Овощной Рейх, или Жан Бакля
В этом семестре читаемая дисциплина дословно называется «История овощного развития в XV-XVII веках от взращивания Первогрядки».
– Пару слов хотел бы сказать насчёт мореходства, потому что по нему будет много вопросов на экзамене, – начал лекцию Каган. – Я не устану повторять, что великие географические открытия – это самое важное, что было в изучаемом сейчас периоде. Хоть времена их давно уже прошли и никаких островов и континентов нам с вами не открыть, всё же моряки до сих пор весьма востребованы, и без них мировая экономика рухнет. Я несколько лет плавал на кораблях в качестве исследователя, мы искали обломки старых судов и грузы, которые они перевозили. Конечно, много чего из найденного не имело смысла, и это… – он задумался, глядя на входную дверь. – Если вкратце, интересного было немало. Я видел потопленные в бою корабли, разрушенные стихией, да… Много чего повидал. Но то, что вчера предстало моему взору просто чудовищно. Вы ведь все слышали про корабль «Весёлый перец»?
– Да, – подтвердил Олег.
Преподаватель немного помолчал, снял очки, покрутил их и снова надел.
– Вы видели репортаж про его останки? – наконец заговорил Каган.
– Нет, – снова ответил огурец, а остальные промолчали.
– Корабли могут утонуть из-за дефектов, но это точно не тот случай. Судна могут потопить стихия, другие корабли, случайность, например, взрыв, на них в конце концов может наткнуться арбуз.
А это, между прочим, самое крупное, и, пожалуй, самое загадочное растение на планете – его длина достигает тридцати метров, оно поедает малюсенькие водоросли тоннами, и никто не знает, почему эта ягода настолько огромна и живёт в воде
– У всех этих причин потопления есть свои следы, свой «почерк», если можно так сказать. Однако же то месиво, которое показали в новостях… Это слишком, всё в кашу.
Преподаватель ещё немного постоял и подумал.
– Мореходство – опасная вещь. Садясь на корабль надо быть готовым к тому, что уже никогда не вернёшься обратно. Пожалуйста, уделите этой тематике побольше времени. Повторяю – это самое главное, что вы должны освоить на нашей дисциплине: причинно-следственные связи, развитие технологии кораблевождения, гонка государств за освоение других континентов. Это всё чрезвычайно важно!
Егор это услышал. В его плод вошла фраза о важности, но понял ли он её на самом деле – скорее нет, чем да.
***
– И да пребудет с нами Древний Хлорофилл! – произнёс священник-горох.
– И да пребудет с нами Древний Хлорофилл! – повторили прихожане.
Первого сентября в церковь Первогрядки пришло много овощей, приведших своих совсем зелёных потомков.
– И пусть все ныне живущие попадут в Первогрядку! – продолжил священнослужитель.
– И пусть все ныне живущие попадут в Первогрядку!
Вокруг них были витражи, изображавшие древние события (в реальном существовании которых учёные до сих пор не верят).
– И искупят свои грехи!
– И искупят свои грехи!
Овощи читали молитву, согнув нижние конечности перед статуей Древнего Хлорофилла.
– И пусть не попадут в Суп!
– И пусть не попадут в Суп!
Теперь, после молитвы, надо бы ответить на вопросы маленьких прихожан.
– Зелёные потомки Первогрядки, у вас наверняка есть вопросы. Не стесняйтесь, вы имеете право знать правду о мироздании.
Обычно с вопросами можно просто подойти, но раз уж молодняк здесь в День Знаний, то грех не воспользоваться возможностью привлечь новых инвесторов… То есть послушников.
– А Древний Хлорофилл всегда был Древним? – спросила маленькая морковка, та самая, которая психовала утром по дороге в школу.
– Что ты, дитя Первогрядки, Хлорофилл тогда только родился. Он первым вылез из Первогрядки, и помог вырасти остальным. Тогда он был молод, а Древним стал для нас через много лет после его возвращения в Первогрядку.
– Где находится Первогрядка? – спросил маленький кочан капусты.
– Она везде, в наших душах, в воздухе, в земле. Её вы найдёте даже в самых обыденных вещах.
– Как Древний Хлорофилл вернулся в Первогрядку? – вопрос от маленького помидора.
– Он ушёл в неизвестном направлении. Так и вернулся в неё.
– Но мы все попадаем в Первогрядку после смерти, – малышка петрушка с грустью в глазах произносила эти слова. – Получается, Древний Хлорофилл умер?
– Разумеется нет, милая! Древний Хлорофилл просто вернулся в неё. Он знал дорогу.
– Каким овощем был Древний Хлорофилл? – это спросил маленький чеснок.
– Древний Хлорофилл не был каким-то конкретным овощем. Он был чем-то средним между всеми нами!
«А если бы не был таким, то круг его почитателей сократился до одного вида овощей,» – закончил у себя в плоде отвечать на вопрос священник.
– А как выглядит Суп? – спросил ещё кто-то.
– По рассказам Древнего Хлорофилла это вечнокипящий океан, в котором грешники будут вариться до скончания времён.
– А этот океан синего цвета? – спросила маленькая морковка.
– Нет, Древний Хлорофилл говорил, что на поверхности Суп имеет зеленоватый цвет, но чем глубже в него опускаешься, тем краснее будет вода вокруг тебя. От цвета зависит, насколько горячо вокруг. И да, за определённые грехи овощи попадают на разные уровни глубины.
– А сколько их всего? – спросила петрушка.
– Первый зеленоватый, это поверхность. У оказавшихся на нём грешников есть возможность держать части себя над океаном, поскольку их грехи наиболее лёгкие, и иногда их развлекают супфины, выпрыгивающие из воды игривые водоросли. Обычно попадают на верхний уровень лентяи и прожигатели жизни. Чуть глубже, в ярко-жёлтой воде кипят завистники, клеветники и продающие свой плод…
– А как это? – не понял кто-то из зелёных овощей.
«И как им в таком возрасте объяснить про оплодотворение? Да никак…» – священник горох успел подустать, настолько он не привык работать с молодняком.
– Например, когда овощи-актёры позволяют своим начальникам проделать с собой множество преобразований… Чтобы стать красивее… Как подрастёте, узнаете больше, – отмахнулся священнослужитель. – Так вот, помимо таких в ярко-жёлтом Супе кипят также обжоры, которые ставили еду главной ценностью своей жизни. Они не слишком глубоко, но всплыть им не позволяют супосатки, которые похожи на супфинов, но при этом крупнее их. Стоит только грешнику приблизится к зелёной области Супа, как они опускают их глубже.
Рассказчик посмотрел на витраж, изображающий Древнего Хлорофилла, большого, сильного и очень зелёного, идущего по Первогрядке к своей пастве.
– А как они выглядят? – очередной вопрос из толпы молодняка.
– Они, – продолжая смотреть на витраж, ответил священник, – крупные, длинные и не широкие водоросли. Они имеют серый или чёрный цвет, пару белых глаз и острые зубы. Размером супфины где-то с эту дверь, – и указал верхней конечностью на вход, – а супосатки раза в два больше.
– А это как?
– Представь, что на этой двери стоит ещё одна такая же. Это и будет длина супосатки.
– Обо всём этом рассказал Древний Хлорофилл?
– Да, и даже нарисовал нам.
– Но откуда он это знал?
«Этот молодняк меня скоро доведёт!».
– Древний Хлорофилл был не просто овощем. Ему было дано знать и видеть то, чего не можем мы. Есть ещё вопросы?
– Куда делась Первогрядка после того, как Древний Хлорофилл вышел из неё?
«Они отвлеклись от темы Супа. Хорошо…» – обрадовался священник, что придётся меньше говорить.
– Первогрядка никуда не делась. Она всегда была и всегда будет, просто находится она не в нашем мире.
– А где мир Первогрядки?
– Ответ знает лишь Древний Хлорофилл.
Служитель церкви уже не обращал внимание на то, кто именно из маленьких овощей задавал вопрос: какая разница, если за много лет службы он наизусть знал ответы на все возможные вопросы. В конце концов, методичку… То есть тексты Древнего Хлорофилла не дураки писали.
Вопросы молодняка, вроде как, подошли к концу, так что священник начал новую молитву, как раз перед уходом зелёных.
***
– Святейший Златов! – через десять минут после ухода молодняка и остальных прихожан к священнику-гороху, настрадавшемуся отвечая на простые вопросы, подошёл его коллега.
– Святейший Таранов! – поприветствовал тот в ответ священника-картошку.
Сейчас никто не услышит их разговор: вся паства ушла, а из служителей никого кроме них тут сегодня не будет.
– Наша проблема только усугубляется, – сказал картошка Таранов.
– Это сильно ударит по нашему капиталу.
– Уже бьёт! Если эта зараза продолжит распространение, то вариться нам всем в Супе!
– Да, верховный нам этого не простит. Ни нам, ни всем остальным.
– Рекордно низкая посещаемость церкви. Мы по всей стране уже ужимаемся, как можем, считай перекладываем из своего кармана в его.
– А ему всё мало.
С недавних пор на улицах Корния, этого славного города, некогда бывшего одним из самых прибыльных для церкви Первогрядки, появилось кое-что странное.
– Его можно понять. Эти овощи напрягают всех нас, ведь влияние их… коллектива… – задумчиво взглянув на витраж, изображавший верхний, зелёный, слой Супа, сказал Златов, – расширяется, расползается по всем городам, как чума.
– И нет этому конца и края! Ты слышал, что в Урожайном произошёл взрыв?
– Когда? – напрягся священник-горох.
– Сегодня утром. Взрыв был слабым, но случился он именно на нашем складе.
– Только не на том, о котором я сейчас думаю!
– Да, на том. Иконы Древнего Хлорофилла, новенькие витражи, сувениры… Много сувениров.
Как это ни удивительно и ни странно, но главным источником доходов для церкви Первогрядки, помимо прямых пожертвований на её развитие, является именно продажа сувениров. Жуткие водоросли из Глубин Супа, фигурки Древнего Хлорофилла (преимущественного именно его) и куча других.
– На сколько оценивается ущерб? – взволнованно спросил Златов.
– После взрыва начался сильный пожар.
– То есть сгорело всё… Это обойдётся нам где-то в пять миллионов листьев!
– Вернее шесть с половиной, без учёта ремонта самого склада.
Златов опустился на землю и посмотрел на витраж с Древним Хлорофиллом, указывающего путь своей пастве.
«Надо держать чувства в узде,» – попытался он себя успокоить.
– «Весёлый перец» плыл с нашими сокровищами и затонул. Убытки колоссальные! А теперь ещё и со складом проблемы! Думаешь, это они всё устроили? – наконец заговорил горох.
– А кто же ещё?
– Они пьют наш сок, изверги. Это опухоль на теле НАШЕГО, – Златов повысил тон на этом слове, – мира. Нашей церкви уже несколько тысячелетий, мы пережили расцветы и закаты всех старых империй, переживём и нынешние. Служители церкви Первогрядки – это почётно, во все времена.
– И весьма прибыльно, – поддержал Таранов.
– И это не изменит какая-то шайка террористов. Они начали с моего города, верно?
– Да, Корний – первое место, где была проявлена их активность.
– И до сих пор этот город подвержен их нападкам сильнее, чем какой-либо другой. Мы должны уничтожить их. Раз и навсегда. «Чистые овощи» должны отправиться в Суп!
Глава 2. Цена успеха
Главное – иметь как можно больше листьев. Листья, по сути, – это цель и средство достижения других целей, которые, в большинстве своём, снова сводятся к добыче максимального количества листьев.
Бывает такое неприятное явление, как инфляция, когда заработанные с большими сокопотерями листья обесцениваются, и тогда приходится, опять же, искать способ заработать ещё больше листьев!
– Как же всё банально и просто, – сидя на кресле и любуясь на мясные плантации констатировал факт цветная капуста Левин Чеслав Анатолиевич. – Настолько просто, что даже неинтересно.
Выращивая желудки, языки, кишки и прочие мясные культуры, он неимоверно скучал. Более того, у него ещё были вольеры с самыми разными фруктами и аквариумы с водорослями, которых он продавал в качестве еды.
– Мамочка и папочка гордились бы, – безэмоционально произнёс Чеслав.
Быть нелюбимым потомком – очень неприятно, но стоит только предкам попасть в пожар, как всё многомиллионное состояние переходит потомку, тому самому недолюбленному Чеславу (ведь ни братьев, ни сестёр он не имел).
– Добрый день, – вошёл в кабинет его подчинённый, овощ редиска.
Богач медленно повернулся в его сторону:
– Я же научил тебя стучать, бестолочь, – он сказал это ни резко, ни громко, а спокойно и даже монотонно, будто читал текст с бумажки. Таким тоном обычно говорят о таких вещах, как прогноз погоды: «Сегодня солнечно, температура в районе двадцати градусов по Цукиньскому, со слабыми порывами ветра».
– Прошу прощения, Чеслав Анатольевич. Вам принести кровавую настойку?
Бодрящий напиток, который овощи-студенты (да и не только они) часто употребляют, чтобы работать всю ночь при горящих сроках.
– Хватит пресмыкаться, иди займись делом, – всё также холодно и отстранённо проговорил начальник.
Редиска сел за стол в углу и достал кое-какие бумаги.
– Это партия с одного из Ваших предприятий, – отрапортовал он. – Качество отменное, мясо на бумагу пустили отборное.
– Ты можешь просто заниматься делом? – Чеслав равнодушно смотрел на плантацию, – Или тебя прямо придётся уволить?
– Никак нет, сейчас займусь работой.
– Это хорошо, потому что иначе надо будет искать тебе замену, а мне так лень этим заниматься.
Выбирать овоща-помощника – достаточно ответственная задача, ведь стоит выбрать не того, и будет… нынешний помощник. А может, даже хуже.
«Он точно от меня избавится, – думал подчинённый. – Пустой взгляд, как у водоросли, да он считает меня ничтожеством». На самом деле, местечко достаточно хорошее, но от начальника у помощника прям-таки холод по всей поверхности плода.
– Вот, – выбрав одну из бумаг, сообщил редис, – «Банановая дивизия» хочет заключить договор о поставке нами тонны мяса нескольких видов.
– Напомни, кто они такие?
– Бродячий цирк, который на ближайшие пару месяцев остановился в центре Корния. Их главная фишка – дрессированная банановая стая.
– А-а-а… – равнодушно ответил Чеслав. – И сколько они предлагают?
– Двести тысяч листьев.
Начальник долго молчал, а после резко спросил:
– А ты хоть раз ходил на их шоу?
– Что? А, нет, ни разу.
– А вообще в цирк ходил?
– Нет.
– Никогда?
– Никогда.
Чеслав ещё немного подумал.
– И когда они ждут ответа? – задал он очередной вопрос редиске.
– В течении ближайших трёх дней.
– А их цирк сегодня работает?
– Сейчас проверю…
«Что это с ним такое? Какой ещё цирк?» – недоумевал подчинённый.
– Да, – подтвердил он.
– А билеты все раскуплены?
Ещё немного покопавшись в телефоне, редис подтвердил.
– А на завтра? – всё ещё отстранённо спросил Чеслав.
– На завтра ещё есть места.
– А самые лучшие свободны?
– Самые дорогие, самый шик… Есть.
– Первый ряд?
– Так точно.
– Закажи мне одно. Надо посмотреть, кого мне предлагают кормить.
«Да-да, можно подумать, ты когда-либо ходил к клиентам вживую!» – помощник бы с радостью съязвил, если б Чеслав не был его боссом.
– В шесть часов вечера.
– Да, подойдёт, – редис был уверен, что Чеслав ничего не чувствовал, когда это произносил.
***
К этому дню прошло две недели с начала учёбы. За курсовую по теме «Фундаментальные отличия строения баклажанов и кабачков. История раздела этих видов на две отдельные ветки» Егор пока не брался, впрочем, как и за другие предметы. Корнеплодов уже весь изошёлся в злобе, и сделал его претендентом на отчисление номер один.
– Ты умеешь хоть что-то? – спрашивает он Егора.
Кабачок-студент грустно смотрит на стол.
– Домашку когда сделаешь?
– Я принесу… – мямлит студент.
Это один из весьма и весьма немногочисленных случаев такого наплевательского отношения к Корнеплодову и его предмету: в большинстве случаев ничего не делающие овощи на пары не ходили до самого конца, а вот чтоб ходил, но ничего не делал – такое не сразу вспомнишь.
«Ладно, потом тебе будет очень больно,» – подумал препод-батат, уже предвкушая как на сессии будет мучать Егора.
Вообще у этой группы студентов по предмету Корнеплодова пять пар за две недели, то есть видятся с ним обучающиеся достаточно часто, причём из этих пяти занятий только одна лекция, так что тот факт, что Новиков Егор Валерьевич так ни разу ничего не сделал достаточно примечателен. Тем более, что новые домашние работы грузятся на студентов после каждого нового занятия, а тем, кто не пришёл – раза в полтора больше.
Интересно, чем же думает Егор?
***
Цирк в центре Корния, красивый шатёр, шумная толпа около него.
– Как много овощей, – произнёс Чеслав, вылезая из машины.
Голос его, как и всегда, был абсолютно равнодушен.
Пройдя к шатру, богач долго шёл к своему месту: эта толпа растений еле-еле двигалась и заполонила собой всё пространство.
– Ни пройти, ни проехать, – очень тихо сказал Чеслав.
Наконец пробившись к первому ряду, цветная капуста уселся, закинул одну нижнюю конечность на другую и неподвижно начал ожидать начала представления.
Потихоньку овощи перестали толпиться и наконец заняли места. Ну, почти все.
– Всё, вот наше место! – громко сказал кто-то сзади Чеслава.
– Мама, а сколько ещё ждать? – ещё один голосок, детский.
– Ещё пару минут.
Богач не развернулся, но, вообще, это та самая морковка, которая первого сентября очень не хотела идти в школу и донимала Златова вопросами.
Свет в шатре потух.
– Зрелые и зелёные! – в центре арены под очень ярким светом прожектора появился артишок3 в шляпе-цилиндре. – Добро пожаловать в гости к «Банановой дивизии»! Самые красивые и опасные бананы на континенте будут выступать перед вами всего через каких-то пятнадцать минут. А пока что представляем вашему вниманию дуэт сестёр-бамий4, акробатки родом из южных земель!
Свет озарил весь манеж, артишок ушёл, и вместо него к публике вышли две маленьких зелёных бамии, которые изящно летали под куполом.
– Ничего себе! – была в восторге маленькая морковка.
«Ничего,» – подумал Чеслав.
После акробаток выступил клоун-кивано5.
«Сплошь экзотика… не то,» – был недоволен богач.
Наконец на сцену вышли ярко-жёлтые бананы с разным количеством чёрных пятен, с огромными ртами на кончиках плода, ярко-красными глазами и с четырьмя конечностями.
«Ничего такие, даже симпатичные,» – всё также равнодушно подумал Чеслав.
Хоть теперь манеж и публику разделяла прочная сеть, но некоторые зрители, особенно на первом ряду, немного волновались. Чеслав слышал, как морковка радовалась выступлению фруктов, но нащупать хоть какие-то эмоции у себя он не мог. Ему всё уже надоело.
Бананы скакали через обручи, играли с мячом и выкидывали другие трюки.
«Скука!».
– А теперь вы познакомитесь с главой банановой дивизии! – огласил дрессировщик-момордика6.
Из-за кулис донеслось громкое рычание.
– Встречайте, Бананас!
Фрукт вышел на манеж: он был самым крупным из всех присутствовавших бананов, а ещё полностью чёрным.
– Ему уже шестнадцать лет! Это один из старейших бананов в нашей истории!
А трюки-то были теми же, что у остальных. Чеслав достаточно поразглядывал Бананаса, и что-то его даже привлекло в облике фрукта, но всё же это не то.
– Тут точно нечего ловить, – пробормотал скучающий богач, поднялся и неторопливо направился к выходу.
– А-а-а-а-а!!! – внезапно с манежа раздался крик.
Зрители повскакивали с мест, маленькая морковка пронзительно завизжала, а Чеслав обернулся: Бананас накинулся на дрессировщика, и его примеру последовали остальные бананы.
В этот миг что-то промелькнуло в душе богача. Наконец-то! Пока остальные бежали, он не мог отвести взгляд от бешеных фруктов. Эта животная ярость…
– Сохраняйте спокойствие! – прокричал голос ведущего из динамиков.
Ещё несколько редких для Корния овощей показались из-за кулис, держа пистолеты с дротиками-транквилизаторами. Доза каждого из снарядов оказалась достаточно сильной, настолько, что бананы почти сразу упали спать, за исключением Бананаса: он кинулся на одного из овощей и сильно поцарапал своими острыми конечностями, но к этому моменту и на него подействовало снотворное.
***
Шоу было сорвано: посетители начали требовать возвращения листьев за билет, особенно те, кто пришёл с потомством.
«Это же травма на всю жизнь! Как она потом будет смотреть на бананы, а?» – вопрошала мать той самой маленькой морковки. – «Маша очень хотела на ваше шоу, всё лето про него говорила! Мы требуем компенсацию!».
Морковка Маша не совсем понимала слова про компенсацию и травму, но атака дрессировщика Бананасом произвела на неё сильное впечатление. Что касается жертвы бананов, то он погиб, шансов спастись после нанесённых ран и всех укусов не было.
По новостям разнеслась грозная весть о смертоубийстве дрессировщика подопечными, репутация цирка была запятнана, и это происшествие будет расследоваться компетентными органами.
– Контракт с «Банановой дивизией» заключать больше не имеет смысла. Это было хорошим решением, – помощник-редиска разбирал бумаги начальника на следующий день после инцидента.
– Что? – не понял Чеслав.
– Хорошее решение было – подождать с подписанием договора.
– А… – вяло отреагировал богач.
Что-то в нём поменялось, редис был уверен в этом.
«Впервые вижу у него такой взгляд, только не знаю, как это описать».
Да, что-то пока неуловимое в нём изменилось. Но что? Он… что-то чувствует?
Этот вопрос всерьёз заинтересовал помощника – ведь кто знает, что теперь ему взбредёт в плод, и какова вероятность потерять тут работу.
Скорее всего, это даже очевидно, на него повлияли увиденные ужасы.
– Скажи, что делают с дрессированными фруктами, когда они кого-то убивают? – внезапно спросил Чеслав.
– Что с ними делают? – повторил он вопрос, забивая его в поисковик. – Их усыпляют.
– То есть вот что будет с ними всеми? – в голосе богача подчинённый услышал что-то вроде сожаления.
– Скорее всего.
***
– Как там курсовая, народ? – ехидно спросил Корнеплодов.
– Продвигается, – ответил щавель Данил.
– Очень хорошее и достаточно размытое определение, – улыбнулся преподаватель-батат. – Не надо думать, что если не прошло и месяца с начала учёбы, то можно отлынивать. Я ведь не позволю! А кто посмеет меня ослушаться, – он посмотрел на кабачка Егора, грустившего без телефона, – будет сурово наказан.
Томат Коля прошептал луковице Насте:
– Может он злой, потому что мелкий?
– Вполне, – с опаской глядя на того ответила она.
– Сегодня, – торжественно проговорил Корнеплодов, – мы приступаем к изучению фруктов. Надеюсь, все слышали про недавнюю трагедию в цирке. Это классический пример того, что бывает с теми, кто пытается подчинить себя Мать Природу.
«О нет, только не Мать Природа! А как же наука?» – мнение огурца Олега о своём преподавателе упало, но он надеется, что она была упомянута ради красного словца, а не потому что Корнеплодов в неё верит.
– Фрукты – опасные создания, дикие растения, желающие лишь есть, спать и размножаться. Как и некоторые из вас, замечу справедливости ради, – взгляд преподавателя снова пал на Егора.
В свою очередь Кабачок не вслушивался особо в его слова и думал о своём.
– Итак, какие фрукты по вашему мнению можно смело называть самыми опасными? – обратился преподаватель к студентам.
– Яблоко, – ответил Олег.
– Да, супная машина смерти, сожрущая всё на своём пути, которой не занимать физической силы.
– Банан, – сказала Настя.
– Да, быстрый и смертоносный.
– Груша, – вставил Колян.
– Я сегодня в хорошем настроении, поэтому не обращу внимания на эту глупость. Груши – мирные фрукты, хоть и такие же сильные, как яблоки. Они питаются только мясом! Никто больше высказаться не хочет?
Студенты предпочли помолчать.
– Повторюсь, Мать Природу приручить нельзя, как бы вы не старались! Пока что не нашлось способа для гарантированного приручения этих растений, потому что никто не знает, в какой момент в их сознаниях кое-что щёлкнет, после чего пару секунд и – бам! – вы уже не жильцы.
Внезапно раздался очень громкий грохот, а пол под ногами начал трястись. Это произошло очень быстро.
Запустилась тревога, голос по громкоговорителям оповещал, что в здании произошёл взрыв, и требовал всех выживших выйти на улицу.
***
У циркачей «Банановой дивизии» всё шло очень плохо. Как заключили правоохранительные органы, обоснованной причины нападения Бананаса на дрессировщика не было, фрукт сделал это потому что захотел, потому что он вышел из-под контроля, потому что в нём проснулись хищные инстинкты и так далее и тому подобное.