Наши предки

Как были они прекрасны, при падающем свете луны на их лица. Моё сердце разрывалось на части. Не хотел покидать Лейлу и сына, но мне было предписано судьбой, вернуться к себе домой в Старый хутор.

Не знал зачем? Очевидно, так было в моей судьбе, что должен вернуться в свой дом. Выполнил последние действия, обозначенные в тексте седьмой книги.

Вспомнил нравоучения и советы старика: – «Можно перемещаться не только во времени и на расстоянии, но также в пространстве. К этому нужно иметь огромную силу воли и желание.

Остальное происходит мгновенно, само собой, как движение мыслей. Закрыл глаза и оказался в задуманном месте»

Как было сказано в седьмой книге, прижал правой рукой книгу к груди. Ладонь левой руки положил на голову. В последнее мгновение плотно закрыл глаза. Моя душа наполнилась страхом перед неизвестностью. Мир перевернулся в моём сознании.

Вся суть моей жизни пропала в какой-то пустоте. Сердце, душа и тело потеряли свою оболочку, единую связь с моей жизнью. Потерял сознание. Так как действие, происходящее со мной, было не под силу разуму и жизни.

В одно мгновение перестал существовать. Мне совершенно неизвестно и не дано постичь разумом действие, как и сколько, времени все происходило.

Однако чувствую, как мои сердце, душа и тело приняли опять единую сущность человеческой жизни. Почувствовал привычный домашний запах нашего Старого хутора.

Осторожно открыл глаза и увидел себя в комнатке, нашей старинной мазанки, которая, как в далёком детстве, обратно приняла меня. Рядом моя мама.

– Как это долго тебя не было дома, сынок. – грустно, сказала мама, и, тут же потеряла сознание.

Сам едва не лишился чувств от такой неожиданности. Мои глаза и сознание никак не могли поверить тому, что опять дома среди своих, родных мне людей. Сидел, как истукан. Ничего не мог поделать с собой.

Мама лежала без сознания, когда в комнатку вошёл мой отец. Он посмотрел на меня и тут же сел у двери на пол, схватившись рукой за область сердца.

Затем в комнатку стали входить братья и сестры мои, словно кто-то позвал их в комнатку нашей хаты-мазанки. Первой в мазанку вошла моя двойняшка сестра Мария. Она едва не лишилась чувств, при встрече со мной.

– Братик! – воскликнула Маняша и бросилась меня обнимать. – Мы собирались тебя хоронить.

С меня словно гора с плеч свалилась. Весь расслабился и стал плакать. Вся комнатка была мокрой от наших слез. Ведь только моих братьев и сестёр в этой комнатке было двенадцать. Вскоре на наш шум пришли другие родственники. В старой хате мазанке нам стало тесно.

– Хватит, вам реветь! – громко, сказал отец, приглашая нас выйти во двор Старого хутора. – Мы так скоро как соль от ваших слез покроемся. Ну, а ты, молодец, рассказывай нам о своих похождениях. Где это ты так долго пропадал от нас? В каких странах бывал.

– Вам расскажу всё, обязательно. – ответил, когда все собрались вокруг меня во дворе рядом с хатой-мазанкой. – Но, только вы, вначале, верните меня на этот свет и расскажите мне, по какой это причине вы меня решили похоронить сегодня, именно в этот святой мне день прибытия домой.

– На прошлой неделе в крепость Грозную с обозом ездил. – начал свой рассказ отец. – От наших станичников овощи и фрукты солдатам возил. На обратном пути в тамошнюю церковь зашёл, чтобы помолиться за возвращение тебя, моего блудного сына. В той церкви батюшкой Вакула Слуцкий служит. Мы оба сразу признали друг друга. Слуцкий рассказал мне про все ваши путешествия в святые места и о том, как тебя в святом Иерусалиме турки похитили.

Вакула говорил, что их тоже хотели похитить, но они отбились. Тебя, в бесчувственном состоянии, в Османское государство увезли янычаром служить. Недавно, в крепость Грозную, монахи из Москвы приезжали. Они рассказывали, что турки передали им тела янычар.

Среди янычар, был монах по имени Гурей. Вот мы решили, что этот Гурей ты. Собрал всех хуторян на твои похороны, а ты сам с того света явился. В белом обличье и с какой-то древней книгой в своих руках.

Лишь сейчас обратил на себя внимание, что сижу в белой одежде, которую мне дали у сердца Кааба в Мекке. У меня на коленях седьмая древняя книга. Стал рассказывать всё о себе.

Вот лишь подробности о древних книгах почему-то промолчал. Может быть, это так надо было? Наверно, старик мне подсказал? Тайна о книгах стала нашей общей с тем странным стариком.

Весть о моём возвращении быстро облетела ближние хутора терских казаков. Многие решили, что тем стариком, который сопровождал меня в Государстве Саудидов, был сам Иисус Христос.

В наш хутор отовсюду потянулись калеки и больные. Они почему-то решили, что могу их врачевать. Мне неудобно было отказывать немощным людям.

Сказал им, что буду стараться лечить их, но всего лишь человек, который посетил святые места. Чтобы как-то помочь больным стал изучать лечебные травы. Варить разные снадобья.

В нашем Старом хуторе никогда никто не лечился у врачей и знахарей. Так как наши предки приехали сюда ещё раньше других. Сами научились себя лечить растущими здесь травами.

Таким образом, опыт предков помог мне в этом. С помощью родственников быстро освоил метод лечения. Возможно, что у меня к лечению действительно был дар божий?

В течение года стал известным лекарем в округе. Сельчане построили мне лечебницу, в которой принимал больных. Лечил больных совершенно бесплатно.

Собственно говоря, люди сами себя лечили. Станичники приносили различные лечебные травы, из которых изготовлял лекарства и снадобья. За своё излечение люди приносили мне свои дары, которые тоже использовал к лечению больных.

Наш Старый хутор не нуждался в чьей-то помощи для проживания. Семья у нас была очень большая. Несколько десятков душ. Самому старшему, нашему деду, сто двадцать лет.

Самому младшему, сыну моего старшего брата Гришки, два года. Так что деньги, которые мне люди давали за лечение, использовал на приготовление лекарств и на продукты больным, которые жили в станице в специально отстроенных хатах для приезда больных и наших новых сельчан.

Прошло четыре года моего врачевания. За эти годы выезжал к своим друзьям, по учёбе в Духовной семинарии и в Церковной академии в Греции. Встречался с теми, кто путешествовал со мной в святые места.

Многие из них знали про мои способности. Предлагали мне работу в различных церковных клиниках, но отказался. Сослался на то, что у меня в сельской местности нет врачей. Здесь больным пригожусь больше. Постепенно все оставили меня в покое.

В 1888 году приехал монах-посланник из Московской патриархии с письмом. В письме сообщалось, что мне предлагают службу в патриаршей канцелярии в качестве переводчика или возглавить одну из церквей в России.

Дальше в письме был длинный перечень церквей российских, в которых мог стать батюшкой. Предложение было заманчивое. Решил посоветоваться со своими родителями.

Папа и мама сразу дали своё согласие. Только просили, чтобы больше никуда не исчезал от них и навещал по чаще наш Старый хутор.

16. Обратный исход.

Обещал родителям, что постоянно буду писать письма и приезжать к ним в гости. Вся семья была рада, что кто-то из наших родственников пробьётся в люди.

К этому времени Марию взял замуж граф Фёдор (Иван) Лебедев. Мария жила с мужем рядом с Тулой в его имении «Рагули». Обещал родителям заехать к ним, по пути в Москву за назначением.

Откладывать ни стали и, вскоре, поехал в Москву за своим назначением.

Ещё дома мы решили семейным советом, что служить буду в церкви Владикавказа.

Это близко от нашего Старого хутора, примерно, двести километров. Кроме того, там, ещё до замужества, служила в хоре певчих Мария. В этой церкви служили многие наши родственники и знакомые.

В Московской патриархии были не против моего выбора. Тем более что владел многими тюркскими языками, а в кавказских церквах эти языки нужны для общения с местным населением.

Так что дал обед безбрачия. Был благословлён на Совете Московской патриархии на службу в храме божьем Центральной церкви Кавказа во Владикавказе.

Получил церковный сан Митрополита Кавказского с церковным именем Гурей, которое уже давно было известно народу, поэтому имя решили не менять. Прослужил в этом храме божьем до самой опасной революции 1917 года.

Пришедшие к власти большевики вынудили меня и Центральную церковь Кавказа перебраться в Краснодар (Екатеринадар). В храме божьем во Владикавказе открыли исторический музей.

Когда коммунисты начали всюду гонения церковных служащих, оставил свою службу и вернулся обратно в наш родовой Старый хутор. Вновь занялся лечить людей. Резьба по дереву. Выращивать фруктовые деревья.

– Все годы моей жизни, вдали от сына и Лейлы, – рассказывал дальше, дедушка Гурей, – в день рождения моего сына Эль-русса у меня был сон и видение его жизни. Из года в год видел все горести и радости жизни моего сына. Каждый раз сын спрашивал меня, когда вернусь к нему домой, чтобы хотя бы какое-то время нам побыть вместе.

Но нас разделяли пространство, время и расстояния. Не мог преодолеть расстояние обычным способом. Боялся вернуться в Медину тем методом, которым вернулся тогда домой.

Второй такой нагрузки мой организм мог не выдержать. Стал слишком стар для новых испытаний. Надо подумать о пользе своей дальнейшей жизни.

В шестидесятых годах, в канун столетия со дня рождения Гурея, его пригласили в Москву на девяностолетие со дня рождения Патриарха Московского и всея Руси Алексия-1.

Гурей был знаком с Алексием-1 по учёбе в духовной семинарии и по церковной службе во Владикавказе. Долгие годы они поддерживали дружеские отношения между собой.

Часто переписывались. Иногда приезжали друг к другу по месту церковной службы. Вполне понятно, что вся родня ждала у телевизоров появления нашего деда на торжествах юбилея Алекссия-1.

Однако все мы были поражены, тем, что увидели и услышали у себя дома по телевизору. Когда по центральному телевидению Советского Союза, на вопросы корреспондентов, дед Гурей сказал, что церковь такая же чушь, как коммунистическая партия.

Мы ни знаем, что с нашим дедом тогда случилось? Может быть, он был слишком пьян во время юбилея? Но сказанного нельзя было вернуть и изменить. Мудрость – когда ты понимаешь и тебя понимают.

Сказанное по телевидению нашим дедом коммунисты растрезвонили на весь мир. Болтали про нашего деда всякую гадость. Чего никогда не было с нашим дедом.

Нашему древнему роду терских казаков был всемирный позор. В нашем роду было много верующих и атеистов, коммунистов и беспартийных, простых рабочих и служащих, известных людей.

Все уважали Гурея не только за возраст и мудрость, а также за то, что все годы своей жизни он соблюдал честь религии, которую Гурей защищал, как русский офицер честь своего мундира.

Когда дед вернулся из Москвы, никто ни стал его спрашивать о происшедшем. Он сам не затрагивал эту тему. Ходил дед постоянно по двору молчаливый, что-то думал.

Но о чём он думал, этого никто не знал. На столетний юбилей Гурея собралась вся наша родня. Но никто из его друзей по церкви не приехал. Отмечали столетний юбилей только по той причине, что его сестре-близняшке(двойняшке) Марии тоже исполнилось в этот день сто лет. Отмечали юбилей в кругу родственников.

– У меня в ночь перед днём рождения был сон и видение. – сказал дед Гурей. – Пришёл старик, которому вырезал орла на палке. Он сказал, что должен разрушить свой дом, в котором родился. Построить на этом месте новый дом и вернуться опять к исходу своей жизни. Если этого ни начну делать, то старый дом вскоре поглотит меня. Никогда не вернусь к своему исходу. Хочу разрушить нашу хату-мазанку, чтобы жить долго с пользой для людей.

Все родственники стали говорить Гурею, что это у него старческий бред. Поэтому он тогда ляпнул на юбилее патриарха про церковь и коммунистическую партию. По всему Кавказу сотни домов родственников. В каждом доме Гурей желанный гость. Где ему нравится, там он может жить.

– Если вы не поможете разрушить хату-мазанку и построить новый дом, – решительно, настаивал дед, – то сам все сделаю. Пусть вам будет стыдно, что столетний старик делает работу за вас.

Никто ни стал с дедом спорить. Все разъехались по своим домам, каждый остался при своём мнении. С этого дня дед Гурей ни с кем не разговаривал. Он опять изучал свои семь книг.

Как к нему вернулись из Государства Саудидов шесть книг, которые остались в Медине в прошлом веке, никто этого не знает. Также как никто не видел содержание древних книг. Книги видели лишь в руках деда.

Когда Гурей уезжал из дома, то книги тоже куда-то исчезали, никто не мог их найти. Были, естественно, попытки кражи, с целью завладеть этими таинственными книгами, но все плохо кончалось для грабителей.

Дети получали хороший разгон, а взрослые даже были биты. Причём это было настолько странно, что никто из пострадавших никогда не рассказывал другим о случившемся. Поэтому, побаивались деда Гурея.

Дважды, в детстве из-за любопытства, был грешен в попытке кражи церковной утвари и реликвий из судка стариков. Однажды, уловив момент, когда деда и бабушки не было дома, открыл старый сундук, который никогда не замыкался.

В тот самый удачный момент, когда поднял крышку сундука, за моей спиной появился дед. С того дня у меня всегда горят уши, если задумаю что-то стащить.

Может быть, поэтому ничего не ворую по настоящее время? При одной мысли о краже у меня начинают гореть уши. Каждый раз вспоминаю, как меня поймал дед.

Второй раз, также из-за любопытства, у бабушки Мани стащил золотые часы, которые ей подарили тульские мастера в день венчания с графом Фёдором (Иваном) Лебедевым.

То были карманные часы. С двойной крышкой, золотым зеркалом на внутренней стороне крышки и музыкой «Боже царя храни» Прямо на циферблате красивая именная запись.

«Графу Фёдору Лебедеву и графине Марии Лебедевой в день их венчания от мастеров дел золотых Тульской губернии».

Посмотрел на часы, хотел было вернуть их обратно на место. Но в хату-мазанку пришли старики. Ни знал, как поступить. Не хотелось, чтобы дед опять надрал мои уши. Стоял у входа в мазанку как пришибленный.

– Шурик! Посмотрел часы? – лукаво, спросил дед Гурей. – Теперь положи часы обратно в сундук.

Кивнул головой, вытащил золотые часы из глубокого кармана своих штанов и положил часы туда, где они лежали всегда, и никто их не воровал. Может быть, что дед Гурей действительно мог читать мысли людей или он был просто хитрец?

Никто не может опровергнуть ни то, ни другое. Однако, то, что Гурей предсказывал многое в жизни наших родственников, это знали все. Кроме того, он часто говорил, что наступят такие времена, когда родственники и друзья станут врагами.

Затем, все разбегутся по всему миру и будут искать друг друга. Так случилось в настоящее время. Достаточно посмотреть на улицу или обратиться к прессе. Можно убедитесь, что дед Гурей был прав. Весь мир в корне изменился в отношениях между людьми. Друзья стали врагами. Враги стали друзьями. Даже мыслить люди стали совсем по-другому.

Когда дед Гурей изучал свою седьмую книгу, то приступил в это время рушить мазанку, в которой родилось несколько поколений рода терских казаков Выприцких.

Мазанка была настолько старая, что провалилась в землю до самых окон. Вход в хату-мазанку был похож на вход в блиндаж или в землянку времён войны.

Так что разбирать мазанку можно было прямо с крыши, не поднимаясь наверх с земли. Все уговаривали деда не ломать мазанку. Доказывали ему, что эта хата-мазанка давно уже ни его собственность, а достояние народа, который вырос с этой мазанкой, то есть, терским казакам.

Её нельзя рушить, так как хата-мазанка имеет историческую ценность. Мазанке было уже больше триста лет. Но дед Гурей никого не слушал, сам стал ломать хату-мазанку.

Он самостоятельно разобрал крышу. Поломал переднюю и все боковые стены. Оставалось поломать лишь одну заднюю стенку. Чтобы никто ему не мешал доломать мазанку, Гурей отправил детвору и стариков к родственникам в другие хутора.

Бабушку Маню отправил в станицу Каргинскую. Там жил их старший брат Григорий, которому тогда было больше ста двадцати лет.

Пожалуй, Григорий Афанасьевич Выприцкий был в то время самый старый человек на всей Земле. Дед Гриша был настолько стар, что полностью не видел и не слышал. Он всегда сидел на завалинках у своего дома.

Когда подходило время кушать, то кто-нибудь из родственников стучал ногой по земле и дед Гриша это чувствовал. Он поднимался с завалинки и отправлялся к столу.

Жил дед Гриша среди своих детей, внуков и правнуков. Старшему сыну было больше девяносто лет. Младший правнук родился в семье совсем недавно.

Когда дома никого не было, дед Гурей решил самостоятельно поломать целиком всю заднюю стенку. Гурею тогда только что исполнилось сто шесть лет, но он в состоянии был ломать саманные стены руками.

Возможно, он раскачал стену, которая тут же завалилась в его сторону и придавила старика? По крайней мере, все так предполагали, когда вернулись с работы домой и не обнаружили дед на хуторе.

Вначале подумали, что он пошёл в гости к своему приятелю. Но когда к вечеру дед Гурей не пришёл домой, то поняли, что произошла беда. Стали искать деда. Лишь к утру увидели, что из-под заваленной стены торчат волосы деда. Разобрали рухнувшую стену, но там Гурея не было. Обшарили всё кругом, но деда не нашли.

Он словно пропал материально своим телом, но душа его присутствовала в нас. В каждой вещи в каждом изделии деда Гурея, мы ощущали его духовное присутствие, словно он был рядом с нами.

В глубине сада нашли семь бугорков пепла. Решили, что дед сжёг свои семь книг, которые хранил все годы своей жизни. Стали проверять личные вещи старика.

В сундуке были иконы, кресты, псалтыри, подсвечники, молитвенники, ряса митрополита и другая церковная утварь. Всё имело историческую и материальную ценность.

Большая часть церковной утвари была изготовлена из золота и серебра. Материальная ценность датирована двумя-тремя веками назад. Однако самыми ценными были, во всех значениях, это Библия и Евангелия.

Обе книги имели оклад из червонного золота. Листы книги из тонкого пергамента. На листах матовые рисунки. Поверх рисунков надпись, обрамлённая фосфором.

Эти книги можно было читать ночью, так как буквы светились. Руками не требовалось листать книгу. Достаточно было открыть книгу и читать её в такт пения молитвы. В таком такте листы переворачивались сами.

Между листами находились пластинки из какого-то нержавеющего металла, эти пластинки разжимались и переворачивались страницы одна за другой в такт чтения.

Чтобы книги не раскрывались после чтения, у каждой книги был замок из позолоченного серебра, чеканная пластина с орнаментом загнутая по толщине книги.

Обе эти церковные книги были очень тяжёлые. Такие книги даже на вес можно было продать. Много лет спустя, видел по центральному телевидению Советского Союза передачу об церковных ценностях.

Там показывали разные церковные предметы, которые имеют большую ценность. Среди предметов находилась Библия, точно такая, какая была у деда Гурея.

Ведущий сказал, что в мире есть всего четыре подобных книг. Одна книга в историческом музее Москвы, которую представлял ведущий. Вторая в Киеве в соборе Золотой лавры.

Третья книга в Греции в Афинах. Место нахождения четвертой книги неизвестно. Но нам было известно.

После смерти деда Гурея, по его завещанию, бабушка Маня раздала всю церковную утварь особо верующим людям. В том числе, книги Библию и Евангелию. Некоторые церковные ценности остались среди родственников, которые иногда ходили в церковь.

Дома молились на икону, божью висящую в красном углу. Однако, в тот трагический день, у всех было одно беспокойство. Куда делся наш дед? К поискам Гурея подключили милицию и прокуратуру.

Рассказали им всё про нашего деда. Но никто из стражей не поверил в сказанное нами. Каждый, из представителей власти и органов правопорядка, посчитали, что наши родственники с горя лишились своего разума.

Поэтому несут всякий бред про своего умершего деда. Расследование поиска трупа нашего деда следствие проводило нехотя. Тогда родственники начали тщательно сами искать какие-то доказательства исчезновения деда.

Не могла же действительно поглотить его старая мазанка. Просмотрели все его вещи. Среди бумаг нашли стальной листок, как от его древней книги. Начали просматривать этот листок в разных пропорциях и под разным углом.

Там было какое-то изображение и надпись, но они плохо просматривались. Лист имел полупрозрачный цвет с матовым фиолетовым отблеском, словно сияние.

Кто-то из родственников вспомнил, что Гурей рассказывал, как старик и он пользовались этим листком для изучения текста предмета, подкладывали лист пергамента.

Под определённым углом при солнечных лучах с помощью зеркала можно было видеть изображение текста и предмета. Пергамента у родственников конечно не было.

Стали подкладывать, что попало. Потом опять вспомнили, что книги, Библия и Евангелия, тоже написаны по пергаменту. Открыли Библию. Положили на лист пергамента Библии этот стальной лист из древней книги.

Стали изгибать оба листа под определённым углом. При солнечных лучах с отражением в зеркале, вскоре стало заметно выделяться на стальном листке контурное изображение чего-то непонятного с надписью.

Это была географическая карта, на которой выделялись контуры лица старой женщины и мужчины старше средних лет. Арабскими буквами надпись в нескольких строчках.

Естественно, что никто из наших родичей читать на арабском языке не мог.

Этот текст полностью скопировали, как он есть. Поехали в Грозный, в педагогический институт.

Там были студенты арабы, которые хорошо знали русский язык. Попросили арабов сделать перевод на русский язык. Это были стихи.

В святых местах. Где пуп Земли.

Живёт, моя любовь – Лейли.

В разлуке жизнь невыносима.

Пока душой не остыну.

Вернусь туда, к родному сыну.

Арабы-переводчики ничего не знали о жизни деда Гурея. Выходит, что перевод был точным. Гурей отправился туда, в Саудовскую Аравию, известным только ему способом передвижения.

Всем родственникам стало понятно, что картой была Саудовская Аравия, а контурами лиц были Лейла и Эль-русс. Все поняли, что больше деда Гурея мы не увидим.

Он покинул нас навсегда. Переправился к своему сыну в Саудовскую Аравию или к ним на тот свет, в другое измерение жизни. Через три года, когда умерла бабушка Маня, по её завещанию, похоронили её рядом с могилой из останков пепла, возможно, древних книг с пучком волос от деда Гурея?

Всё это нашли под упавшей стеной хаты-мазанки. Бабушки Мани поставили православный крест. Дедушке Гурею поставили камень-памятник в арабском стиле с надписью на арабском языке.

На обратной стороне камня-памятника высекли православный крест и памятную надпись на русском языке. На этом закончилась навсегда наша связь с Григорием (Гуреем) Выприцким – терским казаком.

При жизни Гурея Выприцкого, до моего школьного возраста, мне было известно о нём только то, что рассказывал сам Гурей и его сестра Мария. Когда мы проживали в Избербаше, то мне стало известно о его мирской жизни, что у Гурея была семья в Гудермесе. Его жена Ульяна родила двух сынов Петра и Ивана. При моём рождении Пётр стал моим крёстным отцом.

Часть-2. Другая жизнь.

1. Мария (Маня) Выприцкая.

Теперь мне хочется написать отдельно рассказ о жизни Марии (Мани) Выприцкой. У неё была совершенно другая жизнь по сравнению с жизнью её брата- двойняшки Георгия (Гурея) Выприцкого.

В кругу своих родственников, терских казаков, нашу бабушку всегда называли Маня. Поэтому свой рассказ буду вести под этим именем. Именно именем Маня, чаще всего мы вспоминаем бабушку.

В отличие от молчаливого брата Гурея. Маня любила часто рассказывать внукам и правнукам о своей интересной жизни. Только про своего мужа графа Фёдора (Ивана) Лебедева, Маня не любила вспоминать.

Возможно, что причиной тому была советская власть? Маню могли преследовать за принадлежность к сословию её мужа. Всё остальное о жизни бабушки Мани, мы знали хорошо. Маня с детских лет любила петь. Она пела в казачьем хоре. Выступала на праздниках среди станичников. Во время праздничного пения в церкви заметили её талант к пению.

Когда Гурея отправили учиться в Духовную семинарию. В это время Маню забрали в хор певчих в церковь во Владикавказе. Вскоре Маня стала петь и руководить хором. С хором она ездила по многим церквам и православным храмам Кавказа. Пела в монастырях.

Однажды, Маня пела с церковным хором в городском саду Владикавказа. Там среди слушателей церковного хора находился на отдыхе молодой граф Фёдор (Иван) Лебедев, который приехал во Владикавказ отдыхать вместе со всей своей многочисленной родней.