Быстрые перемены

– Я готов, – сказал он наконец. – Начинаем.

Никитка молча кивнул и отошёл в сторону. Что-то в действиях немца его тревожило, но он никак не мог понять, что именно. Знать бы, что там такое нарисовано… Отодвинув тревогу подальше, Никитка взялся за работу. Первым делом он наложил на ларец расширяющее заклинание. Теперь туда вошла бы не пара пригоршней монет или драгоценных каменьев, а содержимое доброго десятка больших напольных сундуков. Теперь нужен «неухватный замок»…

Едва только Никитка завершил аркан, как в лицо ему метнулся кинжал, которым немец только что рисовал по земле. Спас только «щит», впервые выручивший при пожаре во время нашествия Девлет-Гирея и ставший за эти годы продолжением самого Никитки. Кинжал отлетел в сторону, а в ответ немцу полетела «эльфийская стрела». Немец отзеркалил её, и Никитке пришлось упасть на землю и усилить свой «щит». Зная, что в арсенале противника есть «дыхание дракона», он торопился, и именно это мешало ему вести бой разумно: ещё несколько «стрел» и «шаровых молний» только потратили его магические запасы, но не принесли победы.

Никитка осторожно выглянул из-за деревьев, куда он отполз во время боя. Немец осторожно возвращался к ларцу, в любой момент готовый отразить атаку, а напуганные лошади беспокойно ржали по ту сторону поляны. Ну да, лошади! Никитка особым образом свистнул, и привычные к такому управлению ногайские кони поскакали прямиком к нему. Немец вздрогнул от свиста, отвлёкся на приближающихся животных, чем незамедлительно воспользовался Никитка, повторив первый приём своего противника: валявшийся в стороне кинжал вонзился немцу в шею. Захрипев, тот попытался остановить хлынувшую кровь, но упал на землю.

Уже не опасаясь нападения, Никитка выбрался из своего укрытия и подошёл ближе. Кровью было залито всё вокруг, включая царёв ларец, но внимание привлекало не это, а то, что вычерченный на земле рисунок словно бы засветился, напитавшись кровью, а чёрные свечи вспыхнули сами собой. Так вот какова магия с человеческим жертвоприношением! Прежде Никитка только слышал о ней и только сейчас увидел воочию. Уж явно немец не планировал сам становиться жертвой, и если бы не Никиткин «щит»… По спине потекла струйка холодного пота.

Меж тем ползущие по рисунку ручейки крови сомкнулись вкруг ларца, и тот стал медленно погружаться в землю. Опомнившись, Никитка потянулся взять ключ, всё ещё торчавший из замочной скважины, а потому не заметил, как бездыханный немец шевельнул рукой, вызывая спрятанную в перстне «эльфийскую стрелу». Дикая, сминающая всё боль пронзила Никитку, и он упал лицом вниз. Его кровь брызнула на магический круг, смешиваясь с кровью немца. Рисунок на земле вспыхнул ярче прежнего, но этого уже никто не видел.

Через краткое время на поляне воцарилась тишина, прерываемая лишь фырканьем лошадей, пощипывавших не по-осеннему зелёную и сочную траву. Не оставив ни малейшего следа, ларец исчез под землёй.

Солнце уже склонялось к закату, когда на поляну вышли два человека, ведя в поводу лошадей в богатой сбруе.

– Вот, государь, – сказал шедший впереди, – кажись, нашли…

Царь подошёл следом, с интересом глядя на окровавленные тела двух магов.

– Мертвы оба? – спросил он.

Его спутник склонился над немцем.

– Окоченел уже, – сказал он и, подойдя к Никитке, перевернул его на спину. Тот тихо застонал. – А этот жив! Добить?

– Обожди, – царь, в свою очередь, склонился над раненым. – Эй, Никита, слышишь меня?

Никитка открыл глаза, беззвучно пошевелил губами, пытаясь что-то сказать, но сил даже на это не было. Тогда он разжал руку, и из неё выпал покрытый засохшей кровью ключ от царёва ларца.

– Неужто исполнил приказ? – удивился царь, но ключ взял. – Ай да телохранитель, ай да колдун… Полечи его, – приказал он своему спутнику, – а там посмотрим. Может, ещё и сгодится на что.

Окрестности Александровой слободы,

1602 год

По обе стороны от дороги тянулись поля, покрытые серой пожухлой травой. Здесь можно было самую малость перевести дух, потому как засады в таком месте точно быть не могло. Изрядно уставшие от постоянной настороженности воины повеселели, откуда-то из глубины строя послышалось бульканье: не иначе, передавали друг другу флягу с вином.

Никита нарочно «не услышал», давая людям послабление. От пары глотков не захмелеют, а роздых какой-никакой будет. Времена пришли тяжкие: в прошлый год все хлеба погибли, да и нынче урожая не жди. Виданное ли дело: на дворе середина августа, а по погоде – будто вот-вот Покров грянет, эвон как трава пожухла от заморозков. С голода людишки мрут как мухи, а кто посильнее да понахальнее – собираются в ватаги, идут грабить тех, с кого хоть что-то взять можно.

Оттого и он со своим отрядом уже третью седмицу мотаются туда-сюда, отлавливая по лесам расплодившихся шишей. По всем срокам пора бы уже в Москву возвращаться, ан нет… Одна ватага до того ушлой оказалась, что каждый раз из расставленных на неё сетей выскальзывала, да при том ещё и огрызалась: в Никитином отряде уже двух воев недосчитались, а ещё троих сильно раненных пришлось до возвращения оставить в одной из личных царёвых вотчин.

Уже собираясь дать приказ на привал, Никита приподнялся на стременах и тут же передумал: по дороге навстречу отряду двигался всадник. Быстро двигался, можно сказать, спешил. Никита запустил «стрекозу» и, увидев встречного, сам поехал вперёд.

– Нашёл я их, Никита Василич! – ещё издали выпалил тот, сияя белозубой улыбкой на покрытом дорожной пылью лице.

– Ладно ли смотрел? Не спугнул?

– Обижаешь, Никита Василич… – Улыбка собеседника исчезла. – Всё честь по чести… Лошадь я далече оставлял, ни одна душа меня не видела. И ладанку твою надевал, как ты велел.

В ладанке был зашит артефакт морока, так что лазутчика шиши и верно видеть не могли, да и сам он опыт имел немалый. Из сторожевых, что южную границу от крымчаков боронили. В общем – ватагу оставалось только взять, не церемонясь. А нечего грабежами заниматься!

– Сколь времени до них добираться?

– Ежели сейчас отправимся, к ночи на месте будем.

– К ночи?

Никита задумался: в ночи да по незнакомой местности… И шишам спрятаться проще: всего-то пяток шагов в сторону сделай и стой себе молча.

– Поедем, но так, чтобы не к ночи, а к утру на месте быть, как только светать начнёт, – решил он. – Веди!

Пока они с лазутчиком разговаривали, подъехал и остальной отряд.

– Отдыхать в седле, поочерёдно, – приказал Никита. – Вперёд.

К ночи добрались до укромной поляны в лесу, где устроили короткий привал и стреножили лошадей, оставив за сторожей одного из своих. Дальше двигались пешими, стараясь ступать как можно тише и не звенеть кольчугами. Наконец лазутчик подал знак «враг рядом». Воины как один замерли, ожидая дальнейших приказов. Жестами Никита приказал разделиться надвое, а сам снова запустил «стрекозу» и присмотрелся к происходящему у шишей. Укрытый в яме малый костерок, пара шалашей, трое сидящих у костра… Так мало?

Что-то ударило в висок, и в глазах разом потемнело. Никита ухватился за ствол дерева, чтобы удержаться на ногах. Прямо перед ним раскачивалось древко стрелы, глубоко вошедшей в ствол. Из-за темноты только и промазали, а если б в цель?

Со всех сторон доносились звуки схватки: стук мечей, ругательства, стоны. Засада на засаду или предательство? Некогда разбираться! Тряхнув всё ещё гудящей головой, Никита вытащил меч и бросился на врагов. А не похожи они на простых шишей, ох как не похожи… И дерутся ладно, и одеты не в рванье, как встречавшиеся прежде воры, а добротно. Иные же вовсе в тегиляях, будто на войну собрались. Нельзя всех убивать, надо кого из вожаков захватить и допросить как следует!

Справившись со своим противником, Никита осмотрелся по сторонам, выискивая вожаков. Его воины привычны к сражениям, и уже было видно, что победа постепенно склоняется на их сторону.

Из кустов вылетела огненная молния, оказавшаяся «эльфийской стрелой». Никита безотчётно отшатнулся в сторону, остальное довершил привычный чуть ли не с отрочества «щит». Колдун, значит, объявился, и не из слабых? Зато теперь ясно, кого допрашивать!

Тратиться на «стрелы» и иные атакующие заклинания Никита не стал: противник нужен живым и невредимым. Ударить нужно «навским арканом», но так, чтобы наверняка. Ещё одну «стрелу» пришлось отзеркалить, одновременно усилив собственную защиту. Подобраться бы поближе…

Один за другим Никита выпустил несколько «бродячих огоньков», постаравшись придать им вид «эльфийских стрел». Вреда не причинят, зато отвлекут. В кустах, куда нырнули «огоньки», послышалось движение. В последний момент Никита передумал и ударил не приготовленным «навским арканом», а простейшей «паутиной». Не иначе как «огоньки» на это озорство сподобили…

Кусты ответили беспорядочной вознёй и воплем ярости, указавшим точное направление заждавшемуся своей очереди «навскому аркану». Помня давний урок, полученный в схватке с немчином, медлить Никита не стал: сразу же, не снимая защиты, прыгнул в кусты на дергающееся там тело и прижал его к земле.

– От… пусти… – прохрипело снизу.

– Непременно отпущу, – пообещал Никита, скручивая руки своего противника сорванным с него же поясом. Всё ещё сидя сверху, порылся в кошеле, достал оттуда ладанку с зашитой туда «рыбацкой сетью» и нацепил её на шею поверженного неприятеля. – Вот теперь совсем другое дело.

Полюбовавшись на узлы, Никита встал.

– Поймал кого, Никита Василич? – сунулся к нему один из воинов.

– Поймал. Что с остальными?

– Да перебили их. Уж больно озлились на шишей, вот и не сдерживались, – пробасил собеседник. – Эвон что выдумали: на царёвых слуг засады ставить… Наших много полегло, – добавил он тише. – Федька, Андрейка, Прокоп… Этих совсем убили, насмерть. Герасим и Ерошка живы покуда, но долго не протянут.

Никита скрипнул зубами. Две седмицы за шишами охотились, всего двоих потеряли, а тут – за одну лишь ночь разом пятерых. Ещё и Андрейка – где ж он теперь такого лазутчика найдёт?

– Ты ступай, – негромко сказал он. – Причередите там всё, а я этого допрошу. Похоже, главный тут был.

– Сделаем, – пообещал воин, уходя в предутренний сумрак.

Вытащив связанного неприятеля из кустов, Никита небрежно кинул его на землю.

– Расскажешь мне всё, умрёшь быстро. Вздумаешь врать – будешь помирать медленно, – сказал он. – Ложь я сразу увижу. Понял?

Тот торопливо закивал.

Никита засветил «бродячий огонёк» и подвесил его возле лица допрашиваемого. Облика враг был неприглядного: рыжеватые взъерошенные волосы, короткая шея, круглое лицо с двумя большими бородавками на лбу и на щеке. Молод, это видно сразу, лет двадцать, не более. Может, потому и усами с бородой обзавестись не успел.

– Как звать тебя?

– Григорием.

– Гришка, значит… – Никита мрачно усмехнулся. – Ты почто на царёвых слуг засаду устроил?

– Не знал я, что вы слуги царёвы! – выкрикнул Гришка. – Думал – воры. Вон их сколь сейчас…

Закончить он не успел: Никита с размаху пнул его.

– Я же сказал – не ври.

По-хорошему сейчас бы «иглу инквизитора» применить, вот только этот аркан Никите не поддавался: то ли сил не хватало, то ли умения. Но ведь Гришке про то неведомо, а значит…

– Раз ты до «эльфийских стрел» дорос, значит, про другие арканы тоже слышал, – как можно задушевнее заговорил Никита, – парочка из них очень для нашего с тобой разговора подходит. Ты, правда, потом говорить разучишься, да и вообще больше ничего не сможешь, даже штаны снять, чтобы облегчиться… Но мне до тебя дела нет.

В Гришкином взгляде мелькнул страх. А он знает про «иглу» – может, и не понаслышке. Эх, не подведи! Никита нахмурил брови и протянул руку вперёд, держа её точно перед Гришкиным лицом.

– Клад я искал. Царский клад… – с усилием заговорил тот. – Знаю я, что по приказу царя Иоанна где-то здесь древнюю либерею сокрыли. Вот её и искал. А твой отряд мне без надобности был. Только ты один и нужен. Ты ведь единственный, кто тогда выжил. Сложнее всего было найти тебя с отрядом, а потом – всего-то и дел, что вам подставиться, а на лазутчика твоего «следилку» нацепить. Сквозь морок-то я смотреть умею, – похвалился он.

Рука Никиты дрогнула и опустилась.

– Откуда про меня ведомо?

– Из записей Рудольфа Вайса. Их ещё тогда по царскому приказу забрали, а после смерти царя Иоанна они в Чудов монастырь попали. Там уж я их и нашёл.

– Монахом нарядился?

– Зачем нарядился? – ухмыльнулся Гришка. – Так бы туда ряженого и пустили… Постригся, всё честь по чести. Дело-то стоящее!

Никита медленно кивнул, вспоминая свой давний разговор с немцем. Тот, кто получит эти книги, станет сильнейшим магом на свете… Шрам на груди заныл, и рука сама собой потёрла кольчугу над шрамом.

– Эй, ребята! – Никита оглянулся, взглядом отыскивая своих. – Этого повесить.

– Не-е-ет! – завопил, брызгая слюной, Гришка. – Я же всё тебе рассказал! Не-е-ет! Ты не можешь! Ты же обещал!

– Я обещал, что ты умрёшь быстро, – ответил Никита. – Так и будет.

Воины подтащили брыкающегося и вопящего Гришку к сухой сосне, на ветку которой уже накинули верёвку. Вора никто не жалел, а потому особо не церемонились, угостив парой хороших оплеух, чтобы не мешал затянуть петлю на шее.

То ли шнурок ладанки порвался, то ли она просто соскочила, пока Гришку тащили вешать, потому что от несильного на вид удара головой отлетел державший его воин, а сам Гришка, как был со связанными руками, припустил в чащу. Долгой погони, впрочем, не вышло: отбежав на два десятка шагов, он бросил что-то на землю и скакнул в открывшийся портал под отчаянную ругань преследователей.

Никита с каким-то странным для себя спокойствием даже не попытался приложить убегавшего каким-либо заклинанием. Когда же вор исчез в портале, Никита ощутил твёрдую уверенность: они ещё встретятся, вот тогда всё и решится.

– Будет вам лаяться, – сказал он, – ушёл, и чёрт с ним. Что там с нашими ранеными?

– Живы… – прогудел давешний воин.

– А раз живы, останемся покуда тут.

Приказ встретили одобрительным ворчанием. Никита продолжил распоряжаться:

– Шалаши их займите и о костре не забудьте. Я осмотрюсь.

Он медленно обошёл поляну, окружая её «серебряными колокольчиками», постоял над убитыми, заодно проверив слова вора: и верно, на Андрейке была метка чужого следящего аркана. Эх, кабы вовремя сообразить проверить!

– Никита Василич, я место лепое нашёл, чуть поодаль. Всё зелёное, как настоящим летом, и трава – вот такая! Рай, да и только! Наших бы, кого убили, там похоронить.

Сенька, самый молодой из отряда, обладал даром отыскивать родники и удачные места для стоянок. Вот и сейчас что-то высмотрел.

– Рай, говоришь? – Никита невесело усмехнулся. – Что ж, показывай свой рай.

Обещанное место он узнал сразу, едва выйдя на поляну. Место было знакомо, но не столь видом, сколь ощущением силы. Поднявшееся солнце вызолотило макушки деревьев и оживлённое Сенькино лицо.

– Вот, Никита Василич, смотри… Лепота же! Кабы я помер, непременно захотел бы, чтоб меня тут похоронили.

– Хорошее место.

Никита вынул кинжал и стал очерчивать контур будущей могилы.

– Дёрн снимем, а потом им же поверх и обложим, – стал распоряжаться он. – Сейчас ребята малость отдохнут, тогда и займёмся. Ступай.

– Сделаем. – Сенька тут же исчез в зарослях, оставив командира в одиночестве.

Пройдя по поляне, Никита отыскал приметную кривую ель, под которой двадцать лет назад прятался от атак противника, потом, повторяя свой прежний путь, сделал несколько шагов и оказался там, где стоял заветный царёв ларец. И что теперь? Бросив быстрый взгляд на кинжал, который всё ещё держал в руке, он легонько ткнул острием в свободную ладонь и позволил упасть наземь нескольким каплям крови.

Внезапный ветер разворошил густую траву, а уже в следующий момент перед Никитой возникла окованная тёмным металлом крышка того самого ларца. Вот оно как! Руки сами собой потянулись к заветному кладу, и тот сразу поддался, признав сотворившего запирающий аркан мага.

Сверху, под самой крышкой, лежал толстый фолиант, одетый в чёрную кожу. Книга звала, и не было сил ослушаться её: Никита сел рядом и откинул показавшийся тёплым на ощупь переплёт…

Москва,

1605 год

Под праздничный трезвон всех московских колоколов и приветственные крики народа в Москву въехал чудом спасённый от смерти царь Дмитрий. Одетый в золочёное платье с богатым ожерельем, он гарцевал на пышно убранном вороном аргамаке, сопровождаемый свитой, где каждый старался перещеголять соседа своим нарядом. На кремлёвской площади царя почтительно ожидало духовенство с образами и хоругвями. Прибывшие с Дмитрием ляшские музыканты оглушительно играли на трубах и били в литавры, почти заглушая церковное пение и приветственные крики толпы.

В приказных палатах было тихо: дьяки, подьячие и прочий приказной люд дружно вывалили на площадь встречать нового государя. Оставшиеся на постах сторожа не могли видеть скрытого мороком Никиту, когда он поднялся на гульбище Посольского приказа. Отсюда и без магии было видно всё как на ладони. Впрочем, «стрекозу» Никита всё же запустил. Теперь он мог во всех подробностях рассмотреть выражение лица нового царя: Гришка держался уверенно, изображая милостивое величие и непритворную радость. Не будь той встречи в лесу, Никита бы тоже поверил, что в Москву въезжает наследник Иоанна, а не самозванец-колдун.

Последняя седмица оказалась тревожной. По городу бродили неведомые людишки, выспрашивая о прежних царских слугах и о самом Никите. И если обычные вести можно было пропустить мимо ушей, то как пропустишь переданное из Тайного Города? След вёл к тому, кто три года назад искал царскую либерею в лесах близ Слободы, а нынче под царским именем торжественно въехал в Москву, но попыток получить Чёрную Книгу не бросил.

Хранитель принял вызов лжецаря, но не навязываемые им условия поединка. Время для сражения ещё не пришло. Посмотрим, как царское величество запоёт через несколько месяцев, когда сработают все ловушки Хранителя, а пока – пусть себе веселится. Не снимая морока, Никита открыл портал и шагнул в открывшийся переход.