Метро 2033: Код зверя
– Я знаю, что ты скрываешь… – бесплотный бесполый голос, вмещающий в себя весь спектр возможных эмоций и бесчувственный, механический одновременно.
– Кто здесь?! – солдат вновь развернулся, но за спиной его ожидали лишь безмолвные улицы мертвого города, потерявшегося в «нигде» и «никогда».
Тень под его ногами дернулась, на ее голове прорезалась сквозная щель карикатурной улыбки. С едва заметным шелестом она удлинилась до горизонта. Заметив это, парень, вскрикнув, рванул ближе к тротуару. Механически хохотнув, тень с влажным шлепком отделилась от его ног и скрылась в ближайшем доме.
– Ты настолько труслив, что боишься даже своей тени… – этот голос ввинчивался в уши, дробился, отражаясь от стенок черепной коробки, и давил, сминал, крушил.
Его затылка вновь коснулось что-то холодное, чуть шершавое. Будто неведомая тварь решила попробовать, каков он на вкус.
– Выходи! – взвизгнул парень, крутясь вокруг своей оси и выцеливая подрагивающим автоматом то асфальт, то дом напротив.
Всего на мгновение ему показалось, что в оконном проеме он увидел нечто белое. Картина въелась в сознание бойца: из-под расплывшихся в улыбке бледных губ показались звериные клыки.
Подрагивающий палец тут же нажал на гашетку. Но вместо выстрела раздался хруст ломаемых костей, и тело парня буквально взорвалось фонтанами крови, бьющей, казалось, из каждой поры…
По округе разнесся грохот выстрела, спугнув с ближайшего корявого деревца обычных на первый взгляд ворон. И как финальный аккорд, раздался истошный крик боли. Боец отпустил автомат и, обеими руками зажимая кровоточащее разорванное ухо, упал на колени. Охотник стоял уже в нескольких шагах от него, с тихим шипением прижимая к груди едва заметно парящую в холодном воздухе ладонь. Глаза его были закрыты. За внутренней стороной век парень видел умопомрачительное переплетение тончайших силовых нитей своего тела. По ним толчками, в унисон с биением сердца, текла жизнь. Вот и почерневший узелок обожженной о ствол автомата ладони. Глубоко в груди, за решеткой из ребер, начал скапливаться сгусток энергии. Спустившись по руке, он вызвал под кожей легкое, даже приятное покалывание. Жжение в ладони почти сразу сошло на нет. Открыв глаза, Вик отнял руку от груди. Корочка на ожоге уже начала отваливаться, а под ней показалась нежная розовая кожица.
Заживление заняло всего мгновение, впрочем, достаточное для того, чтобы отряд отреагировал на выстрел. Командир, едва повысив голос, отдавал приказы вскинувшим было оружие бойцам. Медик метнулся к скулящему раненому. Вик все еще видел дрожащие факелы эмоций людей: малиновые и рыжие всполохи – злость капитана и солдат; зеленоватые – любопытство интеллигентного мужчины. И серые, вяжущие язычки – страх.
Вдруг разум его забил тревогу, на грани сознания появились невероятно быстро приближающиеся красные точки опасности. Рывком кидая тело в боевой транс, Вик ушел в сторону, пропуская мимо короткую очередь одного из двух оставшихся кандидатов на вылет. Дальнейшее разбазаривание боеприпасов остановил капитан, четким мощным ударом в висок отправив парня в нокаут. Охотник примирительно поднял руки.
– Успокойтесь, истерички, – тихо проговорил он.
– Под трибунал обоих, – глухо рыкнул Ермолов напарнику стрелявшего парня и продолжил, уже обращаясь к охотнику: – Какого хрена ты творишь, малец?
– Своего бойца спроси, когда визжать перестанет, – ответил Вик, скрещивая руки на груди. – Почему он дослал патрон? Может, всегда хочет стрелять первым, потому что боится?
Капитан молчал, сжимая кулаки. Как ни хотелось признавать, но охотник был прав. И даже если забыть о страхе, – эти трое были готовы стрелять в обход приказа. И как он сам раньше не заметил?
– Я тебя понял, – едва не выплюнул Ермолов. – Они остаются. И с первым же караваном отправятся домой.
– Раз организационные вопросы решили… – охотник спокойным шагом направился к спуску в бомбарь. – Готовьтесь. Выходим на рассвете.
Молчаливо наблюдавший за происходящим Лесник, проводив взглядом скрывшуюся в голодном жерле тоннеля фигуру, тихо обратился к капитану.
– Какой боец, ты оценил? Сила, мощь. Он даже от пуль увернулся играючи. Потрясающая работа. Настоящий цепной пес войны.
– Угу, оценил, – вытолкнул капитан сквозь зубы.
* * *Теплый тусклый свет масляной лампы-вонючки, одиноко стоящей на покосившемся от времени железном столике, вырывал из объятий вечной темноты крохотную каморку. Нехитрая обстановка состояла из старой двухъярусной кровати, того самого столика, деревянной колыбели и вбитых в стену гвоздей, заменявших гардероб. Тем не менее, эта маленькая бетонная коробка была вместилищем самого дорогого, что осталось в убитом, растерзанном мире. В ней жили люди, которых связывали нежность, забота и, возможно, любовь. Если этим грубым изъезженным словом можно назвать то трепетное, несмелое, едва уловимое, но всепоглощающее чувство, теплящееся в их сердцах.
Только вот сегодня даже пыхтящая от натуги лампа не могла разогнать сгустившуюся, подобно грозовым тучам, грусть. Ольга сидела на кровати, прижимая к себе младенца. Охотник бродил из угла в угол, проверяя снаряжение.
– Опять уходишь? – прошептала девушка.
Здесь они всегда общались только шепотом. Не столько из-за ребенка, сколько из-за до безобразия тонких стен.
– Угу.
– Но ты ведь только из рейда, – серые глаза ее потемнели, как подтаявший весенний снег. В уголках уже начала собираться влага.
– Так надо, малыш.
– У тебя всегда так надо! Я уже слышала, что случилось наверху. И о твоем поступке, и о цели похода. Ты собираешься с ними в Москву! – девушка сжала младенца чуть крепче, чем следовало, на что он ответил ей обиженным хныканьем. – А ведь эти люди ничего тебе не рассказали! Просто наговорили бессвязной чуши, помахали перед носом таблетками, и ты… ты…
– Оль, не кричи, перед соседями неудобно. И дай мне ребенка, – Вик вытянул руки в просящем жесте.
Когда малыш вновь утих, Ольга наконец услышала ответ.
– Я не могу этого объяснить. Просто знаю: они не врут. Да, не говорят всего, но в основном честны. Этот рейд – шанс. Для меня, для тебя, для малыша… Шанс на будущее. Шанс иметь это будущее… – Вик аккуратно уложил мальчика в колыбель. – К тому же – ты меня знаешь, я не могу по-другому.
– Знаю, только от этого не легче, – по щекам девушки пролегли маленькие соленые реки.
Охотник присел на кровать рядом с Ольгой и сжал в теплых ладонях ее хрупкую ручку с привычно холодными тоненькими пальчиками. Она не поворачивала головы, уставившись в стену тускнеющим под напором приближающегося одиночества взглядом.
– Ты сможешь выполнить задание? – едва слышный шепот, едва уловимые движения пухлых губ.
– Я сделаю все возможное и даже больше. Если понадобится, я поднимусь до небес и переверну горизонт. Ты же меня знаешь, – легкая, полная нежности, улыбка.
– Ты сможешь вернуться?
Вик поднялся с кровати, отпустил ее ладошку, провел рукой по такому родному лицу, стирая слезы. Подхватил рюкзак и, накинув лямку на одно плечо, подошел к двери. Взялся за ручку.
– Оль, не ходи меня провожать. Валерка, конечно, только уснул, но может проголодаться в любой момент. Проснется, начнет тренироваться в оперном пении. Бабуська из-за стенки тебя потом живьем за бессонную ночь съест. Останься лучше с ним, хорошо?
– Ты сможешь вернуться ко мне? – вновь повторила девушка, будто пропустив все мимо ушей.
Не говоря больше ни слова, охотник вышел из каморки. Уже в коридоре его догнал истошный, срывающийся крик. И тоненький плач вновь проснувшегося ребенка.
– Ну почему ты не можешь просто соврать?!
– Потому, что я не умею… так… – тихий шепот трепетной пичугой взвился под потолок пустынного коридора, затерялся в переплетении труб и проводов, оставив после себя легкий привкус горечи на губах.
* * *В полной боевой готовности, хотя и немного хмурые от недосыпа, бойцы во главе с Ермоловым и Лесником спокойно ожидали Вика у гермоворот. Вскоре появился и он. Выйдя на поверхность и набрав полные легкие прохладного предрассветного воздуха, охотник проделал несколько упражнений, разминая тело. Попутно поигрался с энерготоками, заставив кровь быстрее течь по жилам.
– Мы не успели вчера представиться, – обратился к нему интеллигент. – Я – Николай Львович, можно просто Лесник. Тот белобрысый усач – капитан Ермолов, или Гусар. Остальных ребят пусть он сам тебе представит…
– Советую и вам немного размяться перед утренней пробежкой. Вочаж необходимо пройти до зенита. Иначе ничем хорошим дело не закончится. Побрататься по дороге успеем, – Вик немного попрыгал, проверяя, не гремит ли рюкзак и насколько прочно он сидит на спине. Удовлетворенно кивнув собственным мыслям, охотник пробежался взглядом по лицам всех собравшихся.
– Ну, ни пуха, – и двинулся вперед легкой трусцой, задавая темп остальным.
Глава 3
Свой среди чужих
Андрей задумчиво рассматривал маячившую впереди темную фигуру. Выработанные годами муштры инстинкты стрелка разведки тянули его занять привычное место чуть впереди отряда. Однако четкий приказ командира – «следовать за проводником» – и новая должность снайпера такой свободы действий не давали. Вот и оставалось парню лишь буравить спину этого странноватого типа хмурым взглядом, размеренной рысцой топая в основной группе.
– Наградил же нас Бог попутчиком! У меня от него мурашки по коже, – бурчал рядом Кирилл.
Андрей лишь коротко кивнул. И дело даже не в том, что разговаривал он редко и с неохотой, за что и позывной ему дали соответствующий – Сом. Просто напарник всегда трещал без остановки, частенько получая нагоняи от прапора. А если ему еще и отвечать – все, пиши пропало. Насмерть заговорит.
Хотя в чем-то Кирилл все-таки прав. Мурашек, правда, Андрей у себя не наблюдал, а вот внутреннее напряжение, надежно поселившееся где-то за грудной клеткой после первой встречи с охотником, явно присутствовало. От одного взгляда этих льдистых глаз, казалось, выворачивающих тебя наизнанку, засосало под ложечкой. Но не опасностью веяло от охотника. Чем-то до боли знакомым, общим. И оттого становилось еще более не по себе.
До сего момента бодро бегущий впереди Вик резко остановился, жестом заставляя последовать своему примеру весь отряд. Присел, касаясь рукой земли, ожидая чего-то.
– Что он там химичит? – тихо спросил Кирилл, получив в ответ лишь пожатие плечами.
Словно услышав шепчущихся, что с такого расстояния казалось невозможным, Вик резко развернулся, прижимая указательный палец к губам. После чего встал и скользящим бесшумным шагом, будто и не касаясь земли вовсе, направился к отряду.
– Значит так, братцы-кролики, – едва слышно проговорил он, подойдя вплотную. Впрочем, услышали его все. – Сейчас гуськом по моим следам. И чтоб ни звука, даже не дышите. Все вопросы потом. Кто хрустнет веткой, камнем или просто шумно засопит, – собственноручно прирежу.
Кирилл открыл было рот, дабы направить поток негодования в спину удаляющегося в направлении корявых придорожных кустов Вика.
– Что-то подсказывает мне, Балалайка, – спорить не стоит, – прапорщик и, по совместительству, тяжелое вооружение, успокаивающе похлопал паренька по плечу, заставив его уподобиться рыбе, беззвучно открывающей и закрывающей рот. – Разве ты сам ничего не заметил?
– Заметил что? – прошептал Кирилл. – Тихо.
– Разведчик, твою медь, – пробормотал прапор, двигаясь за охотником. – В том-то все и дело…
Вик тем временем уже углубился в заросли деревьев, ведя отряд одному ему известной тропой, – если путь, по которому шли солдаты, можно было так назвать. Местность казалась нетронутой. Появляющиеся в совершенно неожиданных местах ветки цеплялись за одежду, оружие, царапали лица. Выступающие из-под земли корни, как будто нарочно, подставляли горбы под подошвы армейских ботинок, заставляя парней тихо материться.
В очередной раз ловко увернувшись от лапы корявого деревца, так и норовившей вцепиться в лицо, Андрей замер, во все глаза рассматривая открывшуюся картину. Отряд остановился на краю небольшой, но довольно живописной полянки. Привычная невзрачная растительность здесь уступала место более богатым собратьям. Несмотря на раннюю весну, деревья, глухой стеной окружившие опушку, уже успели приобрести красочные наряды из сочной молодой листвы. Промозглый ветер путался в их кронах, заставляя листочки трепетно шептаться, создавая иллюзию дыхания. Высокие травы, не успевшие еще расцвести бурным цветом, нежно тянулись к деревянной фигуре, возвышавшейся в центре поляны. Рядом с ней, опустив голову, стоял охотник, прижимая ладонь к искусной резьбе, изображавшей поток растрепанных ветром шелковых волос. Что-то странное было в рукотворном идоле, в самом этом необычном месте. Будто измученная человеческими деяниями природа здесь отдыхала. В немом благоговении мир склонялся к вырезанной из цельного дерева женщине. Тоненькая фигурка неизвестной красавицы сидела в травах, по-детски поджав под себя ножки. От абсолютной наготы ее отделяла лишь волна длинных волос, прикрывающая небольшую грудь и низ живота. Стекая по хрупкому стану, волосы сливались с землей, будто соединяя разные сущности: низменную человеческую – и великую, вечную и непреклонную природную.
Бойцы молчали, – даже не в меру говорливый Кирилл. Любой звук, кроме пения ветра и шепота листвы, казался кощунством.
– Заканчиваем одупляться, – хрипловатый командный голос Вика вдребезги разбил хрусталь благоговейной тишины. – Все в центр поляны. Зарылись в траву и прикинулись бревнами, если не хотите кормить местную живность. А то у нас голодные и не слишком дружелюбные посетители.
Развернувшись к отряду, охотник подал пример остальным и первым залег в высокую траву. Впрочем, сообщение о нежданных гостях было излишним. Даже глухой на оба уха не смог бы не заметить мерный гул, топот и хруст ломающихся веток, доносившиеся со стороны дороги. Дождавшись короткого кивка Ермолова, подтверждавшего приказ, бойцы рухнули в траву вокруг статуи.
– Не сочти за грубость и недоверие… – тихонько прошептал Николай, подползая к охотнику. – Но тебе не кажется, что трава – слишком ненадежное прикрытие от зверья? Запах, да и наследили мы…
– Ты, главное, пасть закрой, – пробормотал Вик, кинув быстрый взгляд через плечо на статую. – Прикроют нас. А нет – не судьба, значит.
Тем временем в ближних кустах особенно громко захрустели под тяжелыми тушами ветки, и на полянку выскочили первые твари. Огромные нескладные болотного цвета тела упирались в землю непропорционально тонкими четырехпалыми лапами. Безглазые головы исследовали пространство маленькими, едва ли не кукольными, влажными кнопочками-носами, беззвучно открывая и закрывая снаряженные внушительными зубами пасти. Тупо потоптавшись на месте, они будто обменялись неслышимыми человеческому уху репликами и двинулись дальше. Пару минут спустя поляна буквально кишела уродливыми созданиями. Стонала земля, орошая их лапы слезами сминаемых, раздираемых трав; плакали деревья, осыпая сгорбленные спины сбитыми с ветвей листьями. Но сами мутанты проходили молча: ни рыка, ни писка не вырвалось из их хищных глоток. Вскоре поток этой исковерканной, нереальной живности иссяк, оставив за собой приличных размеров просеку, пропаханную когтями.
– Фьюх, пронесло! А я уж думал все, привет! – радостно выдал Кирилл, поднимаясь. – А ничего себе мутанти…
– Заткнись, сука! – рыкнул Вик, с силой дергая болтуна вниз.
Не успел. Одновременно с рывком охотника на поляну выскочили последние две твари. То ли отстали от общей толпы, закусив по дороге собратьями поменьше, то ли были вполне осознанным арьергардом, – роли это уже не играло. Отсутствие глаз и видимых органов слуха не помешало им заметить горлопана, – как и кинувшегося к нему охотника. Зарычав, хищники синхронно развернулись к залегшей в траве группе и, подняв зады, зарылись задними лапами в землю, готовясь к прыжку.
Андрей видел, как напрягся командир, как схватились за оружие сослуживцы, как сжался в жалобный комок Лесник. Но атаковать без приказа отряд не решался, а Ермолов медлил. Слишком близок был шум основной толпы монстров. Один выстрел, и вся округа сбежится на потеху. За столько лет хищная живность научилась несложному правилу: там, где грохочет рукотворный гром, есть двуногие; двуногие – еда. Сом провел рукой по бедру, коротким щелчком открывая кобуру до поры покоящегося пистолета, обхватил пальцами рукоять. В ближнем бою с ним сподручнее, чем с громоздкой снайперкой.
Тем временем охотник вел себя все более и более нелогично. Резко развернувшись к готовящимся к атаке тварям, парень, не сводя с них глаз, опустился на четвереньки и прогнул спину. Ошалевшие от подобного поведения хищники по-птичьи наклонили головы набок и оскалились. Вик зеркально отразил их маневры. Потупив морду, одна из тварей как-то боком подобралась к нему и, потыкавшись носом в щеку, к всеобщему удивлению, лизнула подшлемник. Охотник, в свою очередь, потоптался на коленях, мотнул задом и дернул головой в сторону ушедшей толпы, как бы приглашая животных следовать за основной группой. Совершенно по-человечески кивнув, монстр толкнул боком парня и за пару прыжков скрылся в кустах. Вторая же тварь задержалась, лишний раз втянув носом воздух. Но через мгновение последовала примеру более расторопного товарища.
Шли минуты; ничего не понимающие бойцы все так же лежали в траве, не сводя изумленных глаз с Вика. Уверенность в том, что он – обычный человек, пошатнувшаяся еще после инцидента на пороге убежища, разлетелась вдребезги. Теперь сгорбленная фигура вселяла иррациональный страх. Самые впечатлительные до побелевших костяшек вцепились в оружие. Андрей лишь быстро проигрывал в уме поведение парня. Странно, конечно, но оставалось ощущение, будто тот внезапно оброс шерстью, стал такой же тварью, как и их гости, и общался с мутантами на зверином языке. Необычно, но качество-то вполне полезное. Неизвестно еще, чем могла закончиться стрельба.
И тут Вик поднялся, наконец, на ноги. Повел плечами, будто сбрасывая звериную шкуру, развернулся и вихляющим от слабости шагом побрел к стоящему столбом Кириллу. Всеобщее оцепенение спало, и бойцы повскакивали с влажной земли, наставив на него все, что умело стрелять. Не обращая ни на кого внимания, охотник шел к болтуну. Его горящие ледяным огнем глаза, заливаемые выступившим от напряжения потом, не обещали ничего хорошего. Резким движением высвободив один из клинков, Вик свободной рукой прижал Кирилла к тотему.
– Скажи хоть одну причину не убивать тебя, дерьма кусок. Хоть одну! – глухо прорычал он прямо в лицо, прижимая мачете к бешено бьющейся жилке на шее парня.
Под лезвием выступила капелька крови.
– Я, я не…
Медвежья ладонь сжала локоть охотника.
– Успокойся, змееуст хренов, – пробасил прапорщик, отводя руку с зажатым клинком от слабо блеющего болтуна. – Дурак он и балабол, но за такое не убивают. У нас не убивают.
Взглянув на Чугуна и окинув взглядом напряженных бойцов с направленными в его сторону стволами, Вик все же отпустил парня, наградив увесистым пинком под правое колено.
– Еще хоть раз… – прошипел он в полные ужаса глаза и продолжил, обращаясь уже к прапору: – Такие долго не живут.
Вернув мачете в ножны, охотник отошел в сторонку, одернул какие-то ремешки на бронике и рюкзаке и уставился в небо, прикидывая что-то в уме. За спиной послышались команды старших, быстро и действенно приводящие группу в боевую готовность. Где словами, а где и пинками прапорщик вернул бойцам потерянный боевой дух и бодро отозвался:
– Командир, группа готова.
– Тогда двигаемся дальше в темпе вальса. Времени у нас почти нет, – ответил вместо Ермолова Вик и потрусил вперед, вызвав очередной зубовный скрежет со стороны капитана.
Через пару шагов его неожиданно догнал Лесник.
– А что ты такое со зверушками-то учудил? – задумчиво спросил он.
– Сказал, что я свой, – буркнул Вик и ускорил бег, мигом оторвавшись от застывшего с распахнутыми глазами интеллигента.
* * *Дорога размеренной полосой вилась вдаль, теряясь среди остовов еще голых деревьев. Странное дело, но чем дальше от города, тем более безжизненной казалась местность. Растительность бездушными скелетами обступала разбереженный временем и непогодой асфальт. Изредка сквозь трупы деревьев проглядывался скалистый берег черной, смоляной реки. Когда-то этот край был прекрасен, полон света, надежд на новую жизнь. Теперь же объятия его были холодными, как сама смерть. Больно… тем, кто жил здесь До, это было слишком больно.
Иногда деревья расцепляли костяные ветки, чтоб явить взору мертвые городки. Пустые бетонные коробки совдеповских построек с грустью и упреком смотрели на виновников их одиночества. Узкие улочки забрала в полноправные владения жухлая трава, еще придавленная грязным талым снегом.
– Вик, – вдруг отозвался бегущий чуть впереди основного отряда Сом. – А эти города… Здесь есть люди?
Охотник в непонятном жесте дернул плечом. Но все-таки ответил, хоть и с запозданием:
– Нет… Всех, кто здесь жил, больше нет… Мы топчемся по их костям.
И вправду, около заброшенных городков дорога особенно сильно была припорошена маслянистой, липнущей к «берцам» пылью.
– В смысле?
– В смысле – мы идем сейчас по их пеплу… этих людей пожрал огонь.
Андрей вздрогнул и по-новому взглянул на асфальт под ногами. Осознавать, что вот так просто топчешься по чужим жизням… Сотням чужих жизней… Не столько страшно, сколько неправильно, ирреально. Но так уж заведено испокон веков: выживает сильнейший. Или наиболее везучий.
Многие караванщики из тех, что заходили в Полярные Зори, вместе с необходимыми вещами и забавными безделушками приносили истории из мест, которые посетили. Ребятня, бывало, часами заседала у костров, внимая каждому слову странников. Вот от них-то тогда еще маленький Андрей и услышал поверье нового мира. Караванщики говорили: хоть их родному краю и досталось сполна, но в сравнении с тем, что сталось с центральной областью, можно сказать, повезло отделаться легким испугом. Небеса Карелии защищал Северный противоракетный щит. И пусть сработал он не в полную силу, пусть в системе обнаружилась-таки брешь, но именно ему удалось спасти многие поселения, в том числе и сами Полярные Зори. И все же ни один клочок земли не остался безучастным полностью. Даже в абсолютно чистых районах со временем образовывались аномалии. Верующие называли их проклятиями нового мира. И теперь, ощупывая взглядом облепившую армейские ботинки смолянистую грязь, Сом в который раз в этом убедился. Прошли года, приносившие с собой и холода, и ветер, и проливные кислотные дожди. Но этот пепел так и остался здесь немым напоминанием о содеянном.
Солнце уже появилось из-за горизонта и уверенно карабкалось вверх по небосводу. Его лучи, еще по-весеннему легкие, не дарующие долгожданного тепла, ныряли в черные воды реки, наделяя волны необычным обсидиановым блеском. Умиротворяющая картина, как ничто способствующая мерному бегу по разбитому полотну дороги. Андрей подставил лицо под ласковые ладони небесного светила и улыбнулся уголками губ.
– Чего лыбишься? – пропыхтел рядом Кирилл.
Сом тут же опустил голову и уперся взглядом в асфальт. Как же сильно иногда раздражает Скальд. Прибил бы…
– Да ладно тебе. Надулся он, как девица. Лучше вон посмотри, проводничок-то наш явно нервничать начинает. Интересно, к чему бы это.
Андрей присмотрелся к охотнику. И вправду, от его спины веяло какой-то нервозностью, напряженностью. Он все чаще доставал из нагрудного кармана небольшие часы, откидывал потертую крышку и вглядывался в крохотный циферблат.
Впереди между деревьями вновь забрезжил просвет. И когда лесополоса отступила, взору группы предстало поросшее редким кустарником поле. Справа, чуть в стороне от дороги, виднелось скопление раскрошившихся от времени бетонных плит в окружении высоких курганов неправильной формы.
– Вот, пацанята, полюбуйтесь. Достижение инженерной мысли. Авиабаза, – пробасил где-то за спиной прапорщик. – Когда-то по этой взлетке разгонялись сотни самолетов. Правда, работать она перестала еще до войны…
Вдруг Вик молча свернул с дороги и по одному ему известной тропинке направился к виднеющемуся впереди кургану. Ноги бойцов моментально начали путаться в подгнившей, спаянной талым снегом траве, но охотник будто не замечал этого неудобства. Иногда обходя какие-то «особые» кочки, он целеустремленно пересекал разделяющее древнюю взлетную полосу и дорогу расстояние. Наученные горьким опытом бойцы повторяли за парнем все кульбиты, – хотя и не без раздражающего бурчания со стороны Кирилла.
Добравшись, наконец, до склона кургана, охотник плавным движением извлек из наспинных ножен клинок и широкими взмахами принялся рубить кустарник. Сталь едва не с голодным рычанием вгрызалась в тонкие стебельки.