– Осколова Тая. Можете не искать меня в своих списках, не найдете. Я только в этом году, после второго курса, перевелась сюда из другого вуза, – она помолчала, будто взвешивала что-то в уме. – Между прочим перевелась только из-за того, чтобы иметь возможность почаще слушать ваши лекции.
– Так почему тогда не слушаете? – профессор был искренне удивлен.
– «Безынициативную инициативу» я уже слушала на научном симпозиуме, когда вы ее презентовали впервые, – она вдруг заулыбалась. – Чудом туда попала! Мне даже книгу с вашим автографом тогда удалось получить. Сегодня я просто записывала вашу лекцию на диктофон, чтобы у меня еще и аудиоверсия была. Голос у вас приятный. И потом, – она посмотрела на него виновато улыбаясь, – мне сейчас другая тема интересна. Эмпатия, зеркальные нейроны и все такое. Если есть какая-то инфа на этот счет, то я с благодарностью готова принять ее в знак ваших извинений за то, что вы вторглись в мое личное пространство, – Тая говорила это с легкой иронией и так непринужденно, что в сочетании с увиденным в ее телефоне вызывало у профессора определенный диссонанс.
«Ловко вывернула. Теперь еще и меня виноватым в сорванной лекции сделала. Интересно, в чем тут корни – в изощренной хитрости, или наоборот, в глубинной бесхитростности?», – отработанная годами профессиональная привычка всегда толкала Владислава Саввича к мысленному анализу своего собеседника.
– Я подумаю, – произнес вслух Владислав Саввич. – Увлекаетесь психологией?
– Увлекаюсь и хочу связать с этим свою жизнь, – просто ответила она.
– Это все очень хорошо, однако… – профессор подбирал слова, чтобы деликатно выразить свое мнение по поводу затронутой темы личных границ, – однако, половая невоздержанность не красит женщину ни в каком возрасте. Почему вы позволяли сегодня ребятам играться с собой, словно с мячом? Простите, я сейчас скажу грубо, но это выглядело, будто они буквально пускали вас по кругу.
– Пффф! – Тая выпустила сквозь губы воздух и закатила глаза. – Мне плевать, кто и что обо мне думает, главное, что о себе думаю я сама. А я для себя – самый строгий критик. И потом, они же еще маленькие совсем, – она снисходительно смотрела на профессора, как на ребенка, которому приходится разъяснять простые вещи. – Хотят играться, пусть играются. Ни один из них от меня ничего такого не получит. Мне серьезный мужчина нужен. Так что, по большому счету, это я с ними играюсь: я же вижу, чего они все от меня хотят, но, пусть обломятся. А смеется всегда тот, кто смеется последним.
– Ну а порнографию-то на моих лекциях зачем смотреть? – не выдержал Владислав Саввич. – Срамота какая-то!
– Хочу и смотрю, вам то что! – огрызнулась Тая. – Я вообще-то никому не мешала. Как будто вы ничего такого не смотрите.
– Вообще-то не смотрю! – отрезал профессор и разозлился из-за того, что Тая поставила его в позицию оправдывающегося, хотя никакой вины за ним не было.
Владислав Саввич действительно никогда не смотрел таких фильмов. Ни из любопытства, ни из побуждений вожделения. Эротика – вот это совсем другое дело. А здесь – ни смысла, ни сюжета, ни актерской игры. Пошлость, одним словом. Не то, чтобы он совсем не имел грешков в свои лучшие годы. Всякое бывало. Но, во-первых, это все осталось в далеком прошлом. И потом, вживую, знаете ли, все как-то лучше, всегда считал Владислав Саввич. Поэтому необоснованные, несправедливые подозрения студентки вызвали в нем волну негодования и возмущения.
– Это омерзительно! – вырвалось у профессора, и он тут же понял, что несколько переборщил с определением. – Понимаете, это может привести к нимфомании, а нимфомания имеет свои последствия… – он попытался сдержаться и сгладить свою позицию, но уже не замечал, что делает это все-таки взволнованно, теряя над собой контроль.
– А вас что, нимфоманки интересуют? – с какой-то настороженностью перебила его Тая и даже слегка наклонила голову, заглядывая ему в глаза, однако Владислав Саввич не обратил на это внимание, так как приготовился прочитать ей небольшую лекцию по нимфомании, уж эта тема давно была оседланным им коньком.
– Конечно интересуют!.. – с жаром начал пояснять профессор, подразумевая свой исключительно профессиональный интерес, но озвучить этого уже не успел.
– А вот я антиквариат не коллекционирую, – снова перебила его Тая и, неправильно истолковав его слова, покинула аудиторию.
***
В дверь робко постучали, и через мгновение на пороге появилась растрепанная женщина. Она растерянно мялась, словно решала внутри себя сложную задачу – пройти внутрь и открыться постороннему для себя и известному для всех психологу, или уж плюнуть на все терзавшие ее вопросы и метнуться назад в свой привычный мир со всеми его загадками и неразберихой. Владиславу Саввичу был хорошо знаком такой тип людей, он умел с этим работать, поэтому глубоким располагающим голосом произнес:
– Здравствуйте. Проходите, пожалуйся. Присаживайтесь вот сюда.
Женщина торопливо, как к спасательному кругу, рванула к предложенному креслу. В кабинете профессора все было готово к приему: приглушенный мягкий свет призывал клиента расслабиться и не бояться темных сторон своей души, а спокойно поведать о них специалисту, который точно знает, что с этим делать; висевшие на стенах постеры с абстракциями помогали взглянуть на интересующий вопрос под иным углом и расширить свое сознание; хорошо спланированная обстановка без нагромождений и открытым пространством вызывала ощущение свободы и способствовала снятию внутренних оков и ограничений. Задеть что-то из мебели было сложно, тем не менее вошедшая умудрилась полой своего кардигана зацепиться за ручку от дверцы стеллажа и с грохотом открыть ее.
– Простите, – виновато пробормотала женщина и даже немного согнула колени в каком-то странном полуреверансе.
Она долетела до кресла, присела на его краешек, при этом задела рукой стоявший рядом столик и чуть не опрокинула его. Положила сумочку на колени, затем все же переставила сумочку на столик, робко взглянула на профессора, для чего-то порылась в сумочке, махнула рукой, поправила волосы, одернула кардиган и, наконец, затихла, словно ожидала услышать от профессора уже готовый диагноз. Владислав Саввич все это время незаметно рассматривал ее, чтобы составить для себя первичную оценку. Женщина средних лет, склонная к полноте, окрашенные в светлый тон волосы неаккуратными прядками свисали чуть ниже плеч, голубые доверчивые глаза опасливо озирались по сторонам. Суетливые жесты, торопливые движения, некоторая несобранность. Он дал ей еще минутку, чтобы осмотреться и привыкнуть к обстановке, а затем приступил.
– Возможно, кое-что обо мне вы уже слышали, тем не менее, разрешите представиться, – с ложной скромностью, но без напыщенности, произнес профессор и по ее поддакиванию и киванию головой понял, что особо расписывать свои достижения и звания не стоит. – Гелеровский Владислав Саввич, ваш психолог. Я искренне заинтересован в том, чтобы помочь вам, поэтому рассчитываю получить от вас всестороннее содействие, – он улыбнулся ей, призывая к сотрудничеству, и по ответной улыбке понял, что подготовительный этап пройден вполне успешно. – Ну что ж, приступим? В заполненной ранее анкете вы указали свои данные. Маргарита, верно? – он взглянул не нее, женщина кивнула. – Маргарита, что привело вас ко мне? Расскажите мне, что вас волнует?
– Ссссте, – прошелестела она свое запоздалое приветствие и горловым звуком поправила пропавший от волнения голос. – Ну что рассказать? – она пожала плечами, собираясь с мыслями. – Я замужем, у нас двое детей, но они уже взрослые и живут отдельно, – она замолчала и с упованием воззрилась на профессора, явно передавая ему следующий ход.
«Исчерпывающе, – сыронизировал про себя профессор. – В глаза не боится смотреть, это уже неплохо», – отметил также Владислав Саввич, а вслух сказал:
– Хорошо, Маргарита. А занимаетесь вы чем? Где работаете? Чем увлекаетесь?
Женщина немного оживилась простым вопросам, заерзала в кресле и начала говорить охотнее и увереннее, но держалась все еще скованно.
– Работаю я на двух работах. Первая, основная, в офисе. Так, сижу за компьютером, ничего особенного. Вторая – это подработка продавцом на кассе в магазине по вечерам.
– Интересное сочетание деятельности! – подбодрил ее профессор. – Не устаете? Тяжело, наверное, на двух работах?
– Нееет, нисколько! Я уже вошла в ритм, – заговорила быстрее Рита. – А что мне по вечерам одной делать? Скучно. Муж допоздна на работе, он в нашей семье основной добытчик денег. Сыну опять же решили с квартирой помочь, поэтому денежки от моей подработки не лишними оказались. Муж, конечно, считает это моим самодурством и взбалмошностью, что денег и без этой подработки хватает, – она с теплотой улыбнулась. – Понимаете, он придерживается того, что мужчина должен быть главным во всем, в том числе и в части заработка.
Владислав Саввич понимал, поэтому согласно кивал головой, подтверждая, что так и должно быть. Он и сам придерживался того же мнения. Лидия Сергеевна, став его женой еще на четвертом курсе, по окончании института не проработала ни дня и полностью посвятила себя семье.
– При такой плотной занятости, времени на увлечения, наверное, совсем не остается? – продолжил сбор информации профессор. – Как вы проводите свои выходные? Как расслабляетесь и восстанавливаетесь?
– Вы правы, на увлечения совсем нет времени, – сказала Рита и откинулась на спинку кресла, отпуская скованность. – Ну как отдыхаю? По субботам стараюсь выходить в парк и погулять между деревьев хотя бы часик. Мне это помогает. Пока ходишь наедине сама собой, как-то все мысли приходят в порядок, эмоции успокаиваются. Вот, собственно, и все. Потому что в выходные нужно еще успеть домашние дела переделать – стирка, уборка, готовка, – она вдруг уставилась на один из постеров на стене. – Красивая репродукция. Если у меня вдруг и выпадает часик-другой, свободный от всех дел, то я всегда знаю, чем заняться – берусь за кисти и рисую. Так, для себя. Что на ум придет. Все, что душе угодно.
– Похвально, – одобрил профессор без тени фальши.
Владислав Саввич был твердо убежден в истинном предназначении женщины – муж, семья, дети, забота о них, ведение домашнего хозяйства и прочее, и прочее. Если работа женщины не мешает всем этим ее обязанностям, то пускай себе работает, отчего же нет. Основной доход все равно должен приносить муж, глава семейства. Это самая правильная модель взаимоотношений и взаимодействия между мужчиной и женщиной. А если женщина хочет как-то самовыразиться, а их почему-то все время тянет на это дело, то способов для этого человечество придумало немало. Вышивать, вязать, новые кулинарные рецепты осваивать. Рисовать опять же. Ну в крайнем случае пускай занимается танцами, пением или, какие там нынче кружки для женщин еще бывают.
Рита полностью вписывалась в эту модель. Она даже чем-то напомнила ему Лидочку, когда та была примерно в таком же возрасте. Покорная, следующая заданным правилам. И это понемногу успокаивало Владислава Саввича. После сегодняшнего инцидента с зарвавшейся студенткой, с этой малолетней нахалкой, Владислав Саввич приложил немало усилий, чтобы справиться с обуявшими его эмоциями, не дать им волю, следовало подготовиться к предстоящему сеансу и правильно настроиться. Вот уж кто в эту модель никак не вписывается, и похоже, никогда так и не впишется, так это Тая. Впрочем, профессор сознательно отгонял назойливо лезущие в его голову мысли о Тае, чтобы не спровоцировать у себя новый приступ негодования.
– Очень похвально, – подчеркнул профессор. – Однако, вернемся к цели вашего визита. Чем я могу вам помочь? Расскажите, пожалуйста, все, – он мягко посмотрел ей в глаза, – что посчитаете нужным и важным.
– Дело в том… – Рита вдруг снова начала смущаться. – Как бы это объяснить… – она подбирала слова, профессор не торопил, давая ей возможность собраться с мыслями. – Как будто бы у меня все хорошо, – решившись наконец, заговорила она. – Все есть: муж, дети, полноценная семья. Квартира, машина, дача – все, как у людей. Но почему-то у меня постоянно возникает одно и то же ощущение, что я никому не нужна. И это не дает мне покоя. Это гложет меня изнутри, разъедает. От этого иногда мне больно настолько, что хочется плакать, – она опустила голову и действительно украдкой смахнула слезу.
– Продолжайте, – деликатно поддержал ее профессор, для него пока все было очевидным и понятным.
– Я и в магазин, наверное, из-за этого пошла работать, – слабо улыбнулась Рита. – Работа несложная, главное – придерживаться стандартных фраз и не ошибиться при расчете с покупателем. «Здравствуйте. Вам пакет нужен? Карту магазина приготовьте, пожалуйста. Всего хорошего, до свидания». Люди все разные, и за ними так интересно наблюдать. Улыбнешься человеку, скажешь ему что-нибудь приятное, а в ответ тоже улыбку и что-то приятное получаешь. И вроде бы самой легче становится. – Рита на миг задумалась чему-то своему. – Мужчина один приходит, немного старше меня, такой суровый и неприступный…
– Давайте сейчас все же сконцентрируемся на вашей главной проблеме, на вашем ощущении никому не нужности, – перебил ее профессор, аккуратно направляя процесс в нужное русло.
«Вопрос с этим мужчиной мы позже разберем, пока нам в эту степь не нужно», – прокомментировал сам себе Владислав Саввич. По тону, с каким Рита говорила об этом покупателе, профессор сразу понял, что это что-то важное для нее. И надо признать, Владислав Саввич насторожился: а соответствует ли Рита тому впечатлению, которое он о ней составил, не выбивается ли она из той модели, роль в которой он ей уже определил? В любом случае, все задачи нужно решать последовательно, а не внавалку. С профессиональной точки зрения Владислав Саввич сразу определил у Маргариты ряд, пусть не проблем, но точно задач для проработки. Тут тебе и мнительность налицо. И ощущение собственной неполноценности. И чувство вины, безусловно. Не критично, конечно, но поработать стоило. Но главное, по его мнению, было в другом – в том, к чему он сейчас активно приближался.
– А как давно ваши дети не живут с вами? – задал уточняющий вопрос профессор и украдкой взглянул на часы, пора было переходить с следующему этапу.
– Да больше года уже, – удивленно пояснила Рита, не понимая, к чему он клонит.
– Собственно, вы сами ответили на все волнующие вас тревоги и вопросы, – разъяснительным тоном начал профессор, а внутренне в который раз подтвердил себе, что люди сами обо всем рассказывают, главное – помочь им вычленить суть, очистить, так сказать, зерна от плевел. – И подработка, и выпорхнувшие из гнезда дети – все это звенья одной цепи. Причинно-следственная связь. Посудите сами, вы много лет были заняты одной из своих главных задач – воспитанием детей. Уверен, вы делали это с полной ответственностью, – Рита кивнула в знак подтверждения. – Вы приходили домой по окончании трудового дня, садились делать с ними домашнее задание, стирали и гладили для них одежду, готовили им что-нибудь вкусное и полезное из еды. День за днем, без перерывов и выходных вы делали свою работу, понимая всю ее важность и необходимость. А когда дети уехали, у вас образовалась пустота, вакуум, поэтому вы нашли себе замещение в виде подработки в магазине. И заметьте, вы испытываете положительные ощущения, когда в ответ на вашу доброту к покупателям вы также получаете что-то приятное от них. В плане эмоционального восприятия с покупателями все ровно также, как и с детьми: вы в них вкладываете все самое лучшее и светлое, а в ответ получаете то, что вас радует. Дети радуют своими достижениями, покупатели – добрым словом и хорошим настроением.
Рита молча обдумывала услышанное, и профессор был горд собой. Он даже почувствовал некоторое облегчение. Все пережитые им сегодня волнения, казалось, стали отходить на второй план от чувства хорошо выполненной работы. А главное, нужной работы, в данном случае для этой женщины. Плоды собственного труда всегда вдохновляли его.
«Лидочка тоже чувствовала пустоту, когда наши дети начали жить самостоятельной жизнью», – снова подумал он о жене. Он хорошо помнил, как она поначалу таскала им готовую еду, была в курсе каждой мелочи в их жизни, беспрестанно звонила им. Пока в один момент они не перестали брать от нее трубки. Владислав Саввич тогда вовремя нашелся и, чтобы отвлечь ее от всего этого, придумал Лидочке занятие – сделать подборку статей для очередной конференции, на которой профессор собирался выступать. А здесь даже придумывать ничего не нужно, Рита сама нашла себе занятие в виде подработки в магазине.
– Профессор, спасибо вам, – тихо начала Рита, – но, видимо, я неправильно излагаю свои мысли, потому что мне кажется, что все, что вы сказали, оно конечно правильно, но не… – Рита путалась и никак не могла сформулировать свою мысль. – В-общем, это не совсем так.
– Ну как же не так, когда так! – профессор опешил настолько, что начал выражать свое нетерпение. – Вы сами это поймете, когда поразмышляете над этим осознанно. Для этого я вам рекомендую…
– Я имею в виду другое. Не про это совсем… Что, если я так не хочу? – перебила его Рита
