чем не виновата. Сейчас успокоишься – и мы поедем домой.

О том, что возвращаться на работу после случившегося, скорее всего, не придется, я стараюсь не думать. Главное – успокоить Сонечку. А со всем остальным разберусь потом.

– Ну, знаешь! – кипятится администратор. – Это уже ни в какие рамки не лезет! Я подозревала, конечно, что у тебя с головой не все в порядке, но чтобы настолько!

В другое время я нашлась бы, что ответить. И на место ее смогла бы поставить. Но не теперь, не посреди переполненного людьми зала и не когда моя крошка уже начала икать от слез. Поэтому пусть говорит, что хочет, а я…

– Что здесь происходит? – все как-то сразу замолкают, и даже Соня, видимо, испугавшись еще больше, затихает, пряча голову на моем плече. А я вздрагиваю и медленно оборачиваюсь, тут же натыкаясь на внимательный и строгий взгляд Невельского.

Как там говорят: беда не приходит одна? Похоже, это именно мой случай. Даже не стоит пытаться что-то объяснить, вряд ли начальнику есть дело до моих проблем. Особенно сейчас, когда из-за меня поднялся шум на весь ресторан.

– Лев Борисович, я во всем разберусь! – администратор уже не кипит, как минуту назад: теперь, похоже, она боится не меньше меня. Еще бы, это ведь ее смена. Ну, так пусть расслабится, я не собираюсь ни на кого перекладывать ответственность. Сама виновата – мне и отвечать.

– Пойдемте ко мне в кабинет, – командует Невельский, – для гостей довольно представления. Вы, Виктория, и вы, – он мажет взглядом по моему лицу, и я понимаю, что имя мужчина так и не запомнил. Уже и не запомнит, потому что из его кабинета я, скорее всего, отправлюсь собирать вещи, чтобы навсегда уйти из этого ресторана. – Остальные работать.

Соня продолжает плакать, но теперь тихо-тихо, так что я только чувствую, как содрогается ее тельце. И от этого самой хочется взвыть. Вот что я за мать такая? Надо было изощриться, из кожи вылезти, но найти для моей девочки какой-то безопасный вариант. Не тащить ее сюда и не подвергать таким переживаниям. А я… Не выдерживаю и утыкаюсь лицом в пушистую головку, пытаясь заглушить рвущийся наружу всхлип.

Но меня слышат. И Виктория, на лице которой тут же появляется злобная ухмылка, и Невельский. Вот только он, в отличие от администратора, и не думает улыбаться. Смотрит задумчиво и серьезно, а я снова некстати вспоминаю, как ласково он целовал пальцы жены, когда та скандалила во время обеда. Ей бы он наверняка все простил. А мне… мне не должен прощать. Я всего лишь его подчиненная, которая еще и провинилась ужасно.

Захожу следом за ним в кабинет и крепче обнимаю дочку. Потерпи, малышка, скоро все закончится. И мы отправимся домой. Только не плачь…

– Лев Борисович! – вскидывается Виктория, едва за нами закрывается дверь. – Не переживайте, я немедленно приму меры! Ничего подобного больше никогда не повторится! И этот отвратительный инцидент тоже закончится очень скоро! – она кидает на меня мстительный взгляд.

Но Невельский неожиданно останавливает ее жестом руки.

– Я задал вопрос: что случилось, а не когда это закончится. И хотел бы получить ответ именно на него. А не слушать о запланированных вами карательных мерах.

Вика так и застывает с открытым ртом, оторопело глядя на него. Потом начинает моргать и лепечет:

– Погодина притащила ребенка на работу. И эта девчонка отправилась бродить по залу! Одна, без разрешения!

– Я не бродила по залу! – неожиданно вмешивается моя тихая и скромная девочка, которая обычно и рот открыть при посторонних не решается. – Я только на одну минуточку вышла! В детской комнате мой любимый мультик показывали! А там, где я сидела, телевизора нет!

Администратор выпучивает глаза и, как выброшенная на берег рыба, начинает хлопать губами, задыхаясь от возмущения. Я даже отступаю на всякий случай.

– Тише, Сонечка, не надо ничего говорить. Мы скоро пойдем домой. Просто успокойся.

– Я хотела тебя защитить… – снова всхлипывает малышка. – Почему она говорит неправду?

Тут уже я не выдерживаю. Моя сладкая маленькая девочка! Защитить меня хотела… Это так восхитительно трогательно, что у меня текут слезы. И резко становится все равно, что будет дальше. Ну и пусть увольняют, в конце концов, это не единственный ресторан в городе. Да, будет непросто найти новую работу, но я справлюсь. Всегда справлялась и сейчас тоже. Все сделаю для моего солнышка.

– Виктория, возвращайтесь на свое рабочее место, – неожиданно заявляет шеф, а когда та пытается возражать, добавляет: – Я вас услышал, больше ваше присутствие здесь не требуется.

Дождавшись ухода администратора, поворачивается ко мне. И, к моему величайшему изумлению, улыбается.

– Посмотреть мультфильм – это очень серьезная причина, чтобы выбраться из укрытия, – он легонько дотрагивается до плеча Сони, побуждая ее обернуться. – И что же именно ты хотела посмотреть?

Дочка действительно оборачивается и, еще больше шокируя меня, спрыгивает с рук на пол и подходит к мужчине. Смотрит на него снизу вверх.

– Про Райю и дракона. Ты его видел?

Невельский отрицательно качает головой и опускается на корточки, оказываясь лицом к лицу с моей дочерью.

– Нет, Соня. Тебя же Соней зовут? – и когда малышка важно кивает, добавляет. – Я давно не смотрел мультфильмы.

Дочка хмурится, видимо, не понимая, в чем причина такого упущения, смешно морщит носик и указывает на огромный черный экран на стене.

– Если хочешь, можем досмотреть вместе. А начало я тебе расскажу.

Я закрываю рот ладонью, сдерживая смех. И одновременно чувствую, что из глаз опять льются слезы. Какое же она все-таки чудо! Милая, непосредственная. Ей и в голову не может прийти, что человек, которого она только что пригласила посмотреть с ней мультик, на самом деле раздумывает, как бы уволить ее мать.

– А что, отличная идея, – шеф выпрямляется и смотрит теперь уже на меня. – Варя, вы не против?

В один миг забываю, как дышать. Этого не может быть! Он должен отругать меня, выговорить, как ужасно я поступила. Сказать, что мне не место в его ресторане. И вообще, он же даже имени моего не помнит!