Опасная пара для темной
Пыльно, мебель перевернута, какие-то котелки и метелки на полу, двери в другие помещения есть – и другие помещения, значит, есть – чуть скособочены. А через две выбоины-щели в стенах свет проникает.
Но сухо. И будто не много лет прошло с момента, как этот дом оставили. Пара месяцев, не больше. И нет ощущения гнили хоть какого рода…
– Что думаешь? – спросила у Ворона, который, конечно, не удержался – полюбопытничал.
– Ничего, – вырвалось у него тихое.
– Это и я могу сказать, – поморщилась.
– "Ничего" в том смысле, что здесь вообще ничего. Будто вычищено. Прошлое и будущее, вне и внутри… – если бы он мог ежиться, поежился бы. – Понимаю ведь, что опасно может быть… но и опасности нет.
Кивнула, соглашаясь.
Ведь даже осознать, плохо здесь или хорошо невозможно. Потому что и правда ничего.
Так не бывает.
У любого предмета, вещи, человека, мага всегда есть следы, изнанка, искры. Что-то можно увидеть, что-то увидеть внутренним взором, что-то целенаправленно – или нутром – почувствовать. А как быть с… когда никак?
– Но тебя я чувствую… – протянула, мысленно прикасаясь к нечисти. – И себя.
Я осмотрела все внимательней.
Окна не только ставнями прикрыты, но и промасленным пергаментом, частично пришедшим в негодность. Исправимо. Каменный пол хорошо промазан, почистить да половиком прикрыть – и все будет замечательно. И стол есть, и утварь, и стулья, кресло, глубокие и большие кадки, которые для мытья можно использовать. За одной из дверей – маленькая комнатка с кроватью, на которой мы с Аникой поместимся, еще и останется. Грязноватый мешок размером с кровать полон свалявшихся перьев и сена, но это тоже не проблема. Тем более, что в захламленной кладовке за второй дверью много чего обнаружилось. И шкуры, и шерстяные тряпки, и даже парочка грубых гобеленов – на стены для тепла их повесить можно. Но главное – большая каменная печь.
Я таких и не видела прежде.
Она круглой была, располагалась не посреди комнаты, а посреди домика, прямой каменной трубой уходя вверх. Сам дом вокруг нее обернут, внутренние стенки смыкались на ее боках, и так получалось, что в каждой комнате – даже в кладовке – был кусок этой печи. А значит везде будет тепло.
Для меня, постоянно мерзнущей в последнии дни, это стало решающим аргументом.
– Уверена? – Ворон понял без слов. – А проклятие и вот эти все странности?
– Они когда еще будут проявлены, – кивнула сама себе решительно, – А есть, спать, греться и мыться мы хотим уже сейчас.
Я вышла на крыльцо и сообщила благосклонно привалившемуся к дереву инквизитору, который с трудом оторвал настороженный взгляд от Аники…
…ну рисует ребенок пентаграмму – ловушку на земле, чего так смотреть?
– Так уж и быть.
– Что? – нахмурился инквизитор.
– Я согласна остаться. И работать в академии.
– Но я и не… – попытался возразить инквизитор.
– И взять на себя ваши заботы и хлопоты.
– У меня нет забот и хлопот! – возмутился инквизитор.
– Теперь будут. И дом неплох на первое время. Только прикажите, чтобы нам принесли наши вещи, продукты, дрова, сено – наверняка же запасли для живности! – лучшие ваши подушки и приборы столовые, чтобы кадку с чистой водой поскорее доставили, чернильницы и пергамента побольше, веревки толстые, веревки тонкие, глину для щелей…
– И это все? – спросил язвительно инквизитор.
– Завтра список может пополниться.
– Знаете… – Киану Бхавин явно хотел выругаться, но покосился на Анику, наносящую последний штрих, и не стал, – Почему то, что вам надо, делать должен я?
– Привыкайте, – пояснила ему охотно. – Теперь это часто так будет.
Бедные пресветлые
– Ма-ам… разве у пресветлых на всех не хватает денег? – Аника сидела на стуле, смотрела на огонь в печи и задумчиво качала ногой, – Мы же бывали в других замках, у наставниц, там по-другому! Почему в этой академии все так странно?
И бедно. И неуютно. И грязно… У малышки за плечами уже столько ля и событий, что иному и не снилось. Потому ее рассуждения были порой настолько взрослыми и совершенно в искру.
Пресветлые не бывали бедными.
Как и оракулы в нашем королевстве, они всегда были близки с властью – сами представляли власть! Это означало собственную армию, казну, драгоценные камни, лучшие ткани, книги, дворцы. Мы в этом убеждались – и не раз – в Агре и окрестностях. Чего только стоит главная академия инквизиторов, в которую мы с моей наставницей ездили в гости, посмотреть, как там всем ведьмы управляют?
Точнее "перенять опыт преподавания", но ведьмы называют вещи своими именами.
Белоснежный замок в багряном лесу – сам как государство в государстве. С настолько роскошным убранством что мне делалось постоянно не по себе. Будто я неловким движением могу уронить какую-то особенно дорогую статуэтку, а потом в жизни не расплачусь. Суровое на вид Его Светлейшество, марширующие нога в ногу инквизиторы в роскошных одеждах.
И хитрые ведьмочки, прибравшие там все к рукам.
Я полагала, что все прочие учебные заведения такие же. Я видела подобные в Агре. Мне рассказывали, что пресветлые всегда берут лучшее и самое дорогое. И ведьм теперь берегут. Ждут. Но то, что здесь…
Академия “одаренных” – и теперь я четко отслеживала издевательские нотки в этом названии – разместилась на самом неудобном, влажном, холодном и продуваемом месте. Я насчитала семнадцать неказистых домов разного размера. Хозяйственные, учебные, несколько одноэтажных длинных построек для учеников – даже не заглядывала туда, и так понятно, что все вповалку. Все они на разном удалении друг от друга, ни единой мощеной дорожки, кругом грязь, топи, неуютные скалы…
Не знай я, о чем идет речь – приняла бы за тюрьму. Из которой каждый волен уйти, но никто не уходит, потому что некуда.
Не имей я дела с пресветлыми прежде, теми самыми пресветлыми, которые каждого своего мальчишку, одаренного искрой, пестовали со значением – решила бы, что учеников здесь унижают и наказывают просто за факт их существования.
Не увидь я славных фамилий в списке учащихся, который мне нехотя предоставил комендант Чирага Мишти, была бы уверена, что сделано все только для бедняков.
Что скрывала эта академия? И пресветлые?
Почему здесь не просто ведьмы не приживались – их, в конце концов, никто не ждет – но женщин тоже не было? Даже среди слуг?
Зачем создана такая академия на самой окраине королевства, куда и добраться не то что трудно – не хочется никому?
И почему, Триединая, я вынуждена сталкиваться с этими вопросами?!!
Я ведь не хочу. И не хотела. Иметь проблем больше, чем уже существовали в моей жизни. Я всего лишь искала место, которое могла бы считать хотя бы на какое-то время нашим домом, а нашла это… искажение. По-другому не назовешь.
– Не знаю, милая, – ответила запоздало на вопрос дочери, – Возможно, чтобы воспитать их характер такими трудными условиями.
– Взрастить злость, чтобы они сильнее кидались на окружающих, – сделала свои выводы ведьмочка.
Она и сама злилась. Не нравилось ей здесь. А может просто устала. Два дня мне помогала отмывать домик, чистить, прилаживать. Торф училась собирать болотный. Пусть нам принесли все, что я потребовала, но дрова, продукты и прочие важности, которых потом можно и не дождаться, следовало расходовать экономно. Потому параллельно с обустройством нашего жилья я исследовала окрестности – что растет здесь, что горит.
Что убить может – а что оживить.
Ну и готовилась к занятиям. Мне дали передышку…
… ой, да ладно, забыли вовсе. Ко мне глава больше не подходил, с другими магистрами не знакомил. Можно было подумать даже, что мы одни здесь. Не считая периодических воплей из-за деревьев, никого и не видели особо. Ничем не огороженная территория была огромна. И то, что меня это вполне устраивало – я сама не рвалась общаться – странным не было. Странно, скорее, что никто не пытался нас задеть.
Но завтра я сама позвала всех к колоколу. И сообщила коменданту новое расписание. Хотелось еще отложить немного, конечно, потому что понимала – просто не будет. А чего ждать – не понятно. И подготовиться невозможно.
Но лучше уж одним махом, как в ледяную прорубь.
Я уложила Анику, дождалась, пока она заснет крепко. Подкинула еще торфа в печь и вышла на улицу, Триединую поприветствовать.
Здесь-то меня и поджидала ловушка.
Личный счет
Если бы это была магия – я бы почувствовала.
Если бы не усталость и нехватка времени – я бы охранки успела сделать не только по периметру дома.
Если бы я не ощущала себя в безопасности в Джалгаоне – прежде мне и в голову не пришло так беспечно ходить даже возле собственного жилища – я бы что-то да заметила. Хотя бы чужое присутствие.
А так…
Один шаг, второй, резкий рывок… и со звуком “хоп” я взлетаю вверх.
“И не побоялись же проклятия, пришли, – удивилась я мимолетом, – неужто оба дня вязали это?” Не петлю даже – от петли на лодыжке, кстати, сложнее избавиться. И юбки задираются. Простейшую сеть, которую положили на землю и прикрыли мхом. Если кто встанет на нее, а те, кто устроил это, вовремя дернут веревку – болтаться тебе на ветке дерева как спеленутой коконом гусенице.
В “бабочку” я не стала превращаться.
Крика не подняла.
Пугаться и не подумала.
Это все – время. А оно мне нужно было для другого.
Раз.
И я прозрачной дымкой накрываю лесок вокруг дома – становлюсь этим леском – чувствуя инородное. Их пятеро. Едва сдерживающих дыхание и смешки от вида подвешенной ведьмы. Пятеро идиотов. Потому что…
Два.
И каждого мягко, незаметно для них касается Тень. Небольшая метка, не видимая никому, кроме тех, кому понадобится посмотреть. Завтра, например. Завтра я вас найду, недоросли, и впишу ваши имена в особый список. Потому что кто к ведьме со светлыми своими мыслями и ручонками придет – тот по ним и получит. Всегда так было.
Три.
И я запеваю Песнь. Ведьмову. Старинную. Про Лунный полдень и тени, что утаскивают прочь…
Можно было бы, конечно, менее эффектно. На поясе у ведьмы – даже если она чувствует себя в безопасности – всегда ножик болтается. Не видите на поясе – загляните ведьме под юбку. Хотя нет, лучше не заглядывать. Но если нож не на виду, то на ремешке над правой коленкой. Всегда. Даже когда она босая. Хорошо пропитанный заклинаниями и травами нож – так чтобы и голову врагу отрезать, и, невесомо, локон ребенка для оздоравливающего зелья. Двуликий нож, как и все в нашем мире: карающий и спасающий. Им веревки перерезать или сеть – дело минуты.
Можно было бы.
Но тогда бы менее эффектно получилось, да. А я прям чувствую, как хочется развернуться темной силе и напитать уже не гибнущее место…
Суть вскипела еще на первых строках и вздыбила землю. Запутала лес и выпустила Тень, которая с давящим гулом бросилась на моих обидчиков, окружая их крепкими объятиями и гнилыми поцелуями.
Тут же раздались полные паники громкие визги и прелесть какая ругань.
Я расхохоталась.
– Запомните меня веселой! А завтра я приду учить! – крикнула.
Хотя вряд ли меня услышали. Слишком громкие недоросли.
Ну правда смешно было – все эти вопли и ломящимися через сухие кусты инквизиторы, которые от страха не видели ни дороги, ни спасения.
До конца-то спетая песня-заклинание не представляла угрозы для жизни – если, конечно, не совсем камень вместо башки. А уж неоконченная могла разве что напугать.
– Но чтобы это знать, надо на мои занятия ходить и слушать о мастерстве иллюзий, – продолжала хихикать в затихшую ночь, освобождаясь от мягкой “клетки”. Даже нож не доставала, пара щелчков пальцами – и я на земле. Потягиваюсь, – Видимо завтра мне даже не придется искать ведьмину метку. Посмотрю только, какие инквизиторы самые бледные, поцарапанные и у кого глазики дергаются.
– Зря ты показала, насколько сильна. Они могут что-то заподозрить, – назидательно сообщил мне вспорхнувший на ветку Ворон.
– Я еще ничего не показала, – улыбнулась хищно.
Птица посмотрела на меня, но без упрека. Его перья блестели при свете Луны, да и сам он выглядел сытым и довольным. Как я. Потому что будучи проявленной я чувствовала себя живой. Что не позволяла себе уже очень давно. Год? Два? Я будто проснулась, стряхивая сковывающий меня лед. А значит и Ворон воспринимал себя совсем не тенью.
Огляделась: Луна взирала благосклонно на мое баловство, дерево, на которое меня подвесили, будто крепче стало, соками наполнилось.
Хорошо.
Потопталась босыми ногами по влажной земле, впитывая силу места.
Еще лучше.
Радостно вздохнула – настроение сделалось совсем замечательным – и вернулась в дом. Где достала свою ведьмовскую книгу, открыла на нужной странице и дополнила записью:
“Поймали ведьму в клеть – один балл. Напугала инквизиторов до мокрых штанишек – один балл”.
Выше была еще одна строчка.
“Засунули ведьм в ужасные условия – один балл. Ведьма теперь сама по себе ужасное условие – один балл”.
Посмотрела на все это, закрыла книгу и пошла спать.
Но я так и не решилась сделать первую запись.
“Поцеловал ведьму без спроса – один балл. Узнала, что у инквизитора есть собственная тайна – один балл”
Ведь она не имеет значения, правда?
Федорино горе
– Ах вот какая она, наша ведьма…
– Ведьма принадлежит только себе.
– Что мешает отделиться и уехать, чтобы ничьи указания не исполнять?
– Желание досадить как можно большему количеству инквизиторов. Такой ответ устроит?
Щурится и прячет улыбку.
Я тоже стараюсь не улыбаться широко.
Потому что, несмотря на вопросы – уколы, старший магистр Вихаан Гур оказался первым инквизитором в этом месте, к которому я ощутила хоть какую-то приязнь. И почувствовала определенную благодарность. Потому как он единственный решил действовать согласно должности и вызвался нас проводить и до завтрака, и до учебной комнаты, которую мне определили на все время преподавания. Вырос как из-под земли – или про инквизиторов говорят только, что они спустились с Солнца? – на полпути к тому, что здесь называли “основным домом”, где расположилась столовая, кухня и несколько классов. Высокий, худощавый и довольно возрастной мужчина с седой бородой. На дочку магистр Вихаан Гур посмотрел вполне благосклонно, а вот меня засыпал насмешливыми вопросами. Но удовлетворился тем, что я легко отбиваю его нападки и принялся рассказывать, какие группы мне придется обучать.
“Дом” выглядел также уныло и неуютно, что и все вокруг. Мы с дочкой не ходили сюда с момента приезда. Незачем травмировать инквизиторов заранее. Но сегодня пришлось. И гонг подсказал, что мы вовремя.
Я осмотрелась внимательней.
Вот не понимаю.
Неужели так сложно обтесать бревна и пропитать их маслом, чтобы в труху не превращались? Окно разбитое поменять? Подмести пол и паутину по углам? Скребками по столам пройтись? С темного тамбура же в зал общий попадаешь и бросается это все в глаза. Будто мы не в академии, не у инквизиторов, не у людей с мечами в ножнах и разумом во взглядах, а в самой что ни на есть пахотной глубинке, где довольствуются куском заплесневелого хлеба и навесом над головой.
– Разве пресветлые не избегают грязи? – не удержалась замершая в тени дверного проема Аника. Но тихонько спросила. Кажется, ни она, ни я пока не готовы были, чтобы развалившиеся на лавках дикари, которые шумно хлебали что-то серое из глубоких чашек, обратили на нас внимание.
– Возможно вдали от городов они более искренни. И показывают свое нутро наружу, – пробормотала, поморщившись.
– Мальчишки. Что с них взять? Больше заняты искрами и навыками боя, – мне показалось, что в голосе старшего магистра, который так и стоял рядом с нами, проскользнуло что-то вроде оправдания. Да и лицо его сделалось задумчивым. Будто он другими глазами взглянул на эту картинку.
– Чистота, труд и дисциплина еще ни одну искру не погасили, – пожала плечами, выискивая нам с дочкой место. И понимая, что я не зря сегодня сама приготовила завтрак. Судя по запахам, то, что здесь подавали по утрам, есть мы бы не стали. Но появиться должны были, – Перед вашими лицами пауки задом дома настроили. По мне так этот бой вы проиграли.
Старший магистр посмотрел в затянутые серыми клочьями паутины углы, посопел немного в бороду, нахмурился, но ничего не сказал.
Мы шагнули ближе к свету и расположились на краю одного из столов. Чавкающие рядом ученики отодвинулись чуть – полагаю, больше из-за Гура. А слуги шмякнули перед нами такие же плошки с кашей, что и у всех.
Я вот честно предположила бы, что над ведьмочками просто издеваются. Но магистр спокойно взял ложку и начал есть.
Моя Аничка со вздохом сложила ручки на переднике. Пробовать это она точно не собиралась.
Я попробовала.
И тоже сложила руки. Рассматривая на будущее разные варианты. От того, чтобы вовсе не появляться в столовой. До того, что пойти и научить местного кухаря готовить. Я же видела продукты, которые привезли в академию. Из них весьма вкусные блюда можно сделать. Или инквизиторы настолько заняты искрами, что и на нормальную еду не хотят тратить время?
Учебный класс, как я и подозревала, выглядел также, как и все остальное.
Запущено.
Затхлый воздух, грязные полы, огромные щели в рассохшихся деревянных ставнях. А длинный стол, за которым расположилась настороженная “средняя группа” – здесь всех учеников поделили на “младших”, “средних” и “старших” – в кляксах от застарелых чернил. И сами инквизиторы запущенные и в кляксах.
… вы же в нормальных домах родились. Многие – в благородных, где няньки кутали вас в белоснежные кружева и мыли чуть ли не ежедневно. Вы же видели каменные пресветлые города и сияющие витражи, ухоженные сады, а кто-то, быть может, и королевский пир. Вы же мечтали о мраморных амфитеатрах академий-дворцов, белоснежных плащах и сапогах начищенных. Что же с вами произошло? Ведь то, что я вижу – не результат катастрофы или войны. Запустение и грязь в голове начинается…
Я представилась и изучила свиток с фамилиями группы. Все присуствовали и ни на одном метки ночной не было, значит не в “средней группе” те, кто пытался вчера меня в клети оставить.
Открыла свою книгу, где под присмотром наставницы был прописан план лекций.
Открыла рот…
И закрыла. Книгу тоже.
Ну какая им легенда о Солнце и Луне, а?
Решительно прошла в угол, куда слуги – нехотя, но все же – поставили заранее выпрошенный скарб. И указала всем на лохани, скребки, мох с золой. Я же говорила, что подозревала такой расклад. А ведьмы не просто предполагают – они готовятся. Правда я хотела сделать уборку после, когда с группами познакомлюсь…
Вот и познакомимся.
– Первый урок будет посвящен самой простой бытовой магии, – сообщила бодро и довольно громко.
– Какой-какой?
– Бабская магия? А мы тут причем?!
– Вы еще скажите, что убираться заставите! Да я с лавки не встану даже ради этого!
– С каких это пор благородные пресветлые бытом занимаются!
Семнадцать ртов немедля высказали возражения. Семнадцать пар глаз смотрели на меня внимательно и с недоумением. Кто-то – со злорадством. Интересно им было, что одна ведьма – две – делать будут в такой ситуации. Кто-то откровенно злился. Кому-то смешно было. Три “ха-ха”: чтобы инквизиторы и эдакое делали?
– Мы рождены, чтобы решать судьбы мира и отвоевывать королевство у Запределья, – пафосно сообщил носатый недоросль, если не ошибаюсь, с фамилией в самом начале алфавита. – Бытовая магия – ерунда. Недостойная наших искр.
Ах недостойная?
Я почувствовала, что губы сами раздвигаются в коварной улыбке.
Аничка что-то поняла, хмыкнула, и быстренько забралась на высокий стул.
– Первый урок будет посвящен простой бытовой магии, – повторила я снова. Но уже совсе-ем другим тоном.
Мелким шрифтом
– Трое учеников с растяжениями и вывихами! – орет на меня глава.
– Бедненькие… – всплескиваю руками, – Им надо работать над своей ловкостью. Твари Запределья не будут ждать, пока они поднимутся.
– Двое на грани лихорадки от обморожения! – брызгает слюной глава. И кудри-то, кудри черные назад, а в глазах – бешенство. Прелесть.
– Инквизиторы болеют простудой? Да так быстро лихорадить начинает – и получаса не проходит? – удивляюсь я, – Пусть обращаются. У меня много прекрасных укрепляющих трав для холодного климата.
– Остальная группа сказала, что ваши занятия посещать больше не собирается! – крючит пальцы глава. Хорошо, что я отправила Анику поиграть на улицу – незачем ей видеть, что такое “инквизитор, потерявший самообладание”. Зрелище не для детей.
– О, так те, что у целителя сейчас, придут, значит? – радуюсь я.
– Нет! Они вообще не разговаривают! – рыкнул пресветлый.
– Хм, а ведь я не запрещала. А слышат? Вы передайте им, что мне будет очень грустно никогда-никогда их больше не увидеть. Но ведь прочерк на месте экзамена по темной магии никак не повлияет на их дальнейшую судьбу и карьеру? – взглянула на главу преданно.
– Знаете… Я хочу прилично выражаться, но обстоятельства сильней, – выдал он мученически.
– Знаю, – вздохнула, радуясь втайне, что ураган миновал.
Стоим. Смотрим друг на друга. У инквизитора глаз дергается. У меня на лице – тишь да гладь. Надеюсь, что без насмешки. Еще и насмешки глава не вынесет. Его и так вынесло… аж стены дрожали. Но открытую бурю, по факту, пережить проще, чем подковерные интриги и удары со спины. Открыто издеваться… в смысле, действовать, вообще лучше.
Я так и поступила. Не придерешься.
Честно сообщила ученикам тему урока. Внятно предупредила, что знаю замечательные заклинания чистоты. Ясно обозначила, что моя учебная комната будет сиять независимо от их несогласия… Ну и что, что в процессе нескольких недорослей окатило грязной водой с ног до головы – при открытых-то окнах. А другие, сбегая от взбесившихся щеток, запнулись и упали. А третьи через окно полезли, поцарапались о сучья и стекла… Ну так надо было помогать мне. Или дверь попробовать открыть. Я не такой уж сложный заговор на нее наложила. Могли бы подумать, сообразить – чем не урок?
У меня ведь задача какая? Правильно, познакомить с магией ведьм. Чему-то научить даже.
И я, полагаю, со своей задачей справилась.
И ни одна ведьма не пострадала.
– Что. Здесь. Произошло, – после нескольких глубоких вдохов спросил уже спокойнее глава. Вот может же, когда хочет. А до этого точно не хотел. Ворвался в опустевшую комнату, где я книги просматривала, и как начал беситься!
– Первый урок… он трудный самый, – пропела. Но осеклась под полоснувшим лезвием взглядом, – Ни одно правило проведения урока я не нарушила! И результат есть!
Ведь это так и было.
Ведьмы сильны в том, что мелким шрифтом. Уж если нас под суд – даже под осуждающий взгляд главы академии – не к чему придраться так, чтобы отстранить и уволить.
Магистр – или ведающая – во время урока могут демонстрировать и свои силы, и знания, и навыки. Даже в том виде, об который ученики немножко повреждаются. Так было всегда: что у светлых, что у темных. Другой вопрос, что в ведьмовских академиях подобными возможностями редко пользовались, а пресветлые видели в этом большой потенциал.
Нет, магистры не вредили сознательно.
Но дурно выучивший урок ученик мог получить и ранение, и неприятную болячку, и состояние какое нехорошее… и в следующий раз не стал бы отмахиваться от вбиваемых в его голову знаний. Целители на то и служили в академиях, чтобы после различных уроков и состязаний вытаскивать тех, кто не справился. И у вылеченных замечательная мотивация появлялась, чтобы лучше готовились к занятиям.
Или слушали внимательней во время урока.
Или соглашаться с тем, что предлагает твоя замечательная ведьма…
– Результат и правда есть, – протянул инквизитор, глядя на чистую комнату.
Я, конечно, много сил потратила – не на то, кстати, на что обычно трачу. Зачем темные силы призывать, когда руками можно поработать? Но уж очень хотелось продемонстрировать, на что способны тряпки, которыми "воинам негоже" орудовать.
Да, не все еще блестело. Стол, например, скребка требовал. С окнами, опять же, надо было что-то решать… Мебель кое-какую чинить. Ну так еще две группы имеются, им тоже работа будет.
Я посмотрела на успокоенного и задумчивого мужчину и решила, что тоже могу притвориться миролюбивой.
– Спасибо. Я старалась. Ведьмам нужны ведь условия привычные, чтобы преподавать… А как я могу рассказывать про Свет и Тень, если просвета от грязи не видно?
Кажется, он чуть смутился.
Но я не успела толком полюбоваться на это смущение: пресветлый сделал несколько шагов вперед и вдруг втянул носом воздух. А потом повернулся ко мне, нахмурившись: