Одна любовь. Найти любовь и исполнить мечты в восемнадцать лет

Редактор Алексей Шейн

Корректор Диана Козел

Дизайнер обложки Змитер Ятченя

Иллюстратор Олександра Аптер

© Анита Хельгёй, 2023

© Змитер Ятченя, дизайн обложки, 2023

© Олександра Аптер, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-4490-5024-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра…»

(Третья книга Царств 19:11—12)

Благодарности

Спасибо моему мужу за безусловную любовь и радость, за возможность быть собой и следовать за призванием в сердце. Рядом с тобой мои мечты становятся явью, и я смело продолжаю мечтать. Ты – любовь моей жизни.

Спасибо нашим детям. Вы – благословение, сила и лучшая мотивация. Эту историю я создавала с мыслью о вас. Она вполне могла быть реальной. И, возможно, где-то вы увидите ее отражение. Но именно так я услышала ее в своем сердце и, надеюсь, она отзовется в ваших сердцах исполнением главной мечты и заветных желаний. Во мне горит неугасимым огнем любовь к вам и вера в лучшее, что есть в каждом из вас.

Спасибо моему отцу за безграничную веру в меня. Ты – лучший отец, за что я бесконечно благодарна. Спасибо за твое сильное, щедрое, исполненное неподдельной любви сердце, за веру в мои мечты.

Спасибо моим друзьям за идеи, заинтересованность и готовность прийти на помощь; за отзывы, поддержку и вдохновение на каждом этапе создания книги. Без вас эта книга так и осталась бы в черновиках и набросках.

Посвящаю моей маме, ангелу в нашей жизни…

Каждый день, глядя в небо, я вижу твои глаза.

Я люблю тебя, мама.

Глава 1

…Тихо, как всегда, я закрыла дверь спальни на защелку, опустилась на колени у кровати и начала молиться.

Это была обычная молитва перед сном, но в тот день я произносила ее с таким отчаянием и болью в сердце, что, казалось, не могла дышать. Слезы струились по щекам, я беззвучно плакала и надеялась, что Он услышит меня… услышит и ответит.

– Дорогой Господь, только у Тебя я могу попросить это… чтобы моя жизнь была не такой, – слезы еще сильнее сдавили горло. Я опустилась на корточки, закрыла лицо ладонями и зарыдала, – прошу Тебя…

Я знала, что могла Ему доверять, ведь «Он верен», и в Нем «нет ни тени перемены», а значит, Он меня не обманет. И знала, что Он слышит мои молитвы. Его Книга научила меня: Он даст мне то, что попрошу с верой у Отца во Имя Его Сына.

Рыдания постепенно превращались в истерику. Я уже тихо кричала, шевеля одними губами и опасаясь разбудить родителей…

– Ты же знаешь, как я хочу свою семью… настоящую. И если мне суждено когда-то все это иметь – мужа, семью, детей… то пусть она, моя семья, будет другой…

Однако я не знала, какой она должна быть. Не видела примеров, чтобы сказать: пусть будет такой, как у тех, или у этих… Я вообще такой семьи не видела, но отчаянно и страстно верила, что так может быть. Хотела, чтобы так было.

– Семья… – прошептав это слово, я горько улыбнулась. – Разве она у нас есть? Да и что это вообще такое, Господи? Зачем она нужна?

Жизнь моих родителей казалась разной, но я больше всего запомнила ее напряженной и разделенной. Я никогда не ощущала, что они были едины. И хоть часто, по очереди, они говорили мне, что любят друг друга, я старалась им верить, но совсем не понимала такой любви.

Все, что я знала в то время, – это ссоры, унижения, оскорбления, бесконечные горести и обиды. На ум приходили различные семейные сцены и события последних дней в нашем доме. Так похожие друг на друга. Снова и снова моя мечта натыкалась на непреодолимую стену реальности, и сомнение закрадывалось в сердце.

В детстве я мечтала о многом. В своих молитвах я просила о маленьком братике, с которым бы я не чувствовала себя одинокой, и о сестричке… чтобы ее просто не было, опасаясь, вдруг она будет красивее да, к тому же, и моложе. Младших, как известно, всегда больше любят, а делить с ней любовь своей мамы я не хотела. Что ж, как минимум, одну молитву к тому времени Господь услышал – я так и осталась единственным ребенком у своих родителей. Родители хотели еще детей, особенно папа, но почему-то все не получалось. Мама теряла малышей на ранних сроках беременности, и это приносило ей чувство вины, а отца вгоняло в депрессию. Со временем, похоже, они смирились с тем, что у них буду только я. Папа смирился. Маме, казалось, всегда было меня одной достаточно.

Я мечтала избавиться от болезни, мучившей меня долгие двенадцать лет. И временами она отступала, а в один миг просто исчезла, не оставив и следа на моем теле. Позже я стала мечтать о получении высшей награды за успехи в учебе, чтобы мама больше радовалась, а отец мной гордился. Верила, что смогу оставаться всегда молодой и красивой – наверное, все девочки в этом уверены до определенного возраста, и было еще много – много больших и мимолетных желаний. Но все они просто блекли перед лицом одной мечты, о которой я молила Бога каждый день и каждую ночь.

В тот день, стоя на коленях, я подумала, что будет лучше, если я вообще никогда не выйду замуж: я не хотела так страдать. Я хотела любить, надеяться и верить. И, отмахнувшись ото всех тревожных мыслей, как от назойливых мух, я стала молиться еще усерднее:

– Но если, Господи, на то Твоя воля, чтобы, забыв обо всем: страхах, сомнениях, боли – я решилась создать семью, прошу Тебя об одном, только об одном…

Я сжала пальцы так сильно, что заболели руки, и, еле шевеля губами, произнесла:

– …прошу, чтобы мой муж любил меня… так искренне и честно, как хотел бы Ты, чтобы он любил меня. И чтобы он никогда, никогда-никогда, слышишь, не лгал мне, не изменял. Только этого прошу: жизни без обмана. Пусть он будет не богат и не столь уж красив, даже не хочу, чтоб был так красив, как папа, но чтобы любил Тебя и был честен со мной, – слезы заглушали мои слова, а боль заглушала веру, но надежда цеплялась за то, что сказал Бог, а Он, как я всегда знала, не изменяется, и Его слова вечны.

Почти всю ночь я лежала на кровати, то уставившись в потолок, то ворочаясь с боку на бок. Беспокойные мысли не давали уснуть. Я не хотела, чтобы моя жизнь прошла точно так же, как и у многих, так же, как и у моей мамы.

– Зачем тогда вообще жить? Чтобы только мучить себя и других?.. – задавала я себе один и тот же вопрос, и снова ловила себя на мысли, что должна верить, отбросив все сомнения. Более того, я хотела верить, я отчаянно в этом нуждалась.

…Проснувшись в тот день утром, я ощутила сильную, давящую боль в сердце. Она усиливалась снова и снова. Давило в груди, болела спина, а левая рука немела. Мне стало тяжело дышать. Приподнявшись на подушке, я начала растирать руку. От резкого движения виски сдавило как обручем, и вслед за этим я почувствовала пронзительную боль в голове. Нервы, нервы. Когда же это кончится?

Выбравшись из-под одеяла, я добралась до кухни, нашла в холодильнике недоеденную плитку шоколада и облегченно вздохнула. Вот оно, мое спасение.

– Доброе утро, сладкоежка, уже точишь шоколад, – в столовую вошла мама. Она собиралась на работу. Настроение у нее, казалось, было хорошее. Хотя у нее всегда было хорошее настроение, даже когда на самом деле ей плохо. Мама умела улыбаться посреди самых сильных бурь, чтобы не создавать проблемы другим. Чего не скажешь обо мне.

– Привет, мам… да голова просто разваливается, а ты же знаешь, что он мне помогает, – я виновато посмотрела на нее и проглотила кусочек черного шоколада.

Я не стала говорить маме о том, что у меня участились боли в сердце. Хватит с нее и моих головных болей. Да и потом, может быть, это и не сердце вовсе, а, как говорят, отложение солей. Болит-то в груди и под лопаткой. Да, наверняка соли. Хотя откуда им взяться в моем-то возрасте?

– С этим надо что-то делать. Так ты себя совсем изведешь, милая. Ты ходила к врачу вчера? – мама достала косметичку из сумочки, висевшей на дверной ручке в столовой, и принялась за утренний макияж.

– Да, в общем, не понимаю, как мне помогает шоколад, но помогает. Давление 155 на… не помню нижнее. Доктор сказала, что при моем 110 на 70 – это многовато и настоятельно рекомендовала побольше отдыхать, но… – я села на стул возле мамы и уронила голову на руки.

– А ты опять всю ночь писала, да? Или… ты что, плакала, солнышко мое? – вдруг мама заглянула мне в лицо. Не в силах прятать от нее взгляд, я подняла глаза.

– Ты плакала. Ах, Лиза, ну что случилось? – она казалась встревоженной и обеспокоенной.

– Не знаю, мам, я, наверное, очень устала. А еще столько впереди… Нужно много всего сделать. И мне так страшно, – слезы снова полились из глаз. – Я полночи писала, а получился полный бред.

– Ну-ну, перестань, у тебя все получится, ты все сделаешь, я просто не сомневаюсь в этом. Ты же лучшая, ты знаешь об этом, – мама нежно потрепала меня за щеку. – И я люблю тебя независимо от того, что ты сделала. А кроме всего этого, ты же веришь, что Он тебе поможет, ведь так? – ее голос звучал успокаивающе и твердо, и мне стало неловко за такое мрачное настроение.

– Да, знаю, мам, просто столько всего навалилось, да еще и… он. – я еле заметно кивнула в сторону зала, откуда доносился храп спящего отца.

– Не бери в голову, о нем тебе следует думать сейчас меньше всего. У тебя другие задачи, а с ним все будет хорошо. Угу? – она улыбнулась так, словно старалась поделиться своей улыбкой со мной. И мне ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ, глядя на ее чудесное лицо со смешной гримасой и сморщенным носиком.

– Ладно, беги умываться, пора собираться в школу.

Задвинув стул, я убежала в ванную, а мама принялась готовить нам завтрак – чай и бутерброды. Как же я любила мамины бутерброды! И как же сильно любила ее… Мне было абсолютно непонятно, как отец не замечал всего прекрасного, что она для нас делала, и «любил» ее так странно, слишком уж по-своему… Потребовались годы, чтобы я смогла понять его сторону, прочувствовать его боль и увидеть причину такого падения в его жизни.

Тогда же я была просто уверена, что моя мама заслуживала лучшего человека рядом и большего к себе уважения. А мама всегда твердила, что, несмотря ни на что, он – ее муж, мой отец и единственный мужчина в ее жизни.

Мне оставалось только принимать ее решение, но я по-прежнему считала, что в чем-то она ошибается. Впрочем, подобное отношение к семье и мужу было распространено среди ее знакомых и подруг – они терпели все: измены, пьянки, ругань, только чтобы сохранить семью или то, что они называли семьей. И я устала смотреть на них в поисках своего совершенства.

Иногда я думала, что смогу найти пример идеальной семьи и отношений среди моих друзей, людей моего поколения. И это давало какую-то новую надежду.

Школа, как всегда, встречала меня визгом первоклашек, носящихся на улице. Кто-то уже пытался чертить «классики» на асфальте, а кто-то сражался в прыжках в «резиночки». Ах, мне никогда не удавалось прыгнуть высоко в этой игре. Может быть, мне не удастся допрыгнуть и до моей цели?..

– Глупости, – сказала я сама себе и перекинула свой кожаный рюкзак на другое плечо, – какое отношение имеют эти игры к моему будущему? НИ-КА-КО-ГО! – Я перевела взгляд на ребят, которые в поиске «острых» ощущений прятались за углом школы. Они по очереди закуривали сигареты и так же по очереди кашляли, в то время как ребята постарше смеялись над ними и подначивали. Я покачала в недоумении головой и открыла школьные двери.

– Ну и тяжелые!

В коридоре школы все та же знакомая картина: визжащие малыши, бегающие наперегонки; малолетние драчуны, которых по коридорам разнимают дежурные; и юные красавицы, прилипшие к зеркалам.

– Привет, Лиза, – я не заметила, как ко мне подбежала взволнованная девушка из 10 класса. Ее глаза горели, и по виду я поняла, что она собирается сказать что-то важное.

– О, привет, Кристина. Как дела?

– Ты уже слышала новость?

Я удивленно пожала плечами. Сама новость не так сильно меня волновала, как тот факт, что Кристина сейчас захлебнется, торопясь сообщить мне ее. Мы никогда не были подругами, но вместе посещали танц-класс, а значит, я автоматически попадала в какую-то группу, которая должна знать все новости первой.

– Димка бросил Ольку! Просто взял и ушел, представляешь! – тут она сделала сочувствующее лицо, а я непонимающе смотрела на нее.

– Какую Ольку, какой Димка?

– Да ну что ты! Ну те, которые в прошлом году поженились, м-м, – при этом она многозначительно вытаращила глаза и начертила что-то в виде шара в области своего живота, а потом все это смахнула и сплюнула через левое плечо.

– Так, ритуал закончен, расскажи все спокойно. Будь уверена, ты принесла эту новость первой, – я старалась понять, в чем дело, но, похоже, что и так уже все понимала. Только боялась осознать происходящее.

– Хорошо, слушай. Олька, ну ты помнишь, вся такая красавица, умница. Они с Димкой – он на четыре года ее старше и был тогда уже на втором курсе, – так вот, они познакомились на дискотеке или где-то там, неважно… – Кристина, похоже очень торопилась дойти до сути, но, в то же время, ей хотелось посмаковать детали. Поэтому я решила ей помочь.

– Кристин, давай ближе к делу, скоро звонок, – я указала на дежурного, который стоял, прикипев рукой к звонку и пристально глядя на часы.

– Тебе что, не интересно? – она готова была обидеться из-за моего непонимания, но желание поведать новость оказалось сильнее. – Так вот, роман был, ты помнишь, на зависть всем. Она строила из себя недотрогу, а потом опа, и «залет». – Кристина захихикала и заговорщически подмигнула мне. – Олька и на выпускной в девятом уже с животиком пришла. Я-то уж точно знаю. Потом такая свадьба, прямо все плакали от красоты неземной, – тут она демонстративно закатила глаза и помахала рукой, словно веером, у своего лица.

– Кристина, вы же с ней дружили, прям не разлей вода, как ты можешь так?..

Она не дала мне договорить. Кажется, Кристина не ожидала такой реакции на свои слова.

– А что? Это же она с ним спала, пусть теперь и расхлебывает. Тоже мне принцесса нашлась, строила из себя самую крутую, вот и получила. Хвасталась тут, какой у нее парень, какие цветы дарит. А теперь он бросил ее с ребенком! Она с родителями осталась, а он в свой институт укатил. Там таких красавиц пруд-пруди, нужна она ему теперь. Ну, будет наведываться к сыну, и все. Вот так. А ей теперь прямая дорога в «бурситет» наш занюханный, в ПТУ. Куда она еще поступит, с малышом-то? Толку теперь от ее мозгов и «пятерок»?

– Ой, я побегу, а то еще… – она махнула мне и убежала так же быстро, как и появилась.

– Да… увидимся… – сказала я почти шепотом, продолжая стоять неподвижно. Раздался звонок, который ножом пронзил меня и вернул к реальности. Встряхнув головой, я помчалась на первый урок.

Вбежав в класс, я с облегчением поняла, что учитель еще не пришел. Бросив на парту рюкзак, я принялась доставать учебники. Да, мой рюкзак вызывал немало зависти девчонок – красивый, стильный, кожаный. Здесь такого не найдешь. Я купила его в Питере год назад, когда ездила погостить к папиному брату. Но сейчас рюкзак занимал мои мысли меньше всего. Я остановилась на мгновение и задумалась. Мне показалось тогда, что молодежь там, в Питере, совсем другая, заинтересована в чем-то, живая, что ли. А что интересует наших мальчишек и девчонок из маленького провинциального шахтерского городка?

Я подняла взгляд на класс: кто-то кому-то в очередной раз «моет косточки», кто-то целуется, кто-то просто спит на парте, но есть такие, кто занят учебой. Они в этот момент скатывали у кого-то домашнее задание.

– Ну, хоть не всем еще безразлично, – пробормотала я себе под нос.

Я села за парту и уставилась в окно. Перед моим взглядом раскинулся все тот же двор школы, где, несмотря на прозвеневший звонок, по-прежнему бегали, курили, шли, романтично обнимаясь.

За последний год в нашем приморском городке произошло много случаев, когда отношения между парнем и девушкой заходили слишком далеко, но затем оказывались никому не нужными. Девчонки пятнадцати-шестнадцати лет создавали семьи с тем, кого считали забавным, прикольным, с кем весело на дискотеке и кто вызывал зависть подруг. А потом, едва успев закончить девятый класс, они меняли подгузники, в основном в одиночку…

– Ох, как страшно и жутко, даже думать об этом не хочется, – я закрыла лицо ладонями, а затем привычно потерла виски. Голова болела не переставая. Даже шоколаду сегодняшняя боль оказалась не по силам.

«Что же двигало этими девчонками? Почему их ничто не смогло остановить?» – задавала я сама себе терзавший меня вопрос, по-прежнему разглядывая школьный двор.

Ведь среди этих девчонок были умные, целеустремленные девушки, с амбициями и мечтами. И теперь эти мечты им пришлось отложить надолго, если не навсегда. Почему же они не смогли справиться со своими чувствами или направить их в правильное русло?.. Всякий раз, думая об их судьбе, я благодарила Бога, что Он защитил меня от подобных поступков.

– Ах, Господи, защищай меня, прошу, и дальше. Не хочу так, не хочу, – прошептала я беззвучную просьбу одними лишь губами.

Я посмотрела на девчонок в классе. Многие мои подруги уже стали неразборчивы в связях и отношениях, некоторые делали аборты. Говорят, когда приходит страсть, то она сжигает все на своем пути, ей подвластны и разум, и воля человека… Они не смогли устоять, как же я могла быть уверена, что устою? Да и что такое страсть?

Мне знакома была лишь страсть к моей мечте, и, если можно так же сильно желать близости с человеком, то это страшно…

Вдруг кто-то дернул меня за руку, прервав мои размышления.

– При-и-и-ве-е-ет… – голос звучал игриво. – Зову тебя уже полчаса! Ты что, уснула тут, Лиз?

Ко мне подсела соседка по парте – веселая и живая девчонка, которую тоже звали Лиза. Она стала рассказывать, как проспала сегодня в школу после вчерашней дискотеки. Лиза с друзьями часто звала меня пойти туда вместе, но я отказывалась под любым предлогом. Побывав на дискотеке единственный раз на свой день рождения в шестнадцать лет, я поняла, что это место не для меня.

– Слушай, зря ты не пошла… Мы вчера так классно оторвались, с такими парнями познакомились, а потом еще в кафе вечером с ними поехали. Короче, вернулись под утро. Ну зато впечатлений масса!

– Сколько же вы вчера потратили – такси, кафе? – Я пыталась представить себе, как она смогла уговорить свою маму, чтобы та дала ей столько денег. Лизина мама работала учителем музыки в детском саду. Милая, добрая и приветливая женщина. Меня всегда удивляло, что она могла найти в своем странном муже, который, казалось, лет на десять был младше ее самой и никогда не имел постоянной работы. И по рассказам Лизы я знала, что с деньгами у них всегда было туговато.

– Ты что, шутишь? – она залилась звонким, как колокольчик, смехом. – А пацаны на что? Говорю же, с классными парнями познакомились, – подруга старалась прояснить картину, но я все равно до конца не понимала, или… не хотела понимать.

– И?.. – я уже неохотно поддерживала наш разговор.

– Ну что?.. Поцеловались пару раз, наобещали им кучу всего, что встретимся еще, и все… Зато классно потусовались! – она посмотрела на меня и поняла, что я не разделяю ее радости. Мое лицо по-прежнему выражало недоумение.

– А Игорь как же? Вы с ним расстались?

Игорь был ее парнем, но отношения у них довольно запутанные, сложные, а порой и странные. Они, если можно так сказать, встречались уже почти два года, но в промежутке появлялись вот такие забавные для нее ситуации, от которых он становится сам не свой. Для меня оставалось загадкой, зачем он все это терпит. Но правда в том, что все посеянное нами в том или ином смысле, вернется к нам обязательно.

Их беспорядочные отношения привели к тому, что (как мне стало известно уже семнадцать лет спустя) Лиза забеременела в последних классах школы, и под натиском родителей прервала беременность. Появившийся спустя много лет другой ребенок от уже законного мужа стал сосредоточием ее любви и страха на долгие годы. Однажды она вспомнила о том, что еще за школьной скамьей я старалась быть для нее проводником к Свету Христа, показывая различные места из Библии и поясняя, как они работают, проявляя любовь в деле. Поступок многолетней давности не давал ей возможности вздохнуть полной грудью и перестать опасаться за жизнь родившегося ребенка. Она отыскала меня, чтобы узнать, может ли она найти прощение у Отца и снова обрести надежду? И, конечно же, обратившись к Богу, она нашла утешение, которое искала.

Но тогда, в классе, Лиза была шумная, самоуверенная и совсем беззаботная.

– Нет, я ему сказала, что мы с тобой решаем задачи у тебя дома. Ты же умница в плане учебы и всегда дома сидишь, поэтому вопросов у него не будет ни-ка-ких, – она самодовольно закатила глаза и развела руками, а потом добавила. – Так что смотри, не сдай, подруга.

– Вот класс, ты и меня впутала! – я была возмущена до глубины души. – Да не хочу я его обманывать, он хороший парень и любит тебя, Лизка, зачем ты так?

– Да ладно тебе, не будь ты такой правильной! Я ему чем-то обязана, что ли? И потом, ничего не было, просто хорошо провели время. – Ее радостное настроение понемногу поутихло, и она, похоже, уже начинала сожалеть, что рассказала мне о своих приключениях.

В класс вошел высокий коренастый мужчина лет пятидесяти, с правильными чертами лица. Это был учитель алгебры и геометрии, и мы все встали и приветствовали его. Много лет назад он попал в автокатастрофу, поэтому слегка прихрамывал и на щеке и шее справа у него остался большой шрам, а в глазах застыла пелена боли. Шрам придавал ему какую-то особую мужественность, даже привлекательность. Однако школьники видели лишь то, что снаружи, давали различные прозвища, за спиной – дразнили, чем делали пелену в его глазах еще плотнее: в аварии погибла его семья – жена и маленький ребенок.

С ним остались лишь шрамы на лице и в сердце, пожилые родители и младшая сестра с сыном. Его сестра – главный бухгалтер припортового завода, одного из самых прибыльных предприятий в стране, и единственного – в нашем городе. Милая миниатюрная женщина, с коротко стриженными каштановыми волосами. Иногда я удивлялась, как такой хрупкой женщине удается справляться с целым заводом. Она, действительно, была достойна восхищения. Но она была в разводе и часто меняла ухажеров, поэтому мне сложно понять, была ли она счастлива дома.

А еще она мама моего друга Романа. Несмотря на всю её миниатюрность и привлекательность, я всегда испытывала страх в присутствии этой женщины: мне становилось не по себе и бросало в холод.

Я напрочь забыла о недавнем разговоре с Лизой и полностью погрузилась в записанный на доске пример решения типичной задачи по геометрии, как вдруг ощутила легкий толчок локтем в бок и увидела перед собой листок бумаги:

«Не сдашь меня?» – еле разборчиво нацарапала простым карандашом Лиза.

Отрицательно покачав головой, я показала ей на доску, дав понять, что сейчас нам лучше думать о другом. Но она, похоже, не спешила со мной соглашаться. Спрятавшись за спиной сидящей перед ней одноклассницы и поставив сумку на стол прямо перед собой так, чтобы не было видно, чем она занимается, Лиза достала пилочку и принялась подпиливать ногти. Я вопросительно посмотрела на нее. Она небрежно махнула рукой и прошептала:

– Всех задач до экзамена все равно не перерешаем. Ты видела, сколько их там, в сборнике? Что-нибудь напишем.

Пожав плечами, я снова погрузилась в задачу, отметив для себя, что из-за этой болтовни пропустила один из важных моментов в решении, и теперь придется позже просить учителя пояснить мне его.

Уроки закончились быстро: разобрали билеты по истории, провели консультацию по написанию сочинения и… по домам. Голова просто трещала от боли и напряжения. Собрав кипу учебников со стола, я поспешила домой.

Глава 2

Переступив порог квартиры, я снова почувствовала, что хочу бежать отсюда куда угодно. Только бы не здесь, только бы не с этим человеком. Всем телом ощущала тот особый и странный дух, который витал в нашем доме в последние годы. Мне казалось, что это дух зла, раздора и ожидания какого-то ужаса…

Осторожно и беззвучно прокравшись в свою комнату, я взяла учебники, конспекты по языку и убежала к морю, шум которого слышен из моего окна. В городке – три микрорайона и семь основных улиц, и все они вели к морю. Хорошо, что пришла весна, и, отыскав свое укромное местечко возле небольшого невзрачного камня на пляже, можно было насладиться шелестом волн, шепотом теплого ветра и смехом играющих в еще холодном песке детишек. Как же я завидовала им порой, осознавая, что уже не помню, когда смеялась сама так весело и звонко, так радостно и беззаботно. Их смех согревал сердце, и я начинала думать, вдруг для меня тоже осталась надежда на счастливое будущее.