– Эх, Лань, – грустно вздохнул жених, сократив его имя на девичий лад. – Если бы с богами так можно было шутить… – понимающе глянул, на жертву циничных продажных схем. – Ты же сама знаешь. Боги не прощают ошибок. Это невозможно. Так не бывает.
Лан без сил упал на подушку. А парень вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Он на самом деле знал. Мозг знал. С самого начала. Но боялся признать, боялся произнести вслух. Ибо хотел верить, и верил, истово верил… Ибо иначе… как? Отец его обманул. Просто, легко, жестоко, цинично. Как тупого породистого пса, которых разводят для продажи. В маркетинге нет людей, там одни товары.
Потолок смазался, поплыл… и неожиданно хлынули слезы. Мальчишка вдруг заревел, уткнувшись в подушку, сильно, навзрыд… Сто лет не ревел, не плакал. А сейчас вдруг обильно выдал за долгие годы.
Жизнь, это боль. Бессилие, гнет и обреченность. Нет впереди надежды, нет звезды, маяка, к которому можно стремиться, даже ползти по ярдам, ломая ногти. Люди всегда ждут. Всегда надеются на завтрашний день. А что будет ждать он? Что?! Мужа, ночи, постели?!
Это продолжалось долго. Плечи тряслись, он зарывался носом все глубже и глубже, сминая в кулаках мягкую ткань… За что, боги? За что?!! Чем я провинился, пред светлыми ликами? Дрался? Грубил? Хамил? Врал? Так ведь это стезя любого подростка, надирающего шишки на лбу, пред взрослением! Чем прогневил ваш взор?
Он ревел, всхлипывая и содрогаясь. Пока наконец обессиленное тело не упокоилось на подушке, и отяжелевшие веки не схлопнулись от усталости. И впервые за последние дни заснул. Хотя тело все еще вздрагивало, и ресницы дрожали, будто он дрался с неведомым зверем. Неистово кусал и царапал ногтями. Или бежал от ватаги остервенелых, плюющихся вслед подростков…
Разбудила круглая служанка, с необъятным бюстом, и заставила выпить отрезвляюще-горькую кружку вонючей жижи, жалостливо хлопая глазами. Не надо. Прошу. Послушно выпил, опасливо косясь на нависающие сверху вселенские шары, потом скривился, вытер рот и снова откинулся на подушку. Покосился на окно – сумерки. Сколько он спал? Пробудившийся огонь в желудке начал стихать.
Затем дверь открылась, и в комнату зашел сам лорд Гвендин Дарр, следом леди Розари. Пару секунд постояли, внимательно смотря на мальчишку, затем лорд придвинул жене стул. Будет разговор. Служанка с бюстом сразу исчезла за дверью.
– Как себя чувствуешь?
– Хорошо, – «невестка» молча ждала.
– Ты больше не вернешься домой, – повторил сказанное Олавом. – Ты теперь рода Дарр. Понимаешь?
Лан молча ждал продолжения, лорд нахмурено смотрел. Наверное, хотел увидеть реакцию. Мальчишка не стал разочаровывать:
– Зачем я вам?
Кто-нибудь когда-нибудь спросит сначала его мнение?
– Твоя связь с Олавом, – не выдержала майора, – и то, что Аллой сразу принял, – качнула своей высокой прической, – слишком красноречивы, понимаешь? – по-доброму улыбнулась. – Ты будто… богами предназначена нашему роду. Мы просто не можем тебя отдать. Понимаешь?
Забрать, отдать, предназначен… Прям, домашняя собака. Добро пожаловать в прайд.
– Здесь найдешь новый дом, новую семью, – продолжала хозяйка, мягко глядя на мальчишку. – И я очень надеюсь, лучшую, чем твоя прежняя жизнь.
Много пафоса. Ему не десять, и он давно не верил в слова. В этой жизни все имеет цену.
– Вы ведь понимаете, что я не могу… – он запнулся, мельком окинув свое тело под одеялом. – Независимо от связи, я…
– Даже не представляю, каково тебе было, в этом платье, – с полуслова поняла умная леди. Немного помолчала, собираясь с мыслями. – Ты сама решишь, когда будешь готова. Никто не будет торопить, – он посерьезнела, глядя на Лана. – Но ты не маленькая, и должна понимать, что эстер в конце концов сделает свое дело, рано или поздно. Твое тело изменится, и мозг… напитанный женскими соками-сулитами, возможно, по-новому взглянет на этот на мир. Олав подождет, не умрет. А вы пока подружитесь, поближе узнаете друг друга, – она ободряюще улыбнулась: – ну? Хватит киснуть, ладно?
Спасибо. Очень рад. Поближе узнать Олава. Циничный мозг не хотел просто закрыть глаза и расслабиться, ибо… ничего не изменилось. Та же стезя, тот же муж, и девичьи хлипкие радости.
Но все же… добрее. Он до колик не хотел назад. Мозг даже отказался произнести слово «домой». Прям, как у Олава.
– Но ты должна дать слово, – серьезно смотрел на него главный родоначальник, собрав на лбу озабоченные морщины. – Что больше такого не повторишь. Никогда.
Хватит. Наумирался. Лан уже сам не желал повторять. Поживем-увидим.
– Не повторю, – спокойно пообещал, выдержав взгляд. – Клянусь.
Оба вздохнули с облегчением, и улыбнулись. Он им реально важен? Чем?!
– Отдыхай, набирайся сил, – посоветовала напоследок мать, закрывая за собой дверь. – Выбрось все невзгоды. Мир не такой уж горький.
А какой? Лан задумчиво смотрел на дверь.
Впрочем, она права. Вчера было хуже. Но он им не верил. Какие-то они… слишком добрые. Понимающие. Так не бывает. Вся прежняя жизнь доказывала: люди не добрые, и не злые. Люди равнодушные.
Людей тронет чужое горе, если только в этом есть выгода. Эгоизм не порок, а уклад. Хозяйский. Основательный.
Лану всего шестнадцать. Но он давно был скептиком, и не верил сказкам. Риоранг не приют для благородных девиц.
Зачем я вам, хозяева старшего рода Дарр? Зачем вам полу-мужик полу-девка? Зачем вам ноль? В прайде девиц не счесть, нормальных, с талантами, одна другой краше. Готовых сходу сигануть в постель к красавцу-кадету, наследнику старшего рода.
Через пару минут дверь снова открылась, и в комнату вдруг заглянула… сестра Олава:
– Не спишь?
Мальчишка машинально напрягся, привычно закрывшись маской. Только ее не хватало.
– У меня че, рога на затылке? – удивилась она, вползая со стопкой одежды в руках и ногой захлопывая дверь. – Да ладно, – развернулась и усмехнулась. – Я же пушистый котик!
Лан промолчал, покосившись на стопку в руках, совсем не похожую на платье.
– Мама подобрала, – правильно истолковала взгляд Веда. – На тебе платье висит, как на вешалке! – бухнула одежду на комод и бесцеремонно плюхнулась рядом на стул, рассматривая с головы до ног, будто под одеялом что-то видно.
Мальчишка отвернулся.
– Ты уж извини меня, ладно? – вдруг выдала, и Лан чуть не поперхнулся. – Я не знала. Думала: вот дебил, ему бы девок клеить, а он…
– Ты была права, – сразу перебил ее мальчишка. – Я бы и сам…
– У меня язык, как у змеи-шевелевки, – поделилась «секретом» девушка. – Папа каждый раз обещает обрезать, но… – притворно развела руками, сотворив умильную мордашку. – Я же котик! Разве котиков обижают?
Лан улыбнулся, воздух быстро разряжался.
– У нас неплохо, – принялась вводить в курс местного быта девушка. – Маму, конечно, хрен проведешь, но из папы и Олава можно веревки вить, – весело улыбнулась, вздернув пальчик: – при правильном подходе! Обращайся, если будут вопросы!
– Ладно, – решил сразу воспользоваться советом, и ненадолго задумался, размышляя. – Что не так с Олавом? – поерзал, поудобнее устраиваясь на подушке. – Я тогда на ристалище ощутил…
Странная эмпатическая связь с парнем не секрет, из-за нее и сватались. Девушка вдруг разом померкла, ладони безвольно замерли на коленях. Молчание. Тишина. В животе пробежал холодок, он спросил что-то не то?
– Что ощутил? – тускло спросила девушка.
– Боль. Сильную.
– Это из-за Влани, – тихо вздохнула Веда. – У нас была сестра. Младшая. Умерла. Полгода назад. Дроп.
