Смерть это то, что уравнивает человека и животное, лишая мыслящее существо всякой надежды хоть на какой-то смысл. Поэтому смерть и есть главная бессмыслица в мире людей.
Таков неутешительный итог рассуждений Экклезиаста – он развенчал все утопии, все надежды. И при этом бессмертность этого творения, слава царя Соломона, говорят о другом – бренно не всё.
Библейская, новозаветная истина о смерти пытается принести нам утешение:
Смерть подобна сну, от которого пробудятся миллионы умерших. Иисус так сказал своим ученикам об их умершем друге: «Наш друг Лазарь уснул, но я иду разбудить его». Направляясь к могильному склепу, он увидел множество скорбящих. Придя на место, он повелел убрать от входа камень и позвал: «Лазарь, выходи!» И Лазарь, который был уже четыре дня мёртв, вышел (Иоанна 11:11—14, 39, 43, 44). Поскольку тело Лазаря уже начало разлагаться, Иисус, воскресив своего друга, доказал, что Бог может сохранить в своей памяти всё: черты личности умерших, то, что они знали и помнили, их внешность. Он может вернуть их к жизни. Ещё Христос говорил: «Настанет час, в который все находящиеся в памятных склепах услышат его [Иисуса] голос и выйдут» (Иоанна 5:28, 29). Библия содержит ещё одну утешительную весть: «Последний враг, с которым будет покончено, – смерть» (1 Коринфянам 15:26). Людей больше никогда не постигнет горе утраты, и им не придётся хоронить своих родных и близких. В Библии сказано: «Смерти уже не будет» (Откровение 21:4). (www.probudites.ru)
Другой вариант – реинкарнация.
Суфийская притча:
Я был камнем и стал растением.
Я умер как растение и стал животным,
Я умер как животное и стал человеком,
Чего же мне бояться, разве смерть когда-нибудь обокрала меня?
И как человек я умру, чтобы стать ангелом,
Но и ангелом я буду не вечно,
И стану со временем тем, что даже не в силах представить мой разум.
Ну и самый пожалуй древний вариант, вариант многих древних религий, раннего Христианства, а также и Корана – смерть это хорошо. Жизнь на Земле – лишь временная мука и испытание, а в загробном мире ждут всяческие блага и удовольствия о которых здесь – только мечтать.
И противоположный вариант – Лукреций:
Смерть не страшит нас, если только мы сможем
Ясно, навечно понять смертную сущность души.
Похоже такая перспектива, такое простое и очевидное разрешение страха – бояться нечего ибо нет ничего – очень мало кого устраивает.
Чудесная находка Б. Вербера в его серии книг начиная с «Танатонавтов» – иронично расписанная схема послесмертного существования, с возможностью экскурсий туда.
Это как бы два берега. На одном боятся смерти и придумывают разные способы бегства и отрицания. На другом – не боятся (по крайней мере в призывах) держась за разные идеи разной степени определённости.
Бегство от смерти – это нечто нездоровое и ненормальное, так как лишает вторую половину жизни ее цели.
(Карл Густав Юнг)
Сама река смерти – Тайна. Может не стоит пытаться обойти её или платить перевозчикам торопясь найти другой берег.
Страх неопределённости
Хотя скорее это обычно тревога.
Для иллюстрации: когда-нибудь возили собаку или кошку в самолёте? Да просто вспомните зверя или птицу, попавших в ненормальные и непонятные для них условия.
«фибрами всеми жмусь к подстилке»
Тут мы можем обнаружить один из аспектов нашего эволюционировавшего разума. Мы умеем справляться с тревогой. И главный инструмент (думаю, чисто человеческий) – планирование. Причём планирование во времени. Человек, успокаивает себя в самолёте, поглядывая на часы.
Мне как-то пришлось поучаствовать в вынужденной посадке в Минеральных Водах из-за разбушевавшегося в горах урагана. Практически все пассажиры, набитые в маленький аэропорт с удивительной серьёзной настойчивостью требовали сообщить им: «Когда полетим?».
Тем не менее, без планирования никак. Пускай всё срывается, зато у нас есть (был/ будет) план как репер, то от чего корректироваться, за что переживать. Т.е. спасаясь от тревоги планированием во времени, мы начинаем тревожиться именно из-за него. Мы совсем «забыли», что планирование – изобретенный нами механизм снижения, снятия тревоги и зачастую предполагаем, то оно может управлять действительностью.
В старости это особенно заметно. Особенно заметно у моего Папы. Он Человек-Обязательный. Он привык всё планировать и соблюдать. И живёт в постоянном огорчении и раздражении: его все подводят, «обманывают». Он планирует прогулку в парке, поход в магазин, поликлинику и приезд внуков. Но в парке перекрыли вход, в магазине очередь, автобус ломается, поликлиника работает не по расписанию, внуки звонят, что опоздают, и он в раздражении отказывается их «принять». Так повторяется и на следующий день и…,но он не сдаётся: «жить без планирования нельзя!», «все такие не обязательные!».
Заметьте, я не говорю о списке дел, который помогает при старческом и молодёжном слабоумии, я говорю о контроле.
Что будет дальше? Главный вопрос тревоги неопределённости.
Говорят, сила психики соотносима с количеством вопросов без ответа, которые она способна переносить.
«… единственным истинным признаком силы… психического здоровья является способность сносить вопрос за вопросом в отсутствие каких бы то ни было намеков на ответ». (Норман Мейлер)
«-…Ты говоришь такое, мальчик, о чём не смею я и думать. Нет у меня ответа, нет монеты. Чтобы отдать за твой вопрос. Могу лишь разделить с тобою боль, то причиняет мне моё незнанье. Да, Татле, я не знаю! Было время, когда меня о том расспрашивали старцы, но в пору ту нельзя им было не ответить. Теперь ко мне взывают молодость и смерть Акатля, и отвечает им моё неведенье: не знаю, Татле!» (Хосе Лопес Портильо. Пирамида Кецалькоатля)
Мы начинаем жизненный путь незнающими. Точнее мы знаем многое, может всё, но не имеем навыка обозначать, определять, находить своё место в цепочках событий, пытаться контролировать. Потом мы под давлением социума и собственного разума требующего определённости приобретаем навык знать и планировать что, где, когда, почём… А потом вновь выпадаем из механизма.
Неопределённость не так легко переносить. Для этого действительно нужна сильная психика. Издревле люди использовали социум, друг-друга чтобы справляться с тревогой неопределённости. Религия, Наука, государство, начальство, правила и законы, «все так делают» – всё это в первую очередь имеет целью снять тревогу, переложив «знание» и «ответственность» на кого-то. Зрелость государства или организации можно определить по степени принятия неопределённости, а она обратно пропорциональна количеству законов и нормативов, регулирующих органов и религиозных организаций.
Принятие неопределённости – это допущение множества вариантов реальности в любой момент времени. Оно отнюдь не означает пофигизм и бездеятельность, это не безволие. Как раз наоборот это наличие такой воли, которая способна действовать не по рельсам планов, не в коридоре заданного, а во всем многомерном поле возможного. Путешествия Колумба, Нансена, Хейердала, поиск Циолковского… Не-о-пределённость – отсутствие пределов.
Старик у Хемингуэя вдруг открывает для себя, как прекрасно – не бороться. Так же в какой-то момент вдруг можно почувствовать прелесть не знания. Особенно на вопрос «что же делать?». «Не знаю, Татле! Нет ответа и нет монеты…» – и вдруг – никакой боли, наоборот облегчение и мудрость.
Но собственно об этом позже, в Учении, Любопытстве и Занудстве.
Сейчас о неопределённости будущего. Старость пугает «отсутствием перспектив». Говоря это обычно имеют ввиду всего лишь «привычных перспектив».
Страх потерь
С осторожностью в будущее заглядывать следует. Страх потери на Тёмную Сторону ведёт нас.
(Мастер Йодо молодому джидаю Энекену. «Звёздные войны. Эп.3»)
Старость пугает нас не только страхом своей смерти, но и тем, что близкие уходят. Чем дальше, тем чаще мы хороним друзей и родных, получаем печальные известия.
В этом много жестокой психологии. С одной стороны – уход ровесников – напоминание о том, что поджидает и нас. С другой в этом порой есть очень скрытое злорадство (выбрали не меня). Об этом чудесный рассказ Р. Бредбери «Кто-то умер»… собственно Рей гениально показывает, как это может быть не зло-радство, а просто радость, радость, помогающая принять смерть.
С потерями близких смириться до конца не возможно. И всё-таки большой урок смирения в них есть. Старость учит нас отпускать и, обретая навык, мы делимся им с другими, которые должны будут отпустить и нас.
Я многих дорогих мне людей уже не увижу никогда. Я уже не плачу, я смиряюсь.
Перечитала. Чепуха. Тема эта действительно страшная. И я боюсь очень. И простите меня, пока не могу об этом написать.
