– Ничего хорошего! Кисло как-то.
– Да ладно тебе, каждый находит в жизни какую-то свою прелесть. Я вот тортик ем, и мне сладко, – улыбнулся Миша, отправляя очередную ложку в рот.
– А как же фигура? Нет, тортиками постоянно спасаться нельзя, надо нам как-то тебя растрясти. Дай подумать…
– Знаешь, – перебил он меня. – Вообще мне очень нравится твоё желание уйти в психотерапию. Работая в больнице, я сейчас понимаю, что большинство моих пациентов на самом деле являются психически здоровыми людьми, которым нужны не инъекции и таблетки, а всего лишь беседа и разъяснение причин проблем. Я считаю, что системе здравоохранения необходимо на должном уровне интегрировать психотерапию в психиатрию, чего на данный момент, к сожалению, мы не наблюдаем. Между первым и вторым – огромная, ничем не заполненная пропасть. Я сейчас как раз заполняю этот пробел, изучаю труды Фрейда и Юнга и применяю их подход к решению вопросов в рамках моей дипломной работы, посвящённой…
– Мишка, ты опять меняешь тему. Я тебе тут о любви, а ты про систему здравоохранения!
– О любви? Хорошо, можно и о любви. Ты никогда не задумывалась, зачем или почему индивид входит в личные отношения? Человек в здравом рассудке не будет занимать себя поисками партнёра, и тем более не влюбится. Он самодостаточен сам по себе, в одиночку, а по-медицински – здоров.
– А как же рождение детей? Чем не цель для поиска партнёра?
– Не путай биологическую функцию с психической! Никто же не выходит на улицу в поиске самца-осеменителя, как это происходит в животном мире. Отнюдь, если мы ищем партнёра – мы ищем любви или, у менее развитых особей, совместного удовлетворения телесных потребностей. Оплодотворение – это всего лишь побочный эффект, к которому может привести поиск. Но ты меня перебила на самом важном. Предположим, человек заболел – влюбился, как же нам его лечить? Тут важно вовремя провести диагностику и понять, что именно его привело к этому состоянию. Может иметь место несколько вариантов расстройств, каждое из которых – вполне реально излечимо. Первое – гормональное расстройство, чрезмерная выработка окситоцина, не связанная непосредственно с процессом зачатия, рождения или вскармливания ребёнка, этакая гормональная буря, незапланированный всплеск. Это проходит само со временем, специальная терапия не требуется, лечение симптоматическое. Второе – психологическая несостоятельность: поиск поддержки, неуверенность в себе, страх одиночества. Сюда же добавим финансовую зависимость и другие возможные материальные выгоды – всё это тоже чистая психология, лечится простыми упражнениями и приёмами. Изменив модель мышления, человек сможет всего желаемого добиваться сам, и необходимость в партнёре пропадёт. Третье – уже ближе к области психоанализа: это детские травмы, импринты[3 - Импринт – опыт получения первого впечатления о каком-либо событии или явлении, чаще приобретается в детстве и влияет на последующее поведение человека во взрослом возрасте, его систему убеждений и ценностей.], социальные шаблоны и другие скрытые контролирующие механизмы – всё то, о наличии чего обычный человек не догадывается, но что неизбежно влияет на результат его жизненного выбора. Здесь терапия, наверное, самая трудная. Вернее даже не трудное, а скорее долгое. Пока мы не найдём корни причины, мы не вылечим это расстройство до конца, в лучшем случае оно только заглушится на время, до следующей встречи со спусковыми факторами. Вот тебе пример. Поступила к нам на днях девушка – я общался с ней более часа, чтобы дойти до реальной сути проблемы. Она плакала, жаловалась, что в личной жизни не везёт, и от этого ей плохо. Дважды замужем была, всё рушилось, мужчины не оправдывали её надежд, а она – их. В итоге загремела после попытки суицида с анорексией и депрессивным расстройством, но это не суть. Стали с ней копаться. Оказывается, в её детстве не было отца, он её почти не воспитывал, виделись раз в год на праздник, и она очень скучала по нему всё время. Девочка выросла, а как же ей компенсировать недостаток отцовской ласки и заботы? Вот и искала себе папочку в лицах парней и мужей, и, конечно же, не находила, потому что у партнёра совсем другая роль, вовсе не отцовская. Ругань, разочарование, «ты меня не любишь», разводы… А когда я ей показал эту связь, и она её осознала, я задал вопрос: если убрать поиски отцовской любви, зачем же тогда ей нужен мужчина рядом? Она не ответила, не могла ответить. Зато я легко отвечу за неё: незачем, у неё и так всё хорошо, всё есть, а отцовскую любовь, как к маленькой девочке, она уже никак не обретёт, это время ушло…
Он сделал паузу для глубокого вдоха, так как говорил очень быстро, практически на одном дыхании, и я наконец-то смогла его перебить:
– Мишка, а что если нам в отпуск махнуть, как только экзамены сдадим? Отдохнём, развеемся, забудем всю эту нервотрёпку с пациентами, а?..
– Хорошая идея, а куда?
– Куда-нибудь, где потеплее. Может, в Турцию или Египет?
– Предложение заманчивое. Запасы витамина D3 тоже надо пополнять. Только у нас с тобой вместе ничего не выйдет.
– В смысле? Почему?
– А тебя твой мужчина приревнует и не отпустит.
– Надо у него спросить. В крайнем случае, может, все втроём полетим?
– Можно и так.
– Супер! Я тогда прямо сейчас ему позвоню!
Честно говоря, мне было немного жаль Мишу. Если до этого монолога я сомневалась в причинах его странного предостерегающего поведения, то теперь я понимала точно: Архангельский перезанимался. Фрейд и Юнг прочно обосновались в его мозгу, и этих товарищей немедленно нужно было оттуда выкуривать, пока он под их руководством не принялся лечить меня и Дориана от страшной, сугубо человеческой болезни.
– Дориан, привет! Не отвлекаю?
– Привет, Анечка. Для тебя у меня всегда есть время. Как ты, всё хорошо?
– Да, всё отлично! Знаешь, мы тут встретились с коллегой-одногруппником, Мишей. Сидим, обсуждаем всякое – учёбу, экзамены, пациентов в больнице… и вдруг обоюдно пришли к мнению, что мы слишком перенапряглись, устали. Давайте втроём слетаем в отпуск в июне? У тебя получится выбраться?
– Отличная идея! Получится, конечно. А куда вы хотели бы?
– Ещё пока не знаем, надо посмотреть, какие есть путёвки. Значит, ты согласен?
– Разумеется. Передай Мише, что эту поездку я полностью оплачу, окей?
– Ой, он, наверное, не согласится. Это может его обидеть.
– Так просто будет удобнее, если решили лететь все вместе. Не повезём же мы тебя к туркам или арабам, правда?
– А, ну да… я поговорю с ним.
– Хорошо. А вечером встретимся и всё обсудим.
– Спасибо, милый.
– Целую!
Миша украдкой косился на меня, слушая наш разговор. Когда я отложила телефон, он переспросил спокойно с долей иронии:
– Значит, Турцию с Египтом забраковали? Без проблем. Если так диктует его маниакальная потребность в самоутверждении, пусть лучше он всё оплатит и успокоится, чем будет трепать себе и нам нервы на протяжении поездки. Я не против. Я ведь тоже хочу, чтобы у дамы, которую мы везём на море, были отличные условия и добродушный молодой человек. Но вот билет на самолёт я себе куплю сам, и это не обсуждается. Эконом, чартерный, – подмигнув мне, он запустил в рот последнюю порцию торта.
Вечером мы ужинали в очередном шикарном ресторане в центре города. Дориан принёс с собой макбук и, сев рядом, пролистывал передо мной варианты курортов и номеров, которые он успел подыскать. У меня разбегались глаза от такого разнообразия красок и цветов, и я терялась, будучи не в силах определиться. Он же чувствовал себя вполне комфортно: потягивая капучино, он неторопливо рассказывал мне интересные географические факты о каждой стране, особенности климата, пляжей, культуры и достопримечательностей. Он говорил так легко и непринуждённо, создавалось впечатление, что он уже побывал там везде, а может и не единожды.
– Здесь всего двадцать вариантов, – наконец проговорил он, открыв последнюю вкладку. – Может, тебе захочется посмотреть что-то ещё, тогда завтра я снова подумаю над этим.
– Честно говоря, я растерялась, – ответила я смущённо. – Тут очень красиво, похоже на сказку. По фото мне везде нравится, но так как вживую я раньше нигде не была, сложно выбрать. Ты, наверное, много путешествовал. Можно мне довериться твоему вкусу?
– Без проблем.
– Единственное, Дориан, далеко лететь я пока боюсь, я же ни разу не летала на самолёте…
– Тебе это понравится, вот увидишь. Как ты относишься к Испании? Перелёт занимает четыре с небольшим часа. В июне, правда, там относительно прохладно, лучше планировать поездку ближе к концу месяца, чтобы вода получше прогрелась. Но даже если будет холодно купаться – там есть, чем заняться и что посмотреть. Восхитительная архитектура: готика, ренессанс, барокко. Храмы, соборы, музеи, множество экскурсий… Я знаком с владельцем одного прекрасного отеля, если я еду в Барселону, я обычно бронирую у него пентхаус: 480 квадратных метров, две террасы с видом на море, три спальни, гостиная, рабочий кабинет, столовая, бильярдный зал, ванная с джакузи, прачечная, кухня… хотя она, как раз, тебе не понадобится. Давай я покажу тебе фото. Я совсем про него забыл.
Он замолчал и отвлёкся, вбивая в браузер адрес сайта, а я втихаря наблюдала за ним, смотря снизу вверх. Интересно, чем я заслужила у богов такой подарок в виде бесконечно идеального мужчины? Сколько я ни изучала черты его лица, лаская глазами брови, ресницы, скулы, уголки губ, я не могла почувствовать хоть какого-нибудь подвоха, изъяна, слабого места. Его безупречность висела в воздухе плотной, почти физически ощутимой субстанцией, которая одновременно и манила как магнит, и отталкивала, пугала – если «зайти» не с того конца. В нём ощущалась невыраженная сила, которая могла как защитить (и тогда ты – в безопасности, в радости, блаженстве до конца своих дней), так и уничтожить – спрессовать в одно мгновение, сломив каждого, с чьим сопротивлением столкнётся. Он никогда не давил на меня, напротив, как истинный джентльмен, был мягок и любезен, демонстрируя тотальное спокойствие и отсутствие у него какой-либо разрушительной мужской энергии. Но в то же самое время я чётко чувствовала разграниченную зону дозволенного, переступать которую я не могла и не должна была – иначе я попаду под невербальный прессинг с его стороны, и меня расплющит как мелкую мошку. Возражать, идти наперекор или соперничать хоть в чём-то с этим человеком было невозможно, неосуществимо, запрещалось немыми правилами безопасности. Единственным верным решением было войти в эту давящую зону личного пространства и подстроиться под неё, позволить ей изменить тебя, двигаться не против мощного течения, а вместе с ним – только в этом случае представлялось возможным остаться в живых.
– Анют, ты тут? Ты меня слушаешь?
– А?.. да, конечно. Просто немного задумалась. Я, конечно же, согласна на Испанию. Спасибо тебе огромное за твою заботу, всё это так похоже на сон…
– Хорошо, значит, скоро мы будем смотреть сны наяву, а не просто по интернету. Чуть позже я позвоню и забронирую номер, надеюсь, что он свободен на эти даты. Скажи ещё вот что – как у тебя обстоят дела с документами? Загранник, шенген?
– Ой, плохо, – спохватилась я. – Вернее не то чтобы плохо, а скорее никак. Но ничего, до июня полно времени, надеюсь, я успею всё оформить. Завтра схожу в паспортный стол.
– А что если я сам этим займусь завтра, ты мне доверишься? Нужны будут твои паспортные данные, а лучше сам паспорт на день. Вечером паспорта с визой будут уже у тебя на руках – как тебе такой вариант?
– Ого, так быстро! Дориан, ты такой молодец, столько делаешь для меня. Тебе не в тягость это? У тебя наверное и так много работы?
– Ничуть. Мне очень приятно заботиться о тебе и помогать. На работе я чаще пассивен, больше наблюдаю за процессами, и только изредка вмешиваюсь и вношу коррективы. По сути, там всё работает и без меня, я же существую только на случай неожиданных форс-мажоров или глобальных катастроф.
– Ты ведь руководитель?
– Не совсем. Я владелец и учредитель российского отделения одной большой британской компании. Руководить мне, конечно, тоже можно – ради развлечения, когда всё остальное наскучит, – он улыбнулся с наигранной наивностью, захлопнул ноутбук, притянул меня поближе к себе и чмокнул в макушку.
Глава 3. Я готов поставить диагноз
