Противостояние

– А ХАДовцы?

– Что – ХАДовцы?

– Ну ХАДовцы! Они же настоящие, так? Почему у них не спросить?

Майор Квача недобро посмотрел на подчиненного.

– Отставить. Мало того что уже наделали… Батя вернется из Кабула – тогда и будет разбираться… кто… почему… и кого.

– Есть…

* * *

Шило сидел в своем модуле, грязном и засранном. Голый по пояс. Чуть пьяный – но лишь чуть-чуть. И злой – как собака.

– Здрав будь, командир! – поприветствовал он шагнувшего в модуль Скворцова

Скворцов подозрительно принюхался

– Это на каком?

– А хрен знает… На старославянском… наверное.

Как ни странно – в Афганистане старославянский, или то что солдаты считали за старославянский, приобрело особую популярность. Равно как и мат вкупе с «музыкой», блатным жаргоном. Дело было в том, что нужно было какое-то средство общения – и по связи и в письменном виде – позволяющее достоверно установить, что информация исходит от русского, а не от духа. Среди афганцев, в том числе и тех кто воевал в рядах вооруженной оппозиции, было немало тех, кто учился в Советском союзе, или имел русских жен – по-русски они разговаривали не хуже самих русских. Это могло привести к проблемам. А вот если ты обстрелял подозрительную группу в зоне твоей ответственности, а в ответ тебя по связи послали и по папе и по маме – тут к гадалке не ходи, спецназ идет. В духов переодевшийся. Так и опознавались – матом и жаргоном.

– Докладывай, замок. Как вы тут без меня разлагались?

– Как разлагались… Батя злой как черт, на него из Розового дома выходили по связи, потом он орал долго. Группу отправили…

– Куда отправили?

– На операцию. Доктор Набир объявился. Сука…

– Не добили, значит.

Доктор Набир был не афганцем – непонятно кем. Лидер бандформирования, до двухсот активных штыков. Месяц назад сумел уйти в Пакистан, выскользнуть из тисков, когда проводилась операция по зачистке зоны, но точно была подтверждена информация о его ранении. Потом по каналам ХАД пришла информация о его кончине от ран в пакистанском госпитале. И вот – здравствуйте… И как теперь верить партнерам?

– Не добили…

– А ты что сидишь? С кем группа ушла?

– Батя приказал нам двоим в расположении сидеть… до выяснения всей этой истории. А нашей группой – группу Михальчука усилили.

– Михальчука… Как же он командовать то будет?

– Скомандует. У него замком Рыбак – он на нашу группу и встал. Нормально все будет.

Скворцов нашел себе место для сидения – грязный, сколоченный из досок, в которых раньше артиллеристы свои снаряды хранили, табурет.

– Что делать будем?

– А что предлагаешь?

– Да не нравится мне все это. Чувствую, соседи опять что-то темнят. Ну, ладно, КГБшников, которые пленного забирали – мы не знаем, корочками махнули – мы и уши развесили. Но ХАДовцы то знакомые местные, так?

– Допустим.

– Так если у кого и спрашивать – так это у них. Они-то должны знать – что за гэбье, где они его взяли, что потом было, как они пленника забрали?

Шило покачал головой

– Вон ты о чем, старшой… Не… я не подписываюсь. Меня уже и так тут наградили… орденом святого Ебукентия с закруткой на спине.

– Надо разобраться. По горячему. Потом поздно будет.

– Кому надо – тот и разберется, старшой. Давай хоть выспимся в кой веки раз… как люди.

– Как знаешь… – Скворцов поднялся со стула, угрожающе скрипнувшего…

– Стой, старшой… – Шило окликнул командира, когда тот уже открыл дверцу модуля – на чем тронемся то…

– А вон… Тойоту возьмем. Я на воротах договорюсь…

* * *

Управление ХАД по Джелалабаду и провинции Нангархар находилось в старом здании, окруженном толстым дувалом, с большим двором и вырытым под здание подвалом, переделанным под тюрьму. На воротах стоял часовой, всего один – верней не стоял, а сидел на земле, разомлев от жары и положив рядом автомат. Хочешь – врывайся и твори что сочтешь нужным.

Шило со Скворцовым подъехали к управлению ХАД на старой, но бодрой Тойоне, которую несколько месяцев назад взяли в караване и отремонтировали чтобы использовать ля своих нужд. Таких машин было много и использовались они гораздо чаще, чем положенный по штату транспорт. Все дело было в том, что за положенный про штату транспорт надо было отчитываться. Не дай Бог на операции где-нибудь машина заглохнет. Как-то раз было такое – сломался на операции Урал, его пришлось бросить – а потом разрабатывать целую операцию по его эвакуации, потому что за него надо было отчитываться. В ходе этой операции по эвакуации машины несколько человек получили ранения. А Тойоты… Симурги – они есть, но их и нет, сломалась – бросили, сняли все ценное и все, не отчитываться не перед кем. Удобно – а проходимость у Тойоты например почти как у УАЗа.

Сидевший на земле у ворот страж встрепенулся – но увидев знакомых русских, успокоился. Продолжил «бдение»…

На дворе стояли несколько афганцев ХАДовцев – оборванных, с автоматами, караулили сидящих на корточках в углу пленных. Какой толк от этого караула…

– К кому идем? – Шила при передаче пленного не было и он не знал, кто из ХАДовцев в ней участвовал.

– К Амиру…

– К Амиру… – понимающе протянул Шило – давно с ним перетереть стоило бы…

Амир, заместитель начальника управления ХАД был человеком мутным и темным, как и многие среди партнеров. В этом была еще одна проблема всей этой безумно затянувшейся войны. В двусмысленности. По идее войну должны были вести сами афганцы, а мы им – только помогать. На самом деле – афганцы вести войну категорически не желали. Разное конечно было – попадались и «юноши бледные со взором горящим» из верящей в революцию молодежи – но в основном попадались другие. Такие, как Амир – вовремя угадал, на чьей стороне сила, хитростью занял пост. А по сути – ничем не отличается от бандитов, воюющих по ту стороны, только этот воюет за власть, а те – против власти. В управление напринимал лично преданных ему людей – чтобы на случай если русские уйдут, быстро превратить все это в банду. По слухам – договорился с местными исламскими комитетами воевать «понарошку», кормить русских дезинформацией. Не раз и не два, зеленых ловили на том, что поверх голов стреляют. Спросили: «Почему»? Ответ – «нам еще здесь жить». Вот и воюй с такими вот… партнерами, лучше уж самим, и рассчитывать только на самого себя. Проще будет. И эффективнее.

О дороге к кабинету Амира спецназовцев никто не остановил – полный бардак. Внизу на посту их знали и пропустили, даже документов не спросив. Проходной двор.

Амир – черноусый толстяк сидел в кабинете, по виду – спал прямо на рабочем месте. Остро пахло анашой…

– Амир… Друже мой дорогой… – Скворцов первым шагнул в кабинет, Шило вошел следом и остался у двери, заперев ее

– Что? Рафик Николай, ты чего.

– Да ничего – Скворцов сел на стол, как бы принимая доминирующую позу – ехали мимо вот и заехали к дорогому афганскому другу. Рафику.

– А… Рафик – хорошо…

– А глаза что бегают? Плохое думаешь…

– Э… Рафик Николай… ты о чем?

– Да все о том же. Ты куда пленного дел, рафик Амир?

– Пленного? Ашрара?

– Да какого ашрара… Американец – где?

– Какой американец?

– Обыкновенный! Я из рейда притащил американца! Едва записать успели – явился ты, рафик. И с тобой – еще трое. Я там был. Подполковник Руденко там был. Пленный там был. И ты там был, дорогой рафик. А теперь пленного нет. А меня наказать хотят. Ты куда пленного дел?

– Рафик Николай, я не понимаю…

– Сейчас поймешь… – недобро сказал Скворцов, доставая из кармана толстую парашютную стропу и многозначительно смотря на вбитый в потолок крюк – раз ты мне врешь, рафик, значит ты никакой мне не рафик. Ты ашрар. Душара недобитый, короче. Вот мы тебя сейчас и повесим за это…

Амир дернулся, пытаясь выхватить пистолет – но с советским спецназовцем ему в этом было не тягаться…

– У какой… Беретта! Доктор Набир подарил?

– Нет…

– Говори, сука! – Скворцов поддал как следует Амиру кулаком отчего тот стал задыхаться – кто с тобой был? Кто пленного взял? Куда пленного дели?! Говори! Э, Шило укрепи-ка пока виселицу для нашего дорого рафика-ашрара. Не терпится мне его повесить.

– Рафик Николай… судить будут.

– А меня так и так судить будут. Я пленного потерял, он на мне числился, понял? А пленный – не простой. Лучше пусть за дело судят!

Шило подтащил табуретку, взобрался на нее, начал ладить виселицу. Точно так же как это делал сам Амир – верней не он, а его подручные. Ведь духи боятся виселицы как огня, по канонам ислама горло в момент смерти должно быть свободным, чтобы душа могла выйти из человека и направиться к Аллаху. А если горло несвободно – то не остается ничего другого душе, как выходить из тела через другое… отверстие. И к Аллаху испачканную дерьмом душу – не пускают, и обречена она на вечные муки. Поэтому для душмана, и вообще для любого правоверного смерть на виселице – позор, чтобы ее избежать и умереть от ножа или от пули – он все расскажет. Спецназовцы это знали.

– Кому. Ты. Отдал. Американца?

Амир, глядя на смастеренную петлю и в самом деле понял, что его собираются вешать. И – лопнул как мыльный пузырь, затараторил так, что и записать не успеешь при всем желании…

– Эти… из Кабула были… на Волге приехали… их рафик Павел привел… рафик Павел… сказал что они шурави… с особым заданием.

– Какой рафик Павел?

– Рафик Павел… Здесь сидит…

Вот это – номера! Советник при местном управлении ХАД от КГБ! Его кажется, и в самом деле Павлом зовут!

– Рафик Павел. Твой мушавер?

– Да, да, мушавер!

– И он привел к тебе тех, кто из Кабула?

– Да, да…

– А почему рафик Павел сам за пленным не поехал?

– Не знаю, клянусь Аллахом! Он сказал – здесь подожду!

Клятва с Аллахом в свидетелях из уст заместителя начальника ХАД выглядела по меньшей мере странно…

– А потом что было?

– Потом они пленного сюда привезли! И в Кабул поехали! Рафик Павел с ними поехал.

– Одни?!

– Одни… Рафик Павел машину свою взял. И у этих машина была…

Ездить по дороге на Кабул просто на двух машинах без колонны было опасно

– Кто приезжал из Кабула? Ты документы у них проверил

Треснула, вылетая из дверного проема, хлипкая дверь

– Дреш!!!

* * *

Губа в расположении была просто отвратительная…

Не камера – обычный зиндан, наскоро выстроенный. Это еще ничего, что сейчас под ночь попали. Можно тюфяком укутаться, ночью помереть от переохлаждения можно. Ночи в Афгане – даже летом холодные.

Но все равно – лучше так, в своем расположении, чем в какой-нибудь афганской тюрьме в Джелалабаде.

А попасть – попали. Можно и срок огрести, запросто. Как минимум – пару лет дизеля97, это к гадалке не ходи. Покинули самовольно часть, нарушили прямой приказ, напали на чиновника ХАДа. У него же на роже не написано, что он душманам продался? Не написано

Попали…

– Слышь, лейтенант… Хоть немного отыгрался

– Ты о чем?

– Раньше все залеты – на мне были. Теперь – из-за тебя залетели

– Оно так. Давай спать.

* * *

Хотя в зиндане было темно – о том, что взошло солнце, спецназовцы поняли сразу. Стало теплее, уже не случали зубы, выбивая барабанную дробь. Осталось только подождать, пока принесут пожрать…

– Э, а кормить то нас будут? – заорал Шило

– Щас покормим… Чего изволите?

– Рыбы красной98 тащи! И сгуща! И побольше, побольше!

– Рожа не треснет? Сечки принесу и довольны будьте! – отозвался часовой

– Вот выйду, тогда узнаешь, почему фунт лиха! В нарядах сгною – без злобы пообещал часовому Шило.

Загремел засов на двери – однако вместо красной рыбы и сгуща, и побольше – в зиндан спустился майор Квача, почему то нарядившийся в старую, замызганную форму

– Сидим?

– Сидим, товарищ майор… – ответил за обоих Скворцов

– Б…ь! Доводил ведь вчера – не суйтесь!

– Сунулись уже…

Майор, хорошо зная своих подчиненных, понял, что раскаяния от них ждать – бессмысленно, все равно, что здешним летом ливня ждать. В пустыне Регистан.

– Дело есть. С меня людей требуют, отправить – некого – хмуро сказал майор

– Мы ведь вроде как… под арестом… сидим.

– Не умничай! Это ты еще не под арестом! Вот если бы вчера Николай Павлович на тебя не наткнулся – ты бы у зеленых под арестом сидел. Вот там бы – точно был арест.

– Извините, товарищ майор…

Квача посмотрел на спецназовцев

– Доктор Набир сдается…

Новость, выданная начальником штаба, настолько поразила спецназовцев, что они на какое-то время лишились дара речи…

– Э… то есть как – сдается? Совсем сдается?

– Совсем. Он оказывается у партнеров по второй категории проходил.

– Доктор Набир? Это шутка такая, что ли?

– Да какая тут шутка… Из Кабула приказ…

Афганское бандитское подполье и служба безопасности ХАД существовали всю войну в некоем странном симбиозе, иногда сложно было понять кто на чьей стороне и кто какие задачи выполняет. Любая палка всегда бывает о двух концах и по любой дороге можно было пройти в обе стороны. Так и тут – не только духи активно вербовали агентуру в органах власти – но и спецслужбы имели в бандах огромную агентуру. Почти в каждой банде был как минимум один осведомитель – а то и не один. В подполье внедрялись лжебанды, целиком состоящие из сотрудников ХАД – просто удивительно как при таком уровне агентурного проникновения с банддвижением до сих пор не было покончено.

Банды, находящиеся под контролем ХАД делились на три категории. Третья – банды, в которые внедрены осведомители и внедрены настолько успешно, что деятельность банды либо парализована, либо она, сама того не подозревая, выполняет задачи, ставящиеся ХАД. В таких бандах либо сам бандглаварь, либо его окружение было завербовано. При этом рядовые члены банды ничего об этом не знали и думали что сражаются за духов и против шурави.

Вторая категория – банды, в которых весь личный состав знает о том, что воет за народную власть и против духов. Иногда такие банды существовали больше года, орудовали в самом Пакистане. Надо сказать что разборки между бандами, с боями и многочисленными жертвами были не редкостью. Часто такие стычки были инспирированы ХАД и КГБ СССР.

И, наконец, первая категория – это те банды, которые решили открыто перейти на сторону властей. Обычно это делалось, когда душманскому подполью становилось известно все про банду и про ее главаря и денег на борьбу с неверными уже не светило. Такие сдачи обставлялись максимально торжественно – со сдачей оружия, с врачами, с трибуной и афганской партноменклатурой, которая говорила вчерашним бандитам о неоспоримых преимуществах развитого социализма. Некоторым бандитам это все так нравилось, что они переходили то на одну сторону, то на другую по несколько раз.

– Товарищ майор, а мы то тут при чем?

Квача раздраженно махнул рукой

– Сами знаете как это делается. Приехал какой то урод… жирный. За орденом что ли. Окончил Высшую партийную школу… тот еще фрукт, в общем. И корреспондент там будет. Советский. Вот этот фрукт выразил желание самолично присутствовать при сдаче банды. Приказано обеспечить его безопасность… а у нас – все люди в разгонах… на операциях. Больше некому…

– Подождите… Михальчик же как раз за доктором Набиром пошел. И с ним и его группа и наша почти в полном составе.

– Да пошел… Его двадцать вторая бригада к каким то делам припрягла без спроса… Совместная операция была, мать их… Как только есть возможность чужих запрячь – запрягают, людей же не хватает, сам знаешь. Я пробовал рыпнуться, но там… от генералов не протолкнуться, важная какая-то операция. Некому больше, мужики…

– Так мы что там – вдвоем обеспечивать будем? Доктор Набир – тот еще фрукт, я скорее поверю, что Раббани или Хекматияр сдались, чем этот.

– Нет… Десантура с ними идет… отделение, больше нету. И зеленых батальон. И еще КГБшники. В общем целая колонна формируется. Под гостей – автобус, из брони – шесть коробочек, зеленых, семидесятки. Еще пара Камазов пойдет и наливник с керосином.

– А банда что?

– А что. Их же автоматы им и выдадим опять, номера перепишем только. Еще и своего подбросим. И останутся там же – только как подразделение от законной власти. Народу керосина нальем, муки дадим – сам же знаешь…

Вот тут то и надо было Скворцову среагировать на проскочившее «КГБшники». Опять КГБшники! В деле с пропажей пленного, они и тут – опять они!

Но Скворцов разведчиком не был. Пока не был. И подозревать всех и вся… и в первую очень своих же – не научился. Пока…

– Больше некому, мужики… – Квача скорее просил, потому что понимал, что делается – не дело и отпускать из-под ареста провинившихся тоже – не дело, и приказ о предоставлении охраны этому цэкашному борову не исполнить – нельзя.

– Сделаем, товарищ майор… – сказал Скворцов. – А досиживать то когда?

– Когда вернетесь – разберемся там…