– Странно, а твой живой, в котором вот уже добрых полчаса воздух перебирает пустые кишки, издает такой страшный урчащий звук, что явно говорит об обратном. Есть еще причина, по которой ты не собираешься есть? Если боишься отравиться, то вероятность конечно велика, однако эта участь постигнет всю команду, если, вдруг, старина Джек решит сэкономить и вместо свежего мяса сунуть прошлогодние сушеные потроха. Очень надеюсь, что этого не произойдет в первый же день плавания.
Она чуть улыбнулась, раскраснелась и продолжая смотреть в пол еле слышно сказала:
– Нет, я не боюсь отравиться. Я просто не могу сесть с Вами за стол в таком виде как сейчас. От меня так воняет, что этим смрадом пропиталась вся каюта. Я даже не знаю, когда в последний раз мылась.
Себастиан заметил, что ее щеки стали пунцово цвета и это было так мила, что он еле удержался, чтобы не дотронуться до нее и не погладить по мягкой коже.
– Это не проблема. Ты можешь помыться. За ширмой есть ванная. Я велю принести пару ведер воды, на большее, к сожалению, не рассчитывай – запас ограничен. Как ты сказала тебя зовут?
– Мэйбл.
– Это точно твое имя?
Она кивнула.
– Оно тебе не идет, ну да ладно. Мэйбл так Мэйбл. Я Себастиан.
– Это имя Вам не идет.
Он улыбнулся:
– Можешь звать меня Тео. Это мое второе имя. Так зовет меня отец. Но при команде лучше его не произносить.
– Ладно. Тогда Вы можете звать меня Анелла.
– Анелла? Так тебя зовут на самом деле?
Она опять пожала плечами:
– Скорее всего, но не уверена.
– Что значит не уверена? Ты не знаешь как тебя зовут или ведешь какую-то игру? – спросил слегка раздражающийся Себастиан, а про себя подумал, что, возможно, она и вправду с приветом.
– Это имя было в записке, которую я нашла в сумке. Сумка лежала возле меня в таверне, когда я проснулась, до этого момента я ничего не помню.
Сейчас раздражение сменилось на беспокойство и Себастиан аккуратно спросил:
– У нас на борту есть врач. Я могу попросить, чтобы он тебя осмотрел?
– И что он должен сказать?! Поздравляю, Вы идиотка!
– Я о другом. Может тебя ударили или что-то еще случилось и твой разум отключился, чтобы не вспоминать плохое?!
– Физически со мной все в полном порядке! Спасибо! Если Вы еще не передумали, я бы хотела воспользоваться предложением помыться!
– Как скажешь. Сейчас принесут воду.
Он вышел из каюты и через несколько минут в дверь без стука ввалился парнишка-матрос, еле протиснувшийся в проем отчасти из-за двух ведер в руках, отчасти из-за своего тучного тела.
Он неожиданно добродушно улыбнулся, поставил свою ношу возле металлической ванны, больше напоминающей глубокий таз и поклонившись вышел.
«Что ж, хотя бе не все желают меня отдубасить!» – подумала Анелла и принялась осматривать содержимое ящиков, в надежде найти мыло.
Ей повезло и на одной из полок оказалось мыло и пару льняных полотенец. Вооружившись находкой, она поправила ширму, стараясь поставить ее так, чтобы оградиться от посторонних глаз, сняла с себя платье и оказавшись в нижнем белье, больше напоминающие крошечные треугольнички, стала наливать воду в ванную.
Ванная была маленькой и очень странно устроенной. С боковой стороны в ней было отверстие, сейчас закрытое пробкой, от которого тянулся металлический желоб до самой стены каюты и уходил куда-то в пол.
Полностью раздевшись и усевшись, она стала методично себя намыливать, стараясь не пропустить ни единого сантиметра тела от макушки до кончиков пальцев ног. Мыло было душистым и хорошо пенилось и в самый разгар «пенной вечеринки» в каюте послышались шаги и несколько голосов. Анелла инстинктивно прикрылась руками и замерла.
Через минуту дверь хлопнула и наступила тишина, а потом смеющийся голос Себастиана донесся из глубины каюты:
– Продолжай! Никто на тебя не смотрит! Когда вымоешься, грязную воду можешь слить. Сбоку есть пробка, открой ее и вода уйдет по желобу.
«Так вот почему такая странная конструкция, – подумала Анелла. – Чтобы сливать воду!»
Она продолжила мыться, потом спустила грязную воду налив внутрь чистой из оставшегося ведра, ополоснулась, вылезла из ванной, и укуталась в льняную ткань. Затем подумав несколько секунд взяла грязное белье и постирав его развесила на ширму.
Себастиан
«Черт! Не думал, что она уже моется и присутствие Джека совсем не к месту!» – подумал Себастиан помогая нести коку подносы с едой.
Джек поставил еду на стол и остановился как вкопанный переводя взгляд с женского платья, валяющегося на полу, на ширму, где происходило движение и слышалось тихое мурлыканье мелодии.
«Она еще и поет! Прелестно! Теперь это трепло Джек расскажет всей команде в мельчайших деталях, которые сам и выдумает, что у капитана в каюте девица, которая скрасит его досуг!»
– Давай, проваливай! Нечего глазеть! – он толкнул кока в направлении двери и выдохнул, когда та за ним закрылась.
Сам же встал возле стола и принялся расставлять еду и приборы. Но как бы он ни пытался сконцентрироваться на сервировке, глаза его мельком проскакивали по ширме, стараясь рассмотреть силуэт, а уши продолжали напряженно вслушиваться, силясь расслышать мурлыканье, которое, увы, стихло.
Наконец, за ширмой продолжилось движение и плески воды оповестили, что объект его взглядов закончил процесс омовения.
Старая занять как можно более небрежную позу он устроился за столом лицом к ванной и стал вертеть в руках вилку стараясь не смотреть в ее сторону.
Но вся его наигранная небрежность улетучилась, когда на одной из створок ширмы появилось нижнее белье, странное и больше напоминающее кусочки ткани, однако оно заставило воображение рисовать картинки весьма непристойного характера.
Он чертыхнулся, мотнул головой в надежде избавиться от наваждения и уставился в миску с горошком пытаясь переключиться на еду.
Анелла
Она достала из сумки чистый комплект белья и еще сорочку нежно оливкового цвета.
Покрутив в руках, надела на грудь треугольнички закрепив их сзади на крошечную металлическую застежку, надеясь, что сделала это правильно. При этом подумав, какая странная штука память, раз даже не дает вспомнить как правильно одеться, но позволяет говорить на нескольких языках не задумываясь.
Потом так же повертев трусики надела их и натянула поверх сорочку на тонких бретелях, которые абсолютно не прикрывали плечи, а через ткань проступали контуры белья.
«Так ходить совершенно не прилично!» – подумала она.
Однако глянув на грязное платье на полу, решила, что лучше в тонкой сорочке с выставленными на показ торчащими сосками, чем в этом вонючем одеянии.
