Пленница владыки Эйрхельма

Но Элоран не был готов встретиться с ней. Не сейчас. Иоланта обещала его ждать, и он знал, что невеста дождётся.

Солнце практически село за горизонт, когда король увидел двух всадников, несущихся к крепости. В лучах догорающего солнца их плащи казались языками пламени. Приглядевшись, он узнал их и тотчас скомандовал опустить тяжёлые ворота, а сам поспешил вниз по каменным ступеням.

Эрвин Суэнтский ловко спешился и тотчас преклонил колено перед своим королем. Но Элоран не заметил этого. Его сердце пропустило удар, а по телу разлился холод, когда он увидел, кого вез с собой Калеб.

Иоланта, завёрнутая в плащ тейра, казалась призраком. Светлые волосы спутались, на бледных грязных щеках горел нездоровый румянец. Она металась в бреду, повторяя лишь одно слово: «Драконы».

– Лекаря! Немедленно! – заорал Элоран. Не помня себя от тревоги, он буквально выхватил из рук тэйра невесту и помчался в крепость. Осторожно положив девушку на лежанку возле камина, он убрал волосы с её лица и коснулся губами горящего лба. – Потерпи, любимая. Сейчас… Где, орки вас раздери, лекарь?!

В комнату сунулся невысокого роста человек и почтительно склонился перед королем.

– К Хрору поклоны! – зарычал Элоран. – Быстрее!

Лекарь юркнул между столпившимися воинами и наклонился над девушкой.

– Я прошу вас, этар, – задребезжал он, – оставьте нас с эйрин наедине.

Губы Элорана гневно дрогнули, будто он собирался обругать слугу, но вместо этого молча кивнул головой и вышел. Вслед за ним последовали остальные. Проведя рукой по лицу, словно стирая паутинку, он внезапно понял, что дрожат его пальцы, и угрюмо усмехнулся. Даже в первом бою, когда он был почти что мальчишкой, не так боялся. Но вид его невесты вызвал неподдельный страх.

– Приведите тейров в общий зал, – скомандовал он Маэву, верному воину, что стоял рядом с ним и встревоженно вглядывался в лицо своего господина. – Я хочу знать, что случилось.

Крепость Четырёх Ветров больше напоминала казарму, чем городской замок. Огни факелов отражались от каменных стен общего зала, а сквозь маленькие оконца-бойницы проглядывало серое небо. Кроме длинных столов, за которым ели солдаты да лежанок, в общем зале не было ничего.

 Эрвин Суэнтский и Калеб Алеранский стояли на коленях, низко опустив головы, не поднимая глаз на короля. Элоран нервно расхаживал перед ними, будто решал какая участь должна постигнуть двух его верных тейров. Ярость и переживание за Иоланту затмевали разум, и король едва сдержался, чтобы не лишить голов своих подданных.

Наконец он тяжело опустился в кресло и сдержанно выдохнул.

– Встань, Эрвин, – негромко приказал Элоран. – Рассказывай, что случилось!

Седовласый тейр поднялся с колен, но отвел взгляд от короля. Брови горестно нахмурились, выражая печаль и переживания о судьбе эйрин.

– О, мой этар! Ваше предупреждение о визите Алазара Золотого не достигло Кархалла. Люди решили, что их атакуют, и стали защищаться. Эйрин Иоланта приказала атаковать драконов, поскольку увидела в них угрозу. Кархалл уничтожен. Но хуже всего то, что этар Эйрхельма вместо подобающего приёма получил град молний защитного купола.

– Откуда ты знаешь об этом? – с подозрением спросил Элоран. Чувство, что тейр хитрит, не оставляло, но он отмахнулся, решив, что это переживания за Иоланту.

– Эйрин Иоланта рассказала об этом, прежде чем лишилась чувств. Мы с Калебом направлялись в Кархалл, когда встретились с эйрин.

Лицо Эрвина выражало такие искреннюю тревогу и сочувствие, что король невольно поверил ему.

– А что же с тейром Вигелем?

Эрвин нахмурился и покачал головой.

– Я не видел его, мой этар. Возможно, Вигель не передал послания эйрин Иоланте. Он ненавидел драконов всей душой. Но я уже отправил людей на его поиски. Рано или поздно они его найдут.

Шумно вздохнув, Элоран прикрыл глаза и сжал переносицу. Когда-то он наивно полагал, что сможет договориться с драконами Эйрхельма о перемирии. Тем более, что Алазар сам отправил к нему своего советника на переговоры. Теперь же король Авелона молился, чтобы Алазар Золотой не выступил против его народа, жаждая отомстить за оскорбление. Правитель драконов мог решить, что Элоран заманил их в ловушку. Но что же тейр Вигель? Неужели он решил предать своего этара? Это казалось невозможным. Вигель сражался с ним плечом к плечу и не раз спасал Элорана, за что тот наградил его титулом и обширными землями.

– Где сейчас этар Эйрхельма? – спокойно спросил Элоран. Бушующие чувства утихли, уступив место холодной рассудительности. Он в первую очередь король, а холоднокровие и рассудок – это то, что позволяет удержать власть в своих руках.

– В захваченном Кархалле, мой этар.

– Он не стал идти дальше?

– Нет, мой этар. Мои люди доложили, что он не покидал города.

Элоран прищурился, внимательно разглядывая Эрвина, словно увидел его впервые. Тот был постарше, полностью седой, а чёрные глаза смотрели остро и холодно, будто выискивали у собеседника слабые места. Тейр обожал и умел плести придворные интриги, но при этом оставался верным своему королю.

– Что ж, – после долгого молчания произнес Элоран. – Я поеду в Кархалл к Алазару Золотому. Надо исправить то, что было сделано. А заодно узнать, что произошло на самом деле.

– Но крепость, мой этар? – Эрвин озадаченно нахмурился. – Церсерийцы могут напасть в любой момент. И эйрин? Что прикажете делать с ней?

– Если у нас будет поддержка драконов Эйрхельма, мы сможет отправить южных псов в Валторгию, где им самое место, – процедил Элоран. Его пальцы неосознанно сжались в кулаки. – А эйрин Иоланта… Я должен спросить у вас, почему вы её привезли сюда?

Тихая угроза заставила тейра виновато склониться. Одно неверное слово, – и король прикажет лишить и его, и Калеба голов. Мысль привезти девушку в крепость Четырёх Ветров оказалась не такой верной, как представлялась Эрвину.

– Боюсь, у нас не было выбора, мой этар, – ответил тейр. – Добраться до крепости Четырёх Ветров было быстрее, чем до замка Зимней Звезды. Эйрин требовалась помощь, и мы решили не терять времени.

Элоран молчал так долго, что смутная тревога кольнула Эрвина. Сделалось так тихо, что тейр слышал треск факелов и собственное дыхание. В зале становилось прохладнее, от сквозняков пламя трепетало, отчего невольно казалось, будто тени превратились в неведомых живых существ.

В зал проскользнула согбенная фигура лекаря. Он пересёк помещение и, склонившись к уху правителя, что-то быстро зашептал. Элоран нахмурился, вслушиваясь в слова лекаря, и с облегчением вздохнул:

– Хвала богам! – крикнул король, поднялся с места и, забыв про тэйров, бросился к двери.

Укрытая мехом Иоланта лежала возле камина. Глаза были закрыты, с полуоткрытых сухих губ срывалось ровное дыхание. Огонь отбрасывал на бледное лицо оранжевые отблески. Элоран в нерешительности замер возле двери.  На мгновение он забыл и про Кархалл, и про церсерийцев, и даже про драконов. Иоланта была здесь, и она была жива. Больше ничего не имело значения.

– Ты уверен, что с ней все будет в порядке? – негромко спросил король, чуть наклонившись к лекарю.

– Мой этар, эйрин перенесла сильное волнение. Но, видят боги, от этого ещё никто не умирал, – прошептал в ответ тот. – Потрясение и усталость вызвали горячку, но эйрин скоро придёт в себя. Пара дней спокойствия, – и она окончательно поправится.

– Пусть будет так, – сказал Элоран то ли лекарю, то ли себе, и, глубоко вздохнув, шагнул к невесте.

Пушистые ресницы дрогнули. Словно почувствовав присутствие Элорана, Иоланта открыла глаза.

– Мой этар, – едва слышно прошептала она и слабо улыбнулась.

Опустившись рядом на лежанку, Элоран крепко обнял невесту и, зарывшись носом в спутанные волосы, мысленно поблагодарил богов за её спасение. Он не верил в их существование, но сейчас как никогда был близок к тому, чтобы принести в жертву белого быка, как это делали его суеверные предки.

Иоланта доверчиво, как ребёнок, вцепилась в него и расплакалась.

– Драконы напали на нас, – сбивчиво бормотала она. Элоран едва понимал её слова. – Они… они полностью разрушили Кархалл. Они безжалостно убивали наших людей. Я ничего не могла сделать. Если бы не Йорен, я… меня…

Слова потонули в всхлипах. Эйрин трясло от горечи и воспоминаний. Король инстинктивно завернул её в шкуры, медленно раскачиваясь в разные стороны, словно убаюкивая. Мысли о напрасно загубленных жизнях людей отозвались болью в его сердце. Он не осуждал невесту. Наоборот, был бесконечно рад, что ей удалось спастись. Но гнев закипал в нём подобно смоле в котлах на крепостной стене. Кто-то предал его. Из-за этого пострадали безвинные люди.

– Все, Иоланта, все закончилось, – сказал он.

Что-то в его голосе заставило эйрин поднять голову и пытливо заглянуть ему в лицо. Красивые суровые черты Элорана казались сейчас холодными, будто высеченными из камня. Он смотрел на огонь, и в голубых глазах отражались языки пламени.

– Что-то не так? – шмыгнув носом, нахмурилась Иоланта. Она уже видела подобное выражение на лице своего жениха, и прекрасно понимала, что ничем хорошим это не закончится.

– Драконы прибыли в Кархалл по моей просьбе. Мы заключили с ними мир, чтобы выбить с авелонской земли церсерийцев. Я отправил тебе письмо, чтобы ты достойно их встретила. Но вместо этого ты приказала своим людям атаковать Алазара и его воинов. Я искал с ними дружбы для нашего народа. А вместо этого получил нож в спину.

Холод ужаса разлился по спине эйрин. На секунду ей показалось, что сердце перестало биться. Вцепившись в руку Элорана, она заглянула ему в глаза, будто пытаясь прочитать его мысли.

– Никогда, слышишь, этар? Я никогда бы не предала тебя. Драконы напали на нас, подобно зверям. Нам ничего не оставалось, кроме как защищаться.

– Я не обвиняю тебя, Иоланта, – хмуро отозвался Элоран и погладил невесту по щеке. – Но кто-то предал меня. И теперь нам грозит война с драконами. Авелон не сможет выстоять против двух врагов.

– Клянусь богами, Элоран! Я не знала! Никто не передавал мне письма.

Элоран выпустил невесту из рук и поднялся. Он нежно любил её, но сейчас не мог смотреть на эйрин. Победа над церсерийцами была так близка. Теперь же все могло пойти прахом. Стоило бы объясниться и принести извинения перед Алазаром. И хорошо, если королю удастся уладить конфликт до того момента, как драконы сравняют с землей его страну. И если владыка Эйрхельма выдвинет свои условия, то придётся исполнить его волю любой ценой.

– Ты отправишься в Алерану вместе с Калебом, – наконец произнёс Элоран. – Там сейчас самое безопасное место. Здесь останется Эрвин.

– А ты? – спросила Иоланта, чувствуя, как живот скручивает от тревоги. От дурного предчувствия разболелась голова, но она не обращала внимания на это.

– А я отправлюсь в Кархалл, – устало выдохнул Элоран и оставил эйрин одну.

***

Ему снились далёкие берега родного Эйрхельма и стены замка Хрогварда. Солнечный свет отражался от золотых остроконечных крыш замков и рассыпался мириадами искр, и голубые мозаичные храмы богине Эйры и бога Хельма казались сапфировыми статуэтками, созданными искусной рукой мастера. Тёплый ветер, пропитанный цветочными ароматами и морской солью, трепал рыжие волосы владыки драконов.

Здесь было хорошо. Отгороженный от всего мира Ледяной Грядой, Эйрхельм был настоящим бриллиантом – ярким, чистым и удивительно прекрасным. Земля драконов была изобильна и щедра к своим жителям, но всё же она не могла дать всего. Алазар мечтал расширить пределы своего небольшого королевства, выйти за границы Гряды и дать простор своему народу.

А потом он внезапно услышал ласковый голос матери, зовущей его и братьев. Их всего было трое: Варлок, Алазар и Рольх. Их мать, дар-эйрин Тиарэль, была родом из людских земель Эль-Ниара. В своё время их отец, этар Эйрхельма, Драгвард привёз девушку, почти девочку, которую нашёл на улицах захваченного драконами города. Несмотря на её происхождение, – родители Тиарэль были простолюдинами – Драгвард дал девочке лучшее образование. А потом, пленённый её красотой и умом, женился на ней.

Мать часто рассказывала Алазару и его братьям о древних племенах Виль дэ Вант, что жили на землях Эль-Ниара, напевала песни на ниарском языке или читала вслух сказки и легенды о грозных великанах из страны Торенхейма, демонах Валторгии и великих воинах Эйрхельма. Притихшие дети сидели возле неё и, разинув рты слушали удивительные истории. А потом появлялся отец и рассказывал о далёких прекрасных землях Авелона и древних драконьих богах, что создали землю.

Потом картинка сменилась, и появилась зелёная лужайка за замком, где они дрались с Варлоком, представляя себя героями из историй отца. Алазар завидовал старшему брату из-за того, что тот – наследник отца, и однажды станет этаром Эйрхельма. Вот только этому не суждено было сбыться.

Драконья чума унесла жизни многих, в том числе и жизнь Варлока и прекрасной Тиарэль. Так и не оправившись от горя, Драгвард ушёл вслед за любимой женой и старшим сыном. Тогда Алазар впервые услышал Драконью Песнь, – ту, что поют драконы прежде, чем навсегда оставить мир живых.

Так на плечи Алазара легла вся тяжесть бремени правления. Иногда ему казалось, что он не справится, не выдержит. Но он выстоял, смог не только удержать власть в своих руках, но и укрепить свою страну. А потом, оставив своего брата Рольха в Хрогварде, он отправился в южные земли Авелона.

Алазар застонал. Раненое плечо ныло и дёргало. Кожа и мышцы срослись практически мгновенно, однако оставшийся внутри наконечник начал загнивать, принося мучительную боль.

Сквозь пелену тяжёлого беспокойного сна, он увидел морщинистое, разрисованное древними рунами лицо Маэва. Старый Маэв был придворным шаманом Драгварда и обучал юного Алазара наукам. Он заставлял его учить языки и чужие культуры, таскал по непроходимым лесам и болотам, рассказывал, какие травы способны спасти жизни, а какие наоборот – отобрать.

Они часто спорили. Упрямый и своенравный характер этарина приводил к тому, что Алазару не раз доставалось от своего учителя. Но тем не менее, он искренне любил Маэва и прислушивался к его советам.

– Уходи, шаман, – простонал Алазар. – Оставь меня в покое.

– С радостью, – ласково улыбнулся Маэв и глубоко вздохнул. – Но сначала…

Ослепляющая вспышка боли буквально вытряхнула дракона из сна в реальность. Он заорал так, что с подоконника сорвались вороны, оглашая округу перепуганным карканьем.

– КАКОГО ХЭЙЛА ТЫ ТВОРИШЬ?!

Алазар так резко поднялся, что голова закружилась и он упал обратно на мягкие подушки. Потолок плыл перед глазами, а плечо нещадно пекло и дёргало.

– Если бы этар внимательно слушал уроки, старому Маэву не пришлось бы сейчас вскрывать рану, чтобы вытащить обломок стрелы, – ухмыльнулся в ответ старик, и дракону показалось, что шаман испытывает настоящее удовольствие, мучая своего господина.

– Клянусь Отцом Хельмом, что прикажу тебя высечь, старик! Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть сейчас с Рольхом в Хрогварде?

– Сначала дракону придётся встать на крыло, а потом уже зубы показывать. А то зубы есть, да толку от них, как от горного великана болтовни.

Маэв положил перетёртые травы и ловко перевязал рану на плече. Боль постепенно ушла, будто старый шаман её заговорил.

– На вот, выпей и не рычи, – он сунул под нос Алазара чашу с варевом.

Тот осторожно принюхался и скривился.

– Воняет, как дерьмо болотного орка.

– Великому этару виднее, что и как воняет, – в блёклых глазах шамана мелькнули весёлые огоньки, хотя лицо и голос оставались совершенно серьёзными. – Стало быть, он должен знать и каков его вкус.

 Лицо Алазара в недоумении вытянулось. Будь на месте Маэва кто-то другой, и этар непременно бы разорвал наглеца на части за оскорбление. Никто не осмеливался даже косо смотреть в сторону правителя. Но шаман… К шаману Алазар питал поистине сыновью привязанность, а потому многое прощал старику.

Маэв хмыкнул про себя. Алазар был хорошим, справедливым правителем Эйрхельма, но иногда и его нужно было щёлкнуть по носу, чтобы он не заносился. Из всего рода Драгварда именно он унаследовал неукротимый характер отца и своеобразные понятия о чести и достоинстве. Как и его отец, Алазар был высок, крепок и широк в плечах. Длинные волосы и борода, заплетённые в косы, казались огненными. Он так же, как и Драгвард, был жесток с врагами и милосерден к своему народу. Он принимал мудрые решения и не позволял эмоциям брать верх над разумом.

– Я почувствовал неладное, этар, – Маэв поднялся с табурета и, подойдя к окну, выглянул во двор захваченного замка. – И сразу же направился к тебе. Как оказалось, вовремя.

Выдохнув, Алазар залпом выпил варево и едва не выплюнул его обратно. На вкус оно оказалось ещё хуже, чем на запах. Откашлявшись, этар поднялся с кровати, подошел к столу и окунулся лицом в таз с водой. Боль окончательно утихла, и дракон почувствовал прилив сил и бодрости, будто проспал несколько дней кряду.

– Возможно, если бы твое предчувствие было раньше, то мы бы не попали в ловушку, – язвительно заметил Алазар, встряхивая с бороды капли прохладной воды. – Король Авелона предал нас. Зря я хотел заключить мир с людьми. Эти дикари не имеют понятия ни о чести, ни о верности.

– Не торопись, мой этар, – задумчиво проговорил Маэв, теребя длинную седую бороду. Шаман смотрел куда-то поверх полуразрушенной крыши замка, но будто ничего не видел. Блёклые глаза остекленели. – Скоро к тебе явится король Авелона. Позволь ему объясниться. И вполне возможно, ты сможешь найти ответ на свой вопрос.

Алазар нахмурился и вытер лицо полотенцем. Его губы дрогнули, будто он собирался возразить, но в этот момент в спальне появился Йорген, закрыв своим мощным телом дверь:

– Мой этар, прибыл человек от Элорана Авелонского. Что прикажешь с ним делать?

Удивлённо изогнув бровь, дракон повернулся к Маэву. Но шаман даже не повернулся в его сторону.

– Если ты знал, что Элоран пришлёт своего человека, может, расскажешь, что стало причиной предательства?

– Я всего лишь скромный шаман, а не оракул, – пожав плечами, меланхолично отозвался Маэв.

– Ну, конечно, – сухо заметил Алазар, скрестив руки на груди. Потом обратился к Йоргену. – Веди сюда человека авелонского короля. Посмотрим, что он скажет.

Тот кивнул, и через несколько минут в спальню вошел молодой воин. Тёмно-зелёный шерстяной плащ и серебряная застежка в виде головы волка выдавали в нем родственника Элорана.

– Ну? Говори, да поживее, – Йорген ткнул парня в плечо.

Тот наградил светловолосого великана уничижительным взглядом и презрительно скривил губы. На мгновение Алазару показалось, что юноша вот-вот вцепится в Йоргена, невзирая ни на его рост, ни на происхождение, и усмехнулся. Этот волчонок из рода авелонских правителей едва познал азарт битв, а потому был самоуверен и дерзок.

– Я Гурт из рода Авельхейма, племянник короля Элорана Авелонского. Я пришёл от него. Король огорчён тем, что произошло. Он знает не больше, чем вы, но клянется узнать правду и выдать предателя на ваш суд. Он посылает вам лучшие ткани, напитки и золотые украшения, сделанные самыми искусными мастерами Авелона. Он хочет встретиться с вами и ждёт вас в лесу рядом с Кархаллом.

– Да неужели? – Алазар подошел к Гурту, и тот бессознательно отступил на шаг, скрестив пальцы на левой руке. Наклонившись близко к лицу юноши, дракон сощурился, всматриваясь в его глаза. От подспудного страха зрачки Гурта расширились, а от лица отхлынула краска. – Тогда ответь мне на один вопрос: будет ли там хозяин Кархалла? Я хочу видеть того человека, который приказал стрелять в меня и моих собратьев.

Гурт быстро взял себя в руки и ответил тем же пристальным взглядом. Задрав подбородок, он с достоинством ответил:

– Женщинам запрещено являться на подобные встречи.

– Вот как! – изумлённо приподнял брови Алазар. – Светловолосая эльфийка с фиолетовыми глазами?

По лицу юноши было видно, что он не желал отвечать. Но и молчать он не мог.

– С тех пор, как погибли родители эйрин Иоланты, она стала хозяйкой этого города…

– Я не спрашивал, как эйрин стала хозяйкой Кархалла, – тихо, но с нажимом проговорил дракон. – Я спросил, светлые ли у неё волосы и фиолетовые ли глаза. Тебе нужно ответить «да» или «нет». Подумай. От твоего ответа зависит, какое решение я приму.

Гурт заметно занервничал. Царапающий флёр тревоги коснулся ноздрей Алазара, и тот испытал острое удовольствие, глядя, как юноша лихорадочно обдумывает ответ. Не так проста та девица, что ранила его в плечо, раз королевский племянник медлит с ответом.

Вспомнив мягкое женское тело, извивающееся под ним, и пылающие ненавистью глаза, дракон едва не скрипнул зубами. Она не вызывала ни нежности, ни жалости, но пробуждала первобытное желание. Красивая и смертельно опасная, как стригийская орлица. Если бы не тот человек, вонзивший нож в его спину, Алазар непременно бы овладел ею прямо там, на полу храма, забыв про свой же приказ не трогать местных.

Потемневший взгляд правителя Эйрхельма Гурт истолковал по-своему.

– Да, эйрин Иоланта действительно светловолосая, – сглотнув, сказал он. – И у неё фиолетовые глаза.

Пряяча довольную улыбку, Алазар кивнул и отошел от юноши и произнес:

– Что ж… Можешь передать своему королю, что я его жду.

– В таком случае я пойду с вами, Гурт из Авельхейма, – внезапно подал голос Маэв. Он благодушно сложил пальцы домиком, будто юродивый служитель храма Манэш, и прошаркал от окна к юноше. – Предполагаю, что король Авелона будет рад заручительству. В конце концов, владыка Эйрхельма сейчас пребывает в ярости. Неровен час он сравняет с землёй весь Авелон.

Лицо дракона дрогнуло, будто старый шаман плюнул ему в лицо. Маэв частенько гонял молодого дракона и не стесняясь говорил самые неприятные вещи. Но Алазар, не задумываясь, раскромсал бы на ленты того, кто причинил старику вред.

– Нет, старик, ты никуда не пойдешь, – твердо произнес дракон. – Кто угодно, только не ты.

– Мне нечего терять, мой этар. Кроме седых волос да скрипящих коленей. Так что… – он прошел мимо Гурта и, остановившись, улыбнулся изумлённому юноше: – Пойдем, мальчик. Отведёшь меня к своему королю. Да не бойся ты, я не стану тебя превращать в летучую мышь. Может, в жабу? – Шаман задумчиво погладил седую бороду и прищурился. – Юные эйрины зачастую целуют жаб, надеясь расколдовать какого-нибудь принца.

Стоящий молча до этих слов Йорген басовито загоготал, забавляясь ошалелым выражением на лице юного Авельхейма. Потом тяжело хлопнул парня по плечу и махнул на дверь.

– Пойдем. Я провожу.

– Передай своему королю, Гурт из Авельхейма, – мрачно процедил Алазар, не сводя с юноши взгляда. – Что я передаю ему в руки своего близкого друга и наставника. И если хоть волос упадет с головы этого старика, от Авелона не останется даже упоминания в сагах. Я жду Элорана Авелонского здесь, в Кархалле. Он может прийти, когда пожелает.