Не убегайте от любви

– Сонь, дело прошлое. Ну, обижали мы тебя незаслуженно, пора и простить. Давай жить дружно, хотя бы эти два дня. Ты Маринку не слушай. Мне сегодня ты нравишься. Скажи, чего ты хочешь? Как расслабляешься?

– Просто я не напрягаюсь, – ответила Соня, забирая свой рюкзак из палатки. Передайте физруку, что я возвращаюсь домой. Доберусь маршруткой. – Наташа, – крикнула она, предупредить подругу об отъезде, но ответа не дождалась.

– Ты его ещё найди. К нему друг приехал и ему не до тебя. Хочешь валить – вали.

Софья, не слушая последних слов и ругая себя, пошла прочь от палаточного городка по лесной дороге, на которую они съехали с трассы. Котов догнал её метров через сто.

– Ларина, может, хватит ломаться? Я же тебе с пятого класса нравился.

– В то время ты не был таким самовлюблённым и циничным. Возвращайся назад и оставь меня в покое, – говорила она на ходу.

– Сонь, ты не поняла. Я от тебя не отстану, пока не получу то, что хочу.

– И что ты хочешь?

– Тебя.

– Хочешь в очередной раз унизить меня перед классом и стать героем среди своих? У Марины перенял опыт?

– Ларина, ты же умная и должна понимать, что никто тебя не бросится выручать. Будешь орать, все скажут, что это игра такая, а твоя Наташка уже делом занята. Не отставай от подружки, иди сюда.

Соня побежала, но упала, потеряв равновесие, когда Олег потянул за рюкзак и рубашку и они остались у него в руках. При этом он тоже упал. Не обращая на боль сбитых коленей, она поднялась и побежала, упала, поднялась, побежала дальше, чувствуя за спиной его сопение. Голова работала и она понимала, что бежать по дороге не выход, тогда она свернула к насыпи, поднимаясь наверх.

– Куда ты прёшь, дура? Набегалась? – Олег тяжело дышал, стоя метрах в трёх от неё. – Считаешь, что я этот кросс пробежал зря?

– Не подходи или я прыгну вниз.

– Не прыгнешь. Я тебе не позволю. Так меня ещё никто не отшивал. Теперь ты сделаешь всё, что я захочу, и не надо меня пугать прыжком. Предпочитаешь шею свернуть?

– Ещё один шаг сделаешь, и я прыгну.

Он сделал сразу два шага и ухватил её за предплечья. Руки Сони оказались в тисках. Она коленом ударила его в пах и, освободившись от тисков, полетела вниз головой в воду. С тех пор, как Соня покинула палаточный лагерь, не прошло и десяти минут. Ни Соня, ни Олег не догадывались, что всё это время за ними наблюдали любопытные, двигаясь следом. Среди них началась паника. Кто-то кричал и звал на помощь, кто-то пытался спуститься по насыпи к воде. Никто не понимал, почему Соня не всплывает, она хорошо плавала. На берег её вынес учитель физкультуры. Соня была без сознания, на голове была небольшая рана, а правое бедро словно разрезали вдоль чем-то острым. Наложив жгут на ногу её погрузили в машину и повезли в город.

– Олег, ты знаешь, что эта блаженная может написать на тебя заявление о попытке изнасилования?

– Ты вместо меня хочешь сесть? Ты, стерва, Маринка. Сама подстрекаешь на подвиги, а потом советы раздаёшь.

– Придурок, позвони отцу. Её могут вообще не довезти до больницы из-за кровопотери. Ты рану на бедре видел? А думаешь, что могло быть, не будь на ней джинсов?

– Заткнись! Без тебя тошно. В город нужно ехать, пока менты не нарисовались.

– Какие менты? Что происходит? Где Соня?

– Увезли твою Соню в больницу. Прыгнула в озеро с насыпи и поранилась. Несчастный случай.

– Врёте вы всё! Соня не дура, чтобы прыгать вниз без особой причины. Гриш, бери рюкзак, поехали в город.

– Чем мы доберёмся? Я с вами, – говорил Олег, набирая телефон отца. Связи не было.

– Километрах в трёх трасса. Мы же сюда не по воздуху летели. Здесь сотовой вышки нет, и связи не будет.

Выйдя к трассе, Олегу удалось позвонить отцу и он забрал их на своей машине через двадцать минут. Узнав у учителя физкультуры, куда увезли Софью, они поехали в больницу. Там сказали, что идёт операция. Наташа поехала к бабушке Сони, а Котов воспитывал сына во дворе больницы, выслушав историю.

– Олег, ты совсем страх потерял? Ты понимаешь, что выход у тебя из этой ситуации только в тюрьму. Была ли это попытка насилия, покушение или доведение до самоубийства, срок от трёх и выше. Пошутить решил? А кто тебе поверит? Свидетелей куча. Они первые тебя сдадут, чтобы избежать подстрекательства.

– Она сама прыгнула.

– Почему? Поплавать захотелось в странном месте? Ты меня за идиота держишь? Я не знаю, что ты будешь делать, падай в ноги, проси прощения, чтобы она не писала заявление. Если конечно всё пройдёт нормально. А если она не выживет?

– Пап, помоги мне.

– Чем?

– Поговори с ней. Думаю, меня она видеть не захочет. Мы же её ещё в школе доставали. Может, денег дать?

– А может, запугать? Поздно ты думать начал, идиот. Софья, не в пример вам бездельникам, почти отличница. Чего вы к ней прицепились? Сиди в машине и не рыпайся. Я доктора после операции дождусь и узнаю, как обстоят дела.

Операция длилась второй час. Соня лежала в сознании, придя в себя ещё в машине. Ей сделали спинальную анестезию. Голова болела, но мозг работал, и она слышала разговор доктора с ассистентом. «Ты можешь себе представить, что стало бы с ногой, не будь на ней этих джинсовых длинных шорт? Ты сами шорты видел? – спрашивал доктор, не прекращая работы. – Их словно ножом разрезали, а там ткань очень плотная. На голове рассечение и ушиб, но сотрясение она себе заработала. Я прихожу в ужас, когда думаю о том, что штука, повредившая ногу, так, здесь будь предельно аккуратным, могла коснуться, скажем, шеи».

– Я бы лежала не здесь, а в морге, – тихо сказала Соня. – Может быть, так было лучше для всех?

– А ты о родителях подумала?

– Они умерли три года назад, Я живу с бабушкой.

– Извини. Кто же тебя, девочка, так обидел?

– Я сама прыгнула в воду и напоролась на что-то.

– А колени сбила до крови, когда летела? Падала ты, подруга, и не раз, когда убегала, и в воду попала по этой же причине, но не сама. Майка порвана, на предплечьях синяки от рук. Тебя держали с силой. В милицию мы уже позвонили, а дальше решать тебе.

– Николай Андреевич, давление падает. У неё первая отрицательная у нас такой нет.

– Пусть ищут. Там, в коридоре, тьма сочувствующего народу. Делай что хочешь, но дай мне десять минут, чтобы закончить. – Соня, открой глаза. Я должен знать, что ты в сознании. Все страшилки, это не для тебя, а для интерна. Пусть привыкает, ему ещё многое предстоит увидеть. Хочешь, я тебе песню спою? – он говорил, бросая короткие фразы помощникам. Соня проваливалась в пустоту и возвращалась назад, слыша тихий приятный мужской голос, который пел что-то печально-лирическое. Потом увидела, что рядом на каталке лежит доктор и «отдаёт» ей свою кровь.

В коридоре томилась в ожидании бабушка, которая приехала с Наташей.

Соню поместили на сутки в палату интенсивной терапии, и разрешили бабушке пройти на две минуты.

– Не плач, бабуля. Я поправлюсь, обещаю. Приходи завтра, – сказала она и отключилась.

– Что с ней, доктор?

– Большая кровопотеря, низкое давление. Она очень слаба, но всё прошло в норме. Не волнуйтесь. Езжайте домой, а утром привезите ей чего-нибудь домашнего, – говорил интерн Надежде Степановне. – Возможно, Николай Андреевич переведёт Соню в общую палату уже завтра. Принесите ей сорочку, халат, расчёску и прочие вещи. Она пробудет здесь не меньше десяти дней.

– Это я виновата во всём. Она не хотела ехать, а я настаивала. Ты сама, где была, когда это случилось? – спрашивала бабушка Наташу.

– В лесу с Гришей, – хмуро ответила она.

Тем временем Николай Андреевич пил сладкий чай в ординаторской и объяснял милиции, что Ларина в палате интенсивной терапии после операции и давать показания, а тем более писать заявление она не может.

– Посмотрим, что будет завтра, переведём в палату, и можете приходить строем от постовых до генералов.

– Николай Андреевич, к вам мужчина по поводу Лариной. Хочет помочь. Примите?

– Дай мне пять минут, я ещё чай не допил, – сказал он медсестре, догадываясь, кому и зачем он понадобился. Он работал не первый десяток лет, встречался с людьми «особой касты» и хорошо знал, как его диагноз влияет на их поведение. Скажи он правду, о девочке забудут сразу, как только покинут его кабинет. Да, на сегодняшний день состояние средней тяжести. А что будет завтра? Может наступить воспаление, присоединиться инфекция. А психика? Сотрясение тоже не шутка. «За всё нужно платить, а за подлость вдвойне», – подумал он, приглашая визитёра пройти. – Я вас внимательно слушаю.

– Как себя чувствует Ларина Софья после операции?

– Операция прошла. Состояние Лариной тяжёлое. Большая кровопотеря, а у неё группа крови с отрицательным резусом, и у нас её нет. Нужна кровь, нужны хорошие антибиотики, да много чего нужно. Только где его взять? Бабушке это не по карману. При хорошем исходе, она не сможет ходить минимум неделю, позже костыли, а дальше прогнозы я дать не буду.

– Напишите всё, что нужно. Кровь, лекарства, всё. Сделайте всё возможное и невозможное, – на стол лёг конверт. – Девушка должна поправиться.

– Вы, я так понимаю, отец виновника и переживаете за сына? Мой вам совет: поговорите с бабушкой Сони. Боюсь, разговора с ней самой, у вас не получиться.

Наташа пришла через день, когда Соню перевели в общую палату.

– Сонь, ты как? Бабушка у врача.

– Никак. Мне делают уколы и боль снимается. Наташ, что я сделала тебе плохого? Почему ты молчала? Ты видела ситуацию и исчезла. Я тебя звала, но ты была занята. Мы дружили с тобой пять лет. Неужели тебе было просто выгодно со мной дружить, а теперь надобность во мне отпала? Знаешь, и у меня есть гордость, и я не могу тебе больше доверять. Мы больше не подруги. Уходи, – Соня отвернулась к стене.

– Сонюшка, ты спишь? – тихо спросила бабушка минут через пять. – Ты что, плачешь? А Наташа где?

– Нет у меня больше подруги по имени Наташа, – Соня вытерла слёзы. – Что доктор сказал?

– Нет и нет. Кто не имеет подруг, тот не имеет врагов. Знаешь, – бабушка перешла на шёпот, – у меня вчера отец Олега Котова был. Деньги предлагал, хорошие деньги, чтобы суда избежать. Как мы поступим, Сонюшка?

– Возьми деньги. Суд их только обозлит, но не посадит. Если что и случится, оно и так случится с судом или без суда. Хорошо, что я комиссию заранее прошла и фото сделала. Что тебе Николай Андреевич сказал.

– Пакет передал с перевязками для дома. Сказал, что Котов все лекарства привёз, а костыли возьмёт в прокате. Ну и намекнул, чтобы я всё взвесила, и, забыв про гордость, приняла правильное решение. Может, что хочешь поесть? Я приготовлю. Ты похудела, бледная – нужно восстанавливать силы.

– Здесь кормят, бабушка. Вернусь домой и отъемся. Не хочется лишний раз судном пользоваться. Тебе не тяжело ко мне каждый день ездить?

– Что здесь тяжёлого? Всего две остановки на маршрутке.

– А как твои заказы? Хотя, ты всё равно правды не скажешь.

Соня провела в больнице тринадцать дней. Дважды приходил Олег Котов, но она не хотела его видеть, и попросила медсестру: – «Я вас очень прошу, не пускайте ко мне никого, кроме бабушки». Две соседки по палате не беспокоили её лишними вопросами. Им было за сорок лет и им хватало общения между собой. Иногда Соня беседовала во время обхода с доктором. Он интересовался её будущим. Получив рекомендации, советы и выписку, она вернулась с бабушкой домой на такси.

В августе Софья Ларина стала студенткой бюджетного отделения архитектурно-строительного университета.

– Сонюшка, подумай, что нам нужно купить. Ты теперь студентка. И в университет добираться не близко. Нужно всё продумать.

– Давай, первым делом навестим маму. Расскажем им о моих успехах.

В университете девушка держалась особняком. Первое знакомство с группой было тому причиной. Нога к тому времени почти не болела, но Софья опасалась давать полную нагрузку и как бы подволакивала её. Это не осталось незамеченным. И ей задали очень «деликатный» вопрос: «Ты что, хромая?» «Это временно», – ответила она, но ответ был проигнорирован. Поэтому отношения дальше складывались ровными, но далеко не приятельскими. Она была тихая, незаметная, но исполнительная и аккуратная. Да, ей нравились молодые люди в силу её возраста, но как-то проявить своё отношение она не просто не пыталась, она и не думала об этом. Она стала ходить нормально, но этого никто не заметил. Хотя за помощью обращались часто, а она никогда не отказывала. Сдав экзамены за второй курс, группа пригласила её в клуб, и Соня почти с радостью согласилась. Если бы она только знала, что пригласили её в качестве благодарности за помощь и задела на будущее. Здесь было шумно и весело. Здесь она впервые танцевала с парнем и попробовала коктейль.

– Сонь, ты почему такая дикая? – спросил Самарин Егор после очередного танца, присев за столик и положа свою руку на её колено. Она вздрогнула.

– Нормальная я. Это ты слишком неторопливый, – ответила она, но руку его не убрала. И тогда он поднял её выше и наткнулся на шрам. – Что не нравится? – глядя на него, усмехнулась она.

– Ты мне и сама мало нравишься, – отдёрнул он руку. – Ты на девчонок посмотри и на себя. Строишь из себя невинность, а в зеркале себя давно видела?

– Видела, и знаешь, я очень довольна своим видом, а вот в тебе разочарована. Хорошего вечера, – она покинула клуб. «А что собственно произошло? У каждого свой взгляд на мою внешность. Не нравлюсь я Самарину, так и я от него теперь не в восторге. Хотя, всё равно обидно. Можно было и промолчать».

После каникул, учёбу на третьем курсе Соня начала «другим» человеком. Она в корне пресекала потребительское отношение к себе. Подсказки она «раздавала» бесплатно, а всё остальное от эскиза до чертежа и от реферата до теста имело свою цену. Она не считала это зазорным. «Всё имеет свою цену, – говорила она равнодушно. Я вам свои услуги не навязываю, а трачу на вас своё время и делаю работу». Те не менее принимала непосредственное участие в университетских мероприятиях и конкурсах, но никогда не оставалась «праздновать». Никто и не догадывался, что она хорошо играет на пианино и у неё приятный голос, что проплывёт стометровку быстрее всех. Сделала, что от неё ожидали и тихо ушла. В начале две тысячи восьмого года для неё наступил ответственный момент. Софья готовилась к защите дипломного проекта.