Убийца королевы
Действительно ли эта одиннадцатилетняя правительница хранит мудрость восьмидесяти поколений монархов? Я понятия не имел. Но сейчас, в данный момент? Она была перепуганной одиннадцатилетней девочкой, которую бьют и жгут её наставники, и она знала, что пройдёт немного времени, прежде чем они сделают кое-что похуже. Её окружали слабые люди. Двойки и семёрки, которые не будут её защищать или не смогут. Сильные карты – джокеры – не собирались позволить королеве дожить до её тринадцатилетия, когда она будет вольна править так, как сочтёт нужным.
– Пора, господин Келлен. Теперь вы должны сделать выбор.
Она подстроила мой выигрыш, без вопросов. Она как будто пыталась показать мне, что я могу ей доверять. Но куда это её приведёт? Она действительно просит меня отказаться от выигрыша? Отдать мой шанс на жизнь и свободу и довериться, что она меня прикроет? Я явился сюда, чтобы прикончить эту девочку в надежде на малый шанс спасти мою шкуру. Моя жизнь уже была в её руках, но теперь королева хотела, чтобы я сознательно её ей вручил.
Я посмотрел на угол с джокерами. Они были наставниками. Если я возьму их – я встану на их сторону. Она хотела, чтобы я выбрал угол с одинокой королевой.
«Проклятие, – подумал я, потянувшись за картами в углу, – Фериус предупреждала меня, как опасно играть на что-либо, кроме собственного кошелька».
– Королева выиграла! – объявил маршал Харрекс, когда я бросил на стол все свои карты.
Среди них не было ничего стоящего, кроме одинокой королевы и ещё более одинокого изгоя клинков.
Толпа зааплодировала. Громко. Их юная королева только что выиграла первую партию в карты и победила того, кто играл в карты каждый день жизни! Аристократы так гордились собой, что могли бы обмочиться и всё равно расхаживали бы с улыбками.
Королева не стала тратить время на то, чтобы понежиться в лучах их благожелательности.
– Что ж, это было презабавно, – сказала она, поднявшись. – Я решила, что, хотя господин Келлен явно ошибся насчёт важности карт, карточная игра всё-таки прекрасный способ провести время. Сим я прошу мой единый двор одобрить его назначение моим наставником в картах.
Кое-кто из знати засмеялся, раздалось несколько одобрительных возгласов. Аррасию это не позабавило.
– Нет! Это оскорбление королевских наставников.
– Да будет вам! – закричал кто-то.
– Ваше величество, – сказал Кореш (на его словах повисли сосульки), – двор имеет право обсудить и испытать любого наставника и проголосовать, годится ли он.
Королева разыграла свой самый большой блеф за этот день. Она повернулась и осмотрела толпу с театрально-усталым выражением лица.
– Королевский наставник Кореш прав. Если собравшийся двор того пожелает, можно и вправду отложить наш обед ещё на некоторое время, чтобы обсудить сравнительные достоинства назначения господина Келлена моим наставником в картах. Или, если большинство в четыре пятых согласится, мы можем пропустить дебаты, назначить господина Келлена наставником в картах, и двор будет волен отправиться на трапезу.
Удивительно звучный хор «Да!» раздался в зале.
Аррасия начала что-то говорить, но королева её перебила.
– Магистрат Чапрек, по вашему высокоучёному мнению, «да» исходит от четырёх пятых двора?
Чапрек выступил вперёд, несчастный, но сдавшийся.
– Я бы сказал, воистину исходит, ваше величество.
– Значит, решено, – заявила королева. Её голос больше не был мягким, спокойным ветерком, который я слушал минувшие полчаса. Теперь он был сильным, резким и победным. – Сим господин Келлен назначается наставником в картах дароменского двора, со всеми правами, привилегиями и защитой, какие даёт эта должность.
Она повернулась ко мне и сказала уже тише:
– Хотя мне кажется, я бы устала от этих отметин вокруг левого глаза, господин Келлен. Если ваше служение мне и дальше будет таким же забавным, каким было сегодня, я могу пустить в ход кое-какие из моих значительных средств для поиска способов удаления этой «Чёрной Тени»… То есть, если вы сочтёте такие изменения приемлемыми.
Я попытался прочесть что-то в её глазах, но они были недвижимой спокойной водой.
«Ваше величество, вам или действительно две тысячи лет, или вы самая умная одиннадцатилетняя девочка, которую когда-либо видел мир».
– Полагаю, я смог бы приспособиться к такому результату, – сказал я.
Она улыбнулась и слегка кивнула. Между нами был заключён своего рода контракт, но только один из нас знал его точные условия. Королева развернулась и пошла к выходу в коридор в восточной стороне комнаты; слуги – за ней по пятам.
Королевские наставники остались.
– Я бы не торопился праздновать, – сказал мне Кореш достаточно тихо, чтобы не услышали те, кто покидал комнату со всей быстротой, с какой ноги могли уносить голодные животы.
– Вы не задержитесь здесь надолго, «наставник в картах», – издевательски проговорила Аррасия. – У вас нет друзей при дворе, нет основы власти. Через неделю вы снова будете стоять на коленях, а королевские уроки возобновятся с особенным пылом.
Кореш нависал надо мной, ожидая, что я съёжусь. На мгновение мне снова стало пятнадцать, я был пристёгнут к верстаку в полутёмном кабинете, надо мной стоял отец и окунал иглы в расплавленный металл, выжигая контрсигилы на татуировках вокруг моих предплечий, навеки лишая меня шанса стать истинным магом. Той ночью в его глазах горел самодовольный огонь, не слишком отличающийся от того, который я видел в глазах Кореша.
Фериус говорит, что самый опасный миг в жизни человека – это когда он только что спасся от смерти: осознание того, что ты совершил невозможное, делает тебя безрассудным. Полагаю, только это и оправдывает случившееся потом. Я посмотрел на светловолосую женщину, которая во время всех этих событий почти не раскрывала рта.
– Вы хотите что-нибудь добавить? – спросил я.
Она лишь на мгновение вскинула взгляд, прежде чем снова уставиться на мраморный пол.
– Я… Я служу желаниям её величества.
– И кто же вы? – спросил я.
– Я – Каранетта, господин Келлен. Я учу королеву математике и астрономии.
– Хммм… – Я кивнул. – Королева когда-нибудь получала синяки и ожоги на уроках математики и астрономии?
Женщина подняла глаза, слегка шокированная таким обвинением.
– Нет-нет. Её величество – самая талантливая ученица. Выдающийся ум. Она…
Я поднял руку.
– Прекрасно. Можете остаться.
Кореш толкнул меня рукой в плечо, и я невольно шагнул назад. Он был здоровяком и, наверное, мог бы одолеть меня в честном бою. Можно подумать, я когда-нибудь допущу честный бой.
– В каком смысле – «вы можете остаться»? – спросил он.
Я слегка засмеялся и покачал головой.
– Вы не поняли? Я думал, вам положено быть умниками.
– Поиграй с нами в игры, мальчик, и вскоре ты об этом пожалеешь.
Это заставило меня снова засмеяться.
– В самом деле? Вы всё ещё не смекнули? Придурок. Вы что, не слышали, что я раньше сказал? Я не играю в игры. У меня нет времени играть в игры. Думаете, я нужен королеве, чтобы обучать её карточной игре? Вы – глупые, высокомерные головорезы. Одиннадцатилетняя девочка, которую вы бьёте и обжигаете каждый день, только что наделила меня защитой королевского наставника. Здесь, перед всем двором. Меня нельзя привлечь ни за какой проступок. Единственный способ, которым можно от меня избавиться, – это суметь заставить четыре пятых двора меня уволить. Какова, по-вашему, вероятность, что в обозримом будущем кому-нибудь удастся этого добиться?
– Королевскому наставнику, которого находят мёртвым, нет пользы от королевской защиты, – улыбаясь, сказала Аррасия.
– Ты правильно поняла, тупица!
Фериус выбранила бы меня за это слово, но я почти не сомневался, что она нашла бы для Аррасии словечко ещё похуже.
– Королева разыграла изгоя клинков не без причины, госпожа. Поэтому, если ты и твой придурковатый дружок не исчезнете к тому времени, как все вечером отправятся в постель, я убью вас во сне.
– Ты никогда…
– Нет? А как, по-вашему, я выживал всё это время? Джен-теп, от которого отреклись, почти без магии, с ордером-заклинанием за мою голову и с метками Чёрной Тени на лице? Я меткий маг, госпожа. Я полагаюсь на магию, у которой есть полшанса оторвать мне руки всякий раз, когда я пускаю её в ход. И всё-таки я здесь. Думаете, я не знаю, как обойти любых стражников, или дружков, или охранные заклинания, которые вас здесь защищают? Думаете, я не постучусь к вам нынче ночью? Задайте себе один вопрос: вы и вправду хотите сыграть единственными картами, которые у вас на руках?
Аррасия начала было что-то говорить, но потом замолчала, повернулась и вышла через один из угловых проходов. Кореш последовал за ней. Я сделал несколько быстрых вдохов и выдохов, не в силах замедлить биение сердца – теперь, когда непосредственная опасность миновала.
В глазах Каранетты стояли слёзы. До этого момента я обращал на неё мало внимания. Она не казалась ни угрозой, ни союзницей, поэтому занимала мало места в моих мыслях.
– Мне так… так жаль, – сказала она. – Я знала, что они… Но я не такая, как Кореш или Аррасия. Я и вправду всего лишь учительница математики. У меня нет другой силы, кроме моих знаний, нет друзей или влияния при дворе. Я всего лишь…
Я хотел сказать: «Тогда какой от вас прок?» – но я только что едва избежал гибели в свой восемнадцатый день рождения, поставив на то, что одиннадцатилетняя девочка умнее всех политических сил при дароменском дворе. Я чувствовал себя милосердным.
– Идите. Просто преподайте королеве астрономию или что-нибудь ещё. Мне сказали, сегодня она пропустила большую часть своих уроков.
Каранетта мгновение медлила, как будто собиралась снова извиниться или начать открывать мне свои секреты. Вместо этого она кивнула и пошла прочь с глазами, полными слёз и душевной муки.
После её ухода я остался один-одинёшенек в зале королевского правосудия. Только сейчас мне пришло в голову, как невероятно глупо я себя вёл. Я был измучен, избит, весь в синяках, на незнакомой мне территории, без союзников и без плана – и только что объявил о своих намерениях убить двух человек, до последних мгновений достаточно могущественных, чтобы держать под контролем королеву Дарома. И здесь даже не было Рейчиса, чтобы это оценить.
Я посмотрел на стол, который мы слегка поцарапали во время нашей карточной игры. Кто-то оставил на нём мои наручники. Напоминание? Угроза? Что ж, не первая и не последняя.
Я взял наручники и сунул в карман куртки. Может, удастся найти того, кто сможет разрезать цепь, и я буду носить их как браслеты. Они оказались удивительно удобными.
Шутки
У изгоя есть всего один способ прожить дольше, чем первые несколько лет в бегах: встать на честный путь. Это не так уж трудно – всегда есть какой-нибудь доведённый до отчаяния город или богатый покровитель, которые пожелают заплатить за услуги тому, кто может обстряпывать грязные делишки быстро и тихо. Однако спустя некоторое время все мелочи цивилизации, без которых ты привык обходиться, начинают беспокоить, как зуд. И тогда просто вопрос времени, когда ты совершишь что-нибудь глупое – то, что напомнит людям, почему им вообще не нравятся изгои.
Глава 9
Необычный комфорт
Мне выделили симпатичную комнату на том же этаже, где находились королевские покои – полагаю, скорее из обычной любезности, чем потому, что я был там кому-то нужен.
Харрекс и Парсус ожидали меня у двери. Видимо, им поручили отдать мне мои футляры с порошком, колоду метательных карт, монеты кастрадази и даже пару длинных ножей, которые я забрал у Меррела из Бетриана. Я с лёгкой усмешкой жестом велел отдать мне порошки.
– А теперь послушайте, Келлен… Я имею в виду – наставник в картах… – начал Харрекс.
– Вы можете звать меня Келленом, – сказал я, – мы ведь старые друзья.
– Да ладно, у нас не было выбора. Мы должны были доставить вас сюда и…
Я взял футляры и прицепил к поясу справа и слева. Харрекс и Парсус невольно сделали шаг назад.
– Расслабьтесь, господа, – сказал я. – Мы в расчёте.
– В самом деле?
– Если бы вы захотели, вы могли бы обойтись со мной намного хуже. Я знаю, вам полагалось похваляться своей крутизной. Но в дороге вы делали всё, как положено, и хорошо обращались с белкокотом, учитывая все обстоятельства. Если его не ранили с тех пор, как я видел его в последний раз, всё в порядке.
Я повернул ручку и начал открывать дверь.
– Подождите! – закричал Харрекс.
Что-то маленькое и мохнатое врезалось в меня с силой торнадо, ломающего сухое дерево. Я опрокинулся на спину, без надежды, машинально потянувшись к футлярам с порошками. Ударился головой о мраморный пол и увидел все звёзды.
– Келлен!
Я открыл глаза, чтобы лицезреть зубы, мех и глазки-бусинки.
– Проклятие, Рейчис, на чьей ты стороне?
Маленький засранец улыбнулся застенчивой кривой улыбкой. Для него такое выражение морды было ближе всего к извинению.
– Меня тут заперли. Я готовился сбежать.
Харрекс протянул мне руку.
– Я пытался вас предупредить, – сказал он.
Рейчис чуть не откусил ему руку.
– Эй, парнишка, разве мы плохо с тобой обращались? Ты не дал нам выбора с тем арбалетом. Но мы хорошо тебя подлатали, давали тебе лакомства и всё такое, разве не так?
– Да, – просвистел Рейчис. – А потом ты, козёл, запер меня в клетке, как какого-то ручного кролика!
– Что он говорит? – спросил Харрекс.
Я спихнул с себя Рейчиса и встал.
– Он говорит, что ему жаль, и он обещает больше так не де… Ой! Проклятие, Рейчис! – выругался я, потирая руку.
Харрекс покачал головой, и они вместе с Парсусом зашагали обратно по коридору.
– У парнишки есть характер, это уж точно!
«Ты даже понятия не имеешь, какой».
– Хорошо, – сказал я. Рука всё ещё болела. – Как тут с удобствами?
Рейчис прыгнул внутрь и устроил мне экскурсию.
– Два выхода. Тот, через который мы только что вошли, и окно. Окно не очень – падать высоко, а слезать вниз, если ты большой, тупой и неуклюжий, трудно.
– Спасибо. Я, скорее, имел в виду кровать.
Осмотреть комнату, которую для меня приготовили, было всё равно что выпить слишком быстро очень дорогую бутылку вина. В мраморных полах отражалась позолота листьев расписного потолка. Мебель была тщательно подобрана: дубовые стулья с искусной резьбой, диван удивительно женственной формы, стол с вырезанной на столешнице сценой битвы из Третьей берабесской войны (той, в которой дароменцы победили). Это была не столько большая комната, сколько маленький особняк.
– Думаю, наставники при королевском дворе не испытывают недостатка в прекрасных вещах, – сказал я вслух.
Какой-то предприимчивый слуга ухитрился даже найти множество карточных колод и элегантно разложить их в застеклённом ящике рядом с кроватью. Но роскошь и элегантность, как и вкус и запах дорогого вина, быстро выветриваются, и на смену им приходит одна мысль: «Не обманывай себя, думая, что это для тебя. Во всяком случае, надолго».
На меня навалилась усталость, и я добрёл до кровати. Не успела моя голова упасть на подушку, как Рейчис забрался на постель и спросил:
– В чём суть игры?
– Ты не мог бы слегка подвинуться? – спросил я. – От тебя не очень хорошо пахнет.
Он засопел.
– Кто бы говорил.
– Да. Ну, это же моя постель.
Рейчис искоса взглянул на меня.
– И надолго?
Я пожал плечами.
– Кто знает? Меня назначили королевским наставником, если ты знаешь, что это такое.
– В самом деле? Дароменским королевским наставником?
– Угу.
– Все права, привилегии, канцелярские принадлежности… Всё, что полагается?
Я приподнял голову и открыл глаза.
– Откуда ты знаешь про всё этакое?
– Слышал сквозь дверь, как два недоноска говорили об этом, ожидая тебя.
Он пару раз возбуждённо подпрыгнул.
– Проклятие, Келлен, во дворце ты практически неприкасаем! Пошли, что-нибудь украдём! Они вряд ли смогут нам помешать. Нет, подожди, давай… Да, давай убьём кого-нибудь, прямо средь бела дня!
Я уставился на белкокота и смотрел достаточно долго, чтобы увериться: он говорит абсолютно серьёзно.
– Ты и вправду становишься маленьким злым монстром, не так ли?
С тех пор как Рейчиса заразили Чёрной Тенью, я тщательно присматривал за каждой его новой особенно демонической наклонностью. Трудно отследить такое в животном, которое хочет убить практически любого, кто его раздражает… На тот случай, если вы не заметили, Рейчиса раздражают все.
Он изобразил белкокошачий эквивалент пожимания плечами.
– Это злой мир. Давай повеселимся, пока можем.
– Королева… Она намекнула, что сможет избавить меня от Чёрной Тени, Рейчис. Если, проклятие, я сделаю всё, что она хочет здесь сделать. Мы с тобой могли бы избавиться от Чёрной Тени раз и навсегда. Я мог бы…
Рейчис фыркнул.
– Что? Ты всё ещё думаешь, что твой папочка примет тебя с распростёртыми объятиями, если ты просто уберёшь метки со своего лица?
Я покачал головой.
– Нет, но мне хватит и того, что не придётся проводить каждый день жизни с большой чёрной мишенью на лице.
Рейчис подбежал к высокому, в полный рост, зеркалу рядом с одним из гардеробов и уставился на себя.
– Ну а мне нравится, как я с ней выгляжу. Свирепым. Смертоносным.
– Психопатическим? – предположил я.
– Пси-хо-па-ти-чес-ким, – медленно повторил Рейчис, и мне стало ясно – он понятия не имеет, что означает это слово. – Да, психопатическим. Круто!
Немногие люди знали истинную природу Чёрной Тени. Я слышал полдюжины теорий ещё до того, как нашёл Эбеновое Аббатство, и куда больше – за месяцы, прошедшие с тех пор, как я оставил аббатство в огне. Это проклятие демонов? Или просто иная форма магии, которой ещё никто не овладел? Никто не знал наверняка, но не было конца магам-ищейкам джен-теп, берабесским правоверным и множеству других добродетельных людей, готовых принести в ритуальную жертву любого, у кого есть такие метки. Я сделал всё, что мог, чтобы прикончить как можно больше этих добропорядочных граждан, но всегда найдутся другие, готовые попытаться убить меня во сне. Но какой-нибудь засранец вечно бойко объясняет мне, что есть и худшие проблемы, чем несколько извилистых чёрных отметин вокруг моего левого глаза, и что я должен перестать скулить. Этот зарсанец – Рейчис.
– Вот так эти голокожие и доят тебя, Келлен. Они рассказывают историю о заклинании или зелье, которое избавит тебя от Чёрной Тени, и ты бежишь, рискуя нашими жизнями и, что ещё хуже, расшвыривая впустую все наши деньги только для того, чтобы выяснить: тебя опять обманули.
Я не обратил внимания на его слова. Этот спор мы вели слишком много раз.
– Прекрасно, – прорычал он, – по крайней мере, давай исследуем дворец и посмотрим, что тут можно украсть.
– Не могу, – ответил я и надвинул шляпу на глаза. – Должен поспать. Вечером нас ожидает работа.
Белкокот как можно лучше изобразил вздох – это больше походило на сморкание.
– Отлично. Без сомнения, что-то лишь немного скучнее, чем сидеть взаперти в комнате, где нечего делать и некого съесть.
– О, я бы так не сказал, – сонно ответил я. – Скорее всего, нам придётся убить нескольких очень озлобленных людей.
Глаза мои были закрыты, но я почти не сомневался, что Рейчис улыбается.
Глава 10
Лангзиер
Мне удалось проспать несколько часов, прежде чем запах Рейчиса и мой собственный – вкупе с понятной тревогой, поскольку я спал в месте, откуда не знал точно, как сбежать, – против моего желания вытащили меня из забвения. Рейчис уже проснулся.
– Ванна! – просвистел он, пиная меня задними лапами.
Заворчав, как и положено, я вытряхнулся из постели.
– Я думал, ты хотел кого-нибудь убить?
– Сперва ванна, – сказал белкокот, подходя к окну. – Потом убийство.
Я натянул штаны и прицепил футляры с порошками к поясу, прежде чем выглянуть вместе с Рейчисом в окно.
– До рассвета ещё два часа, – сказал я.
Он потопал к двери и вытянулся на задних лапах, чтобы открыть задвижку.
– Куча времени.
Я быстро порылся в ящиках комода на тот случай, если мне принесли одежду, и нашёл несколько рубашек из всевозможных тканей всех цветов, смущающе переливчатых. Они даже отдалённо не подходили для того, чтобы раствориться в толпе, и я отказался от них в пользу своей грязной рубашки. Лучше уж я помоюсь, прежде чем одеться, как мальчик для особых услуг.
Мы вышли из комнаты, собираясь некоторое время искать ванну, но оказалось – в этом нет необходимости. У моей двери ожидал слуга. Мальчик, едва ставший юношей, с невинным лицом, с коричневыми волосами до низа челюсти, в длинном белом одеянии дароменского слуги. Он выглядел почти ангелом, когда спросил:
– Карточный наставник, чем я могу вам служить?
Рейчис понюхал его и рыкнул. Мальчик потихоньку сделал шаг назад.
– Ванну, – сказал я. – Мы ищем, где бы помыться.
– В ваших комнатах есть ванна, господин. Если вы дадите мне немного времени, я могу развести огонь и согреть для вас воду. Это займёт не больше часа.
Рейчис зарычал.
– Мы надеялись помыться чуть быстрее, – объяснил я.
Мальчик с сомнением посмотрел на белкокота. Рейчис, несмотря на свои многочисленные хищные наклонности, одобрял цивилизованные качества хорошей ванны.
– Есть придворные бани, господин. Они связаны с горячими источниками, текущими под дворцом, поэтому всегда горячие. Но, боюсь, там нет уединения.
– Там кто-нибудь моется в данную минуту?
Мальчик покачал головой.
– Тогда, похоже, это идеальное решение.
– Но вы уверены, что не предпочли бы…
Рейчис открыл пасть и несколько раз закрыл, щёлкая клыками. Тем самым он уберёг меня от повторения одного и того же.
– Да, господин, – сказал мальчик, хотя я не был уверен, обращается он ко мне или к белкокоту. – Сейчас я вас туда отведу.
* * *Придворные бани находились в просторной мраморной комнате, где были всевозможные водные удовольствия, от овальных ванн, вставленных в пол, предназначенных для одного человека, до бассейнов более причудливой формы, явно предназначенных для множества гостей и служивших не только для того, чтобы мыться. По всей комнате стояли маленькие зелёные деревца в глиняных кадках, а рядом с каждой ванной выстроились наготове, как слуги, столики с разными винами и лакомым ассортиментом слегка подмокшего с виду сдобного печенья.
Вскоре каждая часть моего тела, кроме рук, погрузилась в нагретую, слегка отдающую серой воду. Руки я положил на полотенца на краю ванны. Намочить руки – плохая идея для того, чьё выживание зачастую зависит от обращения со взрывчатыми порошками.
– Ну, это просто ужасно, ведь так? – спросил я.
Рейчис коротко фыркнул в ответ. Фырканье готово было перейти в стон удовольствия. Мы нашли маленький, обитый тканью табурет и, несмотря на возражения мальчика-слуги, поставили в одну из ванн, чтобы белкокот мог насладиться роскошным теплом, не утонув. Рейчис развалился на спине, высунув из воды морду с зажатым в зубах печеньем, которое постепенно разгрызал.
Мальчик вежливо кашлянул.
– Господин, если я вам больше не нужен, можно мне вернуться к другим моим обязанностям?
– Конечно, ступай и…
Рейчис проглотил и просвистел:
– Печенье.
При виде белкокота, чья морда торчала из горячей воды с открытым ртом и оскаленными зубами, мальчик позеленел.
– Господин, он хочет, чтобы я?…
Я кивнул.
– Просто дай ему ещё одно печенье, а потом можешь ступать своей дорогой.
Слуга взял ещё один рассыпчатый деликатес с ближайшего стола и поднёс его ко мне, словно хотел, чтобы я рассмотрел печенье. Я кивнул.
– Просто сунь ему в пасть.
Зажав в пальцах самый краешек печенья и держась как можно дальше, мальчик протянул руку к пасти Рейчиса. Белкокот несколько раз клацнул зубами, отчего слуга чуть не упал в обморок. Спустя мгновение мальчик оправился и наполовину уронил, наполовину бросил угощение в ожидающие челюсти, после чего повернулся и удрал за дверь.
– Болван, – прожевав, пробормотал Рейчис.
– Ты не очень уважительно относишься к слугам, – сказал я.
Рейчис зашипел.
– Любой, кто позволяет сделать себя слугой, заслуживает то, что получает.
– Люди не выбирают эту долю, Рейчис.
– Я не заметил на нём ошейника. В чём дело? Он не знает, где во дворце дверь? Он мог бы в любое время стать свободным существом, если бы не был трусом.
Я бросил дальнейшее обсуждение этой темы. У Рейчиса имелись кое-какие странные понятия, а мы были знакомы достаточно долго, чтобы смириться с тем, что не изменим друг друга.
Несколько минут мы молчали, потом Рейчис снова заговорил:
– Келлен?
– Сам возьми своё проклятущее печенье. Видишь? Я свободное существо. Ты должен мною гордиться.